Екатерина Ромеро
Мой палач. Лезвием
Глава 6
Ненависть. Вот что этот зверь чувствует ко мне. И нет, это не такая ненависть, которая бывает, когда чьи-то ноты без спросу берешь и играешь либо даже когда портишь концертное платье. У него ненависть ко мне совсем другая. Глубокая, пожирающая и не имеющая границ.
Я вижу это в глазах Беса и тогда впервые осознаю, что он не шутит. Каждое его слово правдиво, каждая угроза реальна, и он обязательно ее воплотит в жизнь, однако участвовать в этом аду я совсем не настроена.
Я не знаю, чем именно моя семья так обидела его род и за что можно вообще так с живым человеком обращаться, однако времени на раздумья у меня совсем нет.
Когда Бес уходит, оставляя меня одну, я тут же достаю свое единственное оружие – обычный гвоздь, который до этого выбила туфлей из доски.
Он длинный и изогнутый, где-то двенадцать сантиметров. Им невозможно убить, однако защитить себя вполне реально.
Убедившись, что за дверью нет никаких звуков, я подбегаю к тому разбитому окну и с огромным трудом, но все же открываю вторую часть доски. Я ее просто разламываю, выбиваю ногой, удивляясь тому, откуда у меня такая сила вообще берется.
Окошко оказывается совсем крошечным, однако и у меня фигура точеная. Я стройная и мелкая, поэтому для меня это вовсе не преграда.
Выбив стекло туфлей, я осторожно вылезаю наружу, оказавшись на улице.
Пальто, правда, приходится снять и оставить в подвале, так как оно слишком широкое и в нем точно не получается пролезть, но это неважно. Я уже почти на свободе. Еще немного, и этот ад прекратится.
Во дворе разносится грозный лай собак, и я опасливо оглядываюсь по сторонам. Так… если бы они просто бегали, то уже сто раз бы меня учуяли. Они закрыты в вольерах, а значит, можно идти.
Босая, я осторожно ступаю по мерзлой земле и уже успевшей покрыться ржавчиной траве.
Пальцы леденеют, так холодно, однако от нервов я этого почти не ощущаю. Мне жарко. Слишком даже, и да, о том, как мне холодно, я буду думать уже дома.
Проходит буквально пара минут, однако каждое мгновенье словно кадрируется, и я запоминаю все до мельчайшей детали. Огромный дом, какой-то коттедж, большая территория, высоченный забор под три метра и ворота на автоуправлении.
Когда замечаю, что ворота эти сейчас открыты, моему удивлению нет предела. Это удача, и я не должна терять такой шанс!
Быстренько подбегаю к воротам и, убедившись, что никого нет рядом, выбегаю за территорию. В одном только платье, босая и просто ошарашенная происходящим, я едва не врезаюсь в первую же машину, которая едет мне навстречу по дороге.
Лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Где я вообще? Какой-то поселок это или что…
Это один из жильцов, он мне поможет!
– Стойте!
Я бы бросилась ему под колеса, если было бы нужно.
– Подождите. Прошу, остановите машину!
Вне себя от шока и одновременно радости от близкой помощи, я стучу ледяными ладонями по стеклу со стороны водителя, пока дверь все же не открывается. В салоне сидит мужчина. Солидный, с сединой на висках, лет сорок ему, наверное. В костюме, вполне себе приличный, похоже, ему можно доверять.
– Что случилось?
– Помогите, умоляю! Меня похитили, забрали с концерта, привезли сюда, в подвал, я едва сбежала, пожалуйста. Мои родители не знают, где я! Вызовите полицию, он там, все еще там!
– Стоп. Стоп! Не тарахти. Я понял. Залезай в салон. До города подкину.
– Спасибо!
Вне себя от счастья, я тут же обхожу машину и останавливаюсь возле пассажирской двери. Водитель тоже выходит и учтиво открывает мне дверь, но, как только я наклоняюсь, чтобы залезть в благоухающий теплом салон, сильные руки хватают меня за талию, не давая и шанса вырваться, и тогда я понимаю, что совершила ошибку. Фатальную.
– М-м-м-м!
