bannerbannerbanner
Наследство

Екатерина Оленева
Наследство

Полная версия

Глава 7. Сибил Гордон

Первым, кого увидела Кора, поднявшись по ступенькам, был дворецкий.

– Добро пожаловать в «Райский сады». Миссис Гордон уже ожидает вас, – с этими словами он распахнул перед Корой дверь, позволяя войти в огромный холл, заполненный людьми, где из моря лиц выделялась высокая женская фигура, стройная до костлявости.

Кора бросила в сторону Дориана недоумевающий взгляд: где тут убитая горем старушка, божий одуванчик, нуждающийся в терпеливом уходе? Перед ней стояла женщина, давно разменявшая свою юность, но старостью и немощностью от неё близко не пахло, напротив, энергии и напора даме было явно не занимать. Во взоре её читалась непередаваемая надменность, словно всё остальное человечество в её глазах, было, как минимум, ниже ростом. Чувство собственного превосходства в каждом жесте и, даже тогда, когда, как сейчас, она стояла неподвижно. Траурный, чёрный цвет платья подчёркивал золото в её волосах и тигриных, жёлтых глазах.

Корнелия поняла, что стоит перед хозяйкой этого дома – леди Гордон Женщина глядела в ответ холодно и неприязненно.

«Девчонка», – читалось в глазах цвета расплавленного золота.

Никаких близкородственных чувств Кора не испытывала, и, судя по всему, не вызывала.

Получается, сказка о несчастной бабулечке, сломленной скорбью по умершему дедулечке, не более, чем рычаг для манипуляции, использованный Дорианом, чтобы заставить Корнелию приехать.

Определить истинный возраст Сибил Гордон было затруднительно. Ей одинаково можно было дать как сорок восемь, так и шестьдесят: по девичьи стройная, гибкая талия, высокие тонкие шпильки (не каждая молодая женщина способна долго проходить на таких), но морщины на руках и на шее безжалостно выдавали преклонный возраст, несмотря на все косметические уловки и пластическую хирургию.

– Здравствуй, Кора. Я – Сибил, – сказала хозяйка и протянула руку для рукопожатия.

Корнелии ничего не оставалось, как ответить. Рука Сибил оказалась горячей, твёрдой и невероятно тяжёлой.

– Позволь представить обитателей «Райских садов». К сожалению, сегодня это место не оправдало своего названия, утонув в киселе проклятого тумана, но в погожие дни окрестности похожи на открытку. Вокруг бархатистые лужайки, шелковистые травы, зелёные террасы, сады. Тебе здесь понравится, – с уверенностью говорила Сибил. – Сейчас позволь познакомить тебя с нашими добрыми помощниками.

Дружелюбно подхватив Кору под руку, Сбили двинулась между выстроившимися в два ряда служащими:

– Это Карсон Мальбург, наш дворецкий. Незаменимый человек, мы бы здесь без него пропали. Это Дейзи Стюарт и Гвен Патмор – все те деликатесы, что подаются под этой крышей принадлежат их гению. Джозеф Кент и Тони Мейсон выполняют обязанности лакеев в поместье, а Анна и Этель наши горничные. Наверняка, вы с дороги сильно устали и хотите чаю? Пройдёмся ко мне в кабинет, поужинаем и немного поболтаем по-родственному? Дориан, вас я благодарю за работу, вы, как всегда, выполнили её точно и в срок. До утра можете быть совершенно свободны. Отдыхайте.

Кора метнула в сторону Дориана испуганный взгляд. За время их недолгого знакомства она успела привыкнуть к тому, что он рядом. Но, не смея возразить, последовала за желтоглазой фурией.

– Это библиотека и, по совместительству, мой личный кабинет, – проинформировала Сибил.

Чем ещё, как не библиотекой могла быть комната, заставленная книжными полками от потолка до пола?

Взгляд Корнелии скользнул по корешкам книг, а потом вновь вернулся к собеседнице, успевшей сесть в глубокое кресло.

– Прошу тебя присесть, – Эффетно чиркнув дорогой зажигалкой, Сибил с удовольствием, глубоко затянулась сигаретой. – Думаю, пришло время поговорить?

Продолжая курить, Сибил не сводила с Корнелии взгляда. Между ними туманом плавал никотиновый дым.

