Егор Валерьевич Лошкарев
Трубадур: Начинающий артефактор
– Я рана! Я рана! Ты рана! – хриплым голосом продолжал он. Она даже удивилась – как он может петь, сорвав голос?
– Слишком глубокая рана, забывать друг друга пора нам… – без намека на хрип закончил он.
Стояла тишина. Все находились под впечатлением от песни, в том числе и Ло.
– Ну, дабы еще более усилить ваш шок, спою вот это… с скрипкой и барабанами лучше, конечно, но что есть, то есть, – он плавно провел по струнам, начав наигрывать какую–то грустную мелодию. «Красиво» – подумала девушка, и вдруг Вито резко ударил по струнам, начав играть какую–то энергичную и очень сложную мелодию.
– Темный мрачный коридор, я на цыпочках, как вор, – низким, в отличие от первой песни голосом, запел он. – Пробираюсь чуть дыша, чтобы не спугнуть[2].
Ло с улыбкой отметила, что многие, едва он запел, бросились в пляс, какой обычно бывает, на ярмарке, когда несколько трубадуров играют незамысловатую мелодию для пьяных гуляк. Но здесь музыка была действительно сложной и атмосферной, и несмотря на то, что ее играет один человек, была гораздо лучше потуг местных музыкантов.
– И ты попала! К настоящему колдуну, он загубил таких, как ты, не одну! Словно куклой в час ночной теперь он может управлять тобой! – Ло уже сама порывалась встать и присоединится к пляшущим парам, и только аристократическая сдержанность не позволяла ей этого.
– Всё происходит, будто в страшном сне. И находиться здесь опасно мне! – пропел он и заиграл. Заиграл настолько быстро, что рука смазалась. Ло прижала руки ко щекам и подумала, что с такой скоростью он запросто может повредить руку или стереть пальцы в кровь.
Даже люди остановились, с неким благоговением глядя на полностью отдающегося музыке парня. Закрытые глаза, покачивание головой в такт музыке и виртуозное исполнение музыки. Едва–ли кто–то из местных может сравниться с ним.
– Ну и, наверное, последняя песня на сегодня, – улыбнулся слегка запыхавшийся Вито. – Восток моей юности! Восток моей юности, запад пройденных дней, – он мягко запел, легко трогая струны гитары. Все оказались во власти этого голоса и непонятных, но очень красивых строчек песни, язык которой казался грубоватым, но при этом очень мелодичным.
– Восток моей юности, запад пройденных дней и беспечных мелодий, восход моей юности, запах беглых огней на вечной дороге, – припев песни лился как журчащий ручей, голос Вито обволакивал и погружал в невероятную атмосферу спокойствия. Юношеская страсть и максимализм чувствовались в этих словах, тот настрой, когда несмотря на все трудности ты живешь мечтой, когда на любые нет, ты ходишь тысячи, да и идешь вперед несмотря не на что.
– О, оо–оо, на вечной дороге, о, оо–оо, на вечной дороге, о, – угасли последние аккорды песни, а люди, севшие прямо на землю, многие с закрытыми глазами, думали о чем–то своем.
– Вито, спой ту песню, – попросил Ларион, сидящий рядом с Лукиной и девочками. – Последний раз.
– Хорошо, эх, каподастр бы, чтоб в тон звучала, ну ладно, – мелодия полилась. Невероятная, красивая и плавная, словно последний летний закат в горах.
Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел – его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
***
Второй раз покидаю место, ставшее домом. И снова не по своей воле. Оставляю человека, ставшего мне ближе, чем родной отец. Надеюсь, с ним все будет в порядке, я же везучий, и, надеюсь, мое везение передалось и ему.
