Екатерина Глубокова
Выйти замуж за старпома

Глава 9

Валерий осторожно постучал в дверь капитанской каюты. Вот уже два часа, как «Лахесис» снялась с якоря и бодро рассекала волны, направляясь в Глазго. Изрядно повеселевший МакКеллен, предвкушая свидание с родиной, достал из заначки какой-то особо вонючий табак и продымил им всю кают-компанию, поэтому Валерий был даже рад своему свиданию с капитаном. Судя по доносившимся из камбуза аппетитным запахам, их ужин тет-а-тет был на подходе.

– Войдите, – послышался голос Лизоньки.

Катанский открыл дверь и, помедлив буквально секунду, вошел. Он и раньше бывал в этой каюте, здесь они с Петром Николаевичем, случалось, пили коньяк и обсуждали дела; и сейчас Валерий подсознательно ожидал увидеть шефа. Лизонька, даже в простом, но элегантном шелковом костюме, казалась фальшивой нотой в отлаженной симфонии корабельной жизни.

– Добрый вечер, – сказала капитан.

Валерий не удержался от одобрительной полуулыбки. Сейчас Лиза выглядела гораздо лучше, чем сегодня на палубе: волосы вымыты и уложены, на шее поблескивает тоненькая золотая цепочка; капитан будто стала выше – посмотрев вниз, Валерий понял, что причиной тому были элегантные туфельки на тонком каблуке. Каблук на корабле… Ну ладно. Главное, чтобы она не вздумала выходить в этой обуви из каюты. Гораздо интереснее, чем символизируют данные туфельки… Великий Боже, это что, свидание?

Впервые в жизни, оказавшись наедине с девушкой, он слегка растерялся. Даже в юные годы такого не случалось – выручало врожденное нахальство, которое помогало заговаривать зубы юным кокеткам. Но Лиза была менее всего похожа на юную кокетку. А еще она – капитан. Интересное кино. Отметив, что спокойствие вернулось, Валерий кивнул Лизоньке:

– Добрый вечер, капитан.

Она замялась, явно не зная, что делать дальше. Валерий не собирался ей помогать: застыв посреди каюты по стойке смирно, он буравил начальство взглядом, отчего Лизонька окончательно смешалась и даже слегка покраснела.

– Прошу вас, садитесь.

Чеканным шагом проследовав к столу, Валерий обозрел безупречную сервировку – интересно, это Гиви постарался или девочка все сделала сама? – и уселся на жалобно скрипнувший стул. Лиза стесненно села напротив, стараясь не глядеть на первого помощника. Валерий еще раз осмотрел стол – еды не наблюдалось.

– Слушаю вас, капитан.

– Нет, это я вас слушаю, – возразила она. – Вы сказали, что желаете побеседовать со мной. Ну, вот… беседуйте.

«Вот как!» Валерий позволил себе скупую улыбку. Нет уж, так не пойдет.

– Давайте, для начала, получше познакомимся, Елизавета Петровна. Наше общение сегодня было несколько… фрагментарным. – Лизонька кивнула.

– Да, я просмотрела вашу характеристику и прочие… бумаги, – тихо сказала она. – Я рада, что вы будете помогать мне, Валерий Александрович. Похоже, вы – компетентный специалист, – она прищурилась, – хотя профессия старпома не является вашей основной работой.

Она просматривала бумаги? Наверняка интересовалась у боцмана… А МакКеллен ничего ему не сказал. «Эти шотландцы!»

– Да, вы правы, Елизавета Петровна.

Она кивнула, но не сказала ничего. Валерий некоторое время ждал, и, не дождавшись, решил взять инициативу в свои руки.

– Позволено ли мне будет поинтересоваться, как вы находите этот корабль и команду? – светским тоном спросил он. Лизонька сидела напротив, комкала салфетку и смотрела куда угодно, только не на него. Ответила она не сразу.

– «Лахесис» – чудесный парусник, а команда очень приветлива. – Она, наконец, подняла глаза на Валерия. – Но ведь вы понимаете, что я никогда не была капитаном клипера и чувствую себя немного… не в своей тарелке.

Ему понравилось, что она сказала это прямо. Валерий улыбнулся и хотел начать заготовленную речь, но в дверь постучали. Лиза дернулась так, что зазвенели бокалы на столике.

– Это, наверное, ужин… Войдите!