– Как странно устроена жизнь, – медленно проговорила Сибил. – Я прожила в Райский кущах всю свою жизнь – долгие годы, – в окружении всей этой роскоши. Досадно осознавать, что по-настоящему мне никогда это не принадлежало.

Женщина натянуто улыбнулась:

– Когда посвящаешь чему-то жизнь, рассчитываешь за это что-то получить взамен. Думаешь, что человек, с которым и для которого живёшь, это оценит, правда? Я жила для мужа, тридцать лет заботясь об этом поместье. «Райские сады» должны были стать моими. Но… вдруг появляешься ты. Ты знаешь, что ты такое?

– Странный вопрос. Всегда думала, что я «кто-то», а не «что-то».

– Много-много лет назад, – словно не слыша её, продолжила Сибил, – ещё до того, как Гай Гордон женился на мне, у него была интрижка с одной из горничных, служащих в этом доме. Плодом той интрижки – ошибкой, так сказать, молодости, – и стала твоя мать. Этому событию без малого пятьдесят лет. Я бы предпочла об этом забыть, но Гай нашёл девчонку и по-своему пытался заботиться о ней. Несмотря на все его старания, всё закончилось очень печально. Но ты ведь знаешь?

– Не знаю, – холодно ответила Кора.

– Разве ты не помнишь?..

– Я ничего не помню.

– Неужели? Странно1 Ты ведь была тогда не так уж и мала? Шесть лет. В этом возрасте дети многое понимают и запоминают. Но, возможно, всё дело в посттравматическом синдроме? Что ж? Не помнишь – и не помнишь, даже к лучшему. Когда твой отец после трагедии увёз тебя отсюда, он наотрез отказался поддерживать отношения с Гаем. Я, признаться, не сильно огорчилась. Думала, с глаз долой – из сердца вон. Но вот, пожалуйста, какой сюрприз: на оглашении завещания звучит имя наследницы – и это вовсе не я. Гай предпочитает оставить всё своей единственной внучке, пусть и от незаконнорожденной дочери. Хотя, его, наверное, можно понять.

– Выходит, вы мне вовсе не бабушка?

– Слава богу – нет.

– Понятно, – сухо кивнула Корнелия. – Это всё, что вы хотели мне сказать?

– Нет. Есть кое-что ещё. Много лет назад твой дедушка заставил меня подписать документ, согласно которому всё моё приданное отошло в его безвозмездное пользование.

– Соболезную. Это было… опрометчиво, если не сказать – глупо. Зачем же вы это сделали? Так сильно хотели замуж?

– Конечно, хотела. В те времена все хотели замуж. Быть старой девой считалось моветоном. К тому же, ты ведь не видела Гая в молодости – он был чертовски хорош собой, богат, титулован. Не герцог, нет! Но мне и баронета хватало. Я была влюблена в него, как… девчонка. Сейчас самой смешно. Ну, а самое главное – разве я могла подумать, что не рожу ему сына? Наследника? Наши дети должны были наследовать наше состояние. Но сына не было. Как и дочери. А последнее решение Гая для меня унизительно. И, я считаю – несправедливо.

– Не думаете же вы, что я из чувства справедливости откажусь от того, что оставил мне мой дед?

– Нет, конечно, нет, – насмешливо протянула Сибил. – Ты не производишь впечатления столь легкомысленной особы.

– Так чем я могу вам помочь? Вы хотите получить часть состояния вашего мужа?

– Не какую-то – хочу вернуть то, что по праву моё! Есть два пути решения этой проблемы. Я могу подать в суд и попытаться обжаловать моё тогдашнее опрометчивое решение. Шансов, откровенно говоря, мало, но у меня есть связи и умение ими распорядиться. Если мне удастся получить своё, поместье «Райские сады» может уйти по частям за долги. Это уничтожит всё, на что Гай работал всю свою жизнь.

– Обжалуйте, если хотите. Я не стану вам мешать. Мне вполне хватит акций в нефтяных компаниях. А этот дом… он не то, чтобы был мне дорог.

– Есть другое решение, при котором все активы останутся в семье, на своих местах, а мы с тобой из врагов превратимся… чуть было не сказала «в друзей», но последнее вряд ли, – в союзников.

