Екатерина Оленева
Невеста для Мрака
– Что вам нужно от девочки? – Ланджой закрыл меня собой.
Его рука непроизвольно сжала оружие.
Теи смерил его ледяным взглядом:
– Похвальная верность, – снисходительно кивнул он. – Но для вашего же блага, сударь, рекомендую убрать руки от огнестрела.
– При всём уважении, маэстро, всё не так просто, – покачал головой Ланджой.
– Вот и не стоит всё ещё сильнее усложнять, – парировал Теи.
– Ты, высокомерная тварь! – сплюнул Таббар, перехватывая боевой топор и поигрывая мышцами, – мы, конечно, мусор у тебя под ногами…
– Но, смею заметить, – растянул в улыбке большой рот Джейман, обводя рукой членов нашего отряда, – здесь много мусора. Ваше Всесильное Светлейшество рискует утонуть в дерьме.
– Я не боюсь рисковать, юноша, – ухмыльнулся Теи. – Я, неплохо плаваю, кстати. Одиффэ, если не желаешь урезонить новоявленных друзей, советую отойди в сторону. И даже не думай сбежать снова.
Я поняла, охотники готовы драться за меня, как за одну из своих. Ясно было и то, что, дойди дело до схватки, Теи никого не пощадит.
– Хватит, – устало покачала я головой. – Никто не будет ни с кем драться. Ребята, – повернулась я к товарищам, – всё хорошо, и этот человек не причинит мне вреда. Он… он мой родственник. Всё в порядке, Ланджой, – положила я ладонь на руку нашего капитана. – Так и должно быть. Спасибо вам, ребята, за всё. Я горжусь тем, что прошла этот путь с вами, горжусь знакомством с каждым из вас. Вы – честные люди. Да хранят вас Благие Боги.
Теи смотрел на нас сверху вниз, как на расшалившихся детей, скептически приподняв бровь.
Я повернулась к нему, давая понять, что готова следовать за ним.
Чеаррэ протянул мне руку, помогая подняться в седло.
Каникулы закончились.
Глава 9
Стоило вспышке, вызванной телепортацией, угаснуть, я увидела, что стою прямо перед старым фонтаном. Полуобнажённая нимфа по-прежнему смотрела вперёд незрячими глазами. Из кувшина, зажатого в её руке, тонкой струйкой бежала вода, лаская оголённые прелести перед тем, как с тихим шелестом кануть в круглой чаше бассейна.
Не будь я вымотана до предела, наверное, было бы тяжело снова войти в дом, в котором когда-то пришлось убить любовницу Чеаррэ, но у усталости есть свои плюсы.
Бескрайний вестибюль освещало пламя, поднимающееся из высоких медных чаш, раскачивающихся на длинных цепях. Миновав прихожую, мы вошли в роскошную гостиную. Стальная Крыса вызвал прислугу, встряхнув мелодичный колокольчик, и седой мажордом тут же нарисовался на пороге.
– Мой господин? – склонился он в низком поклоне.
– Прикажи подготовить ванну и чистую одежду для моей племянницы. И ещё – пусть из погреба принесут пару бутылок красного вина.
Мажордом испарился, бросившись исполнять озвученные желания.
Теи опустился в кресло, вальяжно забросив длинные ноги на пуфик:
– Признайся, Одиффэ, ты действительно находишь кочевую жизнь увлекательной? Неужели тебе вправду нравится носить обноски? Находить средства к существованию путем уничтожения мелкой нечисти?
– Дорогой дядюшка, вы, как всегда, всё передёргиваете.
– Продолжай, – склонил голову к плечу Теи.
– Моя одежда – не обноски, просто блуждать по трясине в длинных платьях и на каблуках-шпильках не очень-то удобно, о чём вы, наверняка, не догадываетесь.
– Ну, конечно. Я-то никогда не блуждал по болотам!
– В платье и на каблуках?.. Надеюсь.
– Очень смешно, – скривился он.
– Вы так же преуменьшаете силу моего противника. Не хочу показаться нескромной, но лично вам вряд ли удалось бы с ним справиться.
– Скромность – твой конёк.
– Глистообразные демоны, как оказалось, крайне неразговорчивы и совсем не влюбчивы. Так что основной боевой арсенал Чеаррэ, лесть и обольщение, перед ними недейственен.
