Е. Гитман
Межкультурные коммуникации: теория и практика
«Они увеличили срок нашей жизни на двадцать процентов, – пояснили шукхакх. – Никто лучше них не разбирается в биологии и медицине».
И кхи позволили исследования.
***
Анна не думала, что способна испытывать такой искренний животный ужас. Кхи посмотрел на неё недолго, пошевелил передними конечностями, компьютер на его корпусе замигал лампочками – и Анна сбежала прочь.
***
– Интересно, как люди боятся быть изученными, – заметил Шахесс, на которого Анна практически налетела.
– Мы не боимся, просто…
Она выдохнула, пригладила волосы и устало опустилась на пол – он тут был везде тёплый и мягкий. Шахесс вытянулся рядом на животе. Подпёр голову короткими руками. Подмигнул.
– Кхи никому ещё не причинили вреда. Насилие их не интересует – только наука.
– Вы так уверены в них.
– Не в них, – покачал головой Шахесс, – а в наших звёздных братьях. Если они сказали, что кхи наши друзья, значит, так и есть.
– А они никогда не ошибаются?
– Никогда, – очень строго ответил Шахесс, словно его задела даже мысль об этом.
***
Звёздными братьями шукхакх называли народ айнна’й. Они обитали на планетах в одной звёздной системе и знали о существовании друг друга на том этапе развития, на котором люди спорили о существовании инопланетян и фантазировали про зелёных человечков.
Два народа стремились друг к другу очень долго. В их обществах менялись настроения – то говорилось, что соседей надо подчинить, то речь шла о защите от внешней угрозы. Но в момент первой встречи обе цивилизации были преисполнены надежд на мир, дружбу и совместное процветание.
Надежды оправдались. Говоря об айнна’й, шукхакх часто позволяли себе горделивый тон. Будто хвастались талантливыми детьми, которые давно превзошли родителей.
***
К сожалению, Анну авторитет айнна’й образом не убедил. И она подозревала, что столкновение с ними окажется едва ли не худшим опытом, чем встреча с кхи. Если честно…
Конечно, никто не спрашивал мнения Анны…
Но всё же…
Она считала, что айнна’й принесут людям очень много проблем.
***
Потому что, серьёзно, как могут не принести проблем существа, способные читать эмоции одним прикосновением? И ещё не факт, что только эмоции, а не мысли – всё же грань довольно тонкая.
***
– Ты понимаешь, да? – как-то спросил её Киран, когда зашла речь об айнна’й. – Он тебя касается – и все твои чувства у него как на ладони. А, нет, не как. Буквально на ладони. Что он с ними сделает? Просто изучит? Поменяет?
– О том и речь, – согласилась Анна, – что мы не знаем.
– И, боюсь, до первого прецедента не узнаем, – мрачно подытожил Киран, пожелал хорошего дня и увязался за группой шукхакх в ближайший город, к информантам.
***
А.З – Х.Л.К.: «Простите за упаднические настроения. Я знаю, наверное, все аргументы, которые вы приведёте. Про пользу, про общее дело и так далее. Я даже более или менее свыклась с шукхакх. Но мне до сих пор страшно заворачивать за угол. Простите ещё раз. Просто… я действительно не понимаю, как с этим бороться. У меня такое ощущение, что в последнее время моя голова куда больше занята попыткой избежать кхи, а не работой».
Х.Л.К. – А.З.: «Отставить панику, рыцарь лунного света! Я три дня назад потрясающе интересно поговорил с одним кхи. Ты бы послушала, как они воспроизводят звуки юниса! А и послушай, кстати, прикладываю запись.
Хочешь потрясающий факт? Те кхи, которых мы видим, это, технически, личинки. Их жизненный цикл больше всего напоминает цикл жесткокрылого насекомого. Хотя, конечно, они не насекомые. Но схема такая. Из яиц вылупляется личинка первого возраста, потом несколько раз линяет, дорастая до личинки третьего возраста – это пик расцвета умственных и физических способностей. Потом личинки окукливаются и перерождаются в состояние имаго. Заметь: личинки бесполы и не способны к спариванию, зато весьма разумны. Имаго имеет половые функции, но при этом лишается большей части интеллектуальных способностей. И живут имаго совсем немного. Я пока не понял в цифрах, но едва ли одну десятую от срока жизни личинки. Их задача – вступить в половую связь, отложить яйца и обеспечить их безопасность.
