Екатерина Авсянникова
Альфа Ориона. Миссия «Меркурий»
Глава 7
Странный маршрут
Мишка и Эдик возвращались из мастерской. Сегодня они получили от Леши финальные чертежи нового двигателя. Леша хотел, чтобы сборку этого агрегата Эдик взял на себя.
До ужина оставалось около часа. Ребята думали немного поработать в библиотеке. Однако, выйдя из транспортера, они услышали живой и веселый смех, доносившийся из столовой. Обычно в это время там не было никого, кроме Вари. Но сегодня она явно была не одна. Эдик решительно зашагал по узкому коридору. Мишка засеменил следом.
Они заглянули в столовую: там, за широким столом, сидели Варя и Валик. Варя пила чай, Валик рассказывал какую-то историю. Судя по всему, довольно смешную.
– О, привет! – Варя с самым добродушным видом поднялась навстречу вошедшим.
– Привет, – проворчал Эдик.
– А мы тут чаевничаем. Валик обещал рассказать, почему «Альфа Ориона» так долго летит к Меркурию.
– Да? И почему же? – сквозь зубы выдавил Эдик.
– Тебе это тоже кажется странным? – улыбнулась Варя. – Я вот никак не возьму в толк: расстояние от Венеры до Меркурия ненамного больше, чем от Земли до Венеры, а лететь нам еще почти полгода.
– На самом деле ничего странного в этом нет, – отозвался Валик. – Расстояние между орбитами Венеры и Меркурия действительно небольшое. Но вы же понимаете: расстояние между орбитами и расстояние между планетами – далеко не одно и то же. Хотя дело даже не в этом.
– А в чем?
– Меркурий слишком маленький и находится слишком близко к Солнцу. Притяжение Солнца на его орбите большое, а притяжение самого Меркурия маленькое. Выйти на орбиту вокруг такой планеты очень сложно. Поэтому мы выходим на орбиту вокруг Солнца, а к Меркурию отправим посадочный модуль, когда «Альфа Ориона» будет пролетать мимо.
– И заберем его аж на следующем витке, – подхватила Варя. – Представляете?
Мишка об этом уже слышал. Правда, ему идея казалась сомнительной, особенно после эвакуации с Венеры. Вдруг что-то снова пойдет не так? Спасать их меркуриан будет некому. Однако, если верить Юре, без этого маневра выход на орбиту вокруг Меркурия займет у «Альфа Ориона» несколько лет. На Земле за это время Мишка, наверное, успеет окончить школу.
Варя скрылась за ширмой и через минуту вернулась с двумя чашками чая. Поставила их на стол, приглашая Мишку и Эдика сесть.
– Представляете, мы облетим вокруг Солнца! А с Меркурием снова встретимся только через два года.
– Меркурианских года, – уточнил Валик. – На Земле за это время пройдет всего шесть месяцев.
– Да-да, через два меркурианских года. А два меркурианских года – это одни меркурианские сутки, – с невероятно умным видом закончила Варя.
– Одни солнечные (!) меркурианские сутки, – снова поправил Валик, снисходительно улыбнувшись. – Потому что звездных суток за это время пройдет трое.
В ответ на его слова Варя нахмурилась.
– Валечка, милый, может, расскажешь, в чем все-таки разница между солнечными и звездными сутками? – попросила она. На слове «милый» Мишка отчетливо услышал, как Эдик скрипит зубами. Валик же немного смутился.
– Так мы говорили об этом, – напомнил он, – еще на Земле, когда готовились к вылету. У нас была целая лекция, посвященная времени в астрономии.
Варя тоже смутилась.
– Да, только в прошлый раз, когда ты читал свои замечательные лекции, я, честно говоря, ничего не поняла… Да вы садитесь, – она неожиданно переключилась на Мишку и Эдика, топтавшихся в дверях.
– Садитесь, садитесь, – закивал Валик.
Ребята сели: Мишка охотно, Эдик – с видом страдальческим и недовольным.