– Ладно, хватит пустой трепотни, – перестал улыбаться Теи. – Эдония с Фиаром балансируют на грани войны. Не находишь, что сейчас не время наслаждаться погоней за чудовищами?
– Кто ещё за кем бегал, выяснить нужно, – фыркнула я.
– Ты ведь не рассчитывала, что сумеешь скрыться от нас?
– Отнюдь. Признаться, я даже несколько переоценила ваши таланты. Ведь я не особо-то я и пряталась, а вы искали меня целых три месяца.
– И чего в итоге добилась своими капризами?
– Поиграла у всех на нервах?
– Признаться, виртуозно, – Теи соединил в изящный домик кончики длинных белых пальцев. – Нам никак не удавалось выйти на твой след, не было совершенно никаких зацепок. Если бы не эта последняя, яркая, как свет, магическая вспышка, быть бы тебе охотницей на нечисть ещё долго-долго.
– Лучше расскажи, что вы там плели моему будущему царственному супругу, пока меня не было?
– Никак, де, невозможно отдать невесту замуж без диплома. Это, мол, неуважение к его Темнейшеству, – театрально развёл он руками. – В болотах ты проходила практику, – предупредили меня.
– И был шанс, – да ещё какой! – что не пройду, – огрызнулась я в ответ. – Тварь, с которой я расправилась… признаюсь, на свете мало что пугало меня до такой степени. Она меня чуть не прикончила. Вот что бы вы стали делать, если бы я умерла?
– Проблемы, Одиффэ! У нас тогда возникли бы большие проблемы. Ты их бесконечный генератор. И это ещё одна причина, по которой Семья решила вручить тебя Дик*Кар*Сталу, нашему заклятому врагу. Поделимся, так сказать, своим счастьем.
Седой мажордом с поклоном доложил, что ванна готова.
Купальня в доме любого аристократа заслуживает внимания. Не составлял исключение дом Теи. Здесь можно было найти все блага цивилизации: большие и малые бассейны, душевые кабины и ванны, шампуни, духи, лосьоны, притирания на любой цвет и запах.
С меня-то хватило обыкновенной ванной, я в этом плане девочка непривередливая. Всё, что нужно для счастья, это вода да мочалка, мыло да чистое платье.
Если я и вернулась быстрее, чем Теи рассчитывал, добрый дядюшка виду не подал. Со спокойствием истинного философа он протянул мне чеарровский тоник, замешенный на весьма специфической фамильной магии. Специфика состояла в том, чтобы чудесным образом пополнять резервы магической энергии, восстанавливая нарушенный баланс.
Осушив бокал, я поставила его на хрупкий хрустальный столик:
– Сантрэн очень на меня зла?
– Сама увидишь, – ухмыльнулся Теи.
***
Меня встретили двумя размашистыми оплеухами.
Подобный приём был полной неожиданностью – на моей памяти Сантрэн никогда не опускалась до рукоприкладства.
– Как ты посмела так рисковать собой? – шипела она, словно рассвирепевшая гюрза. – Всеми нашими планами?.. Не ожидала, что ты поведёшь себя подобно наивной барышне, берущей за кредо дешёвые романы о любви. Твои капризы чреваты войной. Ты это понимаешь?
Переведя дыхание, Хранительница Клана опустилась в высокое кресло. Изящные руки властно легки на подлокотники. Белое лицо походило на маску, лишь глаза горели холодным зелёным пламенем.
– Садись!
Я села.
– Вот что я тебе скажу. Ты отправишься в Фиар в ближайшее время. Свадебный кортеж, как и твоё приданное, уже давно подготовлены. Подготовлен и брачный контракт. Суть последнего тебе известна: престол унаследует сын Дик*Кар*Стала от первого брака, а также его будущие законные наследники. Но мы не можем исключать вероятность несчастья со старшим сыном Дик*Кар*Стала. Тогда претендентами на трон Фиара могут стать ваши, с Дик*Кар*Сталом, дети.
– Я не!..
– Довольно, Одиффэ! – ледяным голосом прервала Сантрэн. – Я по горло сыта твоим самодурством и капризами. Больше я этого не потерплю. Тебе придётся смириться с нашим решением, другого выбора у тебя нет.
