Екатерина Фролова
Наследник Афродиты
III
Я открыла глаза и посмотрела в потолок. Любимый и родной потолок собственной квартиры. Я хотела пошевелиться, но сильная боль моментально пронзила моё тело. В голове били куранты, а во рту, казалось, стоит мусорное ведро. Полное, до самых краёв, с дохлым хомячком на дне.
С неимоверными усилиями я отодрала голову от подушки, кое-как повернула её и… завизжала. Рядом со мной на диване лежало тело. Большое, солидное двухметровое тело со стриженой макушкой и однодневной щетиной. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это Виктор. Я перекрестилась, перелезла через него и направилась в ванну, размышляя на ходу, что он делает в моей квартире, лёжа вместе со мной на диване.
Я умылась, вычистила мусорку изо рта и отправилась делать кофе. На мягком кухонном уголке сладко спал Глеб. Я поставила на огонь чайник, села рядом с сыном и серьёзно задумалась.
Я совершенно не могла припомнить, как попала домой. Наверное, отвёз Виктор. Хотя, если верить последним воспоминаниям вчерашнего дня, то назюзюкался он – будь здоров. Я подошла к окну, выглянула во двор и, увидев возле подъезда незнакомую машину, решила: нет, всё-таки Виктор.
Я выключила чайник, насыпала в кружку быстрорастворимый кофе и залила его водой.
А что это, интересно, Виктор делал на моём диване? Неужели мы с ним!.. А как же Глеб? Не могу поверить, что он всё видел! А как тут не видеть! Квартира маленькая, тут плюнуть негде, не то, что спрятаться. Даже если не захочешь, всё равно увидишь. А сын у меня любопытный.
Я посмотрела на часы и опять завизжала. Четверть десятого! Я же опоздала на работу! Ну, Антонова, ну, удружила. Теперь с этими её пьянками меня и из столовки вышвырнут.
Разбуженный моим нечеловеческим криком сын лениво открыл глаза, потянулся, окинул меня пренебрежительным взглядом и философски изрёк, подражая Светке:
– Совсем сдурела, Козлова. Девять утра, и чего тебе не спится?
– Так на работу же, Глеб, – неуверенно возразила я. – А кому-то ещё и в школу!
– Точно сдурела, – сам себе ответил Глеб, отворачиваясь к стенке. – Сегодня второе. Мир. Труд. Май.
Я с облегчением вздохнула. Ну, конечно же, сегодня мы отдыхаем. Слава Богу, у меня ещё хватит времени собраться с мыслями.
Я растолкала сонного Глеба, усадила его рядом с собой и потребовала:
– Давай рассказывай, что вчера было?
– Ну и перегарищем от тебя несёт! – брезгливо отвернулся от меня Глеб.
Я пристыжено опустила глаза, шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки и, хлопнув рукой по столу, сказала:
– Прекрати издеваться над матерью! Быстро отвечай, что вчера было.
– Вчера мне было за тебя стыдно, – признался Глеб, и я окончательно упала духом.
В голове сразу же представилось, как я с Виктором кувыркаюсь на диване, а бедный мальчик со слезами на глазах наблюдает за развратницей-мамашей.
– Так меня опозорить, так опозорить! – сетовал Глеб, хватаясь руками за голову. – Перед таким мужиком опозорить!
– То есть? – с подозрением спросила я, покосившись на сына.
Если между нами с Виктором что-то было, то я не представляю, как могла опозорить моего мальчика перед новым знакомым. Может, просила фотографировать процесс? Маловероятно, хотя бы потому, что у нас нет фотоаппарата. Тогда что? Может, некачественно изображала страсть? Это уже более правдоподобно. Мой любознательный сын, насмотревшись вульгарных порнокартин, считает, что всё, что показано в фильме, непременно должно соответствовать реальности. Конечно же, я маститой порнозвезде соответствовать не могла. Да тьфу, о чём я думаю? Да ещё так спокойно, как будто речь идёт о погоде! Креста на мне нет, совести и стыда тоже.