– Хорошо, слушайте, – Валик посмотрел по сторонам и остановил взгляд на стопке бумаг, которую Эдик принес из мастерской. – Можно воспользоваться?
– Вообще-то, здесь у меня чертежи, – Эдик надул щеки.
– Вот и отлично. Я как раз собираюсь немного почертить. Ну или порисовать…
– Эдюшка, пожалуйста…
В последнее время Варя все чаще обращалась к обитателям «Альфа Ориона» ласково и фамильярно. Мишка успел к этому привыкнуть. Зато Эдика такие нежности по отношению ко всем, кроме него самого, приводили в бешенство. Правда, услышав свое имя в столь необычном формате, он моментально таял.
– Ладно, бери, – бумаги скользнули по столу и остановились перед Валиком. Тот быстро нашел наполовину чистый лист, вытащил из кармана карандаш, нарисовал круг и сказал:
– Это Солнце. – Потом добавил вокруг него овал. – Это орбита Меркурия. – Солнце внутри орбиты оказалось смещено влево.
– Похоже на глазунью, – захихикала Варя. Солнце на рисунке и впрямь получилось несоизмеримо большим по сравнению с орбитой планеты, вращающейся вокруг него. Валик рассеянно улыбнулся:
– Так вот, желток у нашей глазуньи – это Солнце, – он заштриховал круг для наглядности. – Меркурий движется по внешней границе белка, одновременно вращаясь вокруг своей оси. Только вращается он очень медленно, а по орбите мчится с огромной скоростью. Полный оборот вокруг Солнца Меркурий делает за 88 земных суток. Это меркурианский год. А на оборот вокруг своей оси он тратит примерно 59 суток – две трети такого года, – Валик сделал короткую паузу и посмотрел на Варю. Ее сдвинутые брови свидетельствовали о глубоких размышлениях по теме.
– Это и есть звездные меркурианские сутки? – уточнила она. Академик кивнул. – А почему они именно звездные?
– Потому что такой оборот планета делает относительно далеких звезд. Теперь что же такое солнечные сутки. Допустим, Меркурий находится здесь, – Валик нарисовал небольшой кружок в самой отдаленной от «желтка» точке орбиты. – И он повернут к Солнцу этой стороной, – добавил крестик со стороны Солнца.
Потом выпрямил спину, посмотрел на рисунок и покачал головой. Снова осмотрелся. В руках у Вари увидел пустую чашку:
– Я могу взять ее ненадолго?
Варя удивилась, но аккуратно поставила чашку на стол. Академик взял ее, перевернул и пристроил на нарисованный Меркурий. Ручка оказалась повернута к Солнцу – влево относительно Валика.
– Представьте: эта чашка – и есть Меркурий. Если бы мы сейчас находились на нем, в районе ручки, к примеру, то Солнце видели бы прямо над головой. Вот наш Меркурий движется вокруг Солнца, – академик начал медленно вести чашку вдоль нарисованной орбиты, одновременно поворачивая ее в том же направлении. Когда чашка прошла примерно две трети своего пути, он остановился. – Планета сделала полный оборот вокруг своей оси. Закончились первые звездные сутки.
Чашка снова смотрела ручкой влево, но на этот раз не указывала ею на Солнце.
– Обратите внимание: Меркурий пока не поворачивался ручкой к Солнцу. Значит, солнечные сутки еще не закончились. Если бы мы находились на поверхности, мы бы увидели, как Солнце только что скрылось за горизонтом. Продолжаем движение, – Валик опять потащил чашку вдоль орбиты и остановился в тот момент, когда она доплыла до нарисованного Меркурия. – Мы вернулись в исходную точку. Прошел первый меркурианский год. И что мы видим? Наш Меркурий повернут к Солнцу противоположной стороной.
Ручка на самом деле смотрела вправо.