– А если я не смирюсь? Что тогда?
– Не думай, что если умеешь устраивать классные фейерверки, то ты круче всех на свете. Я жила и успела состариться ещё до того, как на свет появился твой прадед, девочка. Продолжишь упрямиться, сделаешь хуже, в первую очередь, себе.
– Решила перейти к угрозам? – понимающе покачала я головой. – Скажи начистоту, если я не подчинюсь, меня устранят?
– Лишь в самом крайнем случае.
– Ясно.
Какое-то время, храня задумчивое молчание, я выбивала пальцами незамысловатый ритмический рисунок. Потом подняла голову и пристально уставилась в змеиные, гипнотизирующие глаза собеседницы:
– Скажите, матушка, что помешает мне позже, без угрызения совести, предать ваши фамильные интересы?
– Ты не сможешь этого сделать, – любезно сообщили мне. – Мы одинаково нужны друг другу, ты – нам, а мы – тебе. Одиффэ, пойми правильно, мы не собираемся узурпировать власть у законного короля. Лишь хотим заручиться лояльностью Чёрного Правителя в обмен на такую же гарантию лояльности с нашей стороны. А вот когда придёт время, у тебя и в твоих детей будет верный и сильный союзник в нашем лице.
– Как у вас всё складно да гладко!
– Это долговременный проект. Времени у нас, хвала Благим Багам, достаточно – маги живут долго. И хотя ты доставила нам много неприятных минут, я продолжаю хранить веру в тебя.
– Ну, ещё бы! – невесело хохотнула я.
– Сейчас ты мне, конечно, не поверишь, но придёт время, и ты оценишь мои старания. Я ввожу тебя в самую интересную игру, которая только существует на свете – в игру престолов.
***
Мне никогда раньше не приходилось ночевать в доме Сантрэн.
Видимо, памятуя об этом, Эллоиссэнт и решил не оставлять меня в горьком одиночестве. Стоило шагнуть за порог полутемной комнаты, как я, споткнувшись, упала в его объятия.
Холодный запах свежести, мяты и полыни, свойственные ему одному…Ткач!
Ну зачем ты здесь, Эл? Я ведь почти смирилась! Сама вероятность возвращения к тебе казалось мне невозможной. Наша любовь – разбитая чаша. Меня для тебя всегда было слишком много, тебя для меня – слишком мало…
Зачем ты пришёл?
В неровном свете свечей он выглядел бледным, почти изможденным. Под глазами залегли болезненные тени, но всё это удивительным образом шло ему.
Сухая ладонь накрыла мои губы, вынуждая молчать.
Эллоиссент смотрел на меня непривычно серьёзно.
Злость, единственное, на чём я ещё кое-как держалась, стремительно уходила, тая, как снег от каминного жара.
Пальцы Эллоиссента мягко скользнули по моей шее, коснулись плеча, прошлись вдоль локтя и, наконец, сжались на кисти, оставляя отчетливое ощущение захлопнувшего капкана.
– Красивая…ты. Красивая и жестокая… я так боялся, что больше не увижу тебя…
– Хватит уже, – сказала я, – затянувшаяся трагедия превращается в фарс. Ты должен был либо взять меня, либо уже отпустить. А ты всё тянешь и тянешь, растягивая агонию. Так кто из нас более жесток?
Его руки с жадностью скользнули по моему телу, зарываясь в волосы. Его губы словно силились выпить моё дыхание до последнего вздоха. Гибкое юношеское тело с такой силой вдавило меня в стену, будто Эл был вдвое тяжелее своего настоящего веса.
Не было на свете человека, который бы знал моё тело, как знал его он – словно музыкант, виртуозно владеющий инструментом. Эллоиссенту всегда достаточно было пары движений, чтобы довести меня до грани.
Я сдалась, хотя и понимала, что это всё усложнит. Сдалась, даже не пытаясь сражаться, ведь, скорее всего, это наша последняя встреча наедине. Да и можно ли запретить умирающему от жажды пить?
Эллоиссент был моим кислородом, моими дровами, землёй, звёздами. Одним лишь он наотрез отказывался стать – моей жизнью.
Будь ты проклят, Эллоиссент. Хотя на самом деле – проклята я.
