Екатерина Бакулина
Волк из темного леса
Глава 3. О мальчишеских драках и о любви
Утром, выйдя во двор, Василина застала Ульвара, который серьезно отчитывал своего младшего волчонка. Волчонок шмыгал разбитым носом, утирая капающую кровь, но держался гордо, словно отчитывали его крайне незаслуженно.
Рядом сидел Данька, серьезно наблюдая за всем этим. У Даньки тоже кровь и следы когтей видны на рукаве. Подрались, значит. Но ничего серьезного, похоже, просто как мальчишки.
А еще чуть дальше крутилась Баженка, делая вид, что усердно метет двор, поглядывая то на Даньку, то на волчонка, хотя раньше за таким занятием Василина ее ни разу не видела.
Та-ак… Все трое, значит.
Василина подумала, и первым делом к Даньке подошла.
– Ну? – сказала она. – Что тут у вас?
– А чего он? – буркнул Данька, кивнув на волчонка. – Сам полез!
– К тебе? Зачем?
Что-то подсказывало, что Баженка не зря тут крутится.
– К Баженке! – еще более сердито буркнул Данька. – Чего он?!
– И чего он? – уточнила Василина, на Баженку покосилась, но та выглядела так, что сразу ясно, никакого вреда ей не нанесли. И даже наоборот, скорее, не успели нанести чего-то ценного. Баженка усиленно мела двор, поглядывая на волчонка, чуть прикусив нижнюю губу. Так, словно из-за него переживала, надеясь в скором времени перехватить и разговор продолжить.
– Он к ней приставал! – сказал Данька, мрачнея все больше.
– А ты?
– А я увидел, и по морде. Нечего ему!
– Хм… – Василина покачала головой. – А Баженка точно против приставаний была?
– Да он… – тут у Даньки даже сказать нечего было, от возмущения даже дыхание перехватило. – Да как же… Нечего ему!
Угу.
Василина кивнула, в целом ситуацию поняв, и подошла уже к Ульвару, невольно улыбаясь, глядя, как оба они, с волчонком вместе, смущаются под ее взглядом.
– И что тут произошло? – громко спросила она.
Волчонок попятился за спину Ульвар, словно пытаясь поджать хвост и прижать уши, но в человеческом обличье они с трудом прижимались. А Ульвар наоборот чуть вперед шагнул.
– Недоразумение вышло, княжна, – сказал он. – Больше не повторится. Торин больше к девушке не подойдет.
– Как не подойдет?! – вдруг подала голос Баженка, забыв, что делала вид, словно не причем.
Василина не удержалась, заулыбалась, хотела было сказать, что не стоит так уж сурово, но Ульвар предостерегающе нахмурился, сам шагнул к ней.
– Поговорим, княжна? – немного мрачно и строго, так, что все веселье разом развеялось.
В сторонку Василину отвел.
– Что-то случилось? – тихо спросила она.
– Ничего не случилось, – покачал головой Ульвар. – Сейчас ничего, они дети и там… Как я понял, Бажена несла ведра с водой, Торин взялся помочь, а парень твой увидел и испугался, решил, что обижать Бажену никак нельзя.
– Разве ее обижали?
Ее попробуй, обидь! Баженка сама так коромыслом приложит, что мало не покажется.
– Твой парень просто знает, что произошло в трактире между людьми Есислава и местной девочкой. Между моими людьми… если не рассказывать правды. С моего позволения. И сейчас старается всеми силами повторения не допустить. Он все правильно делает, молодец. Я Торину объяснил, что очень аккуратно надо, не сейчас. Он и не хотел ничего плохого, и не обидит, можешь не волноваться, но…
Но все сложно.
И как-то тревожно заныло внутри.
– И что там, в трактире произошло?
Василина не знала.
И Ульвар тяжело вздохнул.
– Да там приставать начали к одной девчонке, она огрызнулась, ее и… ну, и прирезали.
Кольнуло в сердце.
Да, если смотреть на вещи так… И те же люди сейчас к Баженке пристают. Не те же, но Данька не знает, и ему пока не стоит знать.
Василина кивнула тоже.
– Я со своими тоже поговорю, – сказала она. – Не знаю только, как правильно сказать…
– Скажи, чтобы были осторожны, так разумнее всего. И скажи, что мы тут с тобой договорились, и что мои к твоим не сунутся, не стоит нас бояться. А иначе мать твоя всех проклянет.
Василина нахмурилась, с удивлением на него глянула.
А ведь матушка может. Сила в ней есть. Обычно она лечит больше, добром помочь старается, но и проклясть может тоже.
– Ты про матушку откуда знаешь? – чуть напряженно спросила она. О таких вещах здесь говорить не принято.
– А это тайна? – удивился он. – У тебя ведь ее кровь. Ее сила. А знаю… отец говорил.
– Не стоит здесь об этом говорить, – Василина строго посмотрела на него. – Здесь люди волшбу не любят.
– Так это ведь не волшба, это другое.
– А это ты никому не объяснишь. Люди бояться начнут. Что тебе еще твой отец наболтал?
Ульвар усмехнулся.
– Разное… – пожал плечами. – В тебе сила есть, чтобы остановить то, что в лесу поднимается. Поэтому я здесь. А еще… – и вдруг подмигнул хитро, – отец когда-то хотел, чтобы тебя за меня замуж отдали, поэтому я о тебе много знаю.
– Что?! – Василина даже отпрянула. Не то, чтобы такое ее испугало, просто… ну, не ожила сейчас. – Когда-то хотел? – уточнила она. – А сейчас?
Ульвар, зараза такая, заулыбался шире.
– Так твой отец ему сразу отказал. Сказал, что не отдаст тебя в лес волкам. Хотя у нас-то ничуть не хуже. А теперь…
Василина зубы сжала. Злость поднялась.
– А теперь, значит, отца нет, наследников не осталось, и он решил тебя снова подослать? Так?! Думает, теперь легко будет?
Уперла руки в бока и на Ульвара решительно двинулась.
Их земли, хоть и не шибко богатые, дикие, приграничные, но все равно лакомый кусок. А жениться на Василине, значит все себе загрести, стать хозяином. Нет уж. Никакие волки это не получат. И если отец не хотел, то, значит, не зря.
– Василина… – Ульвар не испугался, конечно, и даже сам чуть, на полшага, вперед подался. – Что ты? Поверь, я не за этим.
– Не за этим? – Василина уже злиться начала, и остановить это сейчас невозможно. – А зачем тогда здесь? Порядок наводить? В чужом доме? Думаешь, я поверю, что другого интереса у тебя нет? Сам же начал!
– Есть другой интерес, – сказал он. – Но не жениться…
– А что так? Значит, не подхожу я тебя?
Он даже глазами захлопал.
Потом засмеялся.
– А ты сама-то хочешь?
– Нет! – резко заявила Василина. – Если нужно будет, то царевой воле подчинюсь, тут деваться некуда. Но сама замуж не пойду. Это моя земля, и я ее никому не отдам!
Потому что тот, кто на ней женится, будет тут хозяином, а она уже так…
Ульвар кивнул, соглашаясь. И как-то иначе на нее посмотрел, с интересом.
А ведь вчера, когда она спросила зачем, он тоже ничего толком не сказал, ушел от разговора.
* * *
– Это правда? – Василина хотела знать наверняка.
Матушка, на удивление, не рассердилась, и не нахмурилась даже, а заулыбалась.
Здесь, наедине, можно было говорить прямо и спокойно, не опасаясь лишних ушей.
– Правда. Ульвар тебе рассказал? – догадалась она. – Значит, Джарелд своих идей не оставил. Что ж… Если хочешь знать, я никогда против не была. Конечно, сейчас не время для этого, но ты к парню присмотрись.
– Мама! – возмутилась Василина. – О чем ты говоришь?! Я не собираюсь замуж! Тем более за этого…
Он ей, между прочим, и не предлагал ничего.
И вообще, она его и не знает совсем. Что он за человек? Даже не видела без этой личны. Хотя внешность женихов Василину никогда особо не заботила, совсем не это важно.
– Я говорю: присмотрись, а не выходи замуж, – улыбнулась Доброслава. – У твоего отца были мотивы отказывать Джарелду, но это его личные мотивы. Он меня сильно ревновал. Джарелд ведь когда-то ко мне сватался, но мой отец предпочел будущего князя Синих холмов, а не волка из леса. Джарелд долго потом успокоиться не мог. А твой отец… ну, он так и не смог примириться, все ему казалось, что Джарелд как-то не так на меня смотрит.
Ох, ты! А вот этого Василина не знала.
– Мама… – даже растерялась, не зная, что сказать.
– Это все было давно, – отмахнулась Доброслава. – Джарелд много лет женат, он отличный отец и верный муж, в этом я не сомневаюсь. Думаю даже, тогда Джарелду больше не я сама, а мой дар был интересен. Волки это очень ценят и к древним легендам серьезно относятся.
– Дар небесной матери?
– Не только, – Доброслава поджала губы, долго смотрела на дочь. – Знаешь историю об Олене золотые рога?
– Это… сказка. Мне нянька в детстве рассказывала.
Василина никогда не воспринимала такое всерьез.
– Не такая уж и сказка, – сказала Доброслава. – Говорят, оленя этого, духа леса и земли, действительно видели в наших лесах. У границ, где еще живут люди, но начинаются совсем дикие лесные земли, куда даже волки боятся нос сунуть. Говорят, видели огромного оленя, втрое больше обычного, я ясное солнце в его рогах… Хотя не в солнце дело. Говорят, кто сможет убить этого оленя, кто съест его сердце, тот получит огромную силу.
– И волки на этого оленя охотились?
– Нет, не волки, – Доброслава головой покачала. – Волки почитают его как покровителя леса. Им хватает обычных оленей из плоти и крови, они ради богатства и наживы не убивают. Охотились люди. И говорят, что Есислав в этом замешан, либо сам, либо даже по приказу царя. Пусть не его самого, но его людей видели. Не знаю, смогли ли убить оленя, но что-то там охотой нарушили. Ты же и сама понимаешь, что в лесах неспокойно стало. А будет еще неспокойнее. И чем дальше… Надо всем вместе решать.
– С Ульваром? – с легкой насмешкой. Он же сам мальчишка еще.
– С Джарелдом, – строго сказала Доброслава. – Я ему письмо написала, утром отправила.
Да.
Надо вместе, да, Василана понимала, что дело серьезное. И сердце заныло тревожно, потому что она всегда догадывалась, но только сейчас мелькнула возможность понять…
– Он сказал… – и голос дрогнул. – Ульвар сказал: «От чего на самом деле умер отец».
Доброслава вздохнула судорожно, зажмурилась на мгновение, головой покачала.
– Я наверняка не скажу тебе, что это было, – ей тоже слова давались с трудом, чуть хрипло выходило. – Он когда вернулся, помнишь, сказал, что в пещеры в скалах спускался, там река поземная, он реку упал, простудился, жар поднялся. Только где эта пещера? Почему он один пошел? Он мне говорил, что в пещеру его позвали, что ночью явились огни, и позвали за собой, он и пошел. Что в пещере река, на реке лодочник…
Тут Доброслава запнулась, к губам пальцы прижала.
Покачала головой.
Василина вдруг поняла, что ей страшно. И матушке страшно. И главное, что она не помнит, когда видела, чтобы матушка по-настоящему чего-то боялась. А тут боится.
– И лодочник велел в лодку садиться… – голос Доброславы подрагивал от волнения. – И Ярослав, словно во сне, пошел к нему, запрыгнул, от берега отчалили… И тут словно голос услышал… словно звали его. Он говорит – обернулся, увидел меня на берегу. Я его звала. И он обратно ко мне рванул, в воду прыгнул… Только вот… не удалось.
Облизала губы, прикусила нижнюю.
– А ты… – Василина догадывалась, но не знала, как правильно сказать. – Ты видела это?
Невероятно казалось.
Доброслава кивнула.
– Я сон видела, – сказала она, пальцы сжала. – Думала, что это только сон. Видела, как он уходит от меня во тьму, так что не вернуть. Звала его, там, во сне, пыталась докричаться, вернуть. Страшно так было. Но, видишь… дозвалась, только не помогло это. Я тогда проснулась в холодном поту, долго в себя прийти не могла. А потом через два дня он вернулся, но… Ушел все равно.
Прошлой зимой было, Василина хорошо помнит. Что-то тогда неспокойно в лесах было, отец ездил смотреть. Когда вернулись, едва на лошади сидел, в шубу кутаясь, трясло его. Тогда сразу, для всех, сказал просто, что в речку упал и простудился теперь. «Как в речку? Под лед?» «Под лед», – согласился он. Что ж, такое случалось. Потом уже, ей и Глебу… да, Глеб тогда тоже жив еще был, тогда все так спокойно и просто казалось… что ничего не произойдет. Сказал, что в пещеру спускался, и не под лед, а там. Только об этом болтать не стоит. А матушке, значит, сказал больше, чем им… Наверно, потому что матушка и сама больше знала.