– И что это за решение?

– Простое. Из тех гениальных, что позволит накормить волков, оставив овец целыми. Благодаря ему каждый игрок на этой доске получит то, что ему причитается, по справедливости: ты, потому что в тебе течёт кровь Гордонов; я – потому что мои деньги, усилия, воля и время были столько лет отданы мужу и этому месту. Никто не согласится просто встать и уйти, вложившись столько, сколько вложилась я!

– Согласна с последним. Итак, повторюсь – чего вы хотите? Остаться здесь? Пожалуйста, сколько угодно. Живите. Дом мне не нужен.

– Этого недостаточно. Я хочу пополам! Всё – пополам! А для того, чтобы это стало возможным по закону, тебе нужно будет выйти замуж за моего племянника, сына моего младшего брата.

– Что?.. Династический брак? В наше время? – несколько делано рассмеялась Кора. – Вы это серьёзно?

– Более чем, – отрезала Сибил.

– Да это просто прошлый век какой-то!

– Там, где речь идёт о слиянии состояний, браки никогда не выйдут из моды. Ты безродная, беспородная дворняжка, но волей случая и моего идиота-мужа ты теперь богата. А мой племянник породист и титулован, но – нищий. Брак взаимовыгоден вам обоим. Состояние Гая в итоге останется в моей семье, но и ты не будешь обижена. Даю слово.

– Вот, значит, что вы придумали? А если я откажусь от вашего щедрого предложения?

– У тебя появится сильный и беспощадный враг.

Первым побуждением Коры было послать каргу к чёрту. У этой змеи не так много яда, но, с другой стороны, чтобы всё отравить много и не надо – достаточно капли.

Сибил знает о делах Гая всё, как и об этом поместье, что же касаемо самой Корнелии, то она пока без посторонней помощи дороги до Лондона обратно не найдёт. Так что показывать зубы и жало глупо, если уж придётся ими пользоваться позже, можно это будет сделать и без демонстрации.

К тому же, если рассудить здраво, в предложении было рациональное зерно.

– Ну, так – что скажешь? – откинулась в кресле Сибил, сверля Кору жёлтым взглядом

– Пока – ничего. Прежде, чем дать ответ, предпочту взглянуть на предполагаемого жениха.

– Резонно, – со вздохом погасила Сибил окурок в пепельнице. – Предупреждаю честно, как союзник – союзника, мой племянник красавчик, но на этом всё хорошее, что можно о нём сказать, заканчивается. Не стану приукрашивать картину: он полный разгильдяй, интересующийся лишь вечеринками, наркотиками и новыми сексуальными похождениями.

 

– Лучше бы приукрасили, – язвительно хмыкнула Корнелия. – Ладно, во имя справедливости и её восстановления – посмотрим. Может быть и воплотим ваш план в жизнь.

Глава 8. Ночь в особняке

Улыбчивая Этель, старшая горничная, взялась проводить молодую хозяйку в её новую комнату.

– Ваши апартаменты в западном крыле. Леди Сибил специально велела подготовить их к вашему приезду.

– Комнаты для меня перестраивали? – удивилась Кора.

– Ещё несколько дней назад тут была страшная грязь, что развезли рабочие. Даже боялись, что не успеем ту всё как следует отмыть к вашему приезду. Но, слава богу, управились.

– Совсем не обязательно было разводить столько суеты, я непритязательна. Меня устроит любая обстановка, была бы кровать да ноутбук. Кстати, как здесь со связью? С интернетом нет проблем?

– Он бывает. Периодически. Время от времени.

– Периодически? – вздохнула Кора. – Периодически – это лучше, чем никогда, но хуже, чем постоянно. Мне кажется, что этот дом слишком большой, – проворчала Корнелия.

Их голоса слишком громко звучали в опустевшем холле, как и звук шагов, усиленный эхом.

– Да. В прежние времена в этом холле, размещались люди со всей округи, – с гордостью проговорила Этель. – Когда гостей собиралось слишком много, холл заменял собой и столовую, и бальную залу. Комната для танцев здесь тоже есть, она на втором этаже. Теперь там музыкальный салон и картинная галерея. Старый хозяин очень любил картины, – со вздохом завершила свою речь Этель.

