Екатерина Андреева
По ту сторону дороги
Глава 10
– Миссис Брон, скажите, стоит ли нам в будущем опасаться новых мятежей со стороны Пустоши? Стоит ли нам бояться, что изгнанники снова решат посягнуть на нашу безопасность?
– Конечно, нет, – она усмехается. – С Тенями покончено. Охота прошла успешно. Разумеется, еще остаются люди за стенами, но бессистемных слишком мало, чтобы они решились навредить нам, у них больше нет сил, и никогда не будет. Уж об этом-то мы позаботимся!
Интервью «О временах Охоты»
Говорят, бури рождены были для того, чтобы очищать землю от скверны, от всего гадкого и грязного. По крайней мере, так всегда верили в Городе, никогда не подвергавшемся подобным стихийным бедствиям. Люди говорили, что Пустошь сама не терпит изгнанников и поэтому пытается их уничтожить. Не знаю, что думать сейчас. Была ли эта буря попыткой убить меня? Или тот факт, что я осталась жива, говорит как раз об обратном?
Сейчас светит солнце – яркое, беззаботное, – под тенью леса оно не печет, а лишь рассеивается янтарными бликами. Для меня это утро как новая жизнь, не могу поверить, что дотянула до него. Всю ночь меня одолевала лихорадка. Я то приходила в себя, то снова отключалась или засыпала, не находя покоя и во сне. Мне виделись только кошмары, жуткие, изводящие, душащие. Сложно было сказать, где заканчивался сон и начинались галлюцинации наяву. Надо мной склонялись бесформенные тела и расплывшиеся лица, хрипели чудовища, брызгая слюной, я видела себя со стороны всю в крови и с вывернутыми конечностями. Худшей ночи еще не бывало за всю мою жизнь. И, надеюсь, больше никогда не случится.
Утро отрезвило меня, привело в чувство, если можно так сказать, но мое положение все же казалось безнадежным. Остатки воды ушли на промывку раны, и несколько глотков омочили иссушенное горло, больше запасов питья не было, а поблизости не наблюдалось ни одного ручейка. К тому же мне было тяжело передвигаться, нога болела жутко, я хромала и хваталась то за одно, то за другое дерево. Еда не придала мне сил, меня мучило легкое головокружение, кажется, я умудрилась потерять немало крови. Я вся грязная, липкая, мечтаю помыться, но не могу найти воды даже на глоток. Дорога осталась где-то за гранью видимого, вокруг только шумит лес, понятия не имею, как далеко меня могло унести вчера. Только бы не в самые дремучие дебри!
Я уже успела немного привыкнуть к постоянным звукам, но воспоминания о рассказах ша никак не хотят уходить из головы. Няня знала много историй о Пустоши, какие из них правдивы, а какие нет, никто не мог сказать наверняка, но я успела впитать каждую из них всем своим существом. Рассказы о зверье, монстрах, чудовищах, опасных растениях и необыкновенных явлениях, которые никто не может объяснить. Сейчас я отчасти жалею, что слушала все это, воспоминания делают меня параноиком, но кто же тогда мог знать, как все обернется.
Когда я в очередной раз повалилась на землю, чуть не свернув себе руку, моих сил больше не хватило для того, чтобы подняться. Я прошла всего ничего, а уже так устала! Мое дыхание стало тяжелым и каким-то охрипшим. Не очень-то радужный знак! Голова разрывалась от боли, про ногу и говорить нечего, да и все тело ныло и страдало, особенно отзывался на движение бок. Я осторожно задрала футболку, открывая глазам огромное черно-фиолетовое пятно, словно разлитое по коже. Это обычным синяком не назовешь, не удивительно, что мне так больно! Его устрашающий вид отчего-то внушил мне откровенную панику; показалось, что это знак моей скорой смерти, и я не смогла сдержать слезы. Здесь, посреди дикого леса, не было никого, кто мог бы помочь мне или просто поддержать. Вся моя прошлая жизнь стала казаться ненастоящей, нереальной. Может, я совершила что-то ужасное, и меня отправили в ад? Но я ничего не сделала и не заслужила подобных мучений! Одной рукой ухватившись за подарок Троя, другой нервно стирала накатившиеся слезы. «Пожалуйста, помоги мне! – прошептала я, ни к кому конкретно не обращаясь, и в то же время, обращаясь ко всем. – Забери меня отсюда! Пожалуйста, забери меня домой! Я больше не могу… » Я не волшебник, не герой, я обычная, ничем не примечательная девушка. Моего места нет в мире отважных и сильных. Я просто хочу домой, хочу, чтобы это все, наконец, закончилось.
