Екатерина Береславцева
Проверка на прочность
Глава 4
И ещё один день неволи пролетел, растаял, как снег на варежке. За окном шумел лес, а в доме было тепло, тихо и безрадостно. Успокаивали только книги – сюрреализм Дали сменился драматургией Островского – да неистовая надежда, что скоро меня отсюда заберут. Возможно, даже быстрее, чем я предполагаю. Хотя зависеть это будет, конечно, от того, какую сумму за меня попросят… Я бросила осторожный взгляд в сторону соседа. Мне было абсолютно ясно, что всё он прекрасно знает – и о цели моего похищения, и о хозяине, отдавшем приказ. Ну невозможно пойти на такое серьёзное преступление, имея на руках так мало фактов! Или я чего-то не понимаю?
– Интересно, сколько нынче стоит похитить человека? – нарушила я долгое молчание и обратила задумчивый взгляд к окну.
– Хотите попробовать кого-нибудь украсть? – живо среагировал Владимир. – Не советую, Дарья, не женская это работа.
– А всё-таки? – я посмотрела на него в упор.
– С чего вдруг такой интерес?
– А что вас удивляет? Да, мне любопытно, сколько стоит Дарья Светлова, и что в этом такого странного?
– Я же у вас не спрашиваю, какая у вас зарплата в школе!
– Я, кажется, тоже не про вашу зарплату спросила! А только о том, во сколько ценится моя свобода!
– Свобода вас встретит радостно у входа! – хохотнул он.
Я вздрогнула. Совсем недавно я уже слышала эту фразу. От своей дорогой сестрёнки. Боже, сейчас кажется, что это было сто лет назад! Могли ли мы с Машкой представить, что обычная поездка на море обернётся таким чудовищным, таким страшным событием! Представляю, как переживают мои родные! А бабуля?! Господи, у неё же больное сердце!
– Послушайте, Владимир, – надеюсь, мой голос не очень дрожал. – А моим родителям сообщили, что я… что мне…
– Я же вам сказал – мне ничего не известно! Свою работу я выполнил, о других нюансах операции мне не докладывали. И вообще…
Он не договорил, потому что внезапно откуда-то послышался резкий звук, источник которого я определила не сразу. Вот что значит два дня вдали от цивилизации! Это же телефон, обыкновенный мобильный телефон! Мой похититель выхватил огромную трубку из внутреннего кармана и, остро кольнув меня взглядом, нажал кнопку.
– Да! Я… Нет… Почему?..
Он молчал с минуту, слушая речь собеседника. Я не сводила с него глаз.
– Хорошо. Я сказал, хорошо! Пока.
И, отключившись, засунул телефон обратно.
– Кто это был?
– Ложитесь спать, Дарья.
– Я спрашиваю – кто это был??
– Вас это не касается!
У него явно испортилось настроение, но отчего, что такого ему сказали на том конце провода? Может быть, речь шла о несчастной пленнице? Что-то пошло не так?
– Послушайте…
– Да помолчите уже! – оборвал он меня с нескрываемой, какой-то отчаянной злостью. Глаза его вспыхнули, это было особо заметно в сгустившейся темноте избушки. Как у зверя! – Что вы все за люди такие!
– Кто – вы? – пролепетала я.
– Женщины! – выплюнул он. – Всю душу в клочья изорвёте, живьём, как питон жертву, проглотите, но и без вас только в петлю…
– Вы что, с девушкой своей говорили? – догадалась я.
Вместо ответа он с такой силой отшвырнул от себя табурет, что стены – толстые, бревенчатые – ходуном заходили, словно от землетрясения. А я ойкнула и язычок прикусила. Самый свирепый медведь показался не таким страшным в эту минуту, как этот разъярённый человек.
Впрочем, дрожала я зря – Владимир с громким стуком захлопнул за собой дверь, выбежав из избы, и вернулся спустя десять минут уже в обычном своём, чуточку насмешливом, состоянии. О недавней вспышке ярости не было сказано ни слова. Как ни в чём не бывало он сварганил ужин, добродушно предложил мне бутерброд с плавленым сыром и целую миску ягод: смородины и ещё каких-то, мне неизвестных.
