Екатерина Серебрякова
Штрафной круг, Любушкина!
Только, проходя мимо Антона, тихо шикнула:
– Ты сначала добейся того, чего он добился, а потом хохми!
Каждый в классе получил вариант контрольной работы, распечатанный аж на десяти листах.
Да Толстой на написание «Войны и мира» меньше бумаги потратил, чем Бобрикова на наши тесты.
– Все как обычно: пишем работу один астрономический час. Потом сдаем, и можете быть свободны. Всем удачи. Лизонька, девочка моя, будь внимательнее. Я знаю, ты можешь на пятерку.
Всей галеркой мы синхронно скривили лица и тошнотворно поморщились от великой любви этих двоих. Снимите им кто-нибудь номер!
Контрольные мы откровенно списывали. Не стесняясь, выкладывали на парты конспекты, искали информацию в Интернете. В общем, делали все, что было в наших силах.
Кто-то пытался списать у гуманитариев, однако историческая элита класса только фыркала и прикрывала листочки. Вот жмоты! Сами будут лабораторные установки на физике собирать!
С горем пополам, но контрольная была написана. Листочки мы сдали и вприпрыжку побежали в кабинет ОБЖ слушать об альтернативной службе в рядах вооруженных сил Российской Федерации. Или, говоря короче, спать.
– Мой любимый одиннадцатый класс, – с придыханием произнес Виктор Станиславович, входя в кабинет со звонком. – В составе пяти человек. А в прошлый раз вас четверо было!
– Я тогда болел, – честно ответил Коля и достал подушку из рюкзака.
– Николай, так откровенно спать на моем предмете – уже слишком! Альтернативная служба – штука полезная.
– Так я негоден, Виктор Станиславович. Зрение уже минус восемь, – педагог только отмахнулся и присел за стол, чтобы включить презентацию.
На ОБЖ нам было разрешено слушать, но не записывать. Виктор Станиславович радовался одному только факту нашего присутствия на занятии.
Я иногда просто отдыхала перед следующим уроком, иногда делала домашку, но чаще всего решала варианты для подготовки к экзаменам.
Сегодня вот разбирала вторую часть математики, параллельно переписываясь с Сашей, которая, как и обещала, после истории утопала к себе в нору.
«Пойдешь на пересдачу по физре? Сегодня в шесть», – писала я. Не стала даже рассказывать подруге, что у нас новый препод, с которым я умудрилась познакомиться раньше урока. У Саши в голове вряд ли осталось место, чтобы помнить свое имя, не то что чьи-то истории улавливать.
Вместо ответа мне прилетела фотография справки с освобождением от физкультуры.
– Беременна?! – не сдержавшись, ужаснулась я на весь класс. На меня тут же покосились одноклассники. Кроме Коли, конечно. Он спал.
– Любушкина, кто беременный?
– Так это…. Если девушка беременная, парня в армию возьмут?
– Ты отмазать кого-то решила, – гоготнул Денис рядом со мной. Я наградила его суровым взглядом и вернулась к переписке с Сашей.
«Ты когда залететь успела? А главное от кого? От своих пестиков и тычинок в справочниках?»
«Да липовая справка, – успокоила меня Саша, спустя несколько минут. – Мамина знакомая сделала, чтобы я хотя бы с физрой не парилась».
«Тьфу ты… Я тут чуть сама не родила со страху. А мне такую сделать можно?»
«Не, прости, мама на прошлой неделе поужинала с мужем этой знакомой. Они теперь не общаются».
Про себя чертыхнувшись, морально я стала готовиться проводить на стадионе все свое свободное время.
На последней паре физики я совершенно не напрягалась. Экзамены через две недели, материал школьной программы я уж точно усвоила, так что простенькие работы идут как по маслу.
Со школы я шла домой в хорошем расположении духа хотя бы потому, что предки были на работе. А это значит, что мне обеспечена тишина, вкусный кофе и занятие тем, чего я по-настоящему хочу.