– Правда? – оживилась Кора. – Я тоже люблю живопись. Можно будет взглянуть на них завтра?

– Это ваш дом, – с вежливой улыбкой проговорила Этель.

– Ах, да! Кажется, я к этому ещё не привыкла.

Пока они поднимались на второй этаж, резные, гладко полированные перила лестницы приятно холодили ладонь. Коридор на втором этаже оказался широким, паркетный пол покрывал ковёр, который теперь с лёгкостью можно было бы назвать винтажным.

– Сюда, пожалуйста, – указала Этель на дубовую дверь.

Распахнув её, она отступила сторону, пропуская Кору в её новое жилище. Аппартаменты – пространство вполне оправдывало громкое название. Это была не просто спальня – часть дома словно представляла собой отдельную квартиру, с прихожей, двумя комнатами и отдельной ванной.

Миновав нечто вроде небольшого квадратного коридорчика, где стоял диван, кресло и письменный стол, Кора вошла в просторную, полную свежего воздуха, спальню.

– Ванная за той дверью, – пояснила Этель. – Если откроете окно, сможете любоваться чудесным розарием. Не сегодня, конечно (слишком туманно) но в погожие дни вид отсюда просто чудесный.

– Можно опустить гардины на окнах? – спросила Корнелия. – Наверное, у меня слишком богатое воображение, но мне всё время мерещится, что кто-то смотрим на меня из этого тумана..

– Конечно. Сейчас сделаю.

– Кому принадлежала эта комната раньше? – поинтересовалась Кора, оглядываясь.

– Здесь была гостевая. Тут часто ночевал племянник леди Сибил, когда приезжал.

– Часто он бывает здесь? Ты его видела?

– Часто. Пока учился, приезжал почти каждые каникулы. Молодой человек не слишком хорошо ладит со своим отцом, тот не не одобряет его образ жизни. Можно сказать, что отец отправляет его к тёте почти как в ссылку, когда тот попадает в особую немилость.

Корнелия отметила про себя, что вещи её распакованы:

– Это вы разобрали мои вещи?

– Да. Надеюсь, вы не станете возражать?

– Возражать? Нет, что вы? Спасибо за хлопоты. А как это комната выглядела до переделок?

– Тут были другие обои, портьеры и мебель.

– И молодому племяннику леди Сибил комнаты нравились?

– Не слишком. Он считал их слишком мрачными, впрочем, как и сам дом. Вэлу Лэнгу нравится светский образ жизни.

–А Дориан Дангирэй живёт здесь? Или наведывается в поместье время от времени? – отважилась Кора задать вопрос, который действительно её интересовал.

– Управляющий живёт в поместье постоянно, как и сама леди Сибил. Он очень привязан к этому месту, как и миссис Гордон; дышит им, живёт, ценит едва ли не больше собственной жизни.

– Правда? Как странно. Ну, для столь привлекательного и молодого человека? Как думаете?

– Я не знаю. Мне не платят за то, чтобы я думала.

Корнелии было бы приятней, будь Этель более разговорчивой. Однако, стоило разговору зайти об управляющий, молодая женщина замкнулась. Чувствовала, что ей совсем не хочется поддерживать разговор дальше.

– Я вам ещё нужна?

– Нет, – со вздохом отозвалась Корнелия. – Можете идти. Вот, ещё! Как мне позвать прислугу, на тот случай, если вдруг что-то понадобится?

– Достаточно будет поднять трубку стационарного телефона – вам сразу ответят.

– Спасибо. Можете быть свободны.

Дверь за Этель притворилась. Кора осталась в одиночестве, с удивлением отмечая, что оно её гнетёт.

Тем одиночестве и отличается от уединения, что не бывает добровольным, давит и тяготит.

Стоя посреди самой роскошной комнаты, которую Коре только довелось видеть в своей жизни, она поймала себя на мысли, что больше всего на свете хочет обратно домой. Роскошь была холодной, никак не влияла на уют. Даже огонь в камине, пусть выгонял прохладу и сырость, но, в тоже время, порождал тени – множество теней, танцующих вокруг.

Богатое воображение Коры рисовало картину: тёмная лестница, полумрак, блестящий паркет, парадная дверь, большое и гулкое пространство. Зачем люди строят дома, которые не способны заполнить собой и жизнью?