Неожиданно рядом послышался глухой треск. Я замерла, даже слезы бежать перестали. Если это не человек, то, кто бы ни издал этот звук, пусть меня не заметит. Я вжалась в дерево, наблюдая за кустами и ветками. Снова легкий, едва различимый шум, и из зарослей появилось животное. Грациозная рыжеватая с белыми пятнами косуля, чьи небольшие рога причудливо торчали, походя на огромную клешню. Ее ушки слегка подергивались, а вытянутая мордочка уставилась прямо на меня. Я боялась пошевелиться и спугнуть животное, но оно не выказало никаких признаков волнения. Наконец, косуля отвернулась и не спеша побрела дальше, будто ничего не случилось, будто она не встретила здесь истекающее кровью человеческое существо. Что, если животное идет к воде? Я с трудом поднялась и побрела следом. Косуля ушла уже довольно далеко, но ее рыжий силуэт был заметен среди деревьев, да и следы копыт различимы на земле. Может, она заведет меня еще глубже в лес, а, может, и нет, но я решила рискнуть. В конце концов, что я теряю?
Брести мне пришлось около получаса, и все чаще и чаще мне хотелось бросить глупую идею и остановиться. Головокружение вызывало тошноту, а каждый шаг отзывался болью, но мысль о воде заставляла меня двигаться дальше. И вот, наконец, я что-то почувствовала, новый запах. Тины и свежести, только такой может витать у берегов водоема. Если бы могла, я бы побежала, но получилось что-то вроде хромых подскоков. Между ветвями, там впереди, уже что-то заманчиво искрилось, и эти серебряные отсветы гипнотизировали мой взгляд. Я упала, не дойдя совсем немного, и теперь ползла. Мне плевать было на камни, ветки, главное – достичь водоема.
И вот он передо мной, небольшой пруд с мутновато-синей водой. Здесь запах тины сделался еще насыщенней, но разве такая мелочь может смутить? Я вползла в воду, погрузилась по грудь, ноги увязали в илистом дне. Вода смывала кровь, грязь, остужала мои горящие огнем раны. Пусть она и не кристально чистая, но жажда замучила меня так сильно, что я не обратила на этот факт внимания и жадно пила из ладоней. Вкус странноватый, но какой же он все-таки приятный! Я благодарно выдохнула и нырнула с головой. Пусть вода омоет меня всю, пусть излечит меня от страхов и сомнений и даст сил двигаться дальше.
Но едва вынырнув на поверхность, я вдруг почувствовала, как что-то опутало мою лодыжку, и меня резко потянуло вниз. Я начала барахтаться, пытаться вырваться, но все новые и новые сети опутывали мое тело, руки и ноги, пробираясь к шее. Мне удалось ненадолго всплыть и глотнуть воздуха, но меня снова потащило вниз. Я брыкалась и рвалась, а вода кипела и пенилась над моей головой. Грудь сдавливало от нехватки воздуха, а путы становились все крепче. Еще один раз на поверхность, глоток и снова под толщу воды. Я уже столько пережила, и вдруг меня утопят какие-то водоросли? Ну уж нет! Голова туго соображала, тело билось как в припадке, и уверенность, что мне все же не выбраться, укоренялась все сильнее. Но вдруг я задела рукой что-то твердое и неожиданно вспомнила, что с утра прицепила к штанине нож, так на всякий случай. Я потянулась за ним. Запястье было стянуто, но я упорно вытягивала пальцы и, наконец, ухватилась за рукоять. Одного неловкого движения хватило, чтобы освободить руку, а дальше нужно было лишь размахивать в разные стороны. Водоросли резко отпрянули, словно испугались, что их укоротят еще сильнее, и быстро уползли под ил. Я вынырнула и в панике поплыла обратно к берегу. Меня душил кашель, а горло горело. Да уж, искупалась, нечего сказать! Не помню, сколько я провалялась на берегу, пытаясь прийти в себя, но вскоре, аккуратно набрав воду в бутыль, я похромала подальше от этого водоема. Кто знает, что еще здесь может прятаться!