Ночью я не спал, думая о том, что делать в будущем. Мне скоро восемнадцать, а сидеть на шее у Валентиев мне не хочется. У магов, если они позволят, я задержусь. Коллегии, как я понял, это местные НИИ, значит, там очень много информации по миру. У них посижу пару месяцев, нормально поднатаскаю себя, если они позволят. Потом музыка. Много музыки. Судя по реакции, которую вызвали мои песни, тут она не на особо высоком уровне. Что, кстати, странно, даже в моем мире в средневековье были крутые поэты, да даже до средневековья, тот же Гомер. А мифы, легенды? Это неотъемлемая часть любой культуры, а здесь вообще ничего. Может в коллегии разберусь в чем дело.
Рассветы тут красивые.
Осенне–молчаливые.
Ни криков птиц, ни звуков леса.
Мутная стоит завеса.
Но туманы тут недолги.
Оседают на иголках
Елей да сосен,
И траве.
Кхм, че–то не то, че–то не туда. Оторвав своя взгляд от созерцания поднимающегося из–за горизонта солнца, встал, закинув на спину достаточно большой рюкзак. Поморщился из–за резкой боли в груди – все–таки выздоровел не полностью. Пошел на выход, и, тихо спустившись со ступеней, встал на крыльце. Втянул носом влажный и холодный воздух, пахнущий хвойным лесом. Хмарь. По небу плыли серые тучи, предвещавшие непогоду. Легкий ветер давно разогнал туман и сейчас лениво покачивал вековые деревья. Скоро буря.
– О, ты встал? – подошел сзади Ларион. – Я думал, будить надо будет.
– И тебе доброе утро, – улыбнулся я.
Мужчина встал рядом. Молчим.
Подошла Лукина в походном платье. Молча обняла нас. Мы ее.
Не помню, если честно, когда последний раз меня обнимала мама. Отец в принципе держался всегда на расстоянии, но… кажется сегодня я обрел вторую семью, которую снова покидаю. Но, я уверен, не навсегда.
– Прощайте, – произнес Ларион, стоя у кареты, в которую уже залезли младшие и Лукина.
– Э, нет дед, – улыбнулся я, протягивая ему руку. – Не прощайте, а до скорой встречи! Пессимизм – это не про нас. Напомни–ка мне девиз Валентиев.
– Вечная слава, вечная честь, – ухмыльнулся Ларион.
– Вот, – поднял я важно палец, – вечная! Ну, задай им тут, дед. И смотри у меня, помрешь – убью! Понял?
– Понял! – рассмеялся мужчина, хлопнув меня по плечу. – И ты у магов не расслабляйся.
– Естественно, – улыбнулся я, залезая в дилижанс. – Бывай, дед!
***
Провожая взглядом кавалькаду с каретой, Ларион впервые за много лет перестал чувствовать давящее чувство, которые сжирало его изнутри. Еще он наконец–то понял, что такое чувствовать родительскую гордость. Он выживет. Не ради себя, но ради семьи Валентиев!
– Вечная слава, вечная честь! – рявкнул он, ударив себя по груди. Этот же жест повторили и стоящие рядом солдаты, провожавшие дилижанс. – По местам. Полная боевая готовность!
[1] Нервы – Самый дорогой человек
[2] Король и Шут – Кукла колдуна
Глава 15
Рокурокуби
– Иду мимо кладбища, молча курю. На холмик могильный с опаской гляжу. Вдруг голос из гроба: «Тебя проводить?». Вот так очень быстро я бросил курить, – рядом хихикнула Ло, а Лукина с удивлением произнесла:
– Ты курил?
– Нет, не курил. А что, тут есть табак? – с любопытством спросил я, плотнее запахиваясь в плащ.
– Не знаю, что такое табак, но многие курят пустынные грибы, листья вины. Порой даже личинок гауг'кавской бабочки используют.
– Чего? Личинок? – Во выдумщики!
– Да, но особой популярностью они не пользуются – слишком слабый эффект, да воняют жутко. Их, в основном, бедняки курят.
– Как классно… – протянул я без особого интереса, окидывая раскинувшееся перед собой кладбище. – Скоро он там, нет?