Закричать у меня так и не получается, потому что уже через миг этот мужчина нажимает куда-то на моей шее, и у меня все враз темнеет перед глазами.
***
– Тимур, ты вернулся уже?
– Да.
– Хорошо. Забрал жертву?
– Забрал.
– Отлично. Я сам хотел привезти ее тебе. Ты опередил меня, только не будь горячим. Мстить нужно с холодной головой.
– Она доживет до казни. Это все, что я могу гарантировать.
– Я наберу, как приеду. Ты отомстишь за семью. Наконец, в полной мере.
Отключаю телефон. Я не видел Булата три года и ни разу не вспоминал о нем, но все же он моя семья. Он все, что осталось. Ценное, родное, единственное.
Булат присматривал за мной в юности, но уже в шестнадцать я съехал и с тех пор почти не видел его. Единственная встреча у нас была раз в год. На кладбище. Мы поминали тех, кого убил Коршунов, и каждый год моя ненависть росла. Когда я узнал, что еще одна сука из Коршуновых все еще жива, в груди все словно жечь начало. Она не заслуживает жизни. Только страданий, которые я ей гарантированно дам.
Я обнаруживаю пропажу девчонки не сразу, а когда же понимаю, что эта тварь выбила доску и пролезла в это крошечное окно каким-то макаром, мне хочется все крушить, и ее особенности.
Тут же жалею, что не пристрелил неженку на месте. Девка оказывается еще той сукой. Настоящая Коршунова, дочь своего отца.
Звонок мобильника заставляет отвлечься. Виктор.
– Говори.
– Ты никого не терял?
Сразу понимаю, о ком он. Хорошо, что Виктор ее нашел. Он умеет держать себя в руках, в отличие от меня.
– Как нашел?
– Да она сама меня нашла. Едва под колеса не легла, так сильно помощи просила.
– Где вы?
– Заезжаем уже. Слушай, это она, да?
– Да.
Слышу треск в трубке.
– Такая молодая. Девочка же еще совсем. Жалеть не будешь?
– Нет. Заезжай давай.
Выхожу на улицу и вижу Виктора. Официально он мой телохранитель, но чаще все же просто начальник службы безопасности.
Охрана закрывает ворота. Мрачные все. Уже получили от меня за то, что не закрыли ворота и девчонка спокойно себе вышла за территорию.
Пожимаю Виктору руку, а после осматриваю салон.
– Где она?
– Отключил на время, а то уж больно нервная была. Принимай.
Виктор открывает заднюю дверь, и я достаю оттуда неженку. Бледная, босая, в одном только платье. Волосы темные разметались по голым плечам.
– Хорошая работа.
Прижимаю хрупкое тело к себе и невольно запах волос ее вдыхаю впервые. Земляника. Сладкая, мать ее, земляника. Сука. Хоть медом обмажься, ненавижу.
– Помощь нужна, Тимур?
– Нет. Иди проверь записи на всякий случай и собери охрану.
– Понял.
Спускаюсь в подвал и опять укладываю девчонку на мат. Знал же, что Коршунова она, не надо было ее недооценивать.
На полу замечаю сброшенное пальто и туфлю. Отлично. Вот, значит, чем путь себе выбивала. Сгребаю в охапку эти тряпки. Они ей больше не понадобятся.
– Что вы… делаете?
О, а вот и спящая красавица проснулась.
Поворачиваюсь и вижу девчонку. Отошла уже, сидит на мате, обняв колени руками. Красивая сучка, как кукла ожившая в этом обтягивающем платье. Одна лямка спала с голого плеча и открывает вид на холмик небольшой груди.
Чувствую, как тяжелеет в паху. Не в моем вкусе такая мелкая, но все же. Она моя, а значит, будет обслуживать меня так, как я сам того захочу.
Глава 7
Я прихожу в себя в этом жутком сыром подвале и просто поверить в это не могу. Глупая. Тот человек в авто. Он не был простым жильцом. Он заодно с Бесом, он снова притащил меня прямо к зверю!
Открываю глаза и вижу Беса. Этот демон как раз подхватывает с пола мое пальто, я не выдерживаю. Кажется, что уже и так каждая клетка в моем теле скоро превратится в снежинку от холода!