Пожалуй, в этот день я бы забыла об отработке физкультуры. В конце концов, такую нагрузку на организм сегодня дала!
Но проводить время с родителями совершенно не хотелось. А поход на стадион к шести был прекрасной официальной причиной отсрочить встречу с семьей.
Так что незадолго до начала отработки я оделась в спортивную форму, сунула в карман кофты пачку сигарет и скрылась из дома, попутно набирая маме сообщение, где буду коротать вечер.
– Любушкина, куда такая красивая? – буквально я подъезда мне пришлось обернуться, потому как позвали совершенно точно меня.
Это был парень из нашей параллели, Миша Сидоркин. Мы как-то гуляли пару раз вместе полгода назад, но из этого ничего не вышло.
Правда виноватой почему-то оказалась я, и при каждой встрече он не забывает мне напоминать об этом.
– Точно не к тебе, Миш.
– Да это понятно. Я-то с Лизой гулять иду, – так себе, конечно, повод для гордости. Если он хотел меня задеть, спешу расстроить. Но, так и быть, сострою расстроенное личико.
– Хорошей прогулки. Прости, мне бежать надо.
Теперь пришла очередь Миши строить расстроенное личико. Парень явно ожидал, что я кинусь ему в ноги и буду умолять погулять со мной, но этого не случилось.
Вообще, сколько раз убеждалась в правдивости гипотезы о том, что мальчики развиваются на пару лет медленнее девочек. Сколько бы я ни гуляла со своими сверстниками, потом бежала, сверкая пятками.
То шуточки глупые, то самооценка сбивает самолеты, то никакой самостоятельности даже в выборе кафе.
Впрочем, может быть, дело не в возрасте…
Я зашла на стадион, где наш теперешний физрук гонял мяч и катался по земле вместе с командой десятилетних мальчишек.
– Сергей Викторович, – прокашлявшись, я позвала педагога, потому как за пять минут он не обратил на меня внимания. – Я тут как бы пришла.
– А, Любушкина… Давай пока для разминочки круга три пробеги.
Чуть не заплакав от жалости к себе, я расстегнула кофту и побежала по беговой дорожке вместе с ребятней, которая занималась здесь всеми возможными видами спорта, запись на которые была открыта нашей школой.
Воронов что-то говорил мальчишкам, но я не слышала их разговоров, даже пробегая мимо, потому как на стадионе было невероятно шумно.
Но этот шум отвлекал. И я даже не заметила, как смогла пробежать три круга, ни разу не подумав, что пришло время отбросить коньки.
– Так, все, парни, на сегодня хватит. Давайте по домам.
– Сергей Викторович, – когда я прибежала на исходную точку, из строя вышел один особенно рослый мальчишка, – в общем, это…. Нам тренировка с Вами понравилась. Теперь Вы нас тренировать будете?
– Хорошо, что понравилось, – Сергей Викторович хоть и пытался оставаться серьезным, не смог скрыть улыбки, и показал милые ямочки на щеках. – До выздоровления Андрея Анатольевича тренировки буду вести я, а дальше как распорядится начальство. Всем спасибо, до свидания.
– Спасибо, Сергей Викторович! – загалдела ребятня, разбредаясь по стадиону.
От этой картины мое сердце забилось чаще. Я любила детей. Просто обожала! А мужчины, которые ладят с детьми, для меня были отдельным видом искусства.
И этот теплый момент такого важного для команды наставничества тронул меня до глубины души. Но это просто мило! Я не влюбляюсь в мужчину из-за одного только хорошего отношения с детьми. Не влюбляюсь же?
– Так, Любушкина, опять схалтурила? – повернувшись ко мне, физрук вдруг снова стал серьезным.
– Да как? Три круга честно пробежала. Вторые три круга за сегодня, кстати! А это что за ребята были? Футбольная секция?