Наш дилижанс остановился около огромного, и, как сказала Лукина, очень древнего кладбища. На нем, по легендам, хоронили еще первых королей Мавитании, отколовшейся от Тариуса. Думаю, вранье, конечно. Едва ли кладбище простояло бы три тысячи лет. Лет пятьсот–шестьсот – да, но не более.
– Будь терпеливей, Вито, – успокаивающе произнесла Лукина, изящно эпоправляя шляпку на голове. – До переправы уже недалеко.
– В том то и дело, не мог он до нее потерпеть? – пробурчал я, пиная колесо довольно большой кареты.
– Видимо, не мог, – спокойно произнесла женщина.
– М–м–м, как классно, наверное, справлять свои естественные потребности на чью–то безымянную могилку… – я посмотрел на бесконечные ряды каменных стел, метра полтора в высоту. Некоторые из них были чуть выше, в два метра. Иногда попадались и трех, и даже четырехметровые каменные глыбы. Видимо, знатные люди похоронены.
Стеллы нестройными рядами шли до самого горизонта, словно армия безликих солдат, идущих в свой последний бой.
– Вито! – возмущённо воскликнула Валентия, бросив взгляд на слегка покрасневшую Ло. – Не при дамах же!
– А что такого? – удивился я, сходя с дороги и подходя к первой стеле. – Дамы что, не…
– Вито!!!
– Да понял, я понял.
Никакого холмика или оградки, просто вытянутый булыжник, обложенный кругом камнями, которые показывали, куда не стоит заходить. Посеревшие от времени, со следами коррозии, мха и почти стертой надписью.
«SecundinV…ty.250–301. …et…rnae ho…ore, aeter…e gl…a!» – написано было явно на мавитанском, но что непонятно. Двести пятидесятый год, это аж две тысячи лет назад. Неужто оно правда настолько древнее? Перевел взгляд на соседний камень.
«Fa..z… Va… 257–301. Ae…e …nore, A…terna……loria!» – хм. Что, интересно, значит эта надпись? Разобрать бы ее еще…
– А-а-а-а! – раздался душераздирающий крик Лари, сорвавшийся на такой высокий фальцет, что даже я его не смог бы взять.
Пара человек из охраны тут же рванули в сторону, откуда слышался вопль. Ну, и я за ними. Не знаю, даже зачем, просто ноги понесли. Головой, в тот момент, я забыл думать.
Бежать пришлось недалеко – пара десятков метров. За особенно большим, в несколько метров, камнем мы и нашли пострадавшего.
– Отстань от меня, чудовище! – верещал парень, отбиваясь ногами от двух длинных костлявых рук, пытающихся утащить его в разрытую могилу, прямо в круге камней стелы. – Спасите!!!
Один из солдат тут же схватил Лари за руки и потащил на себя. Второй, выхватив шашку, с плеча рубанул им по рукам.
– Ай! – неожиданно раздался старческий крик из могилы. – Вы шо творите, гады проклятые!
Вся наша компашка замерла в ступоре. Тем временем невредимые руки втянулись в яму, а секунду позже из нее вылез дедок гоповатой наружности.
Лысый череп с темными пятнами, красный нос картошкой, бандитский прищур и впалый беззубый рот. Дед сильно сутулился, я бы даже сказал крючился, согнув руки, словно богомол. Грязная одежда висела на нем невнятными тряпками, как на огородном чучеле. Пахло от него соответствующе – вокзальным бомжом.
Впалые небритые щеки раздулись от возмущения, а мутноватые глаза впились в нас как два кинжала.
– Вы хто такие?! Я вас не звал! Идите отседова по добру, по здорову! – гневно закричал он.
Наступила тишина, которая, казалось, сама удивилась наглости деда.
– А паренька оставьте, – снова выдал он. – Он отработать должен свой проступок!
Секундная пауза.
– Какой еще проступок? – очнуввшись раньше всех, спросил я.
– Он памятный камень обоссал! Отработать должен!