Корнелия подошла к двери, чтобы проверить, если на ней замок. Замок был. И даже, в довесок к нему, засов, последний она и воспользовалась, справедливо рассудит, что к замку всегда можно подобрать ключ, засовы же всегда просты и надёжны.

Всё, она в безопасности. Но почему-то чувствует себя в изоляции?

Казалось, дом следит за ней, притаившись, словно охотящееся чудовище. Опустившаяся за окном темнота, немая тишина, с которой нигде не приходилось раньше сталкиваться, пугали Кору. В городе звуков всегда было в избытке – свет, людские голоса, рычание автомобилей всегда шли фоном.

А тут – тишина. Глухая, будто до упакован в вату. Будто Кора уехала не за триста миль, а на столетие назад.

Чтобы отогнать от себя иррациональные страхи, Корнелия решила принять ванну и лечь пораньше спать. Во сне время пройдёт быстрее, а завтра, в свете дня, она немного привыкнет к новому месту и всё наладится. Она перестанет пугаться собственной тени, словно неврастеничка.

Ванна оказалось длинной и узкой. Лампочка в ней светилась тускло, как ночник. Стоило повернуть кран, он стал плеваться, дёргаться, возмущённо фыркать. Трубы застонали и запели, потом из крана словно выплюнули сгустком крови.

Раз, другой, третий…

Ошарашенная Корнелия не сразу сообразила, что в воде просто примесь каких-то смесей. Через секунду вода, хлестанув, просветлела и смыла «кровяное» пятно. Минут через пять потеплела до горячего, что примирило Корнелии с действительностью на какое-то время.

Вода журчала весело и бодро, как ручей, но стоило завернуть кран, злая тишина вернулась. Атмосфера тяжелела с каждой минутой. Она давила так, словно над головой было с десяток футов воды.

Мерещилось, что за занавеской кто-то терпеливо ждёт, пока Корнелия вымоется и…

Корнелия решительно отодвинула занавеску и ожидаемо никого не обнаружила, ничего не произошло. Просто длинная, наполненная временем, темнотой и звуками старого дома, ванна и готовы выдать искру нервы. Да и что там, на самом деле, могло быть? Зомби? Выбравшийся из могилы вурдалак? Смешно!

Кровать оказалась невероятно мягкой. Корнелия словно в облако упала.

Итак, тусклые окна скрыты портьерами, дверь заперта на засов, воображение под контролем – всё под контролем. Теперь – спать.

Дыхание наполняет дом. Вдох-выход…Вдох и…

– Мэри?.. Мэри!… Ты вернулась…

Мужской голос во сне казался сладким, нежным и мягким. Почему-то удушливо запахло сиренью.

– Мэри! Я знал, ты вернёшься, рано ли, поздно? Мы ждали тебя. Я ждал тебя. Ты – моя!

Голос растаял перед тем, как Кора провалилась глубже в сон.

И вот она снова маленькая девочка, снова бегает взапуски с воздушным змеем по зелёной лужайке. Рядом с ней её мать, красивая женщина. У неё лучистые серые глаза, бледная кожа с нежным румянцем, ласковая улыбка. Те же тонкие черты лица и густые, тёмные волосы, что у самой Корнелии.

Никогда прежде Коре не удавалось так отчётливо ясно вспомнить лицо матери. Она верила, что забыла его.

Но вскоре лужайка исчезла и солнечный свет погас.

Корнелия стояла на берегу пруда. Вода в нём была чёрной, как нефть, выглядела такой же неприятной и жирной, какой она бывает в вонючем зацветшем бассейне, но при этом гладкой, совершенно неподвижной. Не было даже лёгкой ряби. Но потом, прямо посредине, вздулся огромный, уродливый пузырь – что-то всплывало с илистого, мутного дна. Что-то ужасное, на что смотреть было нельзя.

Корнелия попятилась. Она пыталась бежать, но никак не могла вытащить ног из ила, куда её затягивало. Чем больше она рвалась, тем сильнее уходила вниз, вода уже доставала до пояса.

А жуткое подводное нечто было совсем близко, совсем рядом. Если не успеет сбежать – ей не спастись.