– Да, их ваш физрук до больничного вел. Потом пару недель кто-то другой тренировал, но с командой он характерами не сошелся. Перекинули на меня как на бывшего футболиста.
– Вы футболист? – тут же с интересом спросила я.
– Играл в молодежной команде до прошлого года. Хотели уже в основную переводить, но травма, и я большом спорте пришлось забыть. Только не надо сейчас сожаления! Давай разминайся и на старт!
– А разминаться как?
– Любушкина! Одиннадцать лет по три урока физкультуры в неделю. Последовательность упражнений так и не выучила?
– Да я и не пыталась, – сказала честно, краснея.
Сергей Викторович только покачал головой, отнес какую-то папку с бумагами на трибуны, там же оставил серую олимпийку и вернулся ко мне, чтобы провести разминку.
Я старалась не коситься в сторону педагога, когда он показывал упражнения на разогрев тех или иных мышц. Но как не коситься?!
Белая футболка из тонкой ткани за тренировку заметно намокла и теперь на ветру прилипала к телу Сергея Викторовича. То ли он был так хорошо сложен, что я могла разглядеть каждую его мышцу не хуже, чем на картинках в анатомическом атласе, то ли мое сознание само дорисовывало желаемое…
Впрочем, я не желала его. Да, он симпатичный, нашего возраста. Может быть, если бы мы встретились при других обстоятельствах, у нас мог бы быть взаимный интерес друг к другу. Но так…. Нет.
– Любушкина, ты с таким энтузиазмом разогреваешь голеностоп, как будто он тебе вовсе не нужен.
– Он мне и не нужен, – пробурчала я под нос, но крутить ногой начала с двойным усилием.
После разминки вместе с Сергеем Викторовичем я прошла на старт. При виде белой линии сердце почему-то начинало бешено колотиться, стараясь выпрыгнуть из груди. Сразу становилось жутко жарко.
Чтобы не усугублять свои и без того сомнительные шансы сдать норматив, я решила снять кофту. Скинула ее с себя и бросила прямо на траву рядом.
Но вот незадача… Из кармана выпала пачка сигарет.
– Любушкина, серьезно тебе говорю, что не сдашь ничего, если курить не бросишь.
– Я не курила! – сказала тут же, пряча сигареты подальше в карман.
– Ага, может это вообще не твои?
– Мои… Чего Вы вообще прицепились? Хочу курю – хочу не курю. Как родитель, честное слово, – Сергей Викторович тяжело вздохнул и, сохраняя спокойствие, произнес:
– Потому что иногда нужно дать совет, который может быть не просят. И иногда нужно прислушаться к непрошенному совету.
Я промолчала, но недовольно свела брови у переносицы. А что тут говорить? Он прав. Сама понимаю, что курение на пользу уж точно не идет. Но не могу признаться, что прав именно он! И бросить не могу, духу не хватает…
– Готова? На старт! Внимание! Марш!
Только с третьего раза я уложилась в норматив на троечку. И то так устала, что была готова рухнуть на землю и проваляться так пару часов.
– Да… И аттестат тебе портить не хочется, и даже четверку тут поставить не за что.
– Ставьте тройку. Объективно на пять мне все это не вытащить.
– Тут я с тобой соглашусь, – Сергей Викторович что-то посмотрел в журнале, пожевал колпачок ручки и наконец поднял взгляд на меня. – Даже не беря во внимание твою дыхалку, в ногах у тебя ничего нет. Можно хоть жить начать на этом стадионе, а до экзаменов из тебя спортсменку не сделать.
– Зато не буду мучиться!
– Давай так: ты ходишь на уроки, бегаешь, прыгаешь, как можешь, а пятерку я ставлю, если бросишь курить.
– Чего?!
Я даже не поверила сначала. Подняла растерянный взгляд на педагога, но он, кажется, не шутил.