– Ты вообще кто такой, дед? – с удивлением снова спрашиваю я.
– Хранитель кладбища я! – неожиданно высокомерно выдал он, что выглядело несколько странно, учитывая его внешний вид. – И этот мальчишка посмел осквернить священный склеп короля Мавитанского Луинни III!
– Ничего я не осквернял! – взорвался вдруг Лари, растирая грязными руками слезы по лицу. – Я просто мимо шел, когда вот это принялось меня затаскивать!
– Ложь! – рявкнул дед.
– Нет, не ложь! – не промедлил с ответом паренек.
– А я сказал – ложь! – дед сжал кулаки сделав резкий шаг вперед, и солдаты положили руки на рукояти шашек. Он тут же замер, напряженно посмотрев на побледневшие костяшки пальцев воинов.
Хм…
– Чем же ты докажешь, что ты хранитель? – лениво спросил я, заметив приближающуюся Лукину, с еще тремя солдатами.
– А чего это я должен доказывать это? – нагло заявил неизвестный, сложив руки на груди. Сделал он несколько скованно, постоянно косясь на солдат.
Ясно все, боится он нас. И никакой это не Хранитель, скорее всего какой–то слабый разумный демон, поселившийся здесь, питающийся падалью и незадачливыми путниками.
– Это рокурокуби, – спокойно произнесла подошедшая Лукина. – Демон–падальщик, слабый, но очень хитрый и живучий, неприятная тварь, – женщина подняла руку, и солдаты за ее спиной натянули луки. Резкий взмах и три стрелы устремились в застывшего статуей демона.
Неприятный чавк и тело падает в яму, из которой, собственно и вылезло.
– Сожгите его на всякий случай, – приказала Валентия. – Как я и говорила, они живучи.
Женщина посмотрела на Лари, все еще валяющегося на земле и расширенными глазами наблюдающего за тем, как солдат, владеющий пиромантией, «выдохнул» заклинание в могилу, из которой тут же вырвался столб пламени.
– Вставай, – мягко произнесла Лукина, помогая испуганному парню встать. – Пора ехать.
Тот оторвался от созерцания дыма, идущего из ямы, потряс головой и молча поднялся, отказавшись от помощи. Отряхнув грязь с одежды, что в общем–то не сделало ее чище, и опустив голову, прихрамывая, пошел в сторону дилижанса. Лукина и еще трое солдат пошли с ними. А я… А мне плохо стало, мать вашу! Только что на моих глаза убили пускай и не совсем человека, но что–то близкое к нему. Потом еще и сожгли… Это, знаете ли, не особо хорошо может сказаться на слабой подростковой психике! Ладно, не совсем слабой, и почти уже не подростковой, но все же от шока мне отойти надо.
– Жестко она с ним, – пробормотал я, отмирая и отворачиваясь от камня.
– У мэтры мужа демоны убили, – поделился со мной неожиданно один из солдат, – с тех пор она из ненавидит чуть больше, чем обычные люди.
– Вот как, – протянул я, посмотрев через плечо на все еще дымящую яму. – Неожиданно.
Ожидаемо, конечно, но неожиданно. Я предполагал нечто такое, точнее задавался вопросом, где муж Лукины. У близняшек спрашивал, но от любых упоминаний об отце они замыкались в себе. Даже намеками не получалось. Среди догадок доминировала та, что вещала о том, что он банально их бросил, едва узнав о положении своей зазнобы. А оно вона как. Тут мне не там, как говорится.
О, вроде отлегчило от горла. Подташнивало меня знатно, даже коленки чуть ослабели, но вродь нормально, можно идти.
Быстрым шагом догнав почти дошедших до дилижанса Валентиев. Около кареты стояла Кинария и Ло, в окружении нескольких солдат. Заметив Лари и поддерживающую его под локоть Лукину, они было дернулись их встретить, но повелительный жест женщины остановил их.