– Что вы делаете?! Не забирайте мои вещи!
– У тебя больше нет ничего своего, – вскидывает на меня оценивающий взгляд, – но ты можешь меня попросить.
– Как… как попросить?
– Встань на колени и попроси. У своего хозяина.
Нервный смешок вырывается из груди. Это какой-то страшный фильм. Кто так вообще обращается с девушками?!
– Я не встану перед вами на колени никогда, ясно? Я не унижусь перед вами, и вы мне никакой не хозяин! – отвечаю ему, готовая разреветься на месте, но сдерживаюсь. Не хочу злить его еще больше и показывать свою слабость. Прекрасно вижу, как этот взрослый опасный мужчина смотрит на меня… С неприкрытой ненавистью, будто я его самый злейший враг на планете.
– Ну тогда это, зверек, – показывает мне на пальто, – тебе не так уж и нужно.
Бес берет пальто и идет на выход, а я… не знаю, что делать. Перспектива превратиться здесь в ледышку как-то не радует. На улице уже лужи замерзшие, и здесь, в подвале, не намного теплее.
– Стойте! Прошу, подождите.
Мужчина останавливается и окидывает меня пронзительным взглядом.
– Пожалуйста, не забирайте мое пальто!
– Подойди и попроси нормально.
Сжимаю зубы. Какой же он… Невыносимый!
Поднимаюсь с мата и подхожу к нему осторожно, но не очень близко. На расстояние двух шагов. Я боюсь к Бесу приближаться. Тогда аромат духов его улавливаю, которые мне нравятся, а они не могут мне нравиться, как и он!
– Пожалуйста. Верните! Это мое. Здесь очень холодно. Я заболею так.
– На колени, – чеканит грубо, властно, и у меня уже кровь закипать начинает.
– Ну почему вы такой?! Почему так обращаетесь со мной? Я же сказала. Не встану.
– Встанешь или ляжешь. Под меня. Выбирай.
Я задираю голову, смотрю в его серебристые холодные глаза, и у меня мороз идет по коже. От этой наглости и самоуверенности просто спирает дыхание.
– Да вы ублюдок самодовольный, вот вы кто! Я в жизни вам не покло… – выкрикиваю, но завершить фразу не успеваю, так как в этот же миг зверь перехватывает меня за талию и привлекает к себе. Одним рывком, одним махом, точно хищник, он буквально впечатывает меня в свою широкую грудь, выбивая из меня воздух, обнимая, и я жутко пугаюсь. Его напора, жара его мощного тела, его всего!
Вскрикиваю от страха, замахиваюсь и с силой провожу по его лицу гвоздем, который все это время сжимала в ладони.
Кажется, что сердце грудь скоро проломит, и я просто не успеваю подумать! Действую чисто на инстинктах. Выжить, спастись, защищаться от зверя, но понимание ошибки приходит мгновенно.
Бес разъяренно рычит, но рук не отпускает, а я с ужасом смотрю на то, что натворила. Его суровое, но вместе с тем красивое мужественное лицо… Я его порезала. Сильно. Буквально рассекла его бровь, разрезала щеку и уголок губы этим гвоздем почти до подбородка, сделав огромный порез, из которого быстро начала выступать алая кровь, тонкими дорожками опускаясь на его бронзовую шею и грудь.
Застываю от ужаса в его руках. Даже двигаться не могу. Боже… что я наделала! Я его не просто поцарапала. Я именно разодрала кожу до мяса, нанеся глубокий рваный порез, и теперь сотворила его действительно страшным… чудовищем.
Гвоздь тут же выпадает из моей онемевшей ладони. Я точно сделала ему очень больно. Я не хотела так сильно ранить. Господи!
– Простите… – говорю это одними губами, но зверь молчит. Дышит только тяжело, глубоко и страшно. Я же как завороженная смотрю, как ручьи крови снова и снова вытекают из глубокой раны на его лице, пропитывая его белую рубашку, и цепенею, когда Бес глаза свои серебристые поднимает, а в них смерть плескается. Черная, дикая и свирепая, как и его сердце.
– Я… я не хотела. Простите, – шепчу ему едва слышно, но Бес не реагирует на мои слова. Совсем.
Мужчина отпускает меня, и я с ужасом вижу, как он руку к лицу подносит, кровь ладонью вытирает и… усмехается, точно дикий волк, видя кровавые разводы на пальцах, показывая белые зубы с острыми клыками.
– Так и знал, что ты такая же.
– Нет… А-ах!
Все случается так быстро, что я не успеваю даже среагировать.
Глаза Беса из спокойных серебристых становятся темно-серыми. В один миг зверь буквально подхватывает меня за талию, с легкостью отрывает от пола и тащит на мат, укладывая меня на живот, точно куклу. Жестко, больно, просто на разрыв аорты.
Глава 8
– А-а-а-а, что вы делаете, нет! – вскрикиваю, когда в тот же миг этот зверь наваливается на меня сзади, буквально вжимая в мат своим мощным телом. – Не надо! Прошу, пустите… Простите! Я не хотела делать вам больно!
– Хотела, все ты хотела.
– Мне страшно! Тимур, пожалуйста…
И теперь я уже серьезно пугаюсь его. Очень сильно, до онемения пальцев на руках.
Слезы горошинами катятся из глаз. Мне страшно, но зверь даже не думает меня отпускать, и совсем скоро я слышу жуткий треск своего платья. Он разорвал его одним рывком со спины, превратив еще вчера красивый блестящий наряд вместе с моим бюстгальтером в горсть тряпок, которые тут же откинул в сторону.
По спине сразу же проходится холод, и я словно бы застываю, когда слышу его хриплое дыхание сзади. Медленное, ледяное, звериное.
Вздрагиваю, когда голой кожей ощущаю горячую ладонь на спине. Откинув мои волосы, Бес проводит ею от моей шеи по позвоночнику до самой поясницы, опаляя каждую клетку огнем своего прикосновения, и я с ужасом понимаю, что он не отпустит.
Этот монстр придавливает меня своим телом, поэтому, как я ни стараюсь ерзать, у меня вообще не получается. Он тяжелый, и по комплектации я буду раза так в три точно его меньше. Ощущение такое, будто меня бетонной плитой придавили, и у меня нет ни шанса на спасение, ни одного.
Я замираю, когда мужчина ставит сильные руки по обе стороны от меня, наклоняется к моему уху и обдает его жаром дыхания, от которого у меня кровь стынет в жилах.
– Никогда не называй меня по имени, Коршунова! Запомни, для тебя я хозяин.
Я не успеваю прийти в себя, так как сразу после этого что-то трещит. Я не вижу, что именно, но чувствую, и понимание того, что только что это были мои трусики, меня просто доводит до края.
Как маленькая смерть, только хуже. Он еще хуже. В миллион раз, и я ошибалась, когда думала, что это человек. Нет, это чудовище, страшный дикий зверь.
Он раскладывает меня под себя, как куколку, так как от страха я почти не сопротивляюсь. Оказавшись под ним, я почему-то не могу кричать, от ужаса я почти ничего не могу сделать. Могу только запах его улавливать и ненавидеть себя за то, что этот запах мне мог понравиться, как и облик этого монстра.
Коленом Бес с легкостью разводит мне ноги, а после раздается какое-то металлическое шуршание. Кажется, он расстегивает ремень, а у меня создается стойкое ощущение, что это все нереально. Этого просто не может происходить со мной. Нельзя так, невозможно, я же живой человек, но это правда.
Я вся словно цепенею, в камень превращаюсь, и все, что могу, – пытаться вырваться. Кажется, я верчусь как уж, но это только мое ощущение. На самом деле Бес крепко зафиксировал меня, и, когда он перехватывает обе мои руки одной своей, не давая вообще возможности двигаться, вот тут уже я срываюсь. Я начинаю реветь. В голос. От ужаса, от неприятия того, что человек вообще может быть таким… жестоким.
– Не надо… прошу. Вы же тоже человек, не делайте!