Это как, интересно, он такую постановку оценки объяснит на учебном совете? Нормативы сданы кое-как, но курить бросила…
Впрочем, какая мне разница? Предлагают пятерку за то, что в принципе, пойдет мне на пользу. Надо соглашаться!
– То есть, я просто должна не курить? Вот прямо сегодня бросить и все? Пятерка моя?
– Не ори ты так! – Воронов даже схватил меня за руку и оттащил на несколько метров от кучки стоящих неподалеку тренеров. – Все так. Но бросаешь честно. Без всех этих последних и предпоследних сигарет.
– Идет!
От радости я чуть не подпрыгнула. Вот эта судьба мне, конечно, улыбнулась своей белозубой улыбкой.
Никаких тебе страданий на стадионе, переживаний. Всего-то отказаться от сигарет! Вот только смогу ли я? На фоне такой радостной новости как-то покурить захотелось….
– Пачку мне давай, – сказал тихо Сергей Викторович.
– Прямо тут? – я осмотрелась по сторонам. Кругом были спортсмены, школьники, педагоги. До нас большинству, конечно, не было никакого дела, но ведь кто-то мог увидеть.
– Да, ты права, опрометчиво. Выйдем со стадиона.
Я подождала пару минут, пока Сергей Викторович забрал с трибун свои вещи. Он попрощался с коллегами, помахал каким-то ребятам на поле и вышел со стадиона вслед за мной.
Мы прошли еще метров двести, чтобы наверняка уйти от посторонних глаз. Хоть мы и не общались, было странно идти рядом со своим педагогом. Неуютно что ли…
– Все, тут никого нет. Давай, – осмотревшись, Сергей Викторович указал на большой карман своей олимпийки. Я послушно сунула туда пачку сигарет.
Но то ли я замешкалась, то ли он поторопился. Но в кармане наши руки встретились.
Я ощутила тепло его мягкой кожи и, кажется, невольно провела пальцами по запястью, когда доставала руку.
Виду мы не подали, хоть и оба смутились. Пошли дальше, так и не говоря ни слова.
Я не знала, где живет Сергей Викторович, хоть и догадывалась, что где-то в этом районе. Всю дорогу до дома он шел следом за мной.
Мне даже на секунду подумалось, что он просто решил проводить меня. Поступить по-мужски, так сказать. Все-таки на дворе уже вечер… Но это вряд ли, вероятнее ему просто по пути.
– А вот и блудная дочь нашлась! Совсем совесть потеряла?! На часах половина седьмого, а ее дома нет!
Только моя нога коснулась тротуара около дома, на весь двор криков разразилась моя мама. Я даже вздрогнула, позабыв обо всем на свете, и уставилась на родительницу.
– Я уже всем подругам твоим позвонила, не знаю что думать, а она с мужиками гуляет! Не жалеешь нисколько мать! Разве так я тебя воспитывала? Вы, молодой человек, подумайте десять раз надо ли оно Вам. Утром татуировку набить хочет, вечером на мать забивает!
Только сейчас я повернула голову и осознала, что Сергей Викторович мало того, что стал свидетелем нашей семейной драмы, так еще и оказался ее участником. Видимо, поскольку мы шли рядом, и сейчас стояли достаточно близко, мама сделала вывод, что мы вместе.
Что за дурдом происходит?!
– Мама, успокойся, я же… – но объясниться мне не дали. Сергей Викторович приобнял меня за талию и спокойно сказал:
– Простите, это я виноват. Забрал Машу погулять, а когда она собиралась позвонить Вам, чтобы сообщить, отвлек её… Мне очень неловко. Прошу прощения, что заставил Вас нервничать.
– Только одно на уме! О матерях совсем не думают, – буркнула мама, перекидывая сумку через плечо.
– Даю слово, что пока Маша не сдаст экзамены, на уме у нее будут только экзамены! И мысль о татуировке из головы обещаю выбить.