– Голубика, – на мой вопрос коротко ответил он и плечами пожал. Мол, стыдно не знать таких вещей.
А я действительно не знала! В первый раз голубику свежую ела. На вкус весьма приятна, с чуть заметной кислинкой. Так, а где же у нас в стране эта ягода растёт? Пока клала в рот ягоду за ягодкой, задумчиво копалась в глубинах своей памяти. Как стойкой отличнице, мне полагалось знать многое, если не всё. А уж если вспомнить о моей нынешней деятельности в качестве заведующей учебной частью в школе, так и вовсе. Татьяна Олеговна, биологичка, которая и поныне трудится в школе, всегда ставила меня в пример одноклассникам. Ну, Дашка, не оплошай и на этот раз!
– Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвёртая мерещится…
– Что это вы там бормочете? – усмехнулся он и тоже потянулся к миске.
– Да так…
Картинка в моей голове складывалась пока весьма смутная. Бурый медведь, помечающий свою территорию, нежные ягоды голубики, высокие кедры, встреченные мной во вчерашней вылазке в лес… Как сложить эти пазлы в цельную картину? А если таковая и сложится, что это знание мне даст? Ну, определю я своё местонахождение – и что? Без какой-либо связи, в сотне километрах от человеческого поселения – что я смогу сделать? Костёр развести на опушке, чтобы привлечь внимание к узнице? Боюсь, ждать придётся не день и не два. Да-а-а…
Пальцы положили в рот последнюю ягодку. Ну вот, даже насладиться новым вкусом не смогла, настолько захватили меня сумбурные мысли. Ничего, будет новый день, будет и пища. А сейчас пора баиньки, долгий день всё-таки приблизился к своему завершению. Я бросила взгляд в окно, и опять меня охватил страх, сродни ужасу первобытного человека перед дикой, непонятной и неизведанной природой. Деревья скрипели от порывов ветра, а мне казалось, что это стонет чудище лесное и ворчит недовольно и угрожающе: «А-а-а, маленькие людишки, осквернили мою землю своим присутствием и духом человеческим! Кыш, прочь из моего леса!». Поскорее отведя взгляд от окна, я поторопилась схватить в руки книжку и распахнула на первой попавшейся странице. Нужно отвлечься от страшных звуков и мыслей, не то опять всякая чертовщина сниться будет! Из книги выпал листок, сложенный в несколько раз и служивший, по всей видимости, закладкой. Обычный тетрадный лист, в клеточку. Развернула. И еле сдержала удивлённое восклицание. Это была запись из чьего-то личного дневника. С датой! И названием места! Вот это везение так везение! Правда, когда до меня дошёл весь смысл написанного, глухой звук из моего рта всё-таки вырвался.
– Вы что-то хотите сказать? – вскинулся тут же сосед.
– Да! – воскликнула я и с треском захлопнула книгу. – Я ложусь спать!
Сложенный листок остался в моей ладони.
– Сладких вам снов! – с издёвкой, как мне показалось, ответил Владимир.
«Смейся, смейся, негодяй, – проворчала я про себя, укрываясь колючим одеялом. – Утро вечера мудренее, а завтра посмотрим, кто будет смеяться, а кто локти кусать от бессилия!»
Перед глазами, даже когда я их закрыла, продолжали висеть строчки, выведенные твёрдой рукой. Ынырга, 2014 год… Ынырга! Алтай! Уж это название я не могла не помнить, тем более что слышала его совсем недавно, перед отъездом Захара. Именно в этом селе с таким необычным именем живёт человек, помогающий сейчас съёмочной группе в непростой и, как оказалось, весьма опасной экспедиции. И человек этот – не кто иной, как опытный проводник с многолетним стажем. А съёмки проходят в горных районах Алтая! Деревня Ынырга же, насколько я помню, расположилась километрах в двухстах от гор. Но то деревня, а этот уютный домик, в котором я сижу вот уже вторые сутки, вполне может быть гораздо ближе к горам! Может быть, даже в нескольких часах пути! От этой мысли меня бросило в жар. Возможно, мой любимый совсем рядом, а я, уверенная своим похитителем в том, что до ближайшего населённого пункта сто пятьдесят километров, даже попытки себе не дала это проверить! Ох, и дурища же ты, Дашка!
