Екатерина Барсова-Гринева
Дуновение бога
Он страстно хотел, чтобы все завершилось благополучно, и женщина, с которой у него случился мимолетный роман, – воскресла в том обличье, в каком он ее знал. Он вдруг подумал, что ему дается восхитительная возможность прожить ту жизнь, какую ему так не довелось обрести раньше.
Травы меняли свой цвет от темно-зеленого до желтого. Его предупредили, что травы непременно пожелтеют. Когда тело приобретет окончательные очертания, оно станет как осеннее дерево – легкое, высохшее, а потом соединившиеся частицы начнут наливаться жизнью. Кровью. Травы будут темнеть, рдеть. Тело станет не мертвым, но живым… «И знаю о таком человеке, – только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает», – вспомнились ему слова апостола Павла. Но он верил, что будет – в теле. Он любил приходить сюда на закате, и почему-то хотелось думать, что воскрешение будет тоже на закате.
И вот настал этот волнующий момент. Они стояли все пятеро. Он, Главный Хранитель, Неизвестный, Секретарь и Номер первый. Женщина лежала в ладье как живая, и он смотрел на нее не отрываясь.
– Она еще не набрала полную силу, так как вы ее знали недостаточно хорошо, – сказал Главный Хранитель.
– Я ее знал и любил и этого достаточно. Любовь не имеет протяженности. Какая разница, сколько она длится: одно мгновение или всю жизнь. Ее вспышка ярче тысячи солнц.
– Да вы философ, – хмыкнул Номер первый.
Он стоял и смотрел на нее. Она словно силилась встать – и не могла. По ее телу пробегали волны, меняющие цвет. От нежно-золотистого до темно-бордового, почти черного.
– Бывает так, что воскрешения не происходит, – услышал он сзади. – Все готово к новой жизни, но человек остается недвижим. Эксперимент не удался, не хватило последнего акта.
– Какого?
– Дуновения бога, – кратко ответил Главный Хранитель.
– А что будет, если… Если… – с трудом подбирал он слова, – все останется, как есть?
– Ее прах снова смешается с землей. Только второй попытки придется ждать очень долго. У нас очередь. – Поднял вверх палец Номер первый. – Список. Уважаемые люди.
Тут его взяла такая тоска, что он может ее никогда не увидеть, что мужчина быстрым шагом, несмотря на предостерегающие крики за спиной, подошел к стеклянной ладье и с силой ударился об нее всем телом. Осколки впились в него, но он даже ничего не почувствовал.
– Это очень опасно, – донеслось до мужчины. – Вы можете не знать всех последствий.
Глаза женщины были закрыты. Он увидел на ее лице мельчайшие осколки стекла и наклонился ближе. Он дохнул на женщину, сдувая их, а потом прильнул поцелуем к ее губам. В этом поцелуе была вся его страсть и вся его надежда. Прошлое, настоящее и будущее. Он возвращал, дарил ей ее же собственную жизнь, в которой было абрикосовое варенье без косточек, дикие васильки, горячие споры, сын-подросток, строгая мама, похожая на вечную учительницу, смешная собака Дуся и та самая их несостоявшаяся поездка на море.
Наконец, он выпрямился. Женщина открыла глаза. Он был готов пасть на землю, целовать ее, плакать и молиться одновременно. Это было настоящим чудом! Она вернулась к нему из земли и праха!
Взгляд женщины был задумчивым; она смотрела не на него, а как бы сквозь… И тут он понял страшное: она его не узнала. Он был для нее чужим человеком.
Чуть ли не бегом вернулся он к тем четверым, стоявшим поодаль. Сейчас их одежды были темно-синими, как вечернее небо.
– Что случилось?
Главный Хранитель смотрел на него с легкой печалью.
– Программа дала сбой. Произошла ошибка в несколько лет. До вашей встречи остается еще три года.
Его пронзила такая боль, что он чуть застонал.
– Время многое меняет, – загадочно сказал Неизвестный. – А надежда – здесь лучшее подспорье.
При этом его одежды сверкнули такой белизной, что стало больно глазам.