Извини, увлёкся.
В общем, кхи выглядят неприятно, но красота обусловлена культурой, это не универсальное понятие. Пробуй отстраняться и смотри на них с позиции учёного. И не вешай нос!».
***
Шла вторая неделя пребывания Анны в научном центре. Шуша вызвала её обсудить соответствие базовых формул вежливости и вдруг обратилась на очень корявом, но всё же понятном и узнаваемом чейнглише.
– Откуда вы… – начала Анна, а Шуша сначала поводила головой из стороны в сторону, а потом улыбнулась.
Шукхакх вообще часто старались подражать человеческой мимике.
– Должен же кто-то начать. О! Анна, дорогая, завтра я устрою обед, обязательно приходи ко мне! Прилетит моя… как это сказать?
После долгих уточнений сошлись на внучатой племяннице – пусть это и было грубым упрощением сложных семейных связей шукхакх.
Анна пообещала быть, совершенно не почуяв подвоха.
***
У шукхакх никогда не было традиций совместного приёма пищи. Угостить высокопоставленного гостя – одно дело. Садиться (или, вернее, ложиться) за общий стол – другое.
Но именно этот человеческий обычай нашёл в сердцах шукхакх живейший отклик. Анна была свидетелем того, как Шуша отправляет одну из молодых сотрудниц по магазинам – покупать посуду. И предполагала, что выбор падёт на что-нибудь очень, просто невероятно красочное и блестящее.
Угадала. Стол был уставлен белым фарфором с золотым рисунком, кое-где обнаружились яркие красные и зелёные керамические плошки. А тарелки для гостей и вовсе были позолоченными.
Почему-то золото шукхакх завораживало.
Шуша расхаживала вдоль стола и осматривала блюда. То и дело можно было заметить мелькающий в воздухе язык – не такой длинный, как у земных ящериц, но и не такой короткий, как у людей. Недавние исследования показали, что язык у шукхакх различает не только вкусы, но и запахи, причём в диапазоне шире человеческого.
Анна долго возилась с нарядом – в форменной одежде пойти считалось просто неприличным, а торжественной у неё особо и не водилось. Вообще, тему одежды у шукхакх можно было исследовать отдельно, материалов бы набралось не то, что на статью, а на полноценную монографию – настолько сложными и запутанными были гласные и негласные нормы.
***
Из забавных наблюдений: если шукхакх хотел выразить восхищение высокопоставленной персоной, например, своим начальством, то он приходил в такой же одежде, которая была на этой персоне день назад. Правда, Шуша пояснила, что это подхалимаж в чистом виде. Но на некоторых начальников всё равно работает.
***
Существовали и правила выбора цветов в зависимости от пола, статуса, возраста, уровня доходов и положения клана в иерархии. Но пока в них никто из людей так и не разобрался. Правда, Анна подозревала, что Шуша одевается несколько скандально – ей полагалось носить куда больше кружев и украшений.
В любом случае, ничего действительно соответствующего культурным нормам шукхакх у Анны не нашлось. В итоге она остановилась на единственном платье, более или менее подходящем – то есть длинном, в пол, без рукавов и с кружевной оторочкой. Не то, чтобы Анне действительно шёл салатовый. Однозначно нет.
***
Зато Шуше и остальным гостям понравилось – Анну не только обнимали, но и разглядывали. Пока никто не выяснил, как именно с эстетической точки зрения шукхакх воспринимают людей, но, судя по всему, они находили их как минимум занятными. Уж точно не отталкивающими. Хотя, конечно, немного ущербными по причине бесхвостости. Но об этом никто не говорил вслух – упоминание хвоста считалось немыслимой пошлостью.
***
Об этом, кстати, узнали случайно, когда Лина из Института речи спросила, все ли шукхакх закрывают хвосты подолом. Обычно очень понимающая Шуша возмутилась до глубины души и не на шутку обиделась. Остальные шукхакх, присутствовавшие при инциденте, немедленно отговорились делами и исчезли, оставив людей в полном недоумении.
– А ведь это неприлично, – заметил Киран. – Спорить готов, всё равно, что за столом спросить, не чешется ли у собеседника задница. Или ещё хуже.
– Не понимаю, – пробормотала Лина, – что неприличного в хвосте?