Перед глазами всплывали картины одна другой хлеще. Если бы не мой сын, то я, наверное, в своих фантазиях смогла бы уйти запредельно далеко. Но Глеб, не замечая моего отсутствующего вида, начал проводить просветительскую деятельность.
– Он привёз нас домой, – сказал сын, – дотащил тебя, пьяницу, до квартиры, а ты бессовестно рухнула в коридоре, подложила под голову половичок и сказала, чтоб тебя никто не трогал.
– Ну и, – поторопила я, всё ещё не отпуская от себя мысль о разврате. – Никто не трогал?
– Да кому ты нужна такая? – отрезал Глеб. – Как тебе не стыдно! Ты храпела так, что у меня уши в трубочку от позора сворачивались.
– А дальше? – с надеждой на лучшее спросила я.
– Дальше ты решила, что тебе нужно в туалет. Это, конечно, дело полезное, но ты почему-то не подумала, что он может понадобиться ещё кому-то, кроме тебя. Ты закрылась на шпингалет и, похоже, уснула. Так что дядя Витя водил меня в два часа ночи к соседям.
Я схватилась руками за голову.
– Боже мой! Теперь все соседи будут тыкать в меня пальцем.
– Будут, – порадовал меня сынок. – Ещё как будут. Короче говоря, мы уже решили взламывать дверь. Мало ли, что там с тобой случилось. Но тут, ты сама – представляешь, сама! – не без ехидства подчеркнул любимый сын, – вырулила из сортира, послала всех на три весёлых буквы и легла спать.
Я задумчиво отхлебнула кофе. Глеб снова распластался на диване, демонстративно от меня отодвинувшись. Впрочем, пролежать долго ему не удалось. Он со злостью отпихнул от себя одеяло, нехотя поднялся и со словами «ну вот, припёрлась, разбудила» отправился в ванную.
Одновременно проснулся Виктор. Он столкнулся с Глебом в ванной, после чего, умывшись, зашёл на кухню.
– Доброе утро, – сказал мой гость, и я сконфуженно отозвалась:
– Доброе. Извините меня за вчерашнюю выходку. Честно говоря, я ничегошеньки не помню…
– Ничего страшного, – Виктор сел рядом со мной.
Я тут же спохватилась и принялась готовить завтрак.
– Надеюсь, я не донимала вас сегодня ночью, – начала я светский разговор, кружась возле плиты.
– Ничуть. Вы спали, как ангел.
– В обнимку с унитазом, – заметил ехидный Глеб, вошедший на кухню.
– Глеб Викторович, ведите себя достойно, – помпезно выдала я. – Между прочим, я пока ещё ваша мать.
– Викторович? – раздался за моей спиной изумлённый голос Виктора.
Я обернулась. Завтрак уже был готов. Я расставила всё необходимое на столе, села на мягкий уголок и, сложив руки домиком, поинтересовалась:
– А что вас так удивляет?
– Ничего, – смутился Виктор. – Такое приятное совпадение.
Глеб с гордостью пододвинул стул, взобрался на него и с королевским достоинством принялся пить какао. Я не стала выяснять у Виктора, почему это отчество моего сына вызывает у него такие восторженные эмоции. Наверное, боялась получить какой-нибудь компрометирующий ответ.
– Потрясающий завтрак! – похвалил меня Виктор. – Вы замечательно готовите!
Я конечно понимаю, что окончила кулинарный техникум, но, по-моему, смастерить пару бутербродов и сделать кофе может любая женщина. Впрочем, замечание Виктора мне польстило.
– А ещё она умеет вязать, – с гордостью сообщил Глеб, внимательно наблюдавший за нами с Виктором.
– Да, Майя, – улыбнулся Витя. – Вы просто чудо. И сын у вас чудесный.