Ну ничего, ещё одну ночь проведу под этой крышей, а завтра что-нибудь придумаю. Обязательно!
Решить так было легко, а вот привести план в исполнение – не так-то просто. Начать с того, что, как и в прошлую ночь, уснуть сразу у меня не получилось. Опять звуки леса тревогой душу наполнили, и паническая мысль о том, как же я в такую глухомань завтра одна отправлюсь, без должной экипировки, холодными пальцами-то за грудь прихватила. И держала долго, мучила, пока долгожданный сон всё-таки не сморил меня.
«Как бы ещё телефон у этого негодяя потихоньку изъять!» – уже засыпая, подумала я.
Глава 5
Его глаза неотрывно смотрели мне в душу. Зрачки чёрные, как угольки, и такие же жаркие. А губы шептали что-то бессвязное.
– Что? – спрашивала я. – Что? Ничего не понимаю.
– Бу-бу-бу… – ворчал он. Или не ворчал, а пел? – Бу-бу-бу-у-у-у-уходи, ух-х-ходи-и-и… не ходи-и-и…
Сердце плавилось, огнём жгло. А в пальцах – голубика мороженая, вся в кристалликах льда. Холодно, думала я, и жарко. И зрачки эти страшные, не отрываясь смотрят. Что он там поёт? Уходи? Или не ходи? Вот и пойми этих шаманов. То, что шаман передо мной настоящий, я даже не сомневалась. Шапка мохнатая на голове с колокольцами по краям и бубен в коричневых пальцах. Бум, бум. Бу-бу-бу… Уходи-и-и…
– Дедушка, что ты там шепчешь?
– Не бойся… бойся… Огня бойся-я-я-я…
Зашипел, как гусак, головой мелко затряс и воздух громко ноздрями втянул.
– Уходи-и-и-и…
А потом зажмурился. Исчезли страшные зрачки, а жар в сердце не иссякал, пуще прежнего разгорался. Застонала я и… проснулась.
Глаза распахнула, а за окном – зарево огненное. И дым чёрный по ветру стелется.
– Господи!
Со скамьи вскочила, по избе заметалась. А сосед-то спит! Храпит во всю ивановскую, не чувствует, что вокруг происходит! От страха себя не помня, кинулась к нему и как начала трясти за плечи:
– Пожар! Горим! Да вставай уже, чёрт тебя возьми!
– Что? Какой пожар?
Лицо сонное, волосы всклокоченные, в глазах – удивление. Впрочем, сориентировался он быстро. К окну метнулся, а потом, схватив с пола огромную шкуру, с которой я подняла его минуту назад, вон выбежал. В сенях что-то загрохотало.
Когда быстрая фигура за окном мелькнула, огонь уже выше приплясывал, чуть ли не в дом заглядывал.
– Твою ж мать!
Схватив свою сумку, я тоже наружу бросилась. Пожар разгорался прямо перед окнами, но что горело – этого я понять не могла. Чёрный дым сбивал всю картинку. Нам повезло, эпицентр находился ровно посередине между стеной дома и ближними кустарниками, не задевая пока ни один берег, ни другой. Но времени было в обрез, ещё несколько минут промедления – и катастрофы не избежать! То ли дом полыхнёт, то ли лес, и что хуже – неведомо.
– Воду неси! – приказал он, сам тем временем подбираясь с распростёртой шкурой то с одной стороны, то с другой, и ловко прибивая пламя к земле. – Не зевай!
Я и побежала, так и не выпустив из рук полотняную сумку.