На неё шикнули, а с шукхакх потом долго мирились. Спустя пару дней Шахесс, сильно нервничая и без остановки дёргая плечами, пояснил, что слово на «х» упоминается только в контексте брачных предложений. И только наедине. И, разумеется, произнести его при пожилой Шуше было откровенно грубо.
***
В общем, тему хвостов с тех пор все обходили стороной.
Перезнакомив Анну с теми, кого она ещё не знала, в том числе с племянницей, сверкавшей розоватой свежей чешуёй, Шуша усадила её рядом с собой.
Люди устроились в низких креслах, шукхакх лежали, опираясь локтями о край стола. На столе стояли в основном синтезированные блюда из разных культур. Анна решила ограничиться знакомым салатом, при этом принялась негромко пытать Шахесса вопросами про всё остальное – примерно половина кухни состояла из гигантских насекомых, приготовленных тем или иным способом. Остальное было мясом разного формата.
Анна едва не подавилась, когда Шуша внезапно заявила:
– А между тем, у нашей встречи есть ещё один повод. Я хотела бы предложить своей новой подруге Анне почётную возможность занять место преподавателя межкультурной коммуникации в нашей школе.
Анна медленно дожевала салат, вытерла губы салфеткой и обернулась на Шушу. Потом на остальных.
Люди улыбались и хлопали, шукхакх кивали головами на длинных шеях. И все выглядели так, словно Анне только что подарили собственный космический корабль, не меньше.
– Я…
– Не сомневаюсь, – продолжила Шуша с улыбкой, – что Анна прекрасно справится с этой работой. Тем более, что она будет крайне полезна для её исследований. По человеческой традиции, предлагаю поднять за её успехи бокал!
***
– Но я в жизни ничего не преподавала!
Конечно, Анна продержалась до конца обеда. Шукхакх не возражали бы против споров на публике, но вот поставить под сомнение авторитет матриарха – серьёзный просчёт. И Анна соблюла приличия. Но, оказавшись с Шушей наедине, накинулась с вопросами. И, в первую очередь, с просьбами всё это как-нибудь переиграть.
– Я не умею! Что мне делать с детьми?! Есть же педагоги… настоящие!
Шуша выслушала её молча, спокойно, даже безмятежно. Ответила:
– Нету. Ты знаешь, дорогая, что наша школа, можно сказать, едва вылупилась из яйца. И ей предстоит сменить не одну чешую, прежде чем она позволит себе полноценный штат преподавателей. Моя ученица, которая обещала помочь с коммуникацией, просчиталась со временем кладки, и теперь вся в детях. Коллега, прекрасный специалист, оказался занят по поручению Альянса. Ещё один сказал, что недостаточно здоров для земного климата. Моя чудесная подруга, увы, уже слишком стара для путешествий. Анна, дорогая, вариантов совсем нет. И это всего один маленький класс прекрасных, жаждущих знаний детей. Ты отлично справишься, не говоря уже о том, что… – она замерла и потянулась всем телом, даже шлейф одеяния дрогнул от движения хвоста, – это будет отличная практика.
– А если… – начала Анна, – кто-то ещё из людей?
– О! – Шуша шевельнула ноздрями. – Так ты мне нравишься больше!
Вот и поговорили.
***
Школу в дипломатическом городке даже школой толком назвать было нельзя, это правда. Просто стало понятно, что детей сотрудников – и людей, и шукхакх – надо как-то учить. А поскольку пока никто не воспитал поколение педагогов, говорящих на юнисе и хоть что-то знающих о смешанных коллективах, преподавать там планировали учёные и дипломаты, сами.
Только Анна изначально не собиралась в этом участвовать.
А теперь стояла перед целым классом разновозрастных детей и пыталась понять, что с ними делать. Учебные программы выглядели, мягко говоря, сомнительно. А горящие глаза детей отнюдь не обещали, что будет легко.
***
Есть ли плюсы в положении учительницы дипломатической школы?
Да, несомненно. Один. Анне выделили маленький трёхкомнатный коттедж, совершенно человеческой конструкции, с замками на дверях и звонком для гостей.
***
Анна выползла из школы на подрагивающих ногах – и это после одного урока! Не заходя домой, побрела к пропускному пункту дипломатического городка – встречать того единственного человека, который мог бы, несомненно, поднять ей настроение.
Её лучшая (что уж там, единственная) подруга по имени Сяомин появилась, как всегда, внезапно, в блеске и великолепии.
В детстве Анна и Сяомин были похожи – примерно одного телосложения, темноволосые, с универсально-европейскими чертами лица, смуглые и кареглазые, они без труда могли представляться сёстрами. Да и представлялись время от времени.
С возрастом Анна мало изменилась – её волосы, которые она отпускала чуть ниже плеч, были всё того же каштанового оттенка, модные веяния, диктовавшие менять цвет глаз или форму носа, обошли её стороной. Она выросла, по собственному мнению, в довольно скучную женщину, вполне типичного представителя человеческой расы.
Сяомин пошла вразнос. Лет в пятнадцать она прошла операцию по корректировке фенотипа – волосы у неё стали ярко-розовыми, глаза – голубыми. В левую бровь она вставила ретро-пирсинг, от которого теперь, видимо, избавилась. Волосы снова поменяли цвет – на алый. Глаза блестели зелёным. А по шее вниз, под ворот лётной форменной серой водолазки, спускалась вязь татуировки – какой-то текст на японском.
– Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! – искренне выдохнула Анна и крепко обняла её.
Сяомин засмеялась и ответила на объятия, но тут же вывернулась из них, принялась разглядывать Анну и крутить головой по сторонам.
– Вау! – сообщила она наконец. – Сколько у тебя тут ящеров! Ско-олько их!
Штук восемь, кажется – шукхакх мельтешили по городку. Казалось, что бесцельно, но Анна не сомневалась – они были заняты какими-нибудь очень важными делами.
– Это нетолерантно – называть их ящерами, – заметила она строго.
Сяомин наморщила нос:
– Чушь! Вижу ящера – называю его ящером. Ящер… на-двух-ногах-стоящер.
– Прекрати!
– Ящер… науку-изучащер.
– Хватит!
Анна честно пыталась не улыбаться, но губы сами растягивались, а из горла рвался смех.
– И даже ящер-очароващер. Я вот про того, синенького!
– Это женщина. И не пялься!
С трудом Анна утащила подругу в дом – подальше от ящеров-наблюдащеров. Тьфу! Привязалось же!
– Почему красный? – спросила Анна, чтобы хоть как-то сменить тему.
Сяомин, сунувшись в дезинфектор, ответила громко:
– Потому что хорошо смотрится с серым. Слушай, может, бросить эти грузоперевозки и пойти в науку? Я бы их поизучала, они клёвые! Есть, что поесть? Только не синтетику!
Анна вздохнула и направилась к холодильнику. Чаще всего, реплики Сяомин не требовали никакого ответа. Кроме тех, которые касались еды, разумеется.
– Есть, – успокоила её Анна, хотя и подозревала, что скромный запас органических продуктов покажется Сяомин скучным. – Но ничего готового. Я ждала тебя к вечеру.
– Пф, – отмахнулась подруга, – разберёмся. А у тебя миленько, кстати!
«Миленько» на её языке означало «уныло». Но, если честно, Анна почти ничего не успела переделать в новом жилище. Только забрала с Земли-3 любимое кресло и маленькую бумажную библиотеку. В остальном обстановка была вполне универсальной – всё необходимое и ничего лишнего.
Дома Сяомин заметалась ураганом. Скинула лётную одежду, каким-то образом успев достать из гардероба Анны домашние футболку и шорты. Оказалась у холодильника, словно магическим образом туда телепортировалась. Изучила содержимое шкафов и вакуумного хранилища. Грохнула сковородкой о плиту.
Всё это – не замолкая ни на секунду.
Сначала болтовня была пустой – про последний груз, про нового навигатора в команде, с которым работать в нейродуэте – настоящее мучение, потому что парень постоянно сбивается с мысли.
– Мы пиратов встретили, – вдруг добавила она, и Анна испуганно ойкнула. – Да нет, – Сяомин помотала головой, – всё обошлось. Подцепили нас на стыковку, обшарили корабль, потёрли записи с камер и ушли. Даже ничего не взяли толком, так, пару манипуляторов из запасов. Видимо, – она хмыкнула, – груз одинаковых форменок их не привлёк.
– Это ужасно, – пробормотала Анна. – Просто ужасно. Вы сообщили кому-нибудь? Их найдут?
– А толку! Их развелось в последнее время столько, что ловцов не хватит. Вот, Тот Самый недавно в эфире жаловался, что сил никаких на них нет. Мне по секрету сказали, даже ящерки ругались на пиратов. Предлагали военную помощь, но их, кажется, вежливо послали. Ладно, не важно. О, кстати! У меня новый план. Я выйду замуж за первого встречного и возьму его фамилию!
– Что такое опять? – мягко спросила Анна, спокойно нарезая овощи на рагу.
– Они пропустили меня без проверок, понимаешь? Я могла бы провезти грёбаную контрабанду! Просто потому что в моём идентификаторе написано «Шеро». Как будто мы святые!
Анна рассмеялась. Ничего не поделаешь. В мире людей двадцать четвёртого века быть Шеро – всё равно, что быть королём в какой-нибудь средневековой Франции. Даже пять лет назад это было актуально. А сейчас, после того как Тот Самый Шеро и его друг нашли разумные цивилизации в космосе, тем более.
Но, сколько Анна себя помнила, Сяомин пыталась откреститься от тех специфических привилегий, которые имели Шеро повсеместно. Она уже не пыталась делиться с подругой своими наблюдениями, но была твёрдо уверена – больше всего Сяомин оскорбляло то, что она не чувствовала своего права на всеобщий почёт и уважение. Ей казалось, она их крадёт.
Вслух Сяомин говорила, что Шеро её бесят, за что и получила семейное прозвище «Не-Шеро Шеро». Обещала открутить голову автору – но пока его не нашла.
Овощи зашипели в масле. Запахло поджаренным чесноком и острыми пандорианскими специями, которые притащила с собой Сяомин.
– А, да, ты слышала? – она круто сменила тему, будто слегка смущённая очередным выпадом против Шеро.
– О чём?
– О том, что они договорились.
– Они… в смысле – ОНИ?
– Именно. Всё же прилетят, причём с размахом – торжественная встреча, все дела. Приятель вчера привёз груз вам сюда, к началу недели построят временное здание посольства.
– Так быстро? – переспросила Анна, машинально помешивая рагу.
– Говорят, они не ящеры, мишуру не любят, дома у них простые. Каменная коробка с отоплением, и всё. А учитывая пиратов, дату прибытия посольства сообщат совсем впритык, чтобы не рисковать. Но я держать пари готова, они здесь будут не позднее следующего воскресенья.
Анна промолчала, толком не зная, как реагировать. Особенно если учесть, что самая естественная реакция – свалить на свой мирный астероид, где никаких ксеноидов и в помине нет – была недоступна.
– Ты их видела хоть раз? – после нехарактерно долгой паузы спросила Сяомин.
Анна покачала головой. Голограммы не в счёт – ничего они не передавали, на самом деле.
– Я видела.
– Правда?
– Мельком. Они высокие, знаешь? За два метра. И… – она понизила голос, – голограммы этого не показывают совсем. У них действительно мёртвые глаза.
– Да ну тебя! – Анна дёрнулась и чиркнула ножом по пальцу
Охнула, кинулась промывать ссадину, заливать кожным регенератором.
– Тебе пять лет, что ли? Взрослый образованный человек. Ну!
По коже прошли мурашки, и хотелось верить, что это от того, как с тихим шипением закрывается порез.
– Я не вру, – серьёзно заметила Сяомин, суя нос под руку. – Сильно?
– Пройдёт сейчас, – отмахнулась Анна, всё ещё слегка раздражённая. – Мёртвые глаза… Не городи чуши, это штамп из Сети, притом дешёвый.
– Как скажешь, – примирительно согласилась Сяомин и потянулась за тарелками – раскладывать рагу.
Анна накинулась на овощи озлобленно, словно во всех бедах были виноваты именно они.
***
– А знаешь, – протянула Сяомин задумчиво, когда они устроились на диване с бокалами пряного сока, – я и подумать не могла, что ты станешь работать с ящерами. И прочими.
Об ультиматуме Кравчика-сан Анна ей, конечно, писала. Но так, кратко.
– Я имею в виду… – продолжила Сяомин, – неужели этот твой астероид так важен, что ради него стоит идти на такие жертвы?
– Я планировала эту работу с первого курса, не говоря уже о том, что это одно из самых интересных мест для изучения внутренних культурных различий между людьми. Конечно, он важен. И, как минимум, там только люди.
– Это пока, – резонно заметила Сяомин, и Анна помрачнела.
Работа в научном центре давалась ей куда проще, чем можно было ожидать. Но в первую очередь потому, что Анна знала – это всего на год.