– Что случилось? – встревожено спросила Ло, едва Лари и поддерживающую его Лукину.
– Рокурокуби напал, – произнесла женщина, Ло побледнела и дернулась было помочь брату, но тот лишь от нее отмахнулся. – Ничего серьезно сделать он не успел – солдаты подоспели вовремя.
Около дилижанса Лари посадили, заставили снять сапоги и закатать штаны. На ногах у него остались пара багровых гематом, которые тут же залечил целитель. Парень мрачно поблагодарил его и сел в карету. Остальные последовали за ним, с постными лицами.
Атмосфера в нашем средстве передвижения царила такая–себе. Не сказать, что давящая, но и безмятежности прежней не было. Я бы сказал, напряжненькая. Откинувшись на своем кресле, прикрыв глаза я наблюдал за пассажирами, притворяясь дремлющим. Вообще, карета была довольно большой. Метра три в ширину и четыре–пять в длину. Да и каретой это не является, вроде. Местные назвали это, если переводить, «большой повозкой». Но это долго. Так что будем называть это дилижансом. По четыре удобных кресла в каждой стороне, с поднимающимися подлокотниками, и регулируемой спинкой. Между пассажирами раскладной столик, так что, учитывая, что тряски почти нет, можно устроить чаепитие без риска опрокинуть на себя кружку. Если столик убран, то можно спокойно вытянуть ноги, никому не мешая. Стенки обшиты мягкой шелковисто тканью, нежно зеленого цвета, с позолоченными узорами цветов. С комфортом путешествуем, в общем. Путешествовали. Атмосфера та еще. Надо бы как–то ее развеять. Вот только как?
– Долго нам ехать, – как бы невзначай спросил, я потягиваясь.
– М–м–м, прилично – часа три–четыре, не считая остановок, – ответила Лукина, не отрываясь от чтения какой–то книги.
Я присмотрелся к обложке. О…
– Приди-приди тактика? – улыбнулся я, узнав книгу. – Забавная книженция.
– Что? – женщина подняла на меня взгляд, потом снова опустила его в страницы. – Ты читал ее?
– Да, – усмешка сама собой появилась на губах. – От корки до корки.
Женщина широко раскрыла глаза, а кончики ее ушей моментально покраснели. Как, собственно, и сама она, мгновением позже.
– Неплохая книга, кстати, книга, учитывая ее содержание. И смысл даже есть, пускай он и запрятан за тоннами подробных описаний различных мелочей.
– Кто дал тебе ее? – удерживая спокойное выражение красного лица, слегка подрагивающим голосом.
– Да никто, – пожал я плечами. – Сам из твоей библиотеки брал.
– Что?!
– Все книги прочитал.
– Что?!!
– Не впечатлило.
– Ах ты!!!
В мою голову полетел роман, но готовый к такому развитию событий я пригнулся, и он шелестя листами, беспомощно стукнулся о спинку сидения.
– Мэтра Лукина, – вскочил я с кресла, прижавшись к двери. – Успокойтесь, пожалуйста, иначе существует риск того, что сломаете дилижанс.
Лукина стояла с туфлей наготове на против меня. Пространство между нами занимал столик, и только он помешал женщине устроить расправу немедленно.
– Тебя ждет серьезный разговор после того, как мы остановимся, мэтр Вито Стефан–Валентий.
Баюсь, баюсь, ах, ах, ах. Я что, виноват, что у нее книги в библиотеке сплошь бульварные. Ну, я из чисто научного интереса их и прочел. Кста, ни разу не видел тут описания женского оргазма. Забавно, да? И авторов–женщин тоже не видел.
Улыбнувшись про себя, сел на место, положив предварительно растрепанную книжку на стол. Теперь начнется.
– Мам, – подала голос Миранда. – А что такого в этой книжке?
– Ничего особенного, – слегка нервно ответила Лукина, присаживаясь в свое кресло.
– Тогда можно… – рука Миранды потянулась к лежащему на столе роману.