– А-а-а!
Неожиданный крик заставил меня остановиться на полпути. На мужчине загорелась рубашка. Я метнулась обратно и со всей мочи принялась колотить его сумкой, сбивая огонь. Связно думать в тот момент я не могла – просто била и била, не жалея сил, пока самый последний язычок пламени не оказался погасшим.
– Воду! – опять рявкнул он, и я вновь побежала к дому, проклиная по дороге мужскую неблагодарность.
Старая трёхлитровая кастрюля, наполненная множество раз прекрасной чистой водой, и опалённая в боях шкура сделали своё дело – пожар удалось потушить без страшных последствий для окружающего мира.
Но в чём же крылась причина столь мрачного происшествия?
– У меня такое ощущение, – пробормотал Владимир, носком ботинка ковыряясь в дымящемся пепелище, – что кто-то собирался погреться у нашего шалаша. Причём с помощью наших же дров. Видишь, поленница малость осиротела?
Я обернулась. И правда, несколько верхних рядов небольшой поленницы, притулившейся сбоку дома, пустовало.
– Но зачем? – не поняла я. – Хочешь согреться – зайди в дом, чего проще?
– Возможно, непрошеные гости не хотели, чтобы их увидели…
Он замолчал, задумавшись, а мне вспомнилось вдруг лицо старика из моего сна.
– Я знаю, кто это был! Старый шаман! Не понравилось ему наше соседство, вот и решил он нас так выкурить.
– Какой ещё шаман, что за бабские глупости?
– Он приснился мне, между прочим! Шапка с колокольчиками на голове, а в руках бубен. И глаза страшные-престрашные, как у волка. Чёрные зрачки с жёлтым ободком вокруг. Уходите, говорит, а то огнём спалю. Вот и чуть не спалил, гад такой.
– Бред!
– У вас есть получше идея?
– Это ты костёр разожгла! – уверенно возвестил он и цепким вниманием оглядел меня с головы до пят. – Выманить меня решила из дома, а сама…
– Что сама?
– Да всё, что угодно! Дай мне пару минут, и я тебе кучу версий придумаю!
– Умник!
– Да уж поумней, чем некоторые. Которым только волю дай, так они всего тебя исполосуют, первым, что под руку подвернётся.
– Я, между прочим, тебя от участи Жанны Д´арк спасла, неблагодарный! – возмутилась я. – Гореть тебе в аду!
– Я всегда знал – непоследовательнее женщины существа нет, – хмыкнул удовлетворённо он.
– Да пошёл ты!
Резко развернувшись, я направилась к дому. Вслед мне послышался смешок. А потом…
– …!!
– Не матерись при даме! – оглянулась я.
– Твою ж за ногу!
Он потряс в воздухе чем-то чёрным. Когда до меня дошло, что за предмет у него в руках, я остановилась, как вкопанная.
– Сгорел! – горестно воскликнул он, тщетно нажимая все кнопки телефона подряд.
– И что теперь будет? – обомлела я.
– А ничего не будет! Здесь жить останемся. Как тебе такой расклад?
– Великолепно! Волшебно! Чудесно! – съязвила я. – Послушай, а может быть просто сети нет, а? Какой у тебя оператор?
– Какой оператор?! – он постучал кулаком по голове. – Ты что, очевидных вещей не понимаешь? А ещё училка! Это же лес дремучий, откуда тут связь!
– В смысле? – растерялась я.
– Чему ты только детей можешь научить, а? – презрительно процедил он. – Это спутниковый телефон. Спут-ни-ко-вый, понятно? Или ещё раз, только по буквам, повторить?
– И что теперь делать? Мы что, теперь надолго тут застрянем? – меня затошнило.
– Не знаю! – помрачнел он. – Такой ситуации мы не предвидели…
– А ещё профессионал!
– Слушай, уйди в дом, а? – сорвался он. – Нечего мне тут на нервы капать!
