Екатерина Глубокова
Выйти замуж за старпома
Глава 5
Лишь немного поплутав по темным лестницам – то есть, трапам, – Лизонька выбралась на палубу, огляделась и… потеряла дар речи. Какая красота! Темные волны, светлое, почти белое небо – ни единого облачка, – солнце. И клипер. «Лахесис» оказалась неописуемо красивой – просто совершенство.
– Совершенство! – высказалась Лизонька вслух.
– Естественно, – иронично подтвердил мистер МакКеллен. То есть, боцман МакКеллен. – Моя леди – само совершенство.
Странно, что она сразу его не заметила: шотландец стоял у штурвала буквально в паре шагов от девушки. Видимо, она забрела на мостик – кажется, это так называется?
– В-ваша леди? – Лиза недоуменно моргнула.
– «Лахесис» – моя леди. Так я ее всегда называл, мою «Лахесис». – Боцман нежно погладил штурвал и мечтательно улыбнулся.
– Вашу «Лахесис»? А разве корабль не всегда принадлежал моему отцу? Я думала, он недавно построен…
– Нет, конечно. «Лахесис», Вынимающая Жребий, родилась в тысяча восемьсот шестьдесят девятом вместе со своей сестрой – «Катти Сарк».
– «Катти Сарк», Короткая Рубашка – самый быстрый клипер? – Лизонька была начитанной девушкой.
– Один из самых быстрых. «Лахесис» ничем ей не уступает. Моя леди вошла в состав флотилии Благородного Дома Струанов, капитаном стал Данбар МакКлауд. Десять лет «Лахесис» летала по Чайному Пути, несколько раз опередив «Катти Сарк» и «Фермопилы», а потом…
– Потом пришли пароходы, и открылся Суэцкий канал. Время клиперов ушло, а жаль… Такая красота!
Лиза зачарованно смотрела на громады белых парусов, поднимающихся все выше, к самому небу: стройные мачты, казалось, держались только чудом, такелаж выглядел почти невесомым – так, тоненькие веревочки. Но все это: паруса, мачты, корпус – казалось одним живым организмом. В «Лахесис» была жизнь, легенда, загадка и… чудо.
– Да, красота! – Лизе почудилось, что в голосе боцмана уже не звучала издевка – только немного лирики.
– А как клипер оказался у моего отца?
– Многие парусники просто сгнили с приходом машин, пара и угля, но не «Лахесис». Глава нашего клана – граф Шон МакКеллен – сохранил клипер, старина Шон любил ходить под парусами. А мой прадед стал его капитаном. Я вырос на «Лахесис»: в начале бегал по вантам юнгой, потом матросом – пока, наконец, не стал капитаном.
Тут рассказ боцмана прервался – мистер МакКеллен подозвал вахтенного матроса и передал штурвал.
– Пойдемте, капитан, я покажу вам ваш корабль. Вам стоит познакомиться с «Лахесис» поближе. Она любит, когда ее уважают.
– Конечно, боцман. Это большая честь для меня – заслужить уважение такой красавицы, как «Лахесис».
Начать экскурсию боцман, видимо, решил с трюмов, поэтому, пока они спускались по шатким лестницам, Лиза узнала окончание истории клипера – да и историю боцмана тоже.
Наследники графа МакКеллена решили продать клипер – по причине некоторого разорения, – и купил его российский бизнесмен Петр Данилов. Когда мистер Ян МакКеллен – тогда еще капитан МакКеллен, – узнал об этом, то страшно расстроился и, по старой шотландской традиции, залил горе добрым скотчем. Протрезвев, он обнаружил себя за штурвалом «Лахесис» где-то посреди Балтийского моря. До Санкт-Петербурга, куда ему было приказано доставить клипер, оставалось около двух дней пути. Несмотря на май месяц, одет Ян был весьма странно: в неописуемую шубу, меховые сапоги, шапку-ушанку и рукавицы. По слухам, в России по улицам ходят белые медведи, и все лето лежит снег. Зачем этому загадочному Данилову клипер? В таких условиях больше подошел бы ледокол.
Выслушав эти откровения, Лиза не выдержала и рассмеялась. Боцман обиженно запыхтел трубкой, но, в конце концов, девушке показалось, что тоже не устоял – из клубов дыма послышался сдавленный смешок.