Утопленница! Там, под водой, утопленница и она хочет утащить Корнелию за собой. Или прорваться в её мир! Нельзя, чтобы она дотронулась…

Но усилия воли не хватило, и вода залила лицо, глаза и горло. Дышать стало нечем.

Кора попыталась проснуться, открыла глаза и с ужасом поняла, что это не сон – она действительно тонет.

Разум отказывался принимать это, но вокруг была вода, холодая, зыбкая, чёрная. И что-то действительно тащило её – правда, не вниз, ко дну, а наверх. Всё ещё не до конца уверовав в то, что она действует не в объятиях Морфея, Кора изо всех сил, руками и ногами стала отталкиваться от воды, стремясь всплыть.

Пара гребков и они – на берегу.

– Вы?! – отплёвываясь от гнилой воды пополам с илом, прохрипела она. – Что вы здесь делаете?

– Спасаю вам жизнь, судя по всему! – прорычал Дориан, рывком вытаскивая Кору на мелководье, туда, где вода доставала им по пояс.

Глава 9. Ледяное пробуждение

Как часто приходится очнуться ночью от кошмара в…ещё большем кошмаре?

Потому что это же полный ужас – видеть то, чего не в состоянии себе объяснить?

Холодно было просто зверски. Вокруг – тьма пополам с туманом. Чёрная вода озера казалась порталом на тот свет. С Коры текло в три ручья, ночная сорочка так прилипла к телу, что разницы никакой, есть она вообще на ней или нет, с таким же успехом она могла бы стоять перед Дорианом голой. Ткань ничего не скрывала, но от шока и холода Коре сейчас было плевать, что Дориан на неё смотрит и что он при этом думает.

Она сама не знала, что обо всём этом думать.

Проснуться после кошмара в холодном поту – это одно; проснуться, утопая в ледяном озере?.. Даже красивый мужчина не способен спасти положение.

– Иди сюда, – Дориан обнял Кору за плечи и привлёк к себе.

Это не сильно способствовало улучшению положения, потому что он был таким же мокрым и холодным, как она. Облегчение могло наступить разве, что от сознания, что плохо не только ей одной?

– Вот так, – мягко ворковал над Корой Дориан, будто она была маленькой испуганной девочкой. – Всё в порядке, всё хорошо.

Кора чувствовала себя как угодно, только не хорошо. Одна из базовых человеческих потребностей – потребность в безопасности, – была не просто нарушена, а разбита вдребезги.

Вода продолжала стекать по телу и это были не самые приятные ощущения.

– Идём, – рука его твёрдо легла на плечи, одновременно и поддерживая, и контролируя, и направляя.

Босиком было больно наступать на землю. Слишком много камушков, обрезанных стеблей сухой травы таилось в темноте, да и размокшая земля словно отказывалась держать. Ноги плохо держали, стремясь подогнуться, но стоило ей покачнуться, Дориан подхватил её на руки. Потеряв равновесие, Кора невольно вцепилась ему в плечо.

– Нет! Что вы делаете?! – смущенно произнесла она, слишком взволнованная всем, особенно этой близостью.

Дориан отнюдь не выглядел качком, скорее «тонким и звонким», но сейчас, когда он держал её на руках, казалось, что молодой человек не прикладывает к этому никаких усилий, словно сама Кора весила не больше пёрышка. Тепло его тела казалось живительным, но сама близость… волновала.

– Держу, не давая упасть. Имеете что-то против?

Он смотрел на неё с усмешкой, но на этот раз ласковой. Разумом Кора понимала, что нужно восстановить дистанцию во имя правил приличия и собственного спокойствия, но одна только мысль о том, чтобы вновь скользить по холодной, разжиженной после дождя, земле босыми ногами, внушала ужас. Покинуть кольцо его тёплых рук казалось невозможным. Утешала и успокаивала лишь мысль о том, что он вовсе не стремился её отпускать, напротив, прижимал к себе с жадностью скупца. Возможно оттого, что ему тоже было холодно? И он так же старательно пытался удержать стремительно улетучивающееся и испаряющееся, гаснущее в тумане тепло?

 

Что за наваждение? Будто она попала в новый, странный, жутковато-готический мир с красивой картинкой и гнилой изнанкой.