Пока моё тело горело пламенем страсти, в моей душе корчилась любовь, оказавшаяся слишком живучей. Умри ты уже, наконец, моя никому ненужная слабость. Сгори в гибельном пламени страсти, задохнись без кислорода надежды, растворись в череде лет и лиц. Забудься. Исчезни.
Под моей ладонью стремительно колотилось сердце Эллоиссента. Я тонула в этой сумасшедшей пульсации, отдающейся жгучим наслаждением во всем теле. Не оставалось клеточки спокойной или равнодушной. Я была вся – огонь.
Но пылая, знала, что вскоре от всего этого не останется ничего, кроме пепла.
***
В изнеможении уткнувшись в горячее, влажное плечо, я закрыла глаза, прислушиваясь к сбившемуся дыханию своего любовника:
– Интересно, как скоро ты меня забудешь?
– Я тебя не забуду. Ты это знаешь.
– Не знаю.
– Хотел бы, да не получится.
– Как зовут ту очаровательную блондинку, с которой ты ворковал тем утром, когда я сбежала?
– Ацуки Вицу.
– Превосходная память!
– Бедняжка была мне интересна ровно столько, сколько ты смотрела на нас. И ни минутой больше.
– До глубины души трогает способ, которым ты предпочитаешь привлекать к себе моё внимание. Оставляет надежду, что с моим исчезновением ты примешь целибат.
Эллоиссент засмеялся. Его изящные длинные пальцы бережно, как величайшую ценность, сжали мою ладонь. Свечи отражались в зелёных глазах:
– Не дождёшься, мой очаровательный демон.
Я отняла руку и перекатилась на живот, тем самым отдаляясь:
–Тебе уже сообщили, чем займут твоё время после окончания учёбы? – сменила я тему.
Эллоиссент как-то скучно пожал плечами:
– Сантрэн прочит мне должность начальника Магического Сыска в каком-то богами забытом городишке. Полагаю, народ в отделе Департамента рад данному обстоятельству так же, как и я.
– Я думала, тебя ждёт карьера дипломата?
– Я тоже.
– И снова – поразительная покорность? Так и не научишься возражать любимой родне?
Меня всегда очаровывала в нём эта особенность. Только что взгляд его был мягок, как сама нежность, и вот уже в его в глазах сверкает стальной блеск. Удалось его задеть?
– Какой смысл имеет возражать в мелочах, раз у меня не хватило сил и аргументов возразить в самом главном? Хотя, это даже к лучшему – я карьеру дипломата имею ввиду, не твоё скорое замужество. Если бы в последнем вопросе, хоть что-то зависело от меня, Одиффэ…
– Не начинай!
– Я просто хочу, чтобы ты поняла… – вскинулся он.
– Ты меня недооцениваешь, я не так глупа, как, возможно, кажусь. Не нахожу в сложившейся ситуации ничего сложного для понимания. Фиар – лакомый кусок, вот твоя властолюбивая родня и вцепилась в него всеми своими клешнями и присосками. Наверное, даже при наличии лишь моего трупа, свадьба все равно бы состоялась.
Резко, наотмашь, кулак Эллоиссента неожиданно врезался в подушку рядом с моей головой. Ещё раз. И ещё. Яростно, гневно, отчаянно. А потом он застыл, и лицо его сделалось разом как-то старше, строже и интереснее:
– Ты думаешь, что ненавидишь меня, Одиффэ? – он покачал головой. Длинные локоны заметались по спине, извиваясь гибкими змеями. – По сравнению с тем, что я чувствуя, твоя ненависть – ничто. Ты не можешь презирать меня сильнее, чем я презираю себя сам. Каждый раз, глядя в зеркало, я вижу перед собой мальчишку, которому нужно поступать, как взрослый, а он не может… – В голосе Эллоиссента, словно трещина в хрустале, послышалась хрипота. – Ты не представляешь, какого это, каждый раз прикасаясь к тебе, чувствовать себя подлецом, мерзавцем и вором. Знать, что ничего здесь, от взгляда до сердца, мне не принадлежит.
Ты считаешь меня неразборчивым в связях игроком? Поверь, я не ищу разнообразия, волочась за очередной юбкой, как тебе, возможно, кажется. Я лишь пытаюсь утопить мою тоску, забыться, как-то выжить. Но сколько бы я не пытался, Одиффэ, у меня не получается!