Прибыв в Питер, мистер МакКеллен не обнаружил ни снега, ни медведей. Северная столица оказалась вполне европейским городом. Положа руку на сердце, родной Глазго выглядел провинциально-заштатно на фоне великолепных дворцов русской Венеции. Новый владелец «Лахесис» производил самое благоприятное впечатление: предложил остаться погостить, пригласил в загородный дом… А там…
Суровый боцман мечтательно закатил глаза…
Там его ожидали традиционные русские развлечения: баня, охота, рыбалка, чудесная природа и… то, что заставило патриота Шотландии остаться в России, – русская водка. Погостив месяц, мистер МакКеллен решил остаться навсегда, тем более что Петр Данилов, с которым они уже давно перешли на «ты», предложил ему остаться на «Лахесис» боцманом и исполняющим обязанности капитана.
– А почему мы с вами не встречались? – перебила Лизонька.
– Потому что вы тогда путешествовали с гувернанткой по Золотому Кольцу, – пробурчал боцман с таким неодобрением, будто бы Лиза путешествовала по самым злачным местам Амстердама.
Теперь «Лахесис» приписана к порту Питера, мистер МакКеллен, когда не ходит на клипере, живет в Подмосковье, выстроил себе там замечательное маленькое поместье, ностальгирует по Шотландии, но возвращаться не собирается…
Наконец, они добрались до трюма: здесь было темновато, все поскрипывало и постанывало – корабль, казалось, дышал, как огромный кит. Боцман продемонстрировал Лизе кладовые, генератор, от которого работали все электроприборы на корабле… Через некоторое время у девушки заболела голова – от обилия сведений и от приступа легкой клаустрофобии. Распахнув очередную дверь, боцман пропустил Лизоньку вперед – наверняка знал, какой прием ее там ожидает.
– Кто опять вваливается без стука? – раздалось из полумрака. Голос был просто завораживающий: чуть хрипловатый, глубокий баритон бархатного тембра, однако слова, которые он озвучивал… Лиза значительно расширила свой весьма бедный лексикон непечатной лексики – раза в три, примерно.
Лизонька, как и все близорукие, страдала куриной слепотой – почти ничего не видела в темноте, – поэтому замерла на пороге, пытаясь различить хоть что-то. В каюте пахло машинным маслом, перегретым металлом и… сандаловыми благовониями. Не успела девушка сделать и пары робких шагов, как из тьмы каюты вынырнул самый настоящий черт: невысокий, смуглокожий и темноволосый, с длиннющими усами и аккуратной бородкой – такую часто называют эспаньолкой или тамерланкой. Сверкнув черными глазами и высказавшись на непонятном языке, черт щелкнул выключателем, Лиза заморгала от яркого дневного света, залившего каюту… нет, это была не каюта, это был арсенал. Весьма обширный арсенал – оружия хватило бы, чтобы вооружить армию небольшой страны. По стенам были развешаны автоматы, на этажерках в кажущемся беспорядке громоздились пистолеты, вдоль стен стояли ящики с подозрительными надписями «Warning! Explosive!». Вот тебе и мирный прогулочный парусник…
– Капитан, разрешите представить вам нашего оружейника и, по совместительству, электрика и связиста – Фаттыха Абдула.
– Очень приятно, Лиза, – протянула руку девушка.
– Рад служить, мой капитан! – с тягучим восточным акцентом ответствовал оружейник. – Прошу просить за нерадушный прием, думал, это опять матрос с заявкой на сгоревшую лампочку пришел.
Фаттых замолчал, вопросительно уставившись на Лизу: что еще этой девчонке нужно – или уже покинет его обитель? Лицо же этого потомка Тамерлана выражало полное и абсолютное желание услужить. Лизонька на выражение лица не купилась, но и покидать сие мрачное место пока не собиралась.
– Уважаемый Фаттых… Можно узнать отчество?
– Фаттых Митхатович.
– О! – такое имярек было абсолютно невыговариваемым. – Уважаемый Фаттых Митхатович, разрешите поинтересоваться, зачем на корабле такой арсенал?
– Море жестоко и непредсказуемо. В мире много недобрых людей, не чтящих Коран и законы Муххамеда! – наставительно молвил сын Востока.
– Вот как! – Лиза, уже смирившаяся с плаванием, опять впала в панику. Какие такие недобрые люди, от которых надо защищаться тяжелым вооружением? Кошмар!
Пробормотав какие-то извинения, девушка вышла в коридор и направилась в свою каюту, куда и попала, проблуждав всего минут двадцать. Боцман и оружейник, тем временем в подробностях обсудили недостатки женской половины человечества, Лизы конкретно, коснулись они также умственных способностей господина Данилова… Выразив надежду, что появление на судне старпома сделает их жизнь немного легче, боцман МакКеллен покинул арсенал и отправился на мостик. Пришло время снять данные об их точном местоположении со спутника.