После этой фразы мама посмотрела скорее одобрительно. Даже улыбнулась.
– Ну, раз такое дело…. Заходите на чай как-нибудь, – после этой фразы родительница скрылась за дверью подъезда.
– Что… Я… Вы… Пф!
Выдав несвязных набор звуков, я прорычала себе под нос, скинула руку Сергея Викторовича со своей талии, где она до сих пор лежала, и приземлилась на лавочку у подъезда.
Несколько секунд понадобилось, чтобы просто собрать мысли в кучу и иметь возможность говорить, а не плеваться алфавитом.
Сергей Викторович, в отличие от меня, был спокоен. Он тоже присел на лавочку рядом со мной.
– Вы зачем вообще влезли? Я могла бы просто извиниться перед вами за эту показательную семейную перепалку, а теперь я даже не знаю, что сказать.
– По-моему это сгладило ваш конфликт, – как ни в чем не бывало ответил он.
– Да какой конфликт? Я же написала ей, что буду на отработке физкультуры! – для убедительности я достала из кармана телефон, разблокировала и открыла диалог с мамой. – Ой, ошибка отправки….
– Будем считать, что ничего не было. Я как лучше хотел. Извини, если что-то не так.
– Спасибо, – тихо сказала я, рассматривая свои короткие ногти. – Не стоило, я бы и сама справилась. Только теперь мама будет думать, что я кручу шашни со своим физруком!
– Она же не знает, что я заменяю у вас физрука….
– Ладно, разгребу как-нибудь. Извините, что эта ситуация Вас затронула. Мне жутко неловко! Буду благодарна, если мы сделаем вид, что этого не было.
– Этого и не было, – Сергей Викторович пожал плечами. – Если решишь набить татуировку, выставлю четверку.
– Набью, – усмехнувшись, я скрестила руки на груди и откинула волосы назад. – Назло же набью пантеру во всю спину. Или розу на копчике. Или папоротник под грудью. Или и то, и другое, и рукав на левой руке!
– Я обещал твоей матери, так что только попробуй…
– Прозвучало как вызов, – хмыкнула я.
– Подростковый максимализм невыносим!
– Сами-то недалеко ушли… Дайте сигаретку, кстати. Обещаю, что последняя, сами видите, какая ситуация.
Таким взглядом на меня не смотрела даже мама, когда я объявила, что хочу покрасить волосы в розовый.
Было жутко страшно и неуютно. Хотелось извиниться. Даже покаяться за все свои грехи.
– Любушкина, ты, по-моему, не поняла условий нашего договора. Никаких сигарет. Вообще. Не при каких ситуациях, стрессах и состояниях алкогольного опьянения. Если узнаю, услышу, увижу или унюхаю, не только аттестат испорчу, еще матери твоей расскажу!
– Тогда сразу открывайте сборы денег на мои похороны… Поняла я, поняла. С сегодняшнего дня заедаю стресс шоколадками. Честное слово.
– Вот и умница. Шуруй домой, в четверг увидимся.
– До свидания. Еще раз извините и спасибо!
– Не за что, пока.
Несколько секунд поглядев на спину удаляющегося педагога, я юркнула в подъезд.
Морально готовила себя к тяжелому разговору. Наверняка мама захочет еще раз обсудить мое исчезновение из дома и таинственного незнакомца, с которым я гуляла.
Но, как ни странно, переступив порог квартиры, я услышала предложение поужинать, а не порцию нотаций.
– Тебе котлетки с рисом или с макаронами, дочь? Советую с рисом, макароны слиплись, отдам их отцу.
– С рисом… – неуверенно произнесла я, оглядывая маму. Это точно та женщина, которая пять минут назад чуть не разорвала меня в клочья на глазах всего двора?
– Тогда мой руки и садись. Кирилл, иди ужинать!
Откуда-то из зала угукнул папа. Через несколько минут мы собрались за семейным ужином.