– Солнечные сутки продолжаются. В точке наблюдения сейчас ночь. – Чашка вновь заскользила по бумаге. – Второй оборот вокруг своей оси, вторые звездные сутки, – Валик приостановил чашку в тот момент, когда она прошла еще одну треть нарисованной орбиты и снова оказалась повернута ручкой влево.
В следующий раз чашка остановилась, лишь вновь добравшись до нарисованного Меркурия. Она была повернута ручкой к Солнцу.
– Ну вот, – объявил Валик, – прошли третьи звездные сутки, закончился второй меркурианский год. Ручка смотрит на Солнце. Солнечные сутки на нашем Меркурии закончились. На Земле за это время прошло около полугода.
И Варя, и Мишка, и даже Эдик внимательно смотрели на нарисованную орбиту Меркурия. А Валик вернул чашку и продолжил:
– Почему это так важно? Именно потому, что мы выходим на орбиту вокруг Солнца, а не вокруг Меркурия. Один оборот займет у «Альфа Ориона» как раз 176 земных суток. Меркурий за это время сделает два оборота. Второе сближение с ним произойдет в той же точке орбиты, что и первое. Если к этому моменту «Оса» не будет готова к возвращению на «Альфа Ориона», миссию придется продлить. Я думаю, вы понимаете, чем это грозит.
Мишка понимал. «Оса» – небольшой корабль. Она не может взять на борт слишком много груза. Запасов не хватит на то, чтобы ее экипаж провел в полной изоляции целый год. Причем год в общепринятом, земном представлении.
– Ладно, ребята, мне пора, – Валик встал, вернул Эдику бумаги. – До ужина нужно кое-что успеть.
В этот момент Варя встрепенулась, посмотрела на часы и ахнула:
– Что же я здесь сижу? Скоро все соберутся, а у меня ничего не готово.
Она побежала на кухню, Эдик вдогонку спросил:
– Тебе помочь?
– Было бы неплохо.
– Обойдешься без меня? – Эдик с надеждой посмотрел на Мишку. Тот кивнул и молча отправился в библиотеку.
Рассматривать чертежи одному было бессмысленно: работу пришлось отложить на завтра. Мишка открыл картинку, нарисованную Валиком, и, глядя на нее, долго думал, чем же закончится их история, если во время меркурианской миссии все-таки что-то пойдет не так.
Потом он пошел на ужин.
Удивительно, как всего за полчаса может измениться настроение у человека. Эдик, такой угрюмый при встрече с Валиком, теперь был само спокойствие и добродушие. Зубами не скрипел, не дулся и не ворчал, всем улыбался и то и дело поглядывал на Варю.
Глава 8
Пятна на Солнце и на Луне
Мишка открыл глаза. В доме было тихо. Маша еще спала, а значит, родители тоже. Он достал с полки «Бортовой журнал «Альфа Ориона»», аккуратно зарисовал меркурианскую «яичницу» (все пять проекций, в которых Валик останавливал Варину чашку), сделал кое-какие пометки. Потом жирными буквами дописал: «ВСЕ ПРОЙДЕТ ПО ПЛАНУ». Встал, отложил тетрадь. Посмотрел на свой телескоп. Первое желание было проверить, не проснулись ли соседи, но Мишка переборол себя. Еще не хватало, чтобы отец снова застал его за этим неприличным занятием. «Лучше пойду приготовлю завтрак», – подумал он и спустился на кухню.
Когда Сорокины доедали пережаренную глазунью с сосисками, у Мишки «забулькал» телефон. Пришло сообщение от Вовки: «Позвонили!!!». Мишка не поверил глазам.
– Кто там? – спросила мама, заметив его удивление.
– Это Вовка. Кажется, дядю Жору берут в космонавты.
– Да ладно! – засомневался отец. – Его позвали на собеседование?
– Похоже на то, – пробормотал Мишка, вставая с места. – Я должен все разузнать.
Телефон подал еще один сигнал: «Зайду после обеда, расскажу новости». Мишка разочарованно отложил трубку, опустился на стул.
– Что-то не так? – снова поинтересовалась мама.