Мне уже надоело слушать хвалебные песнопения, причем откровенно льстивые, и я решила оставить мужчин наедине с их завтраком. Пока я сидела в комнате и пыталась выяснить своё впечатление по поводу вчерашних событий и, в частности, собрать воедино разрозненные воспоминания, мои сын и гость дружно болтали на кухне. Похоже, они сумели найти общий язык. Странно, обычно мужчины не горят желанием общаться с моим ребёнком. Впрочем, люди бывают разные. В любом случае, Виктору мой сын явно понравился, а это уже большой плюс. Хотя о чём я говорю? Это всё Светкино влияние. Я отношусь к Виктору так, как будто он уже давно за мной ухаживает, а я, вся такая неприступная, никак не говорю ему «да». Может быть, я даже ему абсолютно несимпатична. Просто он очень вежливый и тактичный. Хотя нет. Он так пристально на меня смотрит, так внимательно вслушивается в каждое моё слово, что надо быть настоящим кретином, чтобы не заметить – он на меня клюнул.
От этой мысли меня бросило в жар.
Пока мужчины завтракали на кухне, я быстренько извлекла из серванта остатки туалетной воды, сбрызнула ими волосы и шею, затем спрятала флакон обратно и метнулась к зеркалу.
Хороша, нечего сказать. Надеюсь, я провела полночи рядом с унитазом, не ныряя в него. Я поспешно привела волосы в порядок и с чувством выполненного долга, спокойная, умиротворённая и пахнущая фиалками, уселась на диван. Мужчины как раз позавтракали и теперь пришли в комнату.
– Может быть, помочь помыть посуду? – вежливо предложил Виктор.
– Ну что вы! – тут же отмахнулась я. – Вы у меня в гостях. Не беспокойтесь, я сама со всем справлюсь.
Мы поболтали ещё минут десять, после чего Виктор взглянул на часы и оправдывающимся тоном сказал:
– Извините, мне уже пора.
– Конечно-конечно, – покладисто согласилась я.
– Было приятно познакомиться, – отозвался Виктор. – Может быть, как-нибудь встретимся? Погуляем? Сейчас такая хорошая погода.
– Конечно, – я кокетливо захлопала ресницами.
– У вас есть телефон? Вы не возражаете, если я запишу номер.
Ещё бы я возражала! Да я сама бы ему этот телефон всучила, даже если бы он сопротивлялся.
Виктор записал мой номер телефона и пообещал позвонить в ближайшем будущем.
Едва за ним захлопнулась дверь, как Глеб налетел на меня с вопросами.
– Ну что, мам, ну, как он тебе? Ничего, да?
– Ничего, – спокойно согласилась я, изображая из себя гордую неприступность.
– И машина у него ништяк, – осведомленно добавил Глеб. – Прикольная. Знаешь, мам, что я решил?
– Что? – не без ужаса поинтересовалась я, внутренне предчувствуя беду.
– Он нам нужен. Тебе, мне, – задумчиво изрёк Глеб. – Я так прикинул – вы вместе ничего будете смотреться. И фамилия у него, знаешь, какая?
– Какая? – мрачно спросила я.
– Астафьев! – с восторгом сообщил сын. – Нам подойдёт. Астафьевы лучше, чем Козловы.
Последний довод был наиболее убедительным. Однако во мне тут же взыграл момент противоречия, я приняла боевую позу и лаконично возразила:
– Мне кажется, Виктор пока не собирается делать мне предложение, – я подумала пару секунд и добавила: – И, вероятно, никогда не соберётся.
– Не будь пессимисткой, – раздражённо ответил мой сын (и где только слов таких нахватался!)
Он собирался сказать что-то ещё по этому поводу, но в этот момент зазвонил телефон.
Антонова. Решила узнать, как обстоят дела. Бросив в трубку «через пять минут буду», она отключилась, а я объявила Глебу:
– Сейчас припрётся Светка. Будет вытягивать подробности.