Весь оставшийся день прошел сравнительно неплохо и спокойно. Если, конечно, не считать, что мое состояние постепенно ухудшалось. Меня беспрерывно клонило в сон, лоб горел огнем, а рана начала кровоточить, совсем немного, но достаточно, чтобы создать мне проблемы. Я все меньше и меньше передвигалась, хотя куда шла, и сама не знала. В голове то и дело звучал голос Троя: «Ты должна выжить». Иногда и его образ вставал перед глазами и мерещился мне между деревьев. Лихорадка, по-видимому, не стала дожидаться ночи и снова решила меня навестить. Я чувствовала, как постепенно начинаю сходить с ума, и во избежание этого старалась говорить сама с собой. Меня бил озноб и страшно тошнило. Под вечер я больше не могла двигаться и просто легла под деревом. Я начала сдаваться. Каждый шорох тревожил меня, вызывая еще больший бред. И я была уверена, что эта ночь станет последней. Трой, забери меня, унеси меня далеко…
В очередной раз я очнулась, когда стояла глубокая ночь. Луна серебрила землю, обращая ее в какой-то призрачный потусторонний мир. Было свежо и тихо, даже как-то слишком. Думаю, эта тишина и разбудила меня. Сознание мое было ясным, я чувствовала себя лучше. Но тишина насторожила меня. Еще одну бурю мне точно не выдержать! Хотя ничего пока не говорило о ее приближении. И все же что-то было не так. Я села и стала всматриваться в лес. Все застыло. Все вокруг словно прикинулось мертвым. Прошло, наверное, лишь пару минут, когда между деревьями я различила какое-то странное движение. Но ни силуэтов, ни очертаний живого существа не было видно. Впереди вообще ничего не было видно. И тогда я поняла: лес окутывала настоящая густая тьма. Я огляделась вокруг и похолодела. Чернота как живая расползалась по лесу и словно пожирала все, как чудовище, протягивая свои лапы. Ша была права, рассказывая свои страшилки. Она говорила о Тьме, блуждающей по Пустоши, голодной и ненасытной, таящей в себе нечто, неизвестное никому. А еще ша говорила, что эта тьма, так же как и дикие земли, имеет разум, понимает, кто ты, откуда взялся и чего страшишься больше всего на свете. И теперь эта Тьма наползала на меня. От нее веяло холодом, но не было ни запаха, ни звука, не было вообще ничего. Ее щупальца уже дотянулись до моих ног, и я наблюдала, как лодыжки погружаются в эту черную жижу, их уже нельзя было разглядеть. Тьма была плотной, как ткань. Она забиралась все выше, окутывая со всех сторон, подобралась к горлу и проглотила целиком. Я не задохнулась, не умерла, но оказалась в кромешной темноте. Все здесь словно бы застыло, и только мое дыхание, частое и прерывистое, подсказывало, что я еще существую. Мои руки, пальцы – все шевелилось, но их нельзя было увидеть. Так шли минуты в черном забвении. К нему нельзя было привыкнуть, но страх все же начал постепенно отступать. До тех пор, пока я не ощутила Его. Внезапно появившееся чувство не просто тревоги, но ужаса, окутало как кокон. Во тьме что-то жило, оно двигалось, хоть его и нельзя было услышать, дышало, хоть его и нельзя было почувствовать. Оно бродило где-то рядом, я точно знала об этом. Меня бросило в дрожь, ничто еще не навевало на меня такого ледяного страха. Ни буря, ни дурацкие водоросли не шли с ним ни в какое сравнение. И все байки о чудовищах казались теперь детским лепетом. Даже встреча с диким зверем, и та была бы лучше, сейчас я это ясно понимала. От животного, даже от монстра, можно было бы спастись, шанс есть всегда, но от Него невозможно. Это знание словно жило где-то на клеточном уровне, и оно же заставило меня замереть, практически не дыша и не двигаясь. Он где-то рядом. Ищет, а, возможно, просто подглядывает за мной. Я ощущала присутствие чего-то кожей. Мне казалось, что вот-вот на меня нападет нечто ужасающее, нечто, пугающее сейчас больше, чем смерть. Но оно прошло мимо. Может, решило, что мое время еще не настало. По крайней мере, я была уверена, что Это знает – я здесь. Я шумно выдохнула через нос и сжалась в комочек, поджав колени. Если темнота не сойдет, она сведет меня с ума. Голова снова закружилась, тошнота подступила к горлу, я поняла, что скоро потеряю сознание, но именно в этот момент вновь почувствовала, что кто-то идет. Кто-то приближался ко мне. И пусть того ощущения ужаса больше не было, мне совсем не нравилось оставлять себя беззащитной. Но сознание быстро мутнело, и я понадеялась, что в этой тьме меня не заметят, и отключилась.