Он держал её на руках. Ладонь Коры замерла на его горячей, под мокрой рубашкой, груди, над сердцем, чувствуя ритмично усиливающиеся толчки. Он знал это, подчеркнув очередной кривой ухмылкой. Страх отодвинулся, словно её опоили зельем. Всё, что Корнелия сейчас чувствовала, это прикосновения его рук к своему телу, там, где он удерживал её на весу; растекающийся от его ладоней жар. Живительный и приятный.

Кора испытала нечто вроде укола сожаления, когда они остановились на пороге небольшого домика в нескольких десятков шагов от Чёрного озера.

Придерживая девушку за талию, осторожно, Дориан опустил Кору на ступени. А потом, поддавшись порыву, вдруг притянул её к себе, нагнулся и поцеловал. Словно впился в её губы, как жаждущий приникает к источнику, позволяющему пить. Кора тут же ответила на это прикосновение, встав на цыпочки, ухватилась за его плечи, чтобы держать равновесие. Дориан застонал и прижал её к себе сильнее, так, будто хотел переломать её, скрутить, как гибкий стебель, впечатать в собственное тело.

Потянув за волосы, Дориан заставил Кору запрокинуть голову назад, прильнув к её груди, с жадностью втянул в себя мокрую кожу. Прикосновение было обжигающим, почти болезненным, но зато без остатка выгоняющим холод из её тела.

От этих жалящих поцелуев наверняка останутся следы, которые придётся закрывать свитером с длинной горловиной или шарфиками. Вот чёрт! Что они творят? Что она ему позволяет?

– Остановись, – её ладони упёрлись Дориану в плечи, выставляя дистанцию. – Хватит!

Кора была готова к тому, что так просто он не остановится, но… не понятно, к облегчению или разочарованию, Дориан тут же прервал поцелуй.

Он тяжело дышал, как после забега, когда, прислонившись лбом к её лбу, прошептал: «Прости».

Кора поняла, что всё-таки к облегчению. То, с какой чуткостью Дориан откликнулся на перемену в её настроении подкупало. Кору всегда раздражал показной мачизм, когда мужчина демонстрировал своё намерение ломать об колено и строить под себя. Ей больше по вкусу было, когда с её желаниями и потребностями считались.

– За что простить?

Его руки, коснувшись её плеч, задержались на них, поддерживая и отстраняя:

– Поцелуи – это вовсе не то, в чём ты сейчас нуждаешься.

Она вовсе не была в этом уверена. Поцелуи вернули её к жизни, заставив не думать о ночи и жутком пробуждении. Пусть на несколько минут, но она не думала ни о чём, кроме Дориана. За это время ужас словно бы стал и не таким ужасным.

– Тебе нужно в тепло и переодеться.

Подушечки его пальцев, с нежность очертившие линию её скул, пробежавшись по щеке вызвали появление приятной щекотки на её шею, расслабляющей, понуждающей закрыть глаза и позволить ему мягко обнять её вновь, с ласковой нежностью, обволакивающей будто шёлком.

– Идём в дом, Корнелия.

Он взял её за руку и повлёк за собой. Кора покорно пошла.

Тьма внутри дома было обычной – чёрной, а не ртутно-бело-колдовской, как за порогом. В глубине его, в самом центре, красным цветком расцветало пламя в камине, перламутрово переливаясь всеми оттенками жёлтого и красного.

– Идите сюда, к камину ближе, вы же совсем закоченели.

Он рывком сорвал с себя мокрую рубашку, обнажая торс. Взгляд Корнелии невольно задержался на упругих, играющих мышцах, на широких плечах и узких ягодицах, плотно обтянутых влажной тканью брюк.

– Вам тоже нужно немедленно переодеться, если не хотите подхватить пневмонию.

– Боюсь, у вас не найдётся одежды моего размера.

– Любая из моих рубашек сослужит вам службу, превратившись в нечто вроде сорочки. Держите! Вот полотенце.

Сам он, не откладывая дело в дальний ящик, принялся интенсивно растираться.

Хорошо, что тьма скрывала лица. Дориан не мог видеть, как пылает от смущения её лицо. Комната была гораздо больше салона автомобиля, но пространства между ними казалось слишком мало – Кора остро ощущала присутствие молодого человека рядом с собой. От него словно шёл ток, одновременно притягательный и пугающий.