Дверь распахнулась. На пороге нарисовался Гиви, торжественно несущий поднос. На подносе в зарослях петрушки спал, подавившись яблоком, молочный поросенок; судя по выражению его морды, он пребывал в нирване. Следом за коком вошел матрос со вторым подносом, полным закусок. Глаза Лизоньки округлились.

– Дорогая капитан, дорогой старпом, Гиви желает вам приятного аппетита! – провозгласил кок, ставя поднос посреди стола и нежно поглядывая то на Лизу, то на Валерия, то на поросенка. – Кушайте на здоровье!

– Сп… Сп… спасибо, – выдавила Лизонька, неотрывно глядя на сморщенное яблоко в поросячьем рту. – Гиви, что это?

– Поросенок с гречкой! – сообщил кок. – Вах, пальчики оближешь! Никогда такой вкуснятины не ели, госпожа капитан, попробуйте!

– Да, спасибо, непременно. – Лиза сделала глубокий вдох. Матрос тем временем расставил закуски и разлил по бокалам вино. – Вы свободны, можете идти.

Гиви подмигнул Валерию, потом – старпому показалось – поросенку, и дверь закрылась. Лиза удрученно обозревала стол.

– Этот корабль полон сюрпризов, – наконец, сказала она. – Когда я заказывала Гиви свинину, то предполагала, что он принесет нам две тарелки с отбивными и несколько салатов. Я не рассчитывала на это… существо. – Она указала на поросенка. – Интересно, где Гиви его достал? Или на «Лахесис» есть целая ферма, только я до нее пока не добралась?

Валерий улыбнулся.

– Думаю, Гиви приобрел поросенка в Амстердаме, он ведь тоже сходил на берег. Фермы на «Лахесис» нет. Вернее, пока нет. Думаю, Гиви пожелает запастись какой-нибудь живностью, если мы будем пересекать океан.

Судя по лицу Лизы, она не знала, будут они пересекать хоть какой-нибудь океан или нет. Девушка кивнула и снова жалобно посмотрела на поросенка.

– Старпом, вы не… разрежете его?..

– С удовольствием. – И он взялся за нож.

Пока он разделывал поросенка, царило неловкое молчание. Лиза смотрела в пустую тарелку, и не подняла глаза даже тогда, когда Валерий положил ей ее порцию. Девушка поковырялась в еде и положила вилку.

– Скажите, пожалуйста, Валерий Александрович, первый помощник – это просто название должности или вы и правда можете мне помогать… в чем бы я ни попросила?

– Ну, не во всем что угодно, – улыбнулся Катанский. – Если, к примеру, вы прикажете мне продать «Лахесис» в ближайшем порту, а деньги пропить вместе с вами, я решу, что вы перегрелись на солнышке, и помогать вам будет Гунтис, а не я.

Лизонька несмело улыбнулась в ответ на эту нескладную шутку. Черт, какая же она… зажатая! Валерий словно ступал по тонкому льду: вытащить Лизу из кокона застенчивости, и в то же время – сохранить между нею и собой необходимую дистанцию. «Помощник и телохранитель, но не… друг?» Приказа быть ей другом Петр Николаевич не отдавал. Интересно, рассчитывает ли шеф, что дочь подружится с командой, или же ему важен лишь ее рост как руководителя? «Кто я – надежда и опора или воспитатель? Надо решить это для себя прежде, чем я начну основательно работать с ней».

– Я не буду приказывать вам продавать «Лахесис», – сказала Лиза тоном примерной первоклассницы. – Я лишь хотела узнать, насколько далеко простираются мои… полномочия.

– Ваши полномочия, капитан, ограничены лишь уставом и вашей совестью. Других границ… нет.

– Этих двух вполне достаточно, – вздохнула Лиза. – Особенно совести. Мне ужасно совестно просить кого-либо о помощи, знаете ли.

– Потому что вы со всем справитесь сама? – поддел ее Валерий.

– Но… но вы же видите, что я не могу справиться сама! – выдавила она.

Казалось, она сейчас расплачется. Ох, только женских слез ему и не хватало. Валерий быстро перебрал в уме варианты ответов. Утешить? Нет, тогда она спрячется за его спиной и больше оттуда не выйдет. Ободрить: «Не дрейфь, у тебя все получится?» – как выражается современная молодежь. Вряд ли она ему поверит. Прочесть лекцию о менеджменте? Наверняка Лиза слышала их в Мгимо – там она, как известно, учится, хотя ей больше бы подошел институт благородных девиц. А что, если…

– Капитан, если отступать некуда, самый простой способ сделать что-то – это взять и сделать что-то.

Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Простите, кажется, я не совсем понимаю…

Валерий раскрыл ладонь, будто демонстрируя ей ситуацию.

– Взгляните сами. Вы оказались в роли капитана на судне, где нет ни единого знакомого лица, и проведете здесь около трех месяцев. Вам никуда не деться от нас, а нам от вас: вы – наш капитан, даже если это вас немного огорчает. Вам никуда не сбежать от этой ситуации, Елизавета Петровна. Почему бы не использовать ее во благо себе?

Валерий мысленно одернул себя: не стоит переходить на менторский тон. Лиза не должна ни на секунду забывать, что не она, а он у нее в подчинении. Но, кажется, она немного расслабилась. Валерий отметил, что диалог – эффективный способ работы с ней. Что ж, надо использовать ее умение говорить и слушать.

– Но я так мало знаю о мореходном деле, Валерий Александрович.

– В этом я могу вам помочь. У меня, по чистой случайности, оказалась с собой литература, которая поможет вам разобраться в странностях корабельной жизни. Вы читали что-нибудь… э-э-э… тематическое?

– Только Жюля Верна, – улыбнулась она. – И Стивенсона, и Даниэля Дефо… Я перечитала всю папину библиотеку приключений. Очень захватывающе.

Валерий усмехнулся.

– Сомневаюсь, что моя справочная литература приведет вас в такой же восторг, капитан. Но если вы, действительно, намерены изучать предмет, нет ничего лучше старых добрых учебников. – И, заметив, как расцвела Лизонька – видимо, при мысли о том, что нужно будет всего лишь засесть с книжками в каюте, – поспешил развеять ее розовые мечты: – И практических занятий.

Лицо Лизы слегка вытянулось.

– Практических занятий?

– Конечно. Неужели вы думаете, что изучить морскую науку можно без практики? Вам предстоит проверить полученные знания на деле. Понюхать, так сказать, соли.

– Или табака боцмана МакКеллена, – пробормотала Лиза.

Поросенок остыл, вино было выпито. Валерий поднялся.

– Спасибо вам за ужин, капитан. Позвольте мне удалиться. Прошу аудиенции завтра в две склянки третьей вахты. Мне нужны ваши распоряжения, и я принесу вам обещанное.

– Да, разумеется, – кивнула Лиза. По ее лицу невозможно было понять, что вынесла она из этого разговора. – Вы свободны.

Валерий по-военному коротко кивнул и направился к двери. Но, взявшись за дверную ручку, вспомнил кое-что еще.

– Позвольте вопрос, капитан.

– Позволяю. – Судя по кислому выражению лица Лизы, подобный способ общения ей не нравился. Валерий был спорить на что угодно, что любимые разговоры Лизоньки проходят в уютном уголке за чаем и печеньем. Катанский постарался убрать из голоса официозность.

– Скажите, вы вообще любите море?

Лиза моргнула. Ее неясного цвета глаза за дурацкими очками смотрели непонимающе.

– Ну… да, люблю.

– А корабли?

– Наверное.

– Если это все же не так, – мягко сказал Валерий, – постарайтесь полюбить и то, и другое. Иначе учить морское дело не имеет смысла.

На этой полуфилософской ноте разговор завершился.

Глава 10

Едва за старпомом закрылась дверь, Лизонька бессильно обмякла в кресле и уронила скомканную салфетку на пол. Боже, это было… ужасно?

«Могло быть гораздо хуже», – иронически заметил внутренний голос.

Ну да, она могла бы в середине беседы вскочить, с воплем убежать прочь и выкинуться за борт. Нельзя сказать, что ей не хотелось. Особенно когда речь зашла о помощи. Лиза никогда не умела ее просить. Пытка, сплошная пытка отточенными фразами старпома и… и его зелеными глазами.

Он смотрел на нее так, будто видел насквозь. Да конечно, он и видит ее насквозь! Человек-рентген. Видит со всеми ее слабостями, страхами и комплексами. Опять захотелось расплакаться. Все против нее. Папа отправил ее сюда – учиться управлять, якобы, старпом, опять же, якобы будет ей помогать. Как можно помочь перестать быть собой?