Ты вот-вот уйдёшь из моей жизни, и моё существование потеряет смысл. Никакой секс, ни дорогие куртизанки, ни дешёвые проститутки, ни девственно-невинные девы мне тебя не заменят. Я это знаю. Встречаясь с очередной пассией, я хочу увидеть, как в её волосах пылает огонь, чтобы каждая волосинка в её прическе походила на превращённый в нити рубин. Чтобы глаза, подобно чёрному драгоценному камню, поглощали свет. Но даже если мои пожелания сбудутся, они всё равно – не ты.
Лишь когда ты сбежала, я понял, какой неотвратимой может стать разлука. Как тяжело не иметь возможности просто прийти, увидеть и обнять.
Эллоиссент опустил голову. Волосы тёмным дождем пролились вниз, скрыв от меня его лицо. Когда же он снова поднял глаза, передо мной не было привычного бабника и паяца.
Боль жила в его душе точно так же, как она жила в моей.
Его глаза удивленно расширились:
– Одиффэ, ты…плачешь?
Надо же? Я и не заметила. Так давно не плакала, что думала, будто и не умею.
Я не плакала, когда увидела труп моей матери. Не плакала, когда убивала сама. Не плакала, когда пытались убить меня. А тут, какая-то любовь?..
Эллоиссент заключил меня в объятия. Он укачивал меня, словно младенца.
А я смотрела на него снизу вверх и пыталась представить, каким он станет лет через пятнадцать.
Тридцать?
Сто пятьдесят?
Триста?
Увижу ли я его ещё когда-нибудь? И как мы встретимся?
Останется ли от нас, теперешних, хоть что-то? Будет ли для нас, трехсотлетних, что-то значить давняя, пусть нелепая, но такая горячая и живая первая юношеская любовь? Или со временем забывается всё, и даже это?
– Эл?
– Что?
– Скажи, что любишь меня.
– Я люблю тебя.
Так мы и лежали, голова к голове, плечо к плечу, рука в руке.
***
В моей долгой, бурной жизни, не было минуты более горькой. И более светлой.
Я любила его тогда.
По-настоящему – любила.
Глава 10
– Короли интересны тем, что носят корону, – сказала Сантрэн. – Дик*Кар*Стал же любопытен вдвойне, поскольку, в отличие от большинства монархов, он не просто носит тиару – он обладает реальной властью.
Его Темнейшее Величество, Сиобряна Дик*Кар*Стала, я видела несколько раз, но отчего-то он мне не запомнился. Как ни старалась, я не могла воскресить в воображении конкретного образа. Черты лица, манеры словно спрятались за неясной дымкой, смазались, смешались в одно бесконечное неясное пятно.
Некромант, мужеложец, отцеубийца, похотливый развратник – таким молва рисовала моего будущего супруга-короля. Но даже если его слава вполне им заслуженна, мне нет до этого никакого дела. Я погрешила бы против истины, сказав, что будущий супруг внушал мне отвращение. Черён Дик*Кар*Стал или светится, словно альф небесный – мне всё равно.
Отвращение внушал не человек, а сама ситуация. Для меня плох любой, кто не Эллоиссент. Да и за последнего я замуж не рвусь. Брак, как таковой, впечатляет и прельщает меня не сильнее, чем наручники или кандалы. Он лишает воли. Он похож на ярмо или пожизненный срок осуждения без права на помилование.
Ненавижу цепи и обязательства.
Ненавижу ярмо.
Ненавижу брак.
Я не верю, что судьба прописана Богами до мелочей, но знаю, что каждый из нас создан Высшими Силами с тем, чтобы занять определённое место в установленном миропорядке. Каждому из нас, согласно душевным склонностям и природному темпераменту, задана роль во Вселенской пьесе. Если мы хотим быть счастливыми, то должны послушно выполнять, что предписано.
Роль нежной, терпеливой, преданной жены, роль королевы и властительницы – не для меня. Я должна охотиться на чудовищ, передвигаясь по земле, подобно облакам, гонимым ветром, свободно и легко.