Дориан, нисколько не стесняясь её присутствия. В принципе, как разоблачение, так и облачения человека в одежду является вполне обыденной, рядовой процедурой, которую мы выполняем по несколько раз за день. Почему же Кора замерла так, словно простые движения стали для неё притягательными, как магнит? То, как он стянул с себя брюки, без малейшей неловкости, промедления или поспешности казалось совершенно естественным. И в тоже время – абсолютно бесстыдным. Ни одного неточного, поспешного, неловкого движения. Словно не переодевался, а исполнял стриптиз.

Облачившись в сухую одежду, он стянул плед с кровати и, подойдя к Коре, закутал её в него, словно ребёнка. Мягкий ворс приятно ласкал и согревал остуженную кожу.

– Садитесь, – он ласково подтолкнул девушку к камину. – Позвольте за вами поухаживать, раз случай предоставил вам стать моей гостьей. Приготовить вам горячего кофе? Или обойдёмся бренди?

– Кофе, если можно.

– С капелькой коньяка?

– Пожалуй, – согласилась Кора.

Он улыбался, пока священнодействовал над кофейником, который, не премудрости, поставил греться прямо на прогоревшие угли в камине. Рубашку на себе он не застегнул, позволяя Коре созерцать кирпичики пресса. То, что скрыв полумрак, более, чем ярко дорисовывало воображение.

Кора поняла, что нервничает. И он это знает. И развлекается, как может, провоцируя её глядеть на себя и дальше.

– Вот, ваш кофе, милейшая госпожа, – произнёс он с тенью иронии.

Дождавшись, когда Кора забрала из его рук чашку с ароматным напитком, Дориан уселся прямо на полу, у кресла, у её ног, глядя снизу вверх мерцающим, как у кошки в ночи, взглядом.

– Что это было? – подавлено выдавила из себя она. – Я не понимаю, что это за чертовщина? Этот дом – проклят?..

– Тс-с! Тихо, – его палец коснулся мягких губ девушку, принуждая её к молчанию. – Не говорите глупостей, Кора, вы же разумная девушка. Не думаете же вы всерьёз, что вас пытались утащить на дно озера призраки?

– Вообще-то, честно говоря, отрицать, что именно так я и думаю будет ложью. Я жалею, что приехала сюда.

– Мне горько это слышать. Признаться, я счастлив, что вы здесь.

– Даже когда вытаскиваете меня из болота по ночам? – истерично хмыкнула она.

– Особенно когда приходится спасать вас по ночам. В отличие от вас, я люблю приключения.

– Я тоже не против, но только не в той их части, где я тону, пробуждаясь.

Вспыхнувшая улыбка Дориана заставила Кору нахмуриться, осознав, что она практически подтвердила, что ей понравилось целоваться с ним. И нравится быть здесь, в этой комнате, попивая у камина настоящий кофе.

И ей нравилось – нравилась именно эта часть.

– Я не понимаю, каким образом я могла вообще найти этот пруд. Может, кто-то пытался меня убить и…

– Вы были совершенно одна. Сначала я даже не понял, что вы спите. У вас раньше были приступы снохождения?

– Нет, – покачала головой Кора. – Я этого не помню.

– «Нет» и «не помню» это всё-таки разные вещи, – резонно заметил он.

А потом смягчил слова, прозвучавшие несколько строго, мягким прикосновением к её руке. Этот жест вполне мог быть дружеской поддержкой, если бы не взгляд с поволокой, каким он продолжал смотреть на Кору.

– Мне снились кошмары. Утопленница приходила за мной и…

– Даже не знаю, стоит ли мне говорить?

– Говорить – что?

– Правду. Она всегда страшнее выдуманных призраков. Некоторые люди, несмотря ни на что, предпочитают действительность видеть такой, какая она есть, но большинство предпочитают окружать себя выдуманной реальностью, где вещи не такие, как есть – они мягче, контуры размыты, а из теней легко сплести всё, что душе угодно. Вы художница, человек искусства, творческая личность. Такие личности плохо сочетаются с бытом и… резкой, как нож, правдой. У меня есть ответ на ваш вопрос: почему сегодня ночью вы чуть не утонули в этой чёртовой луже. Но, предупреждаю, он вас совсем не понравится.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru