Е. Гитман
Межкультурные коммуникации: теория и практика
Первый контакт
Пять лет назад (по классическому времени оригинальной Земли) межкультурная коммуникация как наука больше всего интересовалась взаимодействием людей друг с другом. Расселение по космическим колониям существенно трансформировало национальные культуры, и на смену им пришли культуры планетарные.
Пять лет назад люди перестали интересовать научное сообщество. Появились новые объекты для изучения, куда более чуждые и необычные.
***
Как объяснить суть сложной науки школьникам, которые понятия о ней не имеют? Без терминов без теории? Анна стояла перед классом, ёжилась под пристальными взглядами человеческих и нечеловеческих глаз и вспоминала историю, которую услышала совсем недавно от своего научного руководителя.
Люди в этой истории не участвовали. Может, и к лучшему – так нагляднее.
Всё случилось каких-нибудь четыре года по земному летоисчислению и два с половиной цикла по универсальному космическому отсчёту назад. То есть вскоре после того, как легендарный корабль «Кинцуги» с капитаном Шеро и лейтенантом Оливером на борту встретил патруль Альянса, мощного союза ксеноидов, далеко в неизученном космосе.
Пока одна половина дипломатических служб Альянса пыталась понять, что такое люди и что с ними делать, другая занималась развитием отношений с ещё одним необычным народом – Основой.
Она представляла собой, пояснила Анна, нечто вроде разумной грибницы. Не все дети знали, что такое грибница.
Поэтому – ещё подробнее. Грибница – это сложная корневая система, у которой есть плодовые тела – сами грибы. Основа умеет выращивать на поверхности почвы хватательные конечности, глаза, щиты и оружие. Но даже теряя их, она сама не страдает – уничтожить часть Основы можно, только разрушив корни.
Так вот, Основа крайне заинтересовала Альянс – и как цивилизационный феномен, и как возможный торговый партнёр. К примеру, растения, которые культивировала Основа, могли бы помочь в восстановлении планет, разрушенных засухой и эрозией почв.
С Основой даже договорились – грибнице удалось вырастить органы, способные синтезировать звуки из электромагнитных импульсов. Постепенно налаживался диалог. И тогда народ шукхакх решил открыть на планете Основы посольство.
Шестеро дипломатов торжественно прибыли на планету, несколько суток исправно слали отчёты, рассказывали о том, как хорошо идёт работа, а потом затихли.
Команда, прибывшая на проверку, нашла опустевшее здание и выбеленные кости на заднем дворе. Основа не просто убила всё посольство, а растворила их тела. Опознавали по зубам и хвостовым позвонкам.
Шукхакх – не самый воинственный народ, но проигнорировать такой акт агрессии они не могли. А учитывая, что на их сторону неизбежно встал бы весь флот Альянса, от Основы не осталось бы и следа. Дело стремительно шло от пересылки нот протеста к подготовке боевых действий.
Тогда дипломатический корпус народа айнна’й попросил позволения вмешаться. Один из их дипломатов прибыл на Основу и вступил с грибницей в глубокий эмпатический контакт. От рассвета до заката, много часов он разбирался в том, что Основа думает и чувствует, прежде чем озвучить выводы.
Основа убила посольство, это правда. Но не из ненависти или злобы, а чтобы оказать его членам высшую степень уважения – приняла к себе. Растворила в своей вечной мудрой грибнице тех, кто был любезен, внимателен и показался достойным. Для народа Основы, как оказалось, это была честь – присоединиться к грибнице.
Для всех остальных – убийство.
Но понимание мотивов остановило войну.
– И, – Анна завершала рассказ слегка дрожащим голосом, – в этом состоит суть межкультурной коммуникации. Понять другого – даже если кажется, что это невозможно.
Человеческие дети быстро и часто сглатывали. Шукхакх переглядывались и облизывали круглые жёлтые глаза длинными подвижными языками.
Про себя Анна добавила к выводу: «Понять – даже если очень не хочется».
***
Анна Зейдман в разумную нечеловеческую жизнь не верила. Вернее, не так. Она о ней не задумывалась. Её интересы лежали в области трансформации культур в отдалённых колониях. Сама родом из маленького городка на искусственном спутнике Саттелит-5, она помнила тот диссонанс, который испытала, впервые попав на Землю-3. Общепринятый язык звучал иначе, люди по-другому одевались, даже кивали не совсем так. Сеть создавала удивительную иллюзию того, что все люди одинаковые. Реальность оказалась сложнее.
Поступая в Университет космоса на факультет межкультурной коммуникации, Анна твёрдо знала, чем займётся в жизни – исследованием дальних колоний. Будет развивать и уточнять теорию колониальной и неонациональной идентичностей.
Анна обладала довольно заурядной внешностью