– Вовка сам зайдет после обеда.
– Вот и хорошо. Сейчас мы поедем в магазин. Мы ведь еще ничего не купил к школе. Завтра первое сентября, если ты не забыл.
В магазин Мишке не хотелось, но отказаться шансов не было никаких: ему были нужны и новая форма, и сменка, и бутсы для тренировок, и теплый свитер. Так что без примерки не обойтись.
Измученный бесконечными «попробуй это», «или вот это», «великовато», «совсем не то», Мишка вернулся домой мрачный. Наспех разделавшись с супом, он закрылся в своей комнате и стал ждать. Вовка появился ближе к пяти.
– Рассказывай, что у тебя, – Мишка набросился на него прямо с порога. Но друг явно не спешил выкладывать карты на стол.
– Пить хочется. Может, принесешь лимонада?
– Какого еще лимонада? – взревел Мишка. – Дядю Жору зачислили в отряд или нет? Говори же! Чего ты тянешь?
– Не так быстро, – улыбнулся Вовка. – До зачисления еще далеко. Сегодня ему позвонили, сказали приехать в Звездный. На три недели!
– Значит, он прошел первый этап?!
– Кажется, да.
– И когда ехать?
– Одиннадцатого.
– Сентября?
– Ну не марта же.
– Ничего себе! Это через неделю. Дядя Жора, наверное, нервничает?
– Мама задергалась. Раньше она хоть и помогала, да не воспринимала его затею всерьез. Мало ли, что он там себе напридумывал. А сейчас вот разволновалась. Батя – нет. Спокоен, как удав.
– Завидую я ему… – мечтательно произнес Мишка.
– Тебе-то чему завидовать? Сам летаешь уже полгода. Как вы, кстати, до Меркурия добрались?
– Какое там. Еще лететь и лететь.
– Чего так медленно? Мне казалось, за пару лет вы всю Солнечную систему облетите. А с такими темпами ты до старости будешь видеть один и тот же сон.
– Ничего не один и тот же, – отмахнулся Мишка. Вовка тем временем зацепился взглядом за телескоп.
– А это что?
– О! Забыл тебе рассказать. Мы с папой собрали телескоп! – Мишка просиял, наблюдая за гримасой, появившейся на Вовкином лице.
– Шутишь? – Вовка ткнул в обмотанную бумажным скотчем трубу пальцем. – Какой же это телескоп?
– Самый настоящий. Я уже опробовал его, правда, на доме Буйновых, – Мишка покосился в окно и захихикал. – Пойдем-ка, поищем папу. Сегодня он обещал показать, как нужно смотреть на небо.
Валерия Александровича ребята нашли в гостиной. Он переодевал Машу.
– Ну же, милая, не хулигань. Нельзя же ходить голышом. – Малышка недовольно пискнула и пнула его ногой. Отец аргумент оценил и примирительно произнес: – Нет, можно, конечно. Только в нашей социально-культурной среде это не принято…
– Пап, тебе помочь? – предложил Мишка.
– Было бы неплохо…
Мишка справился с задачей быстро, почти профессионально: три месяца в Меленках не прошли даром. Когда Маша была одета, он уложил ее в манеж.
– Вы что-то хотели? – спросил отец
– А ты занят?
– Как видишь, сижу с Марусей.
– Мы думали посмотреть в телескоп.
– Сейчас ведь день.
– Да. Но вечером Вовку не пустят. Может, хоть что-нибудь? Все-таки уже не так рано.
– Ладно, пойдем.
Отец взял клюющую носом Машу на руки и направился к лестнице. Ребята пошли за ним. В Мишкиной комнате малышку уложили на кровать и занялись телескопом.
– Первым делом нужно собрать штатив, – отец начал разгребать сложенные в кучу металлические палки и пластиковые колпачки. Мальчишки принялись ему помогать. Спустя двадцать минут на полу в середине комнаты встала тренога метровой высоты. К ней прикрепили держатель с кольцами, вставили в него телескоп. Сбоку пристроили игрушечную подзорную трубу. Отец немного повозился с настройкой и объявил:
– Искатель готов. Маруся, кажется, спит? – он обложил девочку подушками, взял штатив с телескопом и вышел на балкон. Ребята тоже вышли.