– Замечательно, – отозвался сын, потирая свои маленькие ручки. – Сейчас мы все вместе придумаем какой-нибудь план действий.
– Опять? – упавшим голосом протянула я. – У меня до сих пор голова раскалывается от предыдущего вашего плана.
– Пить надо меньше, – отрезал Глеб.
Я не успела придумать достойного оправдания, потому что в дверь позвонила Антонова.
Надо отдать ей должное – выглядела она потрясающе, если учесть, что вчера её состояние было ничуть не лучше моего. Светка впорхнула в квартиру, прыгнула на диван и скомандовала:
– Рассказывай.
Вместо меня обо всём рассказал Глеб, причём не поскупился на выражения, описывая недостойное мамкино поведение. Я виновато молчала и считала, что все эти подробности излишни. Можно было бы ограничиться общими фразами. Мегера Антонова вместо того, чтобы пропустить детали мимо ушей, вникала во все мелочи, которыми сыпал Глеб. И почему-то описание прошедшей ночи с каждой минутой обрастало всё более и более провокационными подробностями, видимо, Глеб отвлёкся от сути разговора и теперь пересказывал какой-то умопомрачительный триллер со мной в главной роли. Впрочем, общий смысл истории был сохранён. Поэтому, когда Глеб всё рассказал и Антонова грозно гаркнула в мой адрес «ни стыда, ни совести», я не смогла ничего возразить.
– Значит так, – с умным видом сказала Антонова после непродолжительного молчания. – Ситуацию можно исправить.
– Да что здесь исправлять? – возмутилась я, чувствуя себя оскорблённой до глубины души. – Всё и так неплохо. Виктор обещал позвонить и вытащить нас куда-нибудь на прогулку.
– Знаешь в чём твоя проблема, Маюша? – сделала лирическое отступление Антонова. – В том, что ты всегда довольствуешься малым. А если он не позвонит? А если он позвонит только тогда, когда Глеб уже институт закончит?
– Значит, так я ему нужна, – гордо парировала я, но мой ответ Светку не убедил.
– Послушай меня, Козлова, старую мудрую женщину, – Светка откинулась на спинку дивана и приняла королевскую позу. – Если бы я в своё время вела себя так, как сейчас ты, то я никогда бы не вышла замуж за Игорька. И это несмотря на всю его необъятную любовь ко мне.
– Что ты мне предлагаешь? – насторожилась я.
– Скажи спасибо, что Витька живёт пока у нас, и я имею возможность надавить на него.
– Меня пугает эта перспектива, – буркнула я. – Зачем мне нужен раздавленный тобой Витька?
Антонова пропустила эту фразу мимо ушей и перешла в наступление.
– Вот скажи мне, Козлова, почему тебе не хватило ума самой назначить ему встречу? Не какую-нибудь там расплывчатую на неопределённое будущее, – Светка сделала руками несколько неясных взмахов, – а конкретную встречу: день, время и место. Например, позвала бы его отремонтировать шкафчик.
– Какой к чёрту шкафчик! – возмутилась я. – У меня пока, слава богу, всё нормально функционирует.
– Дура! – безобидно выругалась Светка. – Ну, самая настоящая.
– Надоели вы мне все, – расстроенно сказала я. – И Витька ваш надоел. Вместо того чтобы пробудить во мне интерес к нему, вы последние зачатки симпатии топчете.
– А что, – с любопытством поинтересовалась Антонова. – Есть зачатки?
Я предпочла не отвечать на этот вопрос, посчитав его некорректным. Моё молчание, видимо, подтвердило догадки Светки, потому что она неожиданно расцвела.
– Ух, ты моя пампушечка, – она потрепала меня по щеке и демонстративно поднялась. – Пожалуй, я пойду, чтобы не накалять обстановку, – приняла Антонова единственно умное решение. – Не переживай Маюш, с Витькой мы всё уладим. Никуда он от нас не денется.