Глава 11
Плывет кит далеко-далеко. Как корабль он скользит по небу, разгоняя ластами мерцающие звезды. Но никто не видит кита, ведь он такой большой и страшный, и все боятся поднять головы вверх и узнать, что он там действительно есть.
Бежит серебряный слон. Он так сияет и искрится среди темной зелени, будто жемчужины с морского дна, освещенные луной, составили его скелет. Но и его никто не видит. Все смотрят в другую сторону, ведь люди боятся, что этот свет может ослепить их. И осталась у них только одна возможность куда смотреть, только одна сторона – серая и застывшая, но спокойная и вечная. И вскоре забыли люди, что по небу плавает кит, а по земле бегает слон. И грохот стал привычен для их ушей, и стали принимать они его за гром, и мерцания казались им обычными солнечными бликами. Так и стали люди жить, не ведая, что посмотрев в другую сторону, обнаружишь нечто интереснее, чем привычную серую стену
Отрывок из сказки «О чем помнят люди». Автор неизвестен. (Относится к перечню запрещенной литературы)
Мне снился сон. Легкий и теплый. Мне снилось золото ржи, волнующееся, наверное, как и далекое море. Целое поле растущих, тянущихся к солнцу колосьев. И мне снился мед. Такой янтарный и тягучий, с запахом цветов. Он, подобно лаве, стекал по огромным скалам, заполняя всю округу своим сиянием. И в ушах вдруг началось гудение, словно далекий рой пчел, в котором насекомые сплетничали между собой. Шум все нарастал и нарастал, становился уже резким и неприятным, и мои мед и колосья вдруг стали исчезать, а к голове потянулась боль, прижимаясь к стенкам мозга, и мой сон растворился, вытолкнув меня в реальность. Глаза открыть не было сил, мое тело казалось тяжеленной громадиной, и я сомневалась, что могу пошевелить хоть мизинчиком. Но слух мой по-прежнему работал, и это гудение, что озадачило меня во сне, так и раздражало мои уши. Вскоре я поняла – это сливались друг с другом человеческие голоса. На мгновение я жутко обрадовалась: Трою удалось уговорить их поменять наказание, и меня нашли и отвезут обратно домой! Но хватило лишь пары секунд, чтобы понять – подобное невозможно, а значит, рядом со мной чужаки.
Мне все-таки удалось разлепить глаза. Красно-оранжевые отсветы резанули по зрачкам, и снова пришлось сощуриться. Вторая попытка. На этот раз более осторожная и удачная. Я сидела, прислонившись спиной к дереву, огромному и толстому, мою талию обтягивала жесткая веревка, обвязанная вокруг ствола, руки и ноги тоже были крепко стянуты. Мои конечности в конец затекли, но мне никак не удавалось хоть немного их размять. Так я в плену, значит? Я бросила быстрый взгляд на свою ногу: моя рана была перевязана чистыми бинтами, кто-то явно успел над ней поколдовать, сейчас она почти не болела. Если они хотели сделать меня пленницей, тогда зачем лечили? Я перевела глаза на раскинувшийся передо мной пейзаж: среди деревьев тут и там стояло что-то, отдаленно напоминающее палатки, которые мне доводилось видеть на картинках книг, только они были немного больше, а ткань, составляющая стены и крышу, – более грубой и однотонной. Горели костры, сновали люди, переговариваясь между собой, кто-то громко засмеялся, а потом раздался звон металла, словно крышка ударилась о кастрюлю.