В это время в капитанской каюте капитан сидела в папином кресле, обхватив острые коленки руками, и предавалась вселенской тоске. Еще никогда в жизни Лизе не было так одиноко и страшно. Весь мир лежал перед ней – и весь мир замкнулся, ограничился стенами каюты. Страшно выходить. Очень страшно.
Почему отец отправил ее сюда? Подозревать папу в самодурстве Лиза была неспособна, значит, во всем есть рациональное зерно. Но какое? Отец что-то говорил о необходимости учиться управлять… А если она вообще к этому не приспособлена? Если она – ведомый, а не ведущий? Если никогда она не сможет оправдать папиных надежд? «А чего хочешь ты сама? Каковы твои надежды?» – неслышно прошуршал голос отца. Лиза грустно улыбнулась. Ответа у нее не было.
День клонился к вечеру, корабль куда-то плыл, с командой она вроде бы познакомилась, но… Трудностей и проблем на горизонте замаячило еще больше: сколько еще плыть до Амстердама, как справиться с толпой этих серьезных взрослых мужчин, которые совсем не хотят ей ничем помочь… Только Георгий Коркунов, один из лейтенантов, произвел благоприятное впечатление: милый человек, явно пытается подружиться. Сколько еще будет можно прятаться в каюте и спихивать командование на боцмана? Вряд ли очень долго. Что делать? «Осталось спросить еще, кто виноват!»
С детства Лизоньку выручал острый и пытливый ум и аналитические способности.
– Проблемы надо решать по мере поступления! – провозгласила она и положила перед собой листок бумаги и морской справочник.
Через какое-то время – за окном, то есть иллюминатором, уже смеркалось, – Лиза получила ответ на первый вопрос: сколько плыть до Амстердама? Чуть больше трех суток. Сутки они уже плывут. «Даже больше!» – уточнила она, взглянув на часы. Господи, пропустила ужин! Интересно, что теперь делать? «Вы вольны делать все, что угодно!» – прозвучал в голове ехидный голос боцмана. Как же! Поразмыслив пару минут над сложной дилеммой: лечь спать голодной, или отважится побеспокоить Гиви – Лизонька решила, что голодание – полезно, и отправилась в душ.
Не успела она в полной мере насладиться омовением, как кончилась горячая вода: приступив к банным процедурам, девушка не обратила внимания на маленький такой циферблатик, который показывал, сколько горячей воды осталось еще в баке – водопровода-то на клипере нет, подача воды ограничена. Кое-как смыв мыло ледяной водой, Лиза поклялась в дальнейшем быть более внимательной и покинула санузел.
В каюте на диване удобно расположился боцман МакКеллен, погруженный в чтение «Ворот Расёмон». Лизонька поплотнее запахнула халатик и немного истерически вопросила:
– Что вам нужно, боцман МакКеллен?
– Распоряжения, естественно! – отложил в сторону книгу шотландец.
– Р-распоряжения? Какие?
– Всякие. Я принес вам морской устав и корабельный журнал. Рекомендую изучить и то, и другое. Журнал вам придется заполнять каждый день.
– Как дневник?
– Что-то вроде того, – поморщился боцман. – А сейчас мне необходимо узнать, как будет протекать корабельная жизнь в ближайшие несколько дней.
– К-как всегда, – логично ответила Лиза.
– Всегда командует капитан, капитан.
– О! – загрустила Лиза, машинально листая журнал. Гроссбух открылся на последней странице. Так, что это у нас тут… Немного странный почерк, буквы почти печатные, да и написано идеально – без помарок и ошибок: «Капитан Е.П. Данилова вступила в должность, приняла командование и немедленно передала его мне, боцману Я. МакКеллену. Командование принял на двадцать четыре часа». Очень мило. Как бы провернуть такую операцию еще раз?
– Боцман, я пока не готова отдать вам распоряжения, но… буду готова через час, – сказала Лиза, прикинув на глаз толщину устава и журнала.
Мистер МакКеллен встал, но покидать каюту не собирался. Странно. «Он ждет, пока ты его отпустишь». Святый Боже!
– Можете пока быть свободны.
Часа Лизоньке хватило на то, чтобы изучить оба гроссбуха и вернуть лучезарное настроение. По крайней мере до Амстердама все ее проблемы решились… Будет лежать на диване, читать книгу… и никаких приказов.