Но мои ноги понесли меня совсем в другую сторону – тошнота подобралась к горлу настолько, что пришлось срочно с этим что-то решать.
Из кустов я выходила обессиленная и побледневшая.
– Какие вы, москвички, трепетные! Слова, понимаешь, поперёк вам не скажи…
Он внимательно наблюдал за моей вялой походкой. Кажется, даже с некоторым раскаянием.
– А молочка у нас нет?
– Молочка? – удивился он. – Что, кашки захотелось?
Ответить я не смогла – новый позыв погнал меня в кусты.
– Да что с тобой? Дыма наглоталась, что ли?
– Дыма, да, – кивнула я обессиленно. – Мне поесть нужно. И молока бы. Говорят, помогает в таких случаях.
– Есть только сгущёнка. Подойдёт?
– Разве у меня есть выбор?
– Вот тут ты права! Выбора у нас с тобой пока нет. А что наши буржуйские товарищи говорят в таких случаях? Расслабься и получай удовольствие! Расслабиться тебе уже удалось, судя по твоей взбледнувшей физиономии, осталось дело за малым – вкусить нектар небесный под названием «Молоко сгущённое, привет из детства»! Тебя довести или сама дойдёшь?
Под его саркастической усмешкой явно пряталось беспокойство. Спутник мне, конечно, достался грубый, но что-то человеческое всё же иногда проблёскивает. И на том спасибо.
А вот тошнота и все сопутствующие факторы меня не на шутку испугали. Я-то прекрасно знала о причинах утреннего недомогания. Надежды безболезненно пережить токсикоз беременных не оправдались, и хуже всего то, что застало меня это в таких, прямо скажем, нецивилизованных условиях. Как же я справляться буду, если состояние ухудшится? А тут ещё и связь с миром потеряна… Ох…
– Да ладно тебе хандрить, детка! – он всё-таки сделал попытку подхватить меня под локоть. Я отшатнулась.
– Не называйте меня так!
– Опа, а мы что, опять на «вы» перешли? – присвистнул он радостно. – Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…
– Оставьте ваш тюремный юмор, слушать тошно! А впрочем, – я сделала значительную паузу, – тренируйтесь, он вам вскоре пригодится! Сколько у нас дают за похищение людей? Десяточка или поболее выйдет, а?
– Скольких я зарезал, скольких перерезал, – вместо ответа затянул он громко и пинком ноги распахнул передо мной дверь, – сколько душ невинных загуби-и-ил! Пр-а-а-шу!
– Бандюган! – бросила я, проплывая мимо него. – Гореть тебе в аду!
– Повторяетесь, милая барышня! Но что с вас взять – училка!
Глава 6
Весь день мы провели в доме, занимаясь кто чем. Небо затянуло ещё утром, а часам к двенадцати – насколько я могла судить внутренним чувством времени, не имея часов, – зашумел, забарабанил по деревьям дождь, и заметно похолодало. В печи потрескивал огонь, в комнате было сумрачно, но зажигать керосиновую лампу мы не спешили. Экономили. Мало ли сколько времени придётся провести в заточении. В такую погоду далеко не уйдёшь, даже при условии тёплой одежды, которой, конечно же, в доме не наблюдалось. Разве что одеялом солдатским накрыться, но и то, насколько его хватит в таком ливне? До ближайшего дерева не добежишь.