– Я тогда очень плакала, – сказала она, да и сейчас слезу в глазах дрогнули. – Переживала. Думала, ведь не зря же мне этот сон. Я должна была что-то сделать. Ведь неспроста. Но ничего не смогла. Не успела? Или сил недостаточно оказалось.
Плакала тогда… Да, Василина помнит. И не то, чтобы удивляло это, все понятно, конечно, чтоб по мужу плакать. Только раньше Василине казалось, что не очень-то ладно они живут с отцом. Вроде бы и не ссорятся, но каждый сам по себе. Иногда за день словом не перекинутся, даже если рядом. А потом мама долго сама не своя была, потемнела вся… Василина подумала, может быть она не понимает чего? Нет, конечно, не радоваться должна, но чтобы так.
А теперь, наверно, понятнее. Страшно было. Казалось, должна была что-то сделать, остановить, и не смогла.
– Мам, а ты любила папу? – осторожно спросила Василина.
Голос чуть подвел, все же спрашивать такое – слишком личное. И пусть Василина уже взрослая, ее саму скоро замуж отдать могут, но у матери спрашивать все равно неловко.
И Доброслава вздрогнула, застыла, долго смотрела куда-то перед собой.
Потом растерянно почти пожала плечами.
– Не знаю, – сказала она. – Раньше думала, что да. Какой еще должна быть любовь? Ярослав был хороший человек, я с большим уважением к нему относилась, он и ко мне всегда добр был, и отцом был прекрасным, и мужем… Жили и жили.
Тут запнулась, вздохнула. Нет, не стоит обманывать. Отцом он действительно был отличным, и с братьями вечно возился, с собой везде их брал и всему учил. Что Глеб, что Всеволод в нем души не чаяли. Да и с ней, с Василиной всегда сидел, сказки ей рассказывал, подарки привозил. Она любила отца, это точно. Он был для нее идеалом, большим, сильным, мудрым. А мать…
Мужем он был плохим. Даже Василина видела, как он девок по углам обнимает. Нет, вроде бы не обижал никого, все это тихо, не на показ, и девкам он всегда нравился, они сами к нему так и липли. Матушка не могла не знать.
– Да, я знала, что верным мужем он не был, – матушка смотрела в сторону. – Что ж, мы ведь женились не по любви. Мне казалось даже – это нормально, так и должно быть, он ведь мужчина. Только… обидно было все равно. Он не скрывал. На показ не выставлял, но и если прямо спросить – никогда не отказывался. Все понимал. Старался передо мной вину загладить, подарки дарил, во всем угодить старался. Только что мне его подарки? Он меня ревновал, а сам… – вздохнула. – Не знаю. Все равно за столько лет… мы ведь больше четверти века прожили… За столько лет привыкла я к нему, привязалась. Он сам-то неплохой человек. Пусть и без любви, но все равно родным стал. Плакала. Потому что вроде бы был шанс, а я никак спасти не смогла. Может любви не хватило, может чего еще.
Когда отца не стало, Глеб остался за старшего. Тяжело было. Потом и вовсе…
Глеб ранней осенью погиб в лесу.
А Всеволод, второй брат, за год до этого в поход с царем в дальние земли ушел, и не вернулся тоже. Просто пропал, тела никто так и не видел. Иногда казалось – он вернется! Но глупо это. На поле битвы пропал, там мертвых много было. Если был бы жив, давно бы вернулся.
Теперь только Василина с матерью и остались.
Глава 4. О княжеском пире и планах побега
Пир в честь дорогих гостей и нового князя вышел скромным. Своих собрали, чтобы все видели, знали, чтобы почтение царской воле показать. Чтобы у людей сомнений не возникало, будто что-то не так происходит. Не нужны сейчас такие сомнения, иначе раньше времени шум поднимут.
Ульвара посадили рядом с Василиной, как жениха. И он старательно делал надменный, слегка уставший и недовольный вид, чтобы поменьше вопросов к нему было. Старался поменьше говорить, почаще прикладываться к кубку с вином, хотя ему из отдельного кувшинчика совсем не вино подливали – на волков вообще плохо действует, а сейчас, чтобы никакой оплошности не допустить, и вовсе ясная голова нужна.