– Так, на что бы нам посмотреть? Соседский дом ты, кажется, видел… – Мишка обиженно надул щеки. – Да ладно, – отец потрепал его по макушке. – Почему бы не начать с Солнца? Раз уж мы выбрались в такую рань.
– Ты же говорил, на Солнце нельзя смотреть в телескоп?
– А мы и не будем в телескоп. Принеси-ка мне лист бумаги.
– Альбомный подойдет?
– Вполне.
Через минуту на балконе выстроили настоящую баррикаду: телескоп направили объективом на Солнце, за ним поставили стул, на спинку стула приклеили чистый лист. На нем тут же появилась круглая тень от телескопа с наползающим на нее пятном света. Отец немного подвинул объектив, поколдовал с окуляром. Проекция Солнца встала в середину теневого пятна, на ней, слева, у самого края, нарисовалась пара небольших, но весьма выразительных точек.
– Что это? – удивился Мишка.
– Пятна.
– Серьезно?
– А вы как думали?
Мальчишки переглянулись.
– А почему они такие маленькие? – недоверчиво покосился на Мишкиного отца Вовка.
– Маленькие? Относительно чего? Относительно Солнца – действительно небольшие. А вот относительно Земли совсем наоборот. В то, которое поменьше, Земля с легкостью поместится целиком. Про второе и говорить нечего… Правда, само по себе Солнце так наблюдать не слишком-то интересно. Особенно когда оно такое спокойное. Вот если будет затмение… – Валерий Александрович задумчиво погладил картонную трубу телескопа.
– Ты его сдвинул, – проворчал Мишка.
– Вовсе нет.
– Смотри.
Отец взглянул на импровизированный экран. Солнце немного сместилось к краю теневого пятна.
– Хм-м-м… Ладно, ничего. Сейчас поправим.
Он немного подвинул трубу, круг света вновь оказался посреди тени.
– Давайте-ка поищем Луну.
– Вон она, – Вовка указал на бледный полукруг, всплывающий над деревьями.
– Да уж, не слишком яркая, – Мишка вздохнул.
– А мы вообще что-нибудь увидим, если она такая бледная?
– Что-нибудь точно увидим, – отец подмигнул ему. – Только погодите минутку: Марусю укрою. Балкон открыт, как бы ее не продуло.
Пока он ходил в комнату, мальчишки разглядывали растущую Луну, обсуждая, какие детали им удастся сегодня рассмотреть.
– Ну что, будем ловить прекрасную Селену[5] в наши оптические сети? – отец прикрыл балконную дверь.
– Селену? – переспросил Вовка.
– Так Луну называли древние греки.
– А-а-а.
– Вы трогали телескоп?
– Нет, – мальчишки повернулись к экрану: проекция Солнца снова пыталась ускользнуть из поля зрения объектива. На этот раз попытка ей почти удалась: в пределах теневого пятна осталась лишь треть Солнечного диска.
– Может, ветер? – предположил Вовка.
– Не думаю, – Валерий Александрович с хитроватой улыбкой покачал головой.
– Так это что, Солнце? – Мишка сам не поверил в свою догадку. Однако отец ее подтвердил.
– Честно говоря, я не ожидал такого эффекта, – добавил он. – Хотя… Подай-ка мне ручку.
Мишка достал из кармана короткий погрызенный карандаш:
– Сойдет?
Отец взял карандаш, поднял с пола альбом и начал что-то искать в телефоне, делая пометки. Вовка тем временем приблизился к Мишке и прошептал:
– Что значит «Солнце»? С ним что-то не так?
– Нет, просто это оно движется по небу так быстро, что уходит из телескопа прямо на глазах.
– Серьезно?