– Ты больше не имеешь право вести себя, как взбалмошная девчонка, – увещевала Сантрэн. – Ты должна стать твёрдой, как сталь, и изменчивой, как вода.
Мне стать изменчивой, как вода? Мне, сотканной из огня?..
И чего только с собой не сотворишь ради поставленной цели.
А цель моя проста, при всей её запредельной сложности. Я должна как можно скорее родить законного наследника его величеству, устранить с пути его первого сына, и всё, что может встать между мной и троном, гарантирую выгодную для Эдонии политику. За мою службу, когда-нибудь, в будущем, Чеаррэ, возможно, уже не будут препятствовать нашему союзу с Эллоиссентом. Даже напротив! Ведь вдовствующей королеве просто необходим рядом умный преданный человек.
Главная сложность состоит в том, что его Темнейшее Величество отнюдь не глупы, это признают даже его злейшие враги. Наверняка Дик*Кар*Стал прекрасно отдаёт себе отчёт в том, какие козыри прячут в рукаве мои родственнички. Чай, не мальчик, на царство не вчера помазан, знает, что мир сделан не из розовой помадки. И в намерения моего будущего супруга вряд ли входит гибель старшего сына и лишение суверенитета подвластному ему государства.
Хочу легкую работу – сражаться с обычными монстрами.
Но кого тут интересуют мои желания?
Баркас, несущий нас к адмиралтейскому кораблю, двухмачтовому бригу, водоизмещением в двести тонн, легко разрезал волны. Дул свежий, попутный ветер. Заходящее солнце таяло в красном облаке, и его лучи золотились на гребнях чёрных волн.
Отведённые мне апартаменты состояли их двух спален, ванной комнаты и уютного салона. Затем шла большая общая зала, в которую выходили шесть кают. Каюты адмирала располагались дальше, на носу брига, а команда размещалась в подпалубном пространстве.
Вместе с отливом корабли вышли в море, направляясь в сторону Фиара.
Имея удовольствие наблюдать, как береговая линия дрогнула, и начала медленно отодвигаться, слушая резкие сигнальные гудки и чувствуя, как палуба всё сильнее содрогается под ногами, я думала о том, что это к лучшему, что после той ночи в доме Сантрэн мы с Эллоиссентом больше не виделись.
В первый день плавания море было спокойно, на второй началась сильная качка. Мне и сопровождающим девушкам запретили подниматься на палубу во избежание несчастных случаев. От нечего делать, мы играли в карты на деньги и развлекались пустыми разговорами.
Море бурлило. Ветер гнал облака, подбрасывая пенящиеся волны и покрывая стекла иллюминаторов соленой едкой пеной. Это не очень способствовало оптимистичным настроениям, но капитан заверял, что качка небольшая, и опасаться совершенно нечего.
Видимо, он был прав. На рассвете мы без приключений прибыли в Порт-Ларт.
Стоя на мостике, можно было легко наблюдать, как фиарская знать суетилась на берегу, как шлюпки выдвинулись нам навстречу, как гребцы налегали на весла, и утлое судёнышко то и дело зависало на пенистых гребнях, а потом, словно сброшенное с высоты, резко падало вниз.
Так мы проторчали под ледяными брызгами целый час, пока, наконец, шлюпка не подошла к правому борту нашего брига.
– Ваше Величество, – склонился передо мной один из прибывших. – Позвольте представиться, я – герцог де Шомги. Король Фиара прислал нас приветствовать вас, мы к вашим услугам. Готовы сей же час, немедля, отвести вас на берег…
– Боюсь, о том, чтобы немедленно сойти, речи быть не может, – решительно возразил ему Теи. – Вот через пару часов волнение уляжется, и тогда…
Когда выглянуло солнце, капризное море вновь успокоилось, став гладким, точно зеркало.
Фиарская земля преобразилась, будто решила произвести на меня самое благоприятное впечатление. Берег оказался усыпанным белыми, похожими на кукольные, симпатичными домиками, ярко выделяющимися на фоне зелени – растительности и прояснившихся небес.
Пушки фортов гремели, бухая. Им вторили салюты. Огненные облака вылетали один за другим из черного горнила зияющих пушечных жерл и превращались в мягкие клубы дыма, безобидно стелющиеся над водой.
Толпы ликующего народа приветствовали меня повсюду.