Василина видела, как он напряжен. Возможно, и не только Василина.
Но с Есиславом тут никто раньше не был знаком, поэтому раскрыть его сложно, тем более, что и выглядел как надо.
И все бы ничего, может и обошлось бы. Но тут Василина заметила, каких-то людей у входа. Чужие, не ее, но точно местные. И явно случилось что-то, потому как они оглядывались по сторонам, мялись у дверей. Обернулась к Тихомиру, он кивнул, тоже успел увидеть.
– Узнаю, княжна, – пообещал тихо.
Тихомир вышел. Он знал, кто это. По крайней мере один из троих, Богдан Длинный, при том трактире работает, остальные, видимо, сочувствующие. И даже понимал, зачем они пришли. Ради справедливости. И все трое чувствовали себя неловко, потому что справедливость поперек царских указов шла.
– Выйдем, – махнул он, за собой приглашая. К себе, в кабинет.
Они послушно и хмуро пошли за ним.
– Чего хотели? – спросил, когда наедине остались.
– Да вот… – Богдан руками развел, засопел тихо. – Рассказать тебе пришли, воевода. Про царского человека, что тут у вас. Думаю, тебе стоит знать. А уж как дальше, это твое дело, тут я не советчик.
Его. И Василины – она ведь наследница, ей решать. И как-то невольно Тихомир порадовался, что Есислава уже убить успели. И так, кончено, проблем хватит, а как правда выплывет, так и вовсе. Но что бы они делали с таким новым князем? Если бы самому против царского человека пришлось идти. Смог бы он?
– Это вы про девочку из трактира? – спросил Тихомир.
И мужики переглянулись.
– И про нее, да. Про нее тоже, – вздохнул Богдан. – Но, вообще-то из-за другого пришли. Помнишь, как вы с князем нашим Ярославом, охотников искали? Так вот, кое-кто из людей, которые с Есиславом прибыли, и раньше бывали здесь. Мы вот обсудили между собой… Да, видели их. Вот как раз тогда видели. Они уже были здесь, и, думается, те охотники…
И спросить бы тех людей лично, узнать, да уже не у кого. Но может и к лучшему. – Не осталось уже никого из тех людей, – сказал Тихомир. – На Есислава по дороге волки напали. Он сам остался, и еще трое с ним, но все мальчишки, вряд ли были тогда. Так что волки им уже, как могли, отомстили.
Те снова переглянулись, нахмурились.
Отомстили…
– Волки… Значит, у волков на них свой зуб. Значит, и правда замешаны, не показалось… Так выходит, у Есислава и людей не осталось?
Последнее вдруг с такой надеждой, чуть руки не потерли, так, что Тихомира даже передернуло. Невозможно не понять.
– Если с Есиславом что-то случится, – внушительно сказал он, бороду огладив, – царь нас по головке не погладит. Разбираться будут. Есислав сюда не по своей воле приехал сейчас.
Богдан вздохнул тяжело.
– Кто знает, по чьей воле он раньше приезжал?
И такие мысли тоже были. Но это совсем плохо выходит.
– Тогда тем более осторожно надо.
* * *
– Эй, ты чего здесь делаешь? – Баженка заметила волчонка на заднем дворе.
Не то, чтобы искала его, но поняла, что на пиру нет, и решила пойти пройтись… да так просто пройтись, воздухом подышать. Сдался ей этот волчонок?
Просто обидно стало, что его незаслуженно обидели, и он теперь на нее не смотрит, прячется.
Волонок и сейчас насупился и чуть отшатнулся, словно Баженка какая заразная.
– Ты чего? – спросила она.
Он засопел сердито.
– Мне запретили к тебе подходить. И вообще…
– Почему? – Баженка точно отступать не собиралась.
– Потому! – буркнул он. – Неприятности нам лишние не нужны. И так вон…
Ага. Про неприятности, в целом, Баженка и сама понимала. Волки на них напали, трое остались, и еще князь. Волчата остались только. Но если волки напали, то, наверно, своих, волков, тем более молодых, просто решили не трогать, пожалели. И Есислава этого… ну, наверно, тоже неприятностей не хотели. Или он хитрый такой, что ушел…
Про то, что в трактире было, Данька ей уже все рассказал.