Они расцеловались с Глебом. Он проводил её и закрыл за ней дверь, после чего вернулся и с головой ушёл в телевизор. Я же сидела на диване и думала, что праздники закончились, а завтра опять рано вставать и идти на работу.
IV
Рабочий день подходил к концу. Я едва успела спрятать в сумку остатки говяжьей вырезки, как ко мне подлетела наша Танечка, девочка восемнадцати лет, работавшая на раздаче, и с восторгом сообщила:
– Козлова, тебя там ждут возле входа!
Я вылетела на улицу и ахнула. Виктор. Он стоял возле своей белоснежной «десятки» и задумчиво курил. Увидев меня, он отбросил сигарету в сторону и раскинул руки для объятий.
– Здравствуйте, – поприветствовал меня он, слегка потрепав в своих руках.
– Привет, – кокетливо улыбнулась я.
– Светлана мне сказала, что вам до дома очень трудно добираться. Далеко, и транспорт редко ходит, – объяснил своё появление Виктор. – Вот решил вас подвезти.
– Огромнейшее спасибо, – искренне поблагодарила я его, забираясь в машину и одновременно думая: ну вот, оно самое – пресловутое давление Антоновой. Кстати, не безрезультатное. – Светка всегда так обо мне беспокоится.
Какое-то время мы ехали молча. Я пристально разглядывала Виктора и пыталась определить, насколько он мне нравится. Он был смуглым, темноволосым, аккуратно одетым (несмотря на своё холостяцкое положение), и с чистыми руками.
Да-да, стерильными, как у хирурга. Учитывая характер его работы, иметь чистые руки проблематично. Наверное, он сидит каждый день в ванной и надраивает щёточкой ногти. Был у меня такой знакомый. Кстати говоря, стоматолог. Он ненавидел работать в перчатках, а так как постоянно возился в своём гараже, ему приходилось ежедневно вычищать руки щёточкой. В принципе, от увольнения его это не спасло. На него многократно жаловались из-за того, что он не носил перчатки, впрочем, он ещё никогда не надевал маску, да и на работу с завидной регулярностью опаздывал. Однако же к теме разговора это отношения не имеет.
Помнится, я остановилась на перечислении Витькиных достоинств. Не буду скрывать, их у него было предостаточно, но с другой стороны, я всё никак не могла отделаться от неприятных ассоциаций, которые возникали у меня, когда я глядела на его тёмные волосы и вспоминала, что он из Тамбова. Виктор дико походил на треклятого Беспечного: то же имя, тот же город, цвет волос, черты лица… Однако же винить в этом Астафьева было бы делом неразумным, это только мои проблемы, мои комплексы и мои недостатки. Виктор был кристально чист и внебрачными детьми не дискредитирован.
– Как обстоят дела с работой? – решила я начать беседу. – Всё получается так, как вы планировали?
– В принципе, да. На этой неделе я подписываю договор и приступаю. Правда остаётся ещё одна проблема, – Виктор окинул меня быстрым взглядом, – с квартирой. Я просмотрел несколько объявлений и пришёл в ужас. То, что мне предлагали, трудно было назвать квартирой: телефона нет, вода идёт с переменным успехом. Нашлась одна приличненькая квартирка, да только на окраине города, да ещё и за баснословные деньги. Вот теперь ломаю голову над тем, что делать.
Не знаю, какой чёрт меня дёрнул это сказать, однако же, я натянула на лицо счастливую улыбку и радостно предложила:
– Если хотите, перебирайтесь к нам с Глебом, – я моментально сообразила, что сморозила глупость и поспешно добавила: – На время. Заодно и поможете нам кое в чём по хозяйству, а как найдёте подходящую квартиру, сразу переедете. Я думаю, это лучше, чем жить с Антоновой и её мужем. Они люди семейные. Им не до вас.
– Огромное спасибо, – искренне обрадовался Виктор, словно только этого от меня и ждал. – Конечно же, я во всём вам помогу. Тем более у вас такой замечательный сын, мне так приятно с ним общаться!