И что за человек этот Валерий Катанский? Что теперь она знает о нем? Помимо того, что у него глаза – как озера… Фу, банально. Зеленое озеро Лиза когда-то видела: оно полностью заросло ряской и флегматично заболачивалось. Взгляд же светлых глаз Катанского похож не на болото, а на бритву. Как устрашающе романтично.

Нет, никакой романтикой тут и не пахнет. Она полная дурочка. Взять хотя бы этот ужин: могла бы и поинтересоваться, что собирается готовить Гиви. Очень странно получилось: он, она и поросенок с гречкой. Сбежать, сбежать, сбежать…

Но куда?

Валерий прав: отступать некуда, позади Москва… Она и вправду позади, а Лиза заперта здесь, на этом корабле и в этом огромном мире. Какая странность: из всего этого мира ей нужна лишь ее комната с книжными полками, мягкой кушеткой и мурлычущим котом Бонапартом. Ее судьба так трагична…

Стоп.

Лиза решительно выпрямилась. Хватит слезы лить. «Чувство собственного достоинства у меня все-таки есть».

А гордость? А смелость? Неужели это у нее тоже есть?

Невозможно перестать быть собой. Просто невозможно. Можно измениться как-то, где-то внутри. Можно, если хорошо постараться – и хорошо себя знать. Все свои недостатки, комплексы и страхи. И все свои достоинства. «Я знаю только недостатки. И есть ли вообще у меня достоинства?»

Как можно прожить на свете двадцать два года и не познакомиться с собой? Очень просто – если сбегать от себя всякий раз, как наткнешься.

Шизофренический самоанализ – не самое лучшее времяпрепровождение. Лиза встала и подошла к зеркалу. Оттуда на нее глянула растрепанная – когда успела? – и растерянная девушка. Кто она на самом деле?

«Проблема самоидентификации». Лизонька вздохнула. Ну, давайте начнем с основ.

– Я – Елизавета Данилова, – сказала она своему отражению в зеркале. Отражение скривилось. Нет, не так. Побольше уверенности в голосе. Я – это я. «И кто же я?»

– Я – Елизавета Данилова.

Неумеха и растяпа – вот что она произносит на самом деле.

Лизонька прочистила горло. Сейчас бояться некого, она осталась наедине с самой собой. Ей надо выяснить, как далеко она может шагнуть, чтобы не расплющить нос о ближайшего старпома.

– Я – Елизавета Данилова…

Нет. Лучше не стало. Ну что ж, попробуем по-другому.

– Я – капитан клипера «Лахесис».

Это прозвучало жалко. И смешно. «Проблема в том, что я сама себе не верю».

А как становятся капитанами? Наверное, сначала нужно полюбить море… Постойте-ка, но разве не об этом говорил Катанский? Полюбить море и корабли. Прорву воды и плавающие по ней щепки… Нет! Чтобы полюбить, нужно понять.

Лиза закрыла глаза и попыталась ощутить парусник. Еле заметная качка, плеск волны за открытым иллюминатором. Тихо гудят огромные полотнища парусов, на которые мягко давит ветер. Над мачтами качаются звезды… Лиза и сама уже покачивалась – воображение говорило ей, что она больше не нерешительная девушка, а чудесный легкий клипер, летящий в беспредельность по темным водам…

И, как обычно в такие моменты, раздался стук в дверь.

Лизонька подскочила на месте и выдавила слабое:

– Войдите.

В дверях замаячили усы Гиви: видимо, кок явился убрать со стола.

– Дорогая Елизавета, вам понравился ужин?

– О, да. – Она нашла в себе силы улыбнуться. – Спасибо, Гиви. Хотя ваш выбор главного блюда был несколько неожиданным.

– Вы никогда не видели поросят? – озадачился кок.

– Только на картинках, – призналась Лиза, – но не в этом дело. Впрочем… неважно. – Она улыбнулась озадаченному грузину. – Спасибо, Гиви. Ваше мастерство определенно спасло хотя бы часть этого вечера.

Кустистая бровь кока вопросительно подпрыгнула.

– Что, так все плохо?

– Не то чтобы плохо, – честно ответила девушка, – но немного странно.

Лиза чуть помедлила, но все-таки решилась:

– Плохо, совсем.

Кок покачал головой и поцокал языком.