В честь предстоящей свадьбы в городе устроили пир. К главному столу, за которым пришлось восседать почти всю ночь, пригласили знать и первых лиц города.
На следующее утро мы покинули гостеприимный город и направились в столицу Фиара. Свадебный кортеж двигался по залитым солнцем дорогам, неромантично оставляя за собой стойкий запах конского навоза.
Сиобрян Дик*Кар*Стал выехал мне навстречу в окружении придворных и королевских гвардий, а верных мертвецов, о которых я была столь наслышана, он предпочёл пока не демонстрировать.
– Будь умницей, веди себя хорошо, – наставлял Теи перед тем, как услужливо распахнуть дверь кареты.
Толпа придворных, пестрящих яркими нарядами, словно бабочки – опереньем, колыхнулась и отступила, открывая взору приближающегося мужчину в черном.
Если быть точным, в костюме его величества умело сочетались лунное сияние и тьма. Под длинным плащом из блестящей черной ткани, скреплённой крупными алмазными пряжками, виднелся камзол, украшенный изысканными чёрными кружевами. Шейный платок сплошь усыпала мелкая алмазная крошка, пряжки на туфлях тоже блестели. А то, что не сверкало, подобно льдинке, отражая свет, поглощая его.
Наверное, мой взгляд был излишне откровенным и прямым. Благородные дамы так не смотрят.
Первое, что бросалось в глаза – надменное, презрительное, даже желчное выражение лица Дик*Кар*Стала. Между крючковатым носом и большим тонкогубым ртом пролегали четко выраженные носогубные складки. У прищуренных глаз залегла сеточка морщин, разбегаясь тонкими лучиками. Пять лет, истёкшие с нашей встречи не прошли для него даром. Дик*Кар*Стал, возможно, был сильным правителем, но в его жилах текла обыкновенная человеческая кровь, без малейшей примеси крови чудесного народа, и возраст уже успел наложить на него свою безжалостную печать.
Несмотря на это, наружность короля Фиара можно было назвать скорее привлекательной, чем отталкивающей. Черные волосы, спадающие на лицо рваными, неровными прядями, успело присыпать сединой, словно инеем, но глаза у него сохранили огонь молодости и походили на два драгоценных камня.
Дик*Кар*Стал не пытался мне поклониться, как того требовал этикет и только тогда до меня с запозданием дошло, что по местным обычаям я первая должна была приветствовать его реверансом.
Видимо, сообразив, что я так и буду продолжать стоять, медленно моргая, он подал мне руку, и мы сели в королевскую карету.
Всё время, пока мы ехали, будущий муж продолжал сверлить меня взглядом. В полном молчании. Пока не снизошёл до вынесения сухого вердикта:
– С нашей последней встречи вы заметно похорошели, сударыня. И, как я погляжу, стали благовоспитаннее. Кстати, вы не забыли прихватить полученный диплом?
В его голосе послышалась тень насмешки, но лицо оставалось серьёзным и сосредоточенным.
– Простите?.. – попыталась изобразить недоумение я.
– Нашу свадьбу отложили на несколько месяцев из-за этой бумаги. Так что теперь я велю запечатать её в золотой ларец, как реликвию, чтобы каждый мог убедиться, какая образованная у меня королева.
Насмехаться изволите, маэстро? Ну-ну…
Мы въехали в Тиону, столицу Фиара, через главные городские ворота.
Кортеж проехал по городским улочкам, похожим на узкие коридоры. Тафль, главный дворец королевской резиденции, оказался массивным, громоздким строением. На крышах и куполах его красовались многочисленные династические гербы.
Мы поднялись по широкой мраморной дворцовой лестнице, прошли через ряд длинных галерей, мрачных, несмотря на лепные позолоченные потолки и шикарный паркет. В отведённых апартаментах мне помогли переодеться в традиционное белое платье, после чего, немедля, отвезли в главный столичный храм, где и должна была состояться свадебная церемония.
По фиарскому обычаю к алтарю я шла в гордом одиночестве. Наш с Дик*Кар*Сталом брачный союз должны были благословить местные боги, которых я не знала и в которых не верила.
Впрочем, я вообще в богов не верила. Скорее уж в некую высшую силу, придающую мирозданию подобие порядка.