Это уже был сотый комплимент в адрес Глеба. У меня сложилось такое впечатление, что Виктору мой мальчишка нравится больше, чем я сама. Похоже, я уже начинала ревновать постороннего мужчину к собственному сыну. Впрочем, я не стала заморачиваться на эту тему, решив посмотреть, что будет дальше.
А дальше мы приехали домой. Я угостила гостя чаем с пирожками. Потом Виктор позвонил Антоновой и сказал, что сейчас приедет забрать вещи, затем он передал трубку мне. Светка с уважением и гордостью гаркнула: «Хвалю. Можешь ведь, когда захочешь», после чего бросила трубку.
Перспектива остаться ночью с малознакомым мужчиной уже не казалась мне такой привлекательной, как в тот момент, когда я предлагала Виктору собственную крышу. Да я и не воспринимала это серьёзно, хотела блеснуть великодушием, не более. Почему-то я не подумала сразу, что у меня нет ни второго дивана, ни раскладушки, на худой конец. Мой Глеб и то спит на мягком уголке на кухне. Куда же я положу двухметрового мужика? Ответ очевиден – рядом с собой. А что же мне ещё оставалось? Назвался груздем – полезай в кузов, не идти же теперь на попятную.
«Хватит, – сама себе сказал я. – Вчера, будучи пьяной, тебя не особенно тревожила мысль, кто лежит с тобой рядом!»
На этом я успокоилась и отправилась готовить ужин. Вскоре приехал Виктор, сжимая подмышкой небольшой чемоданчик. Я предложила ему располагаться и сообщила, что ужин почти готов. Буквально через минуту мы сидели втроём за столом и мило трапезничали.
Это было восхитительно. Я даже на секунду забыла о своём неудачном опыте в личной жизни. Было такое ощущение, словно у меня есть семья: любимый муж и ребёнок. Глеб и Виктор так чудно находили между собой общий язык, что я уже почти поверила в сказку. Из этого волшебного мира меня вывел банальный вопрос Виктора:
– Майя, вы не будете против, если завтра я вас опять встречу?
Фу! Негодный механик! Разрушил мой волшебный замок своим неуместным «вы». Между прочим, мы уже провели однажды ночь вместе. И неважно, что ничего интимного между нами не было. В любом случае, уже давно пора отбросить все эти формальности, о чём я тут же поспешила сообщить.
– Хорошо, – охотно согласился Виктор. – Так ты не возражаешь?
– Ещё бы! – с чувством воскликнула я. – Ты думаешь, это приятно: трястись в переполненном автобусе, зажав сумку в зубах?
Виктор так не думал, и наша беседа плавно перешла в другое русло.
– Как вы смотрите на то, – сказал он, обращаясь непосредственно к нам с сыном, – если на выходные мы выедем куда-нибудь на природу? Сейчас такая замечательная погода! Можно было бы устроить какой-нибудь пикничок за городом. Шашлычки… – его губы растянулись в блаженной улыбке.
– Класс! – тут же отозвался сын, немедленно воодушевляясь. – Хорошая идея, да, мам?
Я была вынуждена согласиться. Природа и шашлыки – это здорово. Однако же в голову моментально пришли и не совсем хорошие мысли: ну зачем этот Виктор так поступает? Входит в доверие, влюбляет в себя моего сына, а потом, в один прекрасный момент исчезнет так же внезапно, как и появился. Вернётся к себе в Тамбов или же найдёт себе молодую, красивую и бездетную дамочку, с которой можно построить свою дальнейшую жизнь. Впрочем, я тут же отогнала от себя эти неприятные мысли и с улыбкой сказала:
– Да, идея хорошая. Тем более что мы с Глебом уже давно никуда не выезжали.
Мы поужинали, и мужчины устроились перед телевизором. Я же приступила к своему заброшенному вязанию.