– Нет! – выкрикнула женщина, хватая книгу и прижимая к себе, словно ребенка. Но тут же опомнившись, и, покраснев, как томат, спокойно–смущенно добавив: «Нельзя».
Такой вид всегда гордой и величественной Лукины пробил меня на смех, и не только меня. Ло тоже тихонько хихикала в кулачок, стараясь сдержаться. Лари прикрыл ладонью лицо, содрогаясь от смеха. Девчонки тоже заливисто рассмеялись никем и ничем не сдерживаемые.
– Ну, хватит! – возмущенно крикнула пунцовая Лукина, еще более распалив нас.
Ло уже не хихикала, а свободно смеялась, красивым высоким голосом. Лари же ржал, опустив голову и хлопая ладонью по ноге. Вот и разрядили обстановку. И дышать как–то легче стало.
До конечного пункта назначения в виде поместья Валентиев–Истор мы добрались без эксцессов. Находилось оно в долине Трех рек, около города Гетивира, что находился как раз–таки в устье этих трех рек, назывались они Элдри, Минья и Йомер – по именам мифических героев, рожденных от бога Эну, и в качестве наказания за попытку убийства отца, превращенных в три реки. И вот, между Ймером и Минья и находится поместье Исторов, называемое Заречное.
– Мир вам, мэтры, – коснулся лба, встречающий нас мужчина в летах.
– Мир тебе, дедушка, – почти одновременно проговорили и коснулись лба Лари и Ло.
– Мира, брат, – улыбнулась Лукина, делая легкий реверанс, а следом за ней и ее дочери.
– Мира, мэтр Лактор, – легкое касание лба, вкупе с поклоном должно выглядеть эффектно, по–моему. А еще это еще больше подчеркивает, что я иностранец.
– А у вас забавный акцент, мэтр Вито, – с улыбкой на лице, но равнодушием в голосе произнес Лактор, чем резко поубавил моей симпатии к нему.
– Неужели? – с усмешкой приподнял я бровь, заставив того дернуть уголком рта.
– Как ты, брат? – поспешила вклиниться между нами Лукина, увлекая Лактора родственной беседой.
– Неплохо, Луки, неплохо, – неприятно улыбнулся мужчина. – Но что же я вас на пороге держу, прошу в дом, стол уже накрыт.
Неприятный он какой–то. Если Ларион напоминал белого и мудрого филина, то Лакто был больше похож на старого хитрого ворона. Мерзко прилизанные черные волосы, мелкие бусинки–глазенки, что постоянно щурились, словно он подозревал в каждом вора. Длинный нос, и бледные тонкие губы, на такой же бледной коже лица. Одет он был в изумрудный фрак, с темно–зелеными шоссами. Накрахмаленная рубашка сливалась с кожей.
Дом Истор был большой и на удивление уютный. Не было топорности или мрачности, какой ожидаешь увидеть, простите за тавтологию, увидев хозяина. Дом реально был классный. Мягкое освещение, ворсистые ковры в комнатах и в коридоре, широкие окна, открывающие вид на долину и много растений.
Обеденная зала была не то, чтобы большой, но вместительной. Длинный стол был забит всевозможной едой. А он подготовился к нашему приезду. Столько еды я не видел никогда в жизни.
– Прошу к столу, уважаемые мэтры, – гостеприимно произнес Лактор, широким жестом приглашая нас к столу. – Мой дом – ваш дом.
Классно, конечно, но…
– Простите, но где здесь можно помыть руки? – задал я вопрос.
– Зачем? – явно удивился Лактор, остальные, привычные к этому, начали рассаживаться.
– Обычай моей страны, – улыбнулся я. – Не могу начать есть, не выполнив его.
– Хм, – усмехнулся он, оглядев меня с ног до головы. – Проводите мэтра в купальню.
Словно из неоткуда тут же появился слуга, жестом попросив меня следовать за ним. Ой, ой, ой, какие мы крутые…