Мое лицо все мокрое от слез, и я почти не чувствую пальцев рук. Они почему-то занемели, и я ощущаю только невероятно сильное давление сзади. Я полностью голая перед ним. Впервые обнажена перед мужчиной, хотя он больше похож на зверя.
Я умоляю его, но Бес не слышит. Он не хочет слышать и не станет. Удерживая обе мои руки в одной своей, вторую он опускает вниз и касается меня там, где еще ни один мужчина не касался, провоцируя у меня еще больше слез.
Холодно, жестко, грязно, Бес проводит пальцами по нежным складочкам, заставляя мое тело просто трепетать от дикого ужаса.
Он меня накажет, накажет… Он уже это делает, и вскоре я громко вскрикиваю, когда чувствую, как там, внизу, в меня толкается что-то большое и горячее, очень твердое.
– А-а-а-ай!
Раньше я не знала, что такое боль. Настоящая. Такой боли я еще не ощущала. Жгучая, острая, такая сильная! Она пронизывает каждую мою клетку и распаляется адским костром, когда Бес таранит мое тело своим членом. Быстро, жестко, сначала упираясь во что-то, а после… разрывая, заполняя до упора.
Я не могу двигаться. Я вообще ничего не могу. Лежа в этой унизительной позе, абсолютно голая под ним, с широко разведенными бедрами и теперь уже оскверненная, я могу лишь дышать. Рвано, судорожно хватая ртом воздух каждый раз, когда Бес берет меня сзади.
Он очень большой и двигается… сильно, зажав меня в своих руках, вдавливая в этот холодный мат без капли ласки, и кажется, я скоро умру. От его жестоких толчков во мне. От этой боли и понимания, что мой первый раз с мужчиной не случился. Он произошел со зверем, желающим мне смерти.
Постепенно Бес начинает дышать быстрее, рычать даже, и с силой перехватывает меня за талию. Больше он не держит за руки, так как я не вырываюсь. Незачем. Я неровня ему по силам, даже близко не стояла. Он такой тяжелый, а у меня нет больше сил, и жизни тоже нет. Он последнюю выпил, все, что было, забрал себе.
Глава 9
Когда увидел кровь на руках, во мне что-то переключилось. Эта девка держала окровавленный гвоздь в ладони и смотрела на меня отцовскими глазами. Идентичными просто, и не хватало только его коронной усмешки, чтобы я на все, сука, двести процентов увидел в этой девчонке Коршунова.
Она знатно рассекла мне рожу, однако никакой боли я не ощутил. Азарт только и желание мести. Такой, какую заслуживает весь ее гребаный род, который надо было еще при рождении зачистить.
Кровь быстро выступила из раны, она опускалась по шее горячими ручьями, пропитывая рубашку, и тогда я захотел ее крови. Ее, сука, боли мне было мало, и я пожелал большего.
Девчонка выронила этот ржавый гвоздь, однако было уже поздно. Я видел, как быстро поднимается ее грудная клетка. Как пульсирует вена на шее и как блестят эти медовые глазища в пол-лица. От страха.
В штанах потяжелело, и я не стал себе отказывать. Ни в чем. Она моя теперь и будет давать мне то, что я пожелаю, а пожелал я ее. Себе. Полностью.
Коршунова оказалась предельно слабой, и я за секунду уложил ее на мат. Лицом от себя. Не хотел снова видеть эти ненавистные мне глаза. Я хотел ее красивое тело себе. Жестко, грязно и больно. Для нее, конечно, и специально делал для этого все. Чтобы ей было больнее, чтобы она пропиталась сполна этой чертовой болью, переполняющей самого меня.
Разорвав на ней платье, я увидел бархатную кожу. Молочную, нежную, без единого изъяна.
Руки сами потянулись к ней. Тонкая шея, выпирающие лопатки, красивый изгиб спины, осиная талия и округлая задница. Стройные ножки – и ни намека на лишний вес. Идеальная, мягкая, хрупкая. Эта сучка была просто создана для секса, и каким же было мое удивление, когда я понял, что она еще не тронута. Девочка еще самая настоящая, девственница, блядь! Узкая щель с трудом меня приняла, и она заорала, точно я ее убивал, когда я разорвал ее преграду одним мощным толчком.