Только Баженка что-то не верила, привирает Данька, ее пугает. И этот самый волчонок точно ни к кому не приставал. Ни здесь, ни в трактире тоже. Он не такой. И вообще, у волков свои принципы.
Но интересно до жути.
– А тебя Торин зовут?
Он посмотрел на нее, насупился еще больше.
– Торин. А ты Бажена.
И вдруг вскочил на ноги, словно собираясь сбежать. Но Баженка ему просто так сбежать не позволит.
– Ты куда? – поинтересовалась она. – Девчонок боишься?
Проверенный ход, от нее еще никто не сбегал.
Волчонок сначала опешил, потом подборок задрал с вызовом.
– И вовсе я не боюсь! Ничего не боюсь. Просто… нечего мне тут с тобой. Дела еще есть!
– Испугался! – хихикнула Баженка. – Не бойся, твой князь не узнает. Я просто поговорить хотела, а ты сразу в кусты.
– Он не князь… – начал и запнулся.
– А кто? Боярин?
Торин губы облизал, пытаясь найти верный ответ.
– Вот женится на твоей Василине, тогда князем будет.
А вот тут как-то кольнуло, Баженке не понравилось. И, вроде бы, все правильно… а не так.
– А ты давно ему служишь?
– Не-а, – Торин головой мотнул. – Мой отец ему давно служил, а меня вот впервые взяли, на дальние земли посмотреть…
Отца… И тут вдруг кольнуло по-настоящему, Баженка смутилась.
– Ой… – тихо сказала он. – Твоего отца волки убили, когда напали? Да?
Торин озадаченно моргнул, долго смотрел на нее, словно не зная, как сказать.
Сглотнул с усилием. Потом кивнул.
– Да.
– Прости, – Беженка губу закусила, стыдно стало. У парня ведь горе такое, а она пристает. – Ты поэтому с пира ушел? Не хочешь с ними? Тяжело?
Он мотнул головой. Чуть попятился даже, потом снова кивнул.
– Ничего, все нормально, – буркнул как-то не очень уверенно. – Я пойду.
– Подожди! Стой тут! – Баженка чуть не схватила его за руку, но вовремя одумалась, решила не пугать. – Я тебе сейчас пирожков со стола принесу! А то что ты один тут… Горе горем, но есть надо!
– Я уже поел, – попытался было он.
– Ничего! Вдруг потом еще захочешь! Стой тут, – строго велела Баженка, и подхватилась, побежала за пирогами. Разок только оглянулась, не ушел ли волчонок, погрозила ему пальцем. Ничего, он ждал.
Вот и хорошо.
Так быстро, как только могла. Не в палаты где пир, а на кухню, тут быстрее. Набрала пирожков миску, и назад.
– Вот! – сунула в руки Торину. – Поешь! Вкусные. Тетка Любомила печет, лучше чем у нее – ни у кого нет. Не бойся, твой Есислав не узнает, а если узнает, то не будет ругать. Это ведь не ты ко мне, это я к тебе подошла.
Торин взял растерянно, откусил, принялся жевать. Сначала осторожно, потом, распробовав, заулыбался. С мясом пирожки. Баженка специально такие брала, хотя сама больше с капустой. Но этот же волк, ему с мясом надо.
– Спасибо, – сказал он с набитым ртом. – Очень вкусно.
– Вот! – обрадовалась Баженка. – Когда поешь, оно завсегда лучше! И ты не бойся, тебя ругать не будут. Не такой уж страшный твой Есислав, как о нем говорят. Если что, Василина с ним договорится. Я-то людей насквозь вижу. Данька мне наговорил всякого, но я вижу, что это не так. Сердце у него доброе, ненависти нет.
Торин чуть пирожком не подавился, назад отступил.
– Видишь?
– Вижу, – согласилась Баженка. – Меня тоже Небесная мать отметила, я много вижу… Ну, пока немного, но с возрастом, говорят, больше начну.
Парень даже икнул. Головой замотал.
– Нет, не доброе сердце… Ты его в гневе не видела. Не понимаешь! – и как-то испуганно совсем. – Я пойду. Хватит… У меня еще дела есть.
* * *
– Значит так, парень, рассказывай, что дальше намерен делать. Подробно рассказывай, – Тихомир Ульвара к себе позвал, когда после пира расходиться начали, ночью. – Мне нужно все точно знать.