Вот мы и сидели. Точнее, я сидела. А мой невольный сосед дрых на почерневшей шкуре, но хоть не храпел, и то радость. Я же расположилась на лавке, укутавшись потеплее одеялом, и в окно глядела. Впрочем, ничего перед собой не видя. Думы думала свои невесёлые. Захара вспоминала. И родителей. Что там с ними происходит, как они восприняли весть о моём похищении? О бабуле старалась не думать, боялась, что своими неспокойными мыслями ещё больше взволную её, а ведь у неё сердце больное. Один инфаркт она уже перенесла…
А ближе к ночи совсем тяжело на душе стало. Но мысли шагали уже по другой дорожке – старик вспомнился, который во сне меня испугал. Если здраво рассудить – странная получается история. Сначала меня в моём личном сновидении из дома гонят, а потом и наяву огонь насылают. В виде предостережения, как я полагаю. Мол, не шутки мы тут с тобой шутим, чужачка. Какие уж тут шутки, когда угроза такая ощутимая оказалась. Чуть человека заживо не спалило, до веселья ли тут? По случаю и воспоминание одно всплыло в моей памяти. Рассказывал как-то приятель мой давний, фотограф Митя Шапкин – невероятно талантливый человек, кстати, – о встрече с шаманом алтайским в одной из экспедиций по стране. Силой будто бы был тот старик наделён, да не простой: чуть ли не стихиями природными управлять мог. Я, помню, посмеялась тогда над дружком, творческие люди – большие выдумщики, а теперь уж и сама не знаю, верить или нет…
Вдруг какой-то отблеск в окне промелькнул. Будто свечой зажжённой кто-то провёл – раз, второй, и ещё пару штрихов коротких нарисовал в ночной густоте леса. Организм мой среагировал моментально – сердце забилось, как заяц испуганный, а кожа покрылась ледяными мурашками. В ужасе, и в то же время стараясь этот ужас в узде держать, я ближе к стеклу придвинулась. Вгляделась. Меня-то с той стороны всё равно не видно – дом тёмен, как пятно чернильное. Несколько минут неподвижно сидела, глазами только – туда-сюда. Но нет, ни огонька, ни отблеска. Наверное, показалось. А если нет?
Недолго думая, я вскочила со скамьи и за солью бросилась, стараясь не осмысливать то, что собираюсь сейчас сделать. Хорошо, сосед спит, иначе бы точно поднял меня на смех! Я же зачерпнула в ладошки горсть соли, вернулась к окну и тихо-тихо зашептала, почти касаясь губами белой кучки:
От порчи, от слова, от глаза дурного
Спаси, Соль земли, защити!
Теплотой накрыло мою ладонь довольно быстро. Этого я и дожидалась – рассыпала соль тонкой непрерывающейся линией вдоль всего окна и почувствовала, как изнутри меня охватывает долгожданный покой. Только тогда руки отряхнула, отхлебнула из чашки холодной воды и забралась на лежанку, укутавшись по самые брови. Спасибо Ольге, подружке моей спортивной, – это с её лёгкой руки моя память кишит всякими прибаутками да заговорами. Хлебом её не корми – дай магический ритуал провести. И вот поди ж ты, пригодилось, по крайней мере сердечко моё застучало ровно, мысли успокоились, а утром будет видно – сработала защита от тёмных сил или не сработала.
Спала я чутко, но без тревоги. И от сновидений меня в эту ночь уберегли. Может быть, соль наговорённая помогла? Кто знает. Но пробуждение оказалось лёгким, утро за окном порадовало ясным восходом, и даже мой организм, вопреки всяким гормональным изменениям, чувствовал себя прекрасно. Впрочем, стоило мне только об этом вспомнить, как тут же накатила тошнота и пришлось стремглав мчаться во двор, к спасительным кустикам. Ноги, конечно, я промочила – за вчерашний день всё живое пропиталось влагой, а из обувки у меня были только открытые босоножки. Ну ничего, вернусь в дом, укутаюсь потеплее, чаю горячего хлебну…
Вернулась, но до чая добраться не удалось…
Мой сосед по-прежнему лежал на мохнатой подстилке, подтянув ноги к животу, и вид его мне совсем не понравился. Даже не знаю, что меня смутило, – то ли яркий румянец на лице, то ли явно различимый хрип, который выходил из его приоткрытого рта при каждом вдохе…
– Владимир, что с вами?
Я сделала несколько шагов вперёд. Ответа не последовало. Силён мужик спать.
– Владимир!
Он тихонько застонал, чем очень меня напугал.
– Вам плохо?
Я присела на корточки и осторожно, кончиками пальцев, дотронулась до его лба. Боже, да он весь горит!