Это была хреновая идея – трахнуть ее здесь вот так, жестко взять, но остановиться я уже не мог. Я хотел ее. До боли, до искр из глаз, и брал свое по праву! Она по крови мне должна и кровью будет смывать грехи своего рода.
Я жаждал ее тела долго, никак не мог им насытиться, однако Коршунова так сильно выла подо мной, что это был не секс, а одно мучение только, поэтому я кончил уже через несколько минут, испытав зашибенный дикий оргазм с ней. Сучка была очень тугой и шикарно обхватывала член. Она вся, блядь, была идеальной, как бы я ни хотел это отрицать.
Сначала девочка упиралась и ревела, однако потом, когда я вошел в нее и начал трахать, затихла, и я увидел, как она просто намертво вцепилась побелевшими пальцами в мат. Я же ускорил толчки, чтобы быстрее кончить, провоцируя у нее от этого какие-то судорожные стоны, но не думаю, что это было от удовольствия. От боли, конечно, скорее.
Я не кончил в нее, вытащил машинально, так как не мог допустить, чтобы дочь Коршунова еще и понесла от меня. Вынув из нее член, я увидел кровавые разводы на нем и ее бедрах. Точно девственница, ошибки быть не может. Странно даже, как она с такой фигурой нетронутой была, хотя так даже лучше. Мне нравится чистая игрушка, которую я сам буду ломать до казни.
Поднявшись с девчонки, я быстро застегнул джинсы и рубашку, которая к тому моменту уже изрядно пропиталась кровью. Щека начала дико жечь. Отлично, наконец-то я хоть что-то чувствую.
Внутри у меня все горело. Я не мог понять, как эта неженка вообще может быть его дочерью. Как, блядь, такая девочка может быть отродьем больной суки, вырезавшей всю мою семью? Может. Еще как. Одни ее глаза отцовские только чего стоят. Она его дочь, родная!
Я подошел к шкафу и достал ошейник. Она должна знать свое место и больше не пытаться на меня бросаться.
– Вставай, – бросил девчонке, но она не отреагировала, хотя точно была в сознании. Я видел это по тому, как она поджала под себя ноги и повернулась на бок, закрыв лицо руками.
От моего голоса сучка зашевелилась, но не поднялась. Слышал только, что ревет. Ее голые плечи содрогались, а лицо она скрыла за ладонями и длинными волосами, и тогда я не выдержал.
Подошел к ней и за руку взял, повернул, отчего она громко взвыла.
Я не видел ее еще такой. Ее всю просто дико колотило. Девчонка дышала судорожно, рвано и совсем не смотрела меня. Руками только грудь голую прикрывала и дрожала. Сильно.
– Успокойся.
Не подействовало. Она рыдала взахлеб просто, что быстро вывело меня из себя. Я не был еще в такой дерьмовой ситуации. Блядь, она слишком молодая. Слишком нежная, как цветок, который я сорвал себе.
– Перестань реветь, я сказал! – гаркнул на нее, и наконец мотылек заткнулась. Точнее, просто приложила ладонь ко рту, заглушая глухие судорожные рыдания, невольно продолжающие вырываться из ее груди.
Блядь. Это все мне не нравилось. Лучше бы я пристрелил ее сразу. Не пришлось бы теперь возиться.
Я взял ошейник и посадил девчонку, но ее аж подкидывало, и мне пришлось ее удерживать за плечо, чтобы она не падала назад.
– Не н… надо. Не над… до, – она шептала это постоянно, мешая мне, но все же была слишком слабой. Я даже силу не применял. Девочка почти не двигалась.
Сжал металлический ошейник, откинул ее волосы и надел его на голую шею мотылька. Соединил с цепью, которую закрепил в стене, после чего бросил ее обратно на мат. Она не упиралась больше и просто упала на него, как сломанная кукла. Девчонка выглядела потерянной и совсем не смотрела на меня.
Я оставил ее в подвале и поднялся в дом.
В тот момент я ничего не чувствовал, кроме желания мести, и, если честно, я хотел ее просто добить тогда, но понимал, что рано. Девчонка будет казнена тогда, когда я посчитаю нужным.