Это поселение (если можно его так назвать) выглядело совсем небольшим и напоминало скорее временный лагерь, чем постоянное место жительства. Меня устроили чуть в стороне, и никто, даже если случалось проходить мимо, не обращал на меня внимания. Любопытство заставляло снова и снова перемещать мой взгляд с одного предмета на другой, выхватывая и подмечая мельчайшие детали. Здесь жили изгнанники, Тени. Это были они, я уже успела заметить у некоторых метку, которая теперь красовалась и на моем запястье. От мысли о том, что теперь я стала одной из них, меня бросало в дрожь. В глубине души я все еще считала себя жителем Города и не могла оборвать эту связь так быстро. А Тени… Они пугали меня. Пока я по привычке представляла их будто врагов, хотя знала, что теперь это не так. Теперь они – мое единственное спасение. Но несколько дней не могли разрушить эту крепко отстроенную за двадцать лет стену ощущения опасности. Придется разбирать по кирпичикам.
Рядом со мной прошла девочка лет двенадцати (не ожидала увидеть здесь кого-то такого возраста). Она замерла рядом со мной и без стеснения стала разглядывать, я поступила так же. Она была до невозможности худа, кожа да кости, и казалось, что ее острые ключицы вот-вот прорвут тонкую бледную кожу; грудь едва ли была заметна; щеки… да их вообще можно ли так назвать? Тонкие искусанные губы и огромные, как два прожектора, темные глаза, просвечивающие меня, наверное, насквозь. По правде говоря, меня пугало это существо с двумя длинными черными косичками, хотелось от него спрятаться. Казалось, жизнь покинула все ее тело, только чтобы полностью переместиться в глаза.
– Эй, Вэнди, – вдруг закричало существо каким-то хрипловатым мальчишеским голосом, не сводя с меня взгляда, – эта очнулась! И вылупилась на меня как на призрака. У нее, наверное, помутнение рассудка.
– Неправда, – возмутилась я каркающим голосом. Девочка изобразила на лице что-то вроде легкой усмешки:
– А, впрочем, нет, калякает! Разберись с ней, Вэнди!
– Не указывай, что мне делать, малышка! – ответил ей мягкий, но строгий голос. Девочка нахмурилась:
– Просила же, не зови меня так! Что, сложно запомнить? Меня зовут Джоанна, понятно?!
Раздался шелестящий смех, и та самая Вэнди вышла из-за деревьев.
– А ты веди себя соответствующе и не стану! Иди уже, – и девочка, еще раз окинув меня насмешливо-презрительным взглядом, убежала.
Незнакомка повернулась ко мне. У девушки были мягкие черты лица, чуть полноватые губы, теплая улыбка. Ее распущенные русые волосы почти достигали поясницы, светло-зеленые глаза смотрели внимательно и спокойно. Она была очень красива, и легкая худоба придавала какую-то утонченность всему ее облику.
– Пить хочешь? – спросила Вэнди.
Я смогла лишь кивнуть. Девушка вновь исчезла за деревьями, а когда вернулась, в руках держала железный черпак, до краев наполненный чистой водой. Держу пари, по дороге она не разлила ни капли. Поднеся его к губам, она помогла мне попить и села рядом.
– Рана болит?
– Совсем немного.
– Хорошо. Но я все равно посмотрю, – девушка, склонившись над моей ногой, начала снимать бинты. Осмотрев и удовлетворенно кивнув, она сделала новую повязку и опять опустилась напротив.
– Спасибо за это, – промямлила я.
– Не за что. Я здесь отвечаю за здоровье, так что это для меня привычно.
– Вы были ша в той прошлой жизни в Городе? Или вы здесь родились?
Вэнди нахмурилась и произнесла холодно и твердо:
– У нас нет никакого прошлого, оно исчезает, как только выходишь за стены. Его нужно забыть. И тебе тоже придется это сделать.
Мои внутренности сжались от немого протеста, но я ничего не сказала.
– Ты останешься здесь, пока старшие не поговорят с тобой. Я буду приносить воду, немного еды и лекарства, – ее голос вновь зазвучал мягко.