Ровно через час явился боцман, точный, как швейцарские часы.
– Боцман, передаю командование «Лахесис» вам, до прибытия в порт Амстердам.
– Разрешите узнать причину, капитан, – хитро улыбнулся МакКеллен.
– В соответствии с уставом, капитан может предать командование старшему офицеру в случае болезни.
– Болезни? – боцмана явно не порадовала такая осведомленность Лизоньки о тонкостях устава.
– Да, болезни. Морской болезни. Предполагаю, что приступ продлится у меня три дня. У меня всегда так.
– В первый день никаких признаков морской болезни – а потом накатывает? – не упустил случая уколоть шотландец.
– Именно, – подтвердила Лиза, глядя наглецу прямо в глаза. – Соответствующую запись в журнале я уже сделала. Прошу меня без вызова не беспокоить, я отправляюсь болеть. Можете быть свободны. И пришлите, пожалуйста, Гиви.
– Я пришлю вам Гунтиса, капитан! – ощутимо громко хлопнул дверью боцман.
«Господи, у меня получилось!» Лиза удивленно смотрела на дверь, закрывшуюся за боцманом: неужели ей удалось? Может, все-таки все не так уж плохо?
Глава 6
Лизонька умудрилась разбить очки.
Утром, устав симулировать морскую болезнь, она вышла на палубу, чтобы посмотреть на голландский берег, вдоль которого шла «Лахесис», и, споткнувшись о моток веревок – неизвестно, как именовалась эта ловушка для неопытных девушек на морском сленге, знание это все равно не спасло бы ни Лизоньку, ни предметы ее обихода, – протерла коленками палубу. Очки, и так еле державшиеся на кончике носа, совершили немыслимый пируэт, достойный любого эквилибриста, и уныло дзенькнули где-то вдалеке. Самое печальное, что за нескромным падением капитана наблюдала по меньшей мере половина команды, готовящей судно ко входу в порт.
Не успела Лиза пожалеть о случившемся и даже подняться на ноги, как ее уже дернула вверх неведомая сила; и, робко подняв глаза, девушка оказалась нос к носу с любезным сердцу ее лейтенантом Коркуновым. Этот несомненный джентльмен, образец добропорядочности, вежливо отряхнул несуществующую пыль с ее новеньких брючек и галантно поинтересовался:
– Вы в порядке, кэп?
– Э… да… благодарю, лейтенант, – пролепетала девушка, пытаясь оценить повреждения. С коленками все в порядке, с брюками тоже, а вот очков на носу явно не хватает. Верно оценивший ее замешательство Коркунов испарился и немедленно материализовался снова, держа двумя пальцами то, что раньше было ее великолепными очками – две печально изогнутые дужки, а вместо стекол – застрявшее в оправе крошево.
– Ваше имущество, кэп, – сказал лейтенант, протягивая Лизоньке жалкие останки былой роскоши. Ей показалось или в его голосе прозвучала ирония? Как бы то ни было, уши у девушки заалели. Чертовски неприятно выглядеть полной дурой на глазах у такого количества людей. В чем, в чем, а в этом она за прошедшие дни убедилась окончательно.
– Вряд ли ему можно помочь, – вздохнула она. Оставалось спасаться с помощью шутки. – Думаю, единственное, что мы можем сделать для моих несчастных очков, – это похоронить их достойно. У моряков существует на то какой-нибудь особый ритуал?
Лейтенант Коркунов улыбнулся.
– Ну, раньше трупы сбрасывали в море, кэп. И читали над ними молитву.
– Не стоит нарушать традицию. – Лизонька прошествовала к борту и, вытянув руку с очками, произнесла: – Покойтесь с миром, мои любимые очки! Пусть вода будет вам… э-э… пухом. – И с трагической миной уронила останки за борт.
Коркунов рассмеялся.
– Весьма впечатляюще, кэп. Вы становитесь настоящим моряком. Разрешите идти?
– Что? – рассеянно переспросила Лизонька, так и не привыкшая, чтобы взрослые занятые люди постоянно спрашивали у нее разрешения удалиться, дабы заняться своими важными взрослыми делами. К тому же, запоздало Лиза сообразила, что, наверное, не стоило бы кидать мусор в море… Она кивнула Георгию. – Конечно, идите.
– Кэп. – Коркунов взял под козырек, повернулся и ушел.