– Жизнь полна странностей, дорогая Елизавета, но она прекрасна, – провозгласил этот горный философ. Воздев к потолку нож с налипшей на него гречкой, он продекламировал:

 
– Ты скажешь, эта жизнь – одно мгновенье,
Ее цени, в ней черпай вдохновенье,
Как проведешь ее, так и пройдет,
Не забывай: она – твое творенье!
 

Рубаи Омара Хайяма с грузинским акцентом – это нечто, решила Лизонька. Она развеселилась.

– Вы любите поэзию, Гиви?

– О, да! В трудные минуты я всегда обращаюсь к классике, и она никогда меня не подводила! Откройте любую книгу любого великого поэта, и вы найдете ответы на все свои вопросы!

Лиза с сомнением покачала головой. Многие поэты, конечно, были гениями, но искать у них совета, как стать капитаном клипера, – это, по меньшей мере, самонадеянно. Однако, когда Гиви закончил уборку и испросил разрешения удалиться, Лиза подождала, пока за ним закроется дверь, и шагнула к книжным полкам. В отцовских книгах отыскалось несколько томиков золотой серии. Лиза открыла первый – наугад.

 
Я – конквистадор в панцире железном,
Я вышел в путь и весело иду,
То отдыхая в радостном саду,
То наклоняясь к пропастям и безднам.
 
 
Порою в небе смутном и беззвездном
Растет туман… но я смеюсь и жду,
И верю, как всегда, в свою звезду,
Я, конквистадор в панцире железном…
 

Лиза перевернула томик – Гумилев… Строки сонета вызвали в ней смутное беспокойство. Ей казалось, что она в двух шагах от какой-то разгадки, но никак не может поймать нужную мысль. Куда бежать, когда бежать некуда? Как ей выполнить волю отца, если она даже не знает как, не говоря уже о том, что ей совсем не хочется это делать?..

В задумчивости Лиза поставила томик на полку, сменила туфли на кроссовки и вышла из каюты.

Клипер шел прямо в полосу заката – на запад. Палуба покачивалась под ногами. У штурвала снова стоял МакКеллен – видимо, шотландцу казалось, что если он сам будет вести корабль, то приблизит свидание с родиной. Наполненные ветром паруса еле слышно гудели – так, как Лиза себе и представляла. Определенно, несложно полюбить «Лахесис».

– Добрый вечер, капитан, – негромко окликнул ее боцман. Если он и удивился по поводу ее парадного наряда – костюм, в котором ужинала с Катанским, Лизонька так и не успела сменить, – то ничем этого не выдал. Трубка в его зубах исходила на редкость вонючим дымом. Лиза едва подавила кашель.

– Добрый вечер, боцман. Вы снова на вахте?

– Да, мне нравится стоять у руля, – ответил он, тем самым, подтвердив ее предположения. – А вам не спится?

– Еще рано. Я решила подышать свежим воздухом.

– А-а, – МакКеллен хмыкнул, похоже, одобрительно.

«Лахесис» вовсе не была пустынной – с полубака доносились веселые голоса, один матрос возил шваброй по палубе, еще один зачем-то карабкался наверх по всем этим переплетениям веревок, у каждой из которых – Лиза догадывалась – есть свое название. И ей предстоит их выучить. Может быть, стоит начать свое знакомство с кораблем прямо сейчас? Старпом что-то говорил о практических занятиях, но не упоминал о том, что они обязательно должны происходить под его надзором. И вообще, тут главная она, а не этот зеленоглазый супермен. Лиза обнаружила, что немного разозлилась на Катанского.

Набрав воздуху в грудь, она выпалила:

– Боцман МакКеллен!

– Да, кэп? – он изобразил на хитрой физиономии вежливое удивление. Лизу так и подмывало ответить: «Нет, ничего», – и удрать в свою каюту, да только вот Катанский прав: нужно делать, а не бежать. И будь что будет.

«Я – конквистадор в панцире железном…»

– Вы не могли бы… дать мне подержать штурвал? – прозвучало это удивительно по-детски, будто она выпрашивала у боцмана большую взрослую игрушку.

МакКеллен, казалось, удивился.

– Почему бы и нет, капитан, – ответил он после некоторой заминки. – Прошу вас.

Лиза поднялась к нему. Боцман отодвинулся, давая ей место. Девушка нерешительно потянулась к отполированным ручкам штурвала. МакКеллен, не церемонясь, взял ее ладони и положил их на нужные ручки.

– Вот так, кэп.

Лизонька вцепилась в штурвал, как в спасательный круг. МакКеллен дышал у нее над ухом.