– Старшие? Кто это?
– Ну, они не обязательно старше по возрасту, но они командиры здесь. Наши лидеры. Мы так их зовем.
– Это ваше поселение?
– Я ничего не могу тебе сказать, мне запрещено.
– Как меня нашли?
– Мне нельзя.
– Но что будут спрашивать?
– Мне нельзя, – спокойно повторила она.
Поняв, что мне ничего от нее не добиться, я устало выдохнула и снова попробовала пошевелить конечностями.
– Веревки с меня не снимут? Руки и ноги затекли.
– Придется потерпеть. И не жди, что старшие придут в скором времени. У нас и без того дел полно, они не станут менять распорядок из-за кого-то постороннего. Но не бойся, они не забудут о тебе.
– Славно, – усмехнулась я.
– Что ж, таковы правила. Придется научиться ждать. Здесь это полезный навык.
Вэнди поднялась, изящно, как танцовщица, и, пожелав мне хорошего отдыха, ушла в сторону горящих костров. Я тяжело вздохнула. Почему они держат меня в качестве пленницы? У меня же метка, я теперь одна из них. Глупо, но я и не подумала, что ко мне отнесутся с подозрением. Я устала и хотела есть, и мне совсем не нравилась перспектива допроса так называемых «старших». От этой мысли по телу прошлась нервная дрожь. Что если они не примут меня? Я заерзала на месте. Я чувствовала себя липкой и грязной, о запахе, который исходил от меня, даже думать не хотелось. У меня все затекло и болело, а голова порой снова начинала слегка кружиться. Я смотрела на мелькающих в отдалении людей как на чужаков, думая, что их лагерь даже по прошествии времени вряд ли смогу когда-либо назвать домом. Здесь все чужое и бесчувственное, каждый листик и каждая травинка. Сам лес едва знаком со мной, и ему, кажется, совсем не нравится такой новичок. Глаза слипались, и мне мерещились стены дома, тепло, уют, ша и Саманта. Как же я хочу вернуться обратно!
Меня разбудил легкий толчок. Кто-то осторожно дотронулся до моих сгорбленных плеч, и когда мне удалось все-таки открыть глаза, поборов вязкий назойливый сон, мой взгляд уткнулся в незнакомое насмешливое лицо.
– Просыпайся, тебя ожидает утренняя прогулка.
В Пустоши и впрямь занималось утро, еще блеклое и прохладное, с белыми клубками тумана на влажной траве. Я ощутила неожиданную свободу и поняла, что парень отвязал веревку, связывающую меня с деревом. Теперь он принялся за мои ноги, пока я, не скрывая своего любопытства, разглядывала новое здешнее лицо. Юноша казался младше меня, на вид лет пятнадцать, не больше. Его смуглая кожа была ровной и гладкой, черные коротко стриженые волосы торчали в разные стороны, а узкие миндалевидные карие глаза искрились живостью и какой-то доброй усмешкой.
– Вставай и следуй за мной. Даже не думай бежать, у нас границы хорошо охраняются.
Я только кивнула и побрела следом. В таком состоянии у меня не хватало сил даже на то, чтобы подумать или помечтать о побеге. Впрочем, зачем он мне вообще нужен? Мы направились в сторону от лагеря, пробираясь сквозь густые колючие ветки по влажной скользкой земле. Юноша шел быстро и уверенно, не задумываясь ни на секунду, видимо, ему не раз уже приходилось здесь ходить. Я успела отметить про себя, что незнакомец оказался ниже меня почти на полголовы, был довольно худым, но, судя по тому, как он легко прыгал с одного поваленного дерева на другое, его внешний вид скрывал под собой поразительные силу и ловкость, чего обо мне сказать было нельзя. Упорная борьба моих ног со скользкой дорогой в итоге закончилась позорным поражением, и я шумно грохнулась в грязь, испачкав не только свою одежду, но и лицо. Какая-то гадость попала мне прямо в рот, и я, не успев подняться, стала яростно плеваться и откашливаться.
– Ты рано прилегла отдохнуть, мы еще не дошли, – раздался насмешливый голос у меня над головой.