Без очков мир оказался несколько расплывчатым. Желание смотреть на голландский берег пропало, и Лизонька приняла благоразумное решение вернуться в каюту – там она не рискует нарваться на неприятности или потопить корабль по неопытности. Стараясь сдержать невольно подступающие слезы, девушка решительно направилась к себе. Влетев в каюту, она захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и, наконец, позволила себе всхлипнуть.
«Ну почему, почему, почему я – такое никчемное существо? Почему все, что может неприятного случиться, случается именно со мной? Чем я это заслужила? А может, в детстве меня прокляла злая фея, и года через два я уколю палец веретеном и усну? Вот бы и, правда, уснуть лет на сто! Проснусь, вокруг новые люди, новый мир. И, может, лекарство для недотеп изобретут…»
Одолеваемая комплексом собственной неполноценности, Лизонька прилегла на койку и не заметила, как задремала. К несчастью, веретено тут было ни при чем: проснулась она довольно быстро.
Разбудило ее, как ни странно, отсутствие качки. За несколько дней девушка успела привыкнуть к равномерно покачивающемуся полу под ногами, поэтому неподвижность корабля несколько ее встревожила. Но Лизонька тут же сообразила, что причина этому может быть только одна: они ошвартовались в порту.
Амстердам.
Девушка решительно встала. Хватит праздновать труса. Нужно сойти на берег и поискать местную оптику. Какой она капитан без очков? «Ты и в очках-то не больно похожа на капитана…»
Интересно, Лизе придется самой себе выдавать увольнительную или, как заявил ей при первой встрече боцман МакКеллен, она вольна делать все, что пожелает?
Поднявшись на палубу, Лизонька даже зажмурилась: утреннее солнце ослепительно сияло, не давая толком разглядеть происходящее вокруг, – настоящая беда для тех, у кого плохое зрение. Очки-«хамелеоны» будут очень кстати. Вот только найти бы кого-нибудь, кто смог бы ее сопровождать… Идти без очков в незнакомый город – на это Лизонька не была способна.
Рассеянно бредя по палубе, она старалась смотреть себе под ноги и именно поэтому налетела лбом на мачту… во всяком случае, ей так показалось. В неправильности оценки немедленно пришлось убедиться: мачты не выражаются. Похоже, она заехала головой в грудь кому-то из матросов. Лизонька тяжко вздохнула, – что ж это за жизнь несчастная такая! – и подняла голову, чтобы извиниться.
Ушибленный ее телесами матрос стоял спиной к солнцу, поэтому лица его она не разглядела. Так, нечто невнятное. Атлетическая фигура со спортивной сумкой на плече. Молча глядя на него снизу вверх, Лизонька вздохнула.
– Извините, пожалуйста.
– Что вы, это мне надо просить прощения! – возразила ее жертва весело. – Не каждый день на меня налетают прекрасные дамы, а я сказал вам столько грубых слов, простите меня, барышня…
За спиной Лизоньки раздалось осторожное покашливание. Обернувшись, девушка увидела МакКеллена, делавшего матросу выразительные знаки. Недоумевающая Лизонька открыла рот, дабы поинтересоваться странными телодвижениями боцмана, но тут у нее над ухом гаркнули:
– Первый помощник Валерий Катанский прибыл в ваше распоряжение, капитан!
Ошеломленная Лиза обернулась. Галантный «матрос» вытянулся во фрунт, неведомым образом успев переместить сумку с плеча на палубу. Девушка смутно припомнила фразу, брошенную боцманом в самом начале их путешествия: о том, что старпом присоединится к ним в Амстердаме. Ну, вот он и присоединился.
– Добро пожаловать на борт, – пробормотала она. Катанский продолжал стоять неподвижно, как изваяние. «Еще немного – и я прикажу украсить им нос корабля». Наверное, он ожидал от нее распоряжений. Ох, почему они все ожидают от нее распоряжений?! – Пока можете быть свободны.
– Благодарю! – ответствовал старпом и, подхватив сумку, направился в сторону кают-компании. Лизонька нерешительно посмотрела на МакКеллена.
– Боцман… могу ли я… можно ли попросить…
– Вам стоит только приказать, – мягко заметил МакКеллен. Лиза почувствовала себя совсем несчастной.
– Да, конечно. Я хотела бы, чтобы кто-нибудь съездил со мной заказать новые очки. Или, – тут ей в голову пришла спасительная мысль, – пусть кто-нибудь закажет их для меня. И привезет. Я сейчас дам рецепт.
– Есть, капитан.
Направляясь в каюту, Лизонька размышляла: может, папа не так уж и неправ? В командовании есть свои определенные прелести.