Я вязала и думала, как быть дальше? Моя богом забытая личная жизнь уже давно отошла на второй план, и теперь я чувствовала себя не совсем комфортно в тисках сегодняшней действительности. А действительность была такова: положительный мужчина вполне даже семейного возраста симпатизирует мне и моему ребёнку. Возможно, он уже представляет себя в роли отца Глеба. Хотя о чём это я? Думаю, что это как раз я пытаюсь впихнуть Виктора в рамки отцовских стандартов. А он живёт себе беспечно и беззаботно и ни о чём таком не помышляет. А если всё-таки помышляет? Признаюсь честно, я так упрямо и настойчиво вычёркивала из своего сознания все мысли о мужчинах, что теперь мне семейная идиллия представлялась сказочным анахронизмом.
Когда я пришла в себя, часы показывали начало десятого. Я опустила глаза на вязание и с ужасом отметила, что сварганила нечто нелепое. Мысленно матерясь, я была вынуждена распустить всё и начать заново. Однако, провязав несчастные три ряда, я отбросила ни в чём неповинную кофту (то есть в итоге это должна была получиться кофта) и вернулась в комнату.
Открыв дверь, я обмерла, и слёзы умиления навернулись на мои уставшие глаза. На моём стареньком диванчике, тесно прижавшись друг к другу, дремали Глеб и Виктор. Телевизор орал во всю, но им не было до этого никакого дела. Их умиротворённые лица соединились в каком-то неведомом мне экстазе, излучая счастье и упоение.
Я подошла к дивану и аккуратно потрясла Виктора на плечо. Он немедленно проснулся и поднял на меня свои чудные серые глаза. Тьфу ты, нечистая, и глаза у него такие же серые, как у Беспечного. Может, Глеб недаром в этого Виктора влюбился, чувствует что-то родное?
– В чём дело? – шёпотом спросил Виктор, пристально разглядывая меня.
Я жестом показала ему, что нужно отнести Глеба на кухню. Виктор охотно выполнил мою просьбу. Мы уложили сына спать и вернулись в комнату.
Пока я раскладывала диван и стелила постель, Виктор сидел в кресле и смотрел на меня. От его взгляда у меня мурашки бежали по телу. И чего это он так вылупился? Нет, я не спорю, женщина я красивая, в самом соку. Но у меня, между прочим, сын спит через стенку, а тут слышимость хорошая, и вообще…
– Майя, а ты не боишься спать под одним одеялом с практически незнакомым человеком? – прервал мои размышления Виктор.
Я встала как вкопанная и посмотрела на него, судорожно соображая, что это: бахвальство или тонкий намёк.
– А что, надо бояться? – осторожно спросила я.
Он рассмеялся.
– Я же просто спрашиваю, – ответил Виктор. – Если хочешь, я могу и на полу лечь.
Что за наглость! Меня прямо-таки в жар бросило! Ему что, даже лежать рядом со мной противно? Ну, ещё бы. После позавчерашней ночи я бы сама себе опротивела: пьяное, неконтролируемое создание! Однако я тут же попыталась себя успокоить: может, он чересчур воспитанный, стесняется?
– Прекрати, – отрезала я. – На полу холодно, хоть и май. Если ты заболеешь, Глеб мне этого не простит.
Виктор удовлетворённо улыбнулся, и мы легли спать.
Я лежала, зажатая между стеной и мужским телом. Потрясающее чувство! Давненько я его не испытывала. Правильнее сказать: не испытывала вовсе. Обычно мужчины в моём доме не ночуют, а мои кратковременные интрижки такого ощущения семейной замкнутости не давали. А сейчас у меня было именно такое ощущение. Я чувствовала на себе какую-то ответственность за покой в доме и за тепло домашнего очага. Меня приводило в восторг равномерное дыхание Виктора и сознание того, что он может стать, ну хотя бы в проекте, отцом Глебчика.
На этих позитивных мыслях моё сознание помахало мне ручкой и ушло на покой.