– Расслабьтесь, кэп, – сказал он тихо. – Моя леди очень послушна. Она не попытается удрать от вас.

Лиза глубоко вздохнула и слегка ослабила хватку. Судорожно сведенные пальцы почувствовали, из какого теплого и гладкого дерева сделаны ручки штурвала. Лиза ощутила себя в центре событий – именно от нее сейчас зависит, куда повернет корабль… Нечего тешить себя необоснованными надеждами – одернула себя девушка: тут все зависит не от нее. Но если на миг представить, что это так… Лизонька снова перевела дыхание и посмотрела вперед: золотая фигура Лахесис летела над волнами, купаясь в сиянии заката. Пронзительно крикнула чайка. Облитые золотистым светом паруса высились над палубой, как облака, – настоящая сказка. Море в ультрамариновой дымке дышало йодистой свежестью. Лиза почувствовала себя так, будто за ее спиной распахнулись крылья; ей захотелось заплакать и засмеяться одновременно.

– А говорят, что люди не умеют летать, – пробормотала она. – На кораблях – умеют…

Боцман, явно приятно изумленный этой вспышкой сентиментальности, сказал не без гордости:

– Да, клипера похожи на птиц. Не зря ведь говорят, что они летают по волнам. Помню, когда я впервые встал у штурвала «Лахесис», у меня было такое чувство, будто я оседлал ветер. – И, немного смущаясь из-за собственных слов, добавил уже знакомую фразу: – Моя леди – настоящее чудо.

А командовать этим чудом поставили чучело, со вздохом подумала Лизонька. Нет, наверное, эта парусная сказка не для нее. Она чуть подалась назад:

– Возьмите штурвал, мистер МакКеллен.

Его мозолистые руки взялись за те ручки, за которые только что держалась она – и выглядели там гораздо более уместно, чем ее ладошки. Ну что ж, ей тоже удалось прикоснуться к мечте. Но на корабле каждый должен заниматься своим делом.

– Спасибо вам, – сказала Лиза.

Он вскинул кустистые брови:

– Что вы, кэп! Вы имеете полное право стоять у руля!

Нарочитая двусмысленность фразы, вкупе с ироничным взглядом боцмана, заставила Лизу смутиться. Ну вот, опять. Неужели она никогда не научится отвечать на такие подколки? Пробормотав слова прощания, Лиза развернулась и сбежала.

В своей каюте она свернулась клубочком на кровати и задумалась. За открытым иллюминатором тихо плескалась вода.

«Я – Елизавета Данилова, капитан клипера „Лахесис“… – Лиза сморщила нос. – Сегодня я попросила боцмана уступить мне место у руля. И он уступил. Странно. Будь я на его месте, ни за что бы не доверила штурвал глупой девчонке».

Ну да, она для МакКеллена – всего лишь девчонка, дочка богатого папы, который по лишь ему одному ведомой прихоти сделал ее капитаном этого парусного чуда. Она обещала отцу, что попытается справиться. А вместо этого лежит и переживает.

«Но я не могу измениться вот так, сразу».

Сразу люди меняются лишь в случае сильнейших потрясений – Лиза читала об этом в книгах. Остальные становятся другими медленно, постепенно. Однако для этого нужно что-то делать, а не думать о том, какая она несчастная. Но как стыдно перед боцманом! И перед всеми остальными… Лизу посетило знакомое желание забиться в самый дальний, темный угол и не вылезать оттуда, пока все о ней не позабудут. Как показал опыт, это ни к чему хорошему не приводит: ее вытащат, отряхнут и выставят на всеобщее обозрение еще более жалкой, чем она была до этого. И боцман опять будет насмешливо смотреть на нее. Насмешливо и… презрительно. Лизе казалось, что за проблеск уважения в глазах МакКеллена она готова отдать полжизни. Она вдруг поняла: ей хочется доказать свою состоятельность именно ему. Не отцу, который сейчас далеко и не видит ее, не первому помощнику и даже не всей команде клипера, вместе взятой, – боцману МакКеллену. Если она докажет ему, что чего-то стоит, то… что тогда? Лиза не знала, но была уверена: обязательно случится что-нибудь хорошее. Хуже, уж точно, не будет.

«Я так не хочу ломать себя… Но… но это совсем другое. Я не ломаю. Я ищу».

С этой мыслью она и заснула.