– Так и есть, – отец показал им свои расчеты. – Смотрите: полный круг на небе Солнце описывает за сутки, то есть за 24 часа. А круг, как мы знаем, это 360 градусов. Или не знаем? – он заметил сомнение на лицах мальчишек.
– Теперь знаем, – Мишка улыбнулся, отец тоже.
– Так вот: 360 делим на 24, получаем 15 градусов в час, то есть 4 минуты на градус. Теперь само Солнце, – он указал было на листок с расчетами, но тут же осекся. – Радианы вы, наверное, тоже не проходили? Значит, придется поверить мне на слово. В общем, видимый размер Солнца – примерно полградуса, а это значит, что диск Солнца съезжает по небу на свой собственный размер всего за пару минут.
– Четыре минуты на градус, значит, на полградуса в два раза меньше, – сообразил Вовка.
– Расчеты, конечно, грубые и не учитывают всех нюансов, но суть, в общем-то, понятна.
Мальчишки долго смотрели на экран. Темное пятно телескопа смотрело на них. Солнца на нем уже не было.
– Давайте все-таки займемся Луной, – предложил отец и повернул телескоп в другую сторону. Пока он возился с настройкой, ребята топтались позади.
– Как-то так…
Место у телескопа освободилось. Мальчишки, толкаясь, рванули вперед. Первым проскочил Вовка. С полминуты он пялился в окуляр.
– Она какая-то…
– Снова маленькая? – ухмыльнулся Мишка.
– В общем-то да…
– Дай посмотрю.
Вовка отступил на полшага. Мишка наклонился, прищурил правый глаз, левым прильнул к окуляру. Луна в телескопе и в самом деле оказалась небольшой: ее диаметр был раза в полтора меньше диаметра самого неба, точнее того его кусочка, который можно было рассмотреть в телескоп. Но зато, в отличие от бледного оригинала, висевшего над пожелтевшими яблонями, эта Луна была яркой, контрастной и на удивление… СЕРОЙ. Привычный золотистый оттенок остался лишь по краям. И то, скорее не золотистый, а радужный. Яркий ободок немного дрожал, то увеличиваясь, то уменьшаясь, а иногда исчезая вовсе. Это сбивало с толку, хотя, в принципе, не мешало рассмотреть темные пятна морей, резкие очертания их «берегов» и даже кратеры, лучше всего почему-то заметные на полюсах и вдоль рельефной линии, отделяющей освещенную часть Луны от ее темной, невидимой стороны.
– Почему кратеры видны не везде? – спросил Мишка, вглядываясь в окуляр.
– На освещенной стороне тени короткие, – отозвался отец. – Контрастности нет. А вот там, где Солнце ближе к горизонту, тени длинные. Любые неровности лучше видны, когда они освещены сбоку.
– А-а-а… – Мишка выпрямился.
– Ну, что скажете?
– Круто! – искренне улыбнулся Мишка.
– Правда круто, – согласился Вовка. – Только все-таки непонятно, почему она такая маленькая. Мы с Михановичем думали, будем шарить по ней туда-сюда, рассматривать кратеры. Может, даже «Аполлоны»[6] найдем. А она целиком влезла в телескоп. Еще и место осталось.
– «Аполлоны»? Это вы, конечно, загнули. Их не покажет даже самый дорогой телескоп…
У Вовки завопил телефон.
– Да, мам…
От резкого звука проснулась Маша. Наблюдения пришлось приостановить.
Вовка ушел домой. Мишку позвали ужинать. К телескопу он вернулся около девяти. Заглянул в окуляр и с удивлением не обнаружил в нем ничего, кроме нескольких подрагивающих звезд. Поднял глаза на небо. Точно: Луна ведь успела убежать и сейчас висела совсем в другой стороне.
Мишка передвинул штатив, заглянул в искатель. Почти попал. Поборолся с прибором еще с минуту. И вот Луна снова предстала перед ним в своем строгом, со всеми оттенками серого, обличии.