– Попробовал бы сам подняться, когда у тебя связаны руки! – сварливо пробубнила я, барахтаясь в грязи, а точнее, пытаясь, наконец, встать. – Не желаешь помочь?
– Нужно уметь самому себя спасать, здесь это необходимо. Так что давай поторопись.
Его издевательский командный тон раздражал и злил меня, так что мои силы вдруг резко прибавились, и я, наконец, встала на ноги.
– Я так смотрю, у вас не принято помогать дамам? – съязвила я, когда мы продолжили путь.
– Дело не в этом. Я же объяснил.
– Куда ты меня ведешь?
– К старшим.
– А, вот оно что! – не знаю, что я почувствовала в этот момент: радость от того, что со мной, в конце концов, поговорят, или раздражение, что к этими старшим нужно тащиться в такую даль. – И почему они сами не пришли? От лагеря до моего дерева гораздо ближе. Или что, у них отдельные хоромы?
Он усмехнулся. Моя злость явно забавляла парнишку.
– Пока все остальные спят, у них есть свободное время, чтобы заняться тобой. Пойми, ничто не должно превышать интересы твоего ре́йта, он всегда на первом месте, а ты пока уходишь на второй план.
– Твоего чего?
– Рейта. Конечно, ты пришла из Города, тебе неизвестно, что это, – в его голосе послышалось недовольство, придавшее по какой-то причине ему пару лет.
– А ты тоже из Города? Из какого ты Объединения?
– Я не принадлежу Объединениям, – он резко развернулся, и в его глазах сверкнул пугающий огонек. – Я родился в Пустоши. Мой рейт – мой дом. Хватит вопросов. Не будь я одним из приближенных к старшим, то молчал бы всю дорогу.
– Молчал бы как Вэнди?
– Да, как Вэнди. Мы почти пришли. Поторопись. Чем дольше мы идем, тем меньше времени тебе выделят на разговор. И если они не успеют выяснить все, что их интересует, то тебе снова придется ждать очередной встречи под своим деревом.
Его тон стал резче, видимо, мое любопытство разозлило парня. Но что я такого спросила? В этот момент я заметила, что у него действительно отсутствует метка.
Через несколько минут кроме тихого шороха деревьев и хлюпанья наших ног по грязи я различила новый звук. Приятный шелест, превратившийся затем в отдаленное журчание, становился все громче по мере приближения. Да так пела целая река! Я уже видела ее алмазные отсветы между деревьев и чувствовала манящий запах свежести. Как же я мечтала помыться! Не знаю, дадут ли мне такую возможность.
Берег, на который мы вышли, сплошь и рядом был покрыт белым камушком и огромными валунами в цвет. Солнце уже играло на поверхности воды, так что яркие блики слепили глаза. Здесь никого не было, и я уже испугалась, что нам придется идти еще дальше. Но юноша остановился возле кромки воды.
– Ты можешь умыться здесь и попить. Вода тут кристально чистая. Река бежит из далеких земель, там, где есть горы и где не тает снег, – в его тоне я уловила нотки восторга и сама попыталась представить себе горные массивы, где солнце подрумянивает их верхушки как огромный пирог. Мне доводилось видеть горы лишь на картинках, и раньше я почему-то никогда не задумывалась, что хотела бы их увидеть по-настоящему, но сейчас… Сейчас я действительно подумала об этом.
– Когда старшие поговорят с тобой, придет Вэнди, и ты сможешь помыться. Она даст тебе чистую одежду. Видишь, мы не такие изверги, как ты думаешь, – на его лице снова появилось то насмешливое выражение.
Я улыбнулась в ответ и запустила руки в воду. Она оказалось ледяной, по моей коже мгновенно разбежалась стайка мурашек, и сбилось дыхание, когда я плеснула водой себе в лицо. Возможно ли будет здесь вымыться полностью? От такой холодной воды потом с трудом сможешь унять тряску. Но зато она была чистая и сладкая на вкус.
– Эй, Ли, веди ее сюда! – раздалось откуда-то сверху. Я резко подняла голову: чуть в стороне на огромном валуне стояли четыре человека. Как я их сразу не заметила? Они выбрали себе поистине королевскую обзорную площадку. Мой проводник чуть дотронулся до моего локтя, призывая подняться. Я последовала за ним. Под ложечкой неприятно заныло, казалось, будто я шла сдавать важнейший в своей жизни экзамен. Как странно! И почему я так боюсь?