Ульвар только вздохнул тяжело, у него точного плана не было, все не по плану вышло. На стуле поерзал.
– Подождать, пока все уляжется, потом тихо пропасть в лесу.
– И долго ждать? Знаешь, что тебя убить хотят?
– Меня? – он опешил даже. – За что?
– Есислава, – сказал Тихомир, вздохнул. – Тут люди приходили, которые сильно Есиславом были недовольны. И старое там что-то, и то, что в трактире было, и в целом слава у него так себе. Не хотят наши такого князя. У нас тут народ гордый и вольный, ты сам знаешь. А раз у Есислава своих людей почти не осталось, то, может, можно это как-то устроить.
– Так может это и хорошо? – осторожно сказал Ульвар.
Тихомир только зубами поскрипел.
– Вот смотришь на тебя, на все вот это… – рукой с головы до ног окинул, – И кажется, что взрослый серьезный мужик. А потом вспоминаешь кто ты… Да Василинкин ровесник, щенок еще. Не обижайся. Ты очень стараешься, я вижу. Но не тянешь ты игру в Есислава. Я бы вот с отцом твоим поговорил, или хоть братом… Да что… Вот скажи, если тебя убивать придут, что делать будешь? Драться? А можешь драться так, чтобы себя не выдать? Волчью суть? Или пусть тебя убьют, и дело с концом? – ухмыльнулся. – Что ж тут хорошо?
Ульвар зубами скрипнул, губы поджал, долго сидел, задумавшись. Левый глаз под повязкой потер, он вечно чесался.
– Драться, чтобы себя не выдать, я не смогу, – сказал серьезно. – От запаха крови, от смерти вокруг, опасности… Нет, оборот я, конечно, контролирую, но что-то все равно пробьется. Не думаю, что хоть один волк может притворяться человеком в бою, даже отец. Так что надо до этого не довести. Охрану нужно. С другой стороны, прятаться, в тереме отсиживаться тоже не стоит. Нужно, чтобы как можно больше людей увидели Есислава, были уверены, что он здесь, и его хорошо приняли и… Нужно по городу покататься, с охраной, чтобы даже не думали нападать. Чтобы все узнали. Но да, долго притворяться я не потяну. Не умею я это, – руками развел, губы чуть нервно облизал. – Поэтому вот прямо на неделе лучше, пока меня никто явно не раскусил, отправиться в лес. Вот хоть деревенька была за Заячьими холмами, там давно уже неспокойно, большинство людей еще зимой в другие места ушли, кто по родственникам, кто куда. И вот, поехать туда и там в лес, прочесывать окрестности. И не вернуться.
Тихомир слушал внимательно, кивал, потом даже чуть заулыбался.
– Все правильно говоришь, – согласился он. – Так и сделаем. В город завтра прямо с утра поедем, к купцам заглянем, по торговым рядам пройдемся. В рядах всегда народ, и тебя заметят, к обеду уже весь город знать будет. Я с тобой сам поеду, еще людей возьмем. При мне точно никто нападать не станет, так что можно не бояться. А потом… На счет Заячьих холмов я еще подумаю. Опасно там. Но в целом тут ты тоже прав, нужно пропасть поскорее, пока никто ничего не заподозрил. Разбирательства будут, но они будут все равно, этого не избежать. Отец твой хоть знает, что ты тут делаешь?
Даже если не знал раньше, то Доброслава письмо написала, теперь уже должен знать.
Ульвар вздрогнул и чуть подобрался, помрачнел.
– Отец меня убьет за все это, – сказал он. – Без его одобрения… И даже поперек его слова. Когда узнали, что Есислав едет, он велел не лезть и ждать. Присматривать за ним. А мы… ну, мы присматривали. Еще до трактира по лесу за ним шли, смотрели, ждали. Со мной много волков пошло. Хоть и отец не одобрял, но многие на Есислава зуб имели и просто так позволить ему тут ходить не хотели. А уж после того, что в трактире произошло, после того, что он с девчонкой сделал… – Ульвар зубами заскрипел. – Если б я только знал, что там происходит, мы бы еще тем вечером в трактир ворвались и все разнесли. Не дали бы… Но узнали, когда уже поздно было.
– И хорошо, что не знали, – сказал Тихомир. – Неприятностей бы у тебя тогда в разы больше было б.