Из собора во дворец мы с царственным женихом, успевшим стать мужем, ехали верхом на лошадях, сопровождаемые радостными, ликующими криками толпы. Придворные щедро одаряли простонародье милостыней. Золотые монетки со звоном падали на булыжник и люди дрались из-за них, поднимая кучу пыли с мостовой.
Во дворце ждал обед – бесконечный, длинный, церемониальный, а за ним должно было последовать самое главное и страшное – первая брачная ночь.
Меня не пугала необходимость исполнения супружеского долга. Пусть Эллоиссент до сего момента был единственным мужчиной в моей жизни, простого физического акта с другим было все равно маловато, чтобы повергнуть меня в шок. Я не трепетная дева из куртуазного романа, при слове «член» в обморок не падаю. Как мужчина Дик*Кар*Стал не вызывал во мне отвращения, а вот необходимость объяснения с ним по поводу отсутствия девственной плевы, гордо именуемой женской честью – вот это угнетало. Пресловутая девственность как бы априори прилагалась к нашему брачному контракту. А что поделать? Её нет.
Так сложилась моя не слишком путевая жизнь, что заморачиваться над соблюдением условностей было некогда. Да и с чего бы мне, рожденной в борделе, прошедшей суровую школу выживания у Миарона, беспокоиться о мелочах?
Кроме того, Эллоиссент никогда не был для меня капризом или прихотью. Я любила его. Я не стыжусь наших отношений, как не стыжусь саму себя. Я такая, какая есть и всё было так, как было.
Однако мне никак не удавалось отделаться от ощущения, что, подписав контракт, я не выполнила взятых на себя обязательств. Вроде как поступила бесчестно?
А бесконечное застолье всё продолжалось, тянулось, словно резина. Есть я не могла. Все мои силы уходили на то, чтобы держать спину прямо.
Кое-как дошло до десерта. Подносы с филе из уток, всевозможными салатами и паштетами из гусиной печёнки сменились подносами с пирамидами из фруктов и различной выпечки.
Вина всех цветов и оттенков следовали одно за другим.
А мне всё сильнее хотелось ускорить, намотать время, будто нить на веретено, тем самым приблизив неизбежные тягостные объяснения. Только железная, почти армейская дисциплина, к которой нас приучали в Академии, помогала держаться.
Стоило мне ненароком уронить взгляд на мужа, как я убеждалась, что он тоже не сводит с меня глаз. Возможно, виной тому было неровное освещение, но мне все время мерещилось выражение злой иронии на его лице.
Не сразу удалось сообразить, что юноша, сидящий с нами на одном помосте, есть никто иной, как мой пасынок, Фабриан Дик*Кар*Стал, сын прекрасной Синьиэры, по слухам, невинно убиённой собственным супругом.
Кронпринц выглядел мне почти ровесником, был высок и отлично сложен. Золотистые локоны его, перехваченные золотой тиарой, ниспадали до самых плеч. Рубины в драгоценной короне подчеркивали искрящуюся, почти чеарровскую, зелень глаз. По всей видимости, мальчик унаследовал красоту своей матери, о которой шла такая широкая молва. И всё же принц Фабриан мне не понравился. Мне не импонировала надменная складка у его рта и едкий, не по возрасту жёсткий, взгляд.
Однако, если сравнивать впечатление от этого мальчика с его соседом, сидящем по левую руку с ним, можно сказать, что принц Дик*Кар*Стал сумел внушить мне почти горячую любовь. Я не сразу узнала Лэша Виттэра, фаворита и постельного миньона Тёмного Короля.
«Предан Дик*Кар*Сталу как цепной пёс, – так охарактеризовала его Сантрэн. – Принадлежит ему целиком и полностью, со всеми потрохами».
Ходили слухи, что до того, как попасть в королевскую опочивальню, маркиз Виттэр, тогда ещё просто Лэш, был приговорён к каторжным работам в Солёном городе. Что вовремя королевского выезда он, якобы, кинулся под копыта государева коня и вымолил себе пощаду, открыто предложив государю услуги интимного характера. Шептались так же и о том, что этот красавец причастен к гибели королевы Синьиэры. Будто та осмелилась требовать у своего мужа голову его любовника, и в результате лишилась собственной.