Ли помог мне взобраться наверх, уж не знаю, пожалел ли он меня или решил, что тратить время на мою нерасторопность будет неразумно. Оказавшись на площадке, я замерла. Стараясь восстановить дыхание, я тем временем рассматривала представших перед моими глазами незнакомцев. Здесь находились трое молодых людей и одна женщина. Они совсем не были похожи на тех, кого я представляла, слыша термин «старшие». Но, как и сказала Вэнди, это вовсе не зависело от возраста. Самыми взрослыми выглядели двое. Во-первых, женщина, на вид ей было чуть больше тридцати лет. Ее собранные в пучок темные волосы открывали грубые черты лица, широкий лоб, тяжелый подбородок. Ее скулы сильно выделялись на загорелой коже, губы оставались плотно сжатыми, а глаза отчего-то напоминали кошачьи, хоть и были насыщенного орехового цвета. Она первой обратила на меня внимание и теперь разглядывала, не выражая ни одной эмоции на лице.
Второй человек, постарше на вид – мужчина с недовольным лицом и встревоженным бегающим взглядом, словно бы он ждал, что вот-вот из леса выскочат враги. Он вселил в меня непонятную тревогу.
Другим членом старших оказался молодой человек немного старше меня, симпатичный, с милой ямочкой на щеке, сосредоточенными светло-зелеными глазами и легкой рыжиной в волосах. Он приветливо мне улыбнулся и представился первым:
– Меня зовут Ке́нион, все зовут просто Кени. Мы зададим тебе несколько вопросов, чтобы прояснить ситуацию. Это Эйрин, – указал он на женщину, – Рейган, – мужчина с недовольным лицом кивнул, – и Двэйн, – представил он молодого человека, который за все время так и не повернулся ко мне лицом. Видимо, созерцание реки и лежащих за ней лесов было куда более интересным занятием, так что я могла полюбоваться только на его светло-золотистую голову. Ли шепнул что-то ему на ухо, тот еле заметно кивнул, замерев снова, а парнишка тихонько присел на краю площадки, наблюдая за всей сценой с нескрываемым любопытством. У меня появилось ощущение, будто до нашего прихода здесь произошла ссора.
– Назови нам свое имя, – попросил Кени.
– Алиса, друзья зовут просто Лис или Лиса, – я пожала плечами. – Как больше нравится.
Рыжеволосый усмехнулся:
– Неплохо. У тебя метка. За что тебя выгнали из Города? Скажи еще номер своего Объединения.
– Третий. И меня выгнали за то, что я прятала в своем доме Тень. Сбежал, видимо, от охотников.
Эти слова произвели на них впечатление. Следящий за лесом Рейган остановил на мне прищуренный недоверчивый взгляд, Эйрин нахмурилась, Кени и Ли расширили от удивления глаза, а игнорировавший мое присутствие Двэйн слегка повернул голову.
– Ты врешь, девочка? – пробасил Рейган. – С такими вещами лучше не шутить!
– Нет, это правда. Его звали Бэн, – я заметила, как все переглянулись, и на всякий случай описала еще и его внешность.
– Что с ним? – резко спросила Эйрин.
– Насколько мне известно, он убит, – тихо сказала я.
Со стороны Ли послышался легкий стон, и юноша отвернулся. Губы женщины сжались с такой силой, что побелели, а Кени тем временем произнес:
– Значит, мы предположили правильно. Расскажи всю историю. Как он попал к тебе? Как его поймали? Все, до мельчайших подробностей.
Его слова звучали не как просьба, а как настоящий приказ, и мне ничего не оставалось, кроме как поведать короткую и грустную историю, которая и привела меня к сегодняшнему моменту. Мое горло пересохло, а воспоминания о Городе, о доме нагнали мрачное настроение. Мне уже не то чтобы говорить не хотелось, мне и видеть всех этих людей было тошно. Это их человек навлек на меня все это, не приди он в мой сад, сидела бы я сейчас за своим компьютером!