– Пить…
– Сейчас!
Вскочила, чуть не снесла попавшую под ноги табуретку и бросилась в сени. Дрожащими руками набрала полную кружку воды, пока бежала обратно – половину расплескала.
– Принесла!
– Пить…
Глаза по-прежнему закрыты, а румянец вблизи ещё явственнее. И страшнее. Опустившись на корточки, я приложила чашку к бледным губам. Почувствовав влагу, он сделал несколько жадных глотков и приоткрыл глаза. В них плавало сизое облако.
– Ты пришла…
– Вам плохо, Володя? Что у вас болит? Горло?
– Ты пришла… А я уж не ждал… Вот видишь, как всё затянулось, Лола…
Бредит! Господи, что же мне теперь делать? Ни врача, ни лекарств…
– Больше не уходи, обещаешь? Я всё сделал, как ты просила. Только не уходи!
Он вцепился горячими пальцами в мою руку, и я, не удержав равновесие, рухнула рядом с ним, больно ударившись коленкой. Он вновь закрыл глаза, но ладонь мою не выпустил. Странное дело – мне показалось, что щёки его стали чуть бледнее, а может быть это просто солнце осветило комнату?
– Теперь всё будет по-другому, ты веришь мне? То, что должно уйти – уйдёт. Оно ушло, Лола. Ты не плачь. Не плачь. Слышишь? Веришь мне?
Он сжал мои пальцы с такой силой, что я невольно охнула.
– Веришь, Лола?
– Верю, верю! – Мои попытки вытащить из мужской лапы пальцы закончились неудачей.
– Останешься со мной?
– Да!
Уж это-то я могла обещать сколько угодно. Разве у меня были другие варианты?
– Я знал!
Лицо его расслабилось. Шрам под глазом, ещё минуту назад вздувшийся, сравнялся с остальными участками кожи. Свободной рукой я провела по коротким волосам. Они оказались на удивление мягкими. Как у ребёнка…
– А сейчас тебе нужно поспать, Володя.
– Поспать, – согласился он умиротворённо. – Я очень хочу спать…
Лишь только хватка ослабла, я потихоньку, стараясь не шуметь, поднялась и принялась методично заглядывать в каждый уголок комнаты в поисках лекарств или чего-нибудь похожего. Наверное, сегодня был не мой день. Впрочем, как и вчера. Да что уж там скрывать – и позавчера мне тоже не шибко везло. Никаких препаратов, поднимающих больных на ноги, в доме не оказалось. Зато я обнаружила: несколько банок с вареньем, среди которых попалось и малиновое, плошку с засахарившимся мёдом и пару запечатанных бутылок с водкой. Всё это богатство было спрятано в прочном ящике, а ящик – в глубокой нише под половицей. Наткнулась на потайное место только потому, что искала уж очень отчаянно. Кроме перечисленных сокровищ в ящике также лежали инструменты разного толка, от отвёртки до какой-то непонятной штуки с раздвоенным язычком на конце, а ещё там была тетрадь! Обычная ученическая, сорокавосьмилистовая, исписанная тем же почерком, что и листок, который я обнаружила в книге. Вчера. Или это было позавчера? На белой обложке было выведено старательным девичьим почерком: «Нина Савельева. Десять дней на Алтае», а внизу – смешной человечек с двумя длинными косичками на голове. Видимо, автопортрет.
Тетрадка была тотчас же засунута под подушку, а народные жаропонижающие средства вытащены из ящика. Пока Владимир находился под действием сна, варенье из одной банки было продегустировано. Ничего, есть можно. Сахара уж очень много, но с чаем будет в самый раз.
О том, в какое положение я попала – одна в глухом заброшенном доме, без связи, с больным человеком на руках, в сотне километрах от ближайшего жилья, – я сейчас старалась не думать. Иначе отчаяние, и так уже подступившее к самому горлу, в оборот возьмёт. И тогда уж точно – хоть волком вой. Да только чем это нам поможет…