– Отец бы…
– Да не отец, – резко прервал Тихомир, отмахнулся. – Если б царь наш узнал, что на его человека в трактире открыто волки напали и всех перерезали, как думаешь, что бы он сделал? Думаешь, как бы это выглядело в его глазах?
Ульвар открыл было рот… и закрыл. Побледнел. Зубами заскрипел.
– Сам ведь понимаешь, – сказал Тихомир. – Оттого и Есиславом сейчас притворяешься. А если б открыто напали в трактире, притворяться уже б не смог. А царь бы прознал, что волки чуть ли не средь бела дня на людей нападают, собрал бы войска и отправил в леса прочесывать, волков истреблять. И всех бы истребил. У него как раз после Илгарского похода войска освободились, скучают. А так бы всех в дело. Вот бы отец твой порадовался.
Щеки Ульвара даже сквозь личину пошли красными пятнами.
– Мы не могли на это просто так смотреть!
– Я тебя не осуждаю, парень, – сказал Тихомир. – Думаю, и отец твой не осудит. Думаю, поругает за самоуправство, за то, что не посоветовался. Может у него свой план был. А ты вот так, сгоряча. Но в целом, думаю, не осудит, он тоже все понимает. Но надо думать, что дальше делать. Теперь осторожно надо. Как Есислав пропадет, царь все равно сюда своих людей пришлет, разбираться. Так не оставит. И разбираться и… князя нового, Василине нового жениха. И хорошо, если все тихо решит.
Ульвар моргнул, замер. А потом даже вытянулся.
– Да, – со вздохом сказал Тихомир, колени ладонью потер. – Я не могу о ней не думать, она мне как дочь, на моих глазах выросла, вечно за нами, за отцом бегала, он ее брал с собой везде, как и мальчишек. Он ее как сына и растил, учил всему. Василинке все кажется, что она и сама может. Она б и могла, пожалуй, справилась бы. Но ведь не в ней дело. Если уж один раз прислали, то и снова пришлют, значит, эти земли чем-то царя интересуют. Не позволит он девке здесь одной править. Была бы хоть еще вдова с сыном, ее б, может, и оставили в покое. А так – девка. А девке муж нужен. К ней уже все соседи сватались, она нос воротит. А теперь, думаю, выбора у нее больше и нет, свой выбор сделать ей царь не позволит. Рано или поздно здесь новый князь будет, и служить ему… Я-то, может, и послужу. А вот ей нелегко придется, – и на Ульвара внимательно посмотрел. Головой покачал. – Ладно, иди спать, парень. Завтра нам с утра в город ехать.
* * *
– Зайти можно? – Ульвар стоял на пороге. Раннее ранее утро, только солнце выглянуло, Василина еще спала. А тут он.
Кое-как проснулась, завернулась в покрывало.
– А? Что случилось? Заходи.
Он переступил порог и чуть в сторону, но дальше не стал, только дверь прикрыл, чтобы не слышал никто. Помялся немного.
– Мы тут с твоим воеводой как дальше быть обсуждали, – сказал тихо. – Сейчас в город поедем, чтобы там на меня все посмотрели, поверили. А потом… Я не смогу тут долго оставаться.
– Да, ты говорил, – еще немного сонно согласилась Василина. – Бок твой как? Не кровит больше?
Он мотнул головой.
– Все нормально, на мне быстро заживает. Василина… сейчас не время, наверно, но я всю ночь думал. Что с тобой будет дальше? Тебе ведь нового жениха пришлют.
Василине это не понравилось, задело даже.
– И что тебе за дело до того? – поинтересовалась она.
– А если снова такой, как этот Есислав? – осторожно сказал Ульвар, чуть ближе шагнул. – Как с ним жить дальше? Может, тебе тоже лучше сбежать?
– Что? – возмутилась она, на него уставилась. – Куда я сбегу?
– В лес, – сказал он. – Уйдем вместе. Со мной. И тебя не найдут. А потом, может, и матушку твою к нам. Ты не думай, у нас хорошо…
– Да ты с ума сошел? – возмутилась Василина, даже руки в бока уперла. – Сбежать и бросить Синие холмы? Это моя земля! Я ее от отца получила, вслед за братом. И как мне это взять и бросить? Вот ты бы сбежал, если б один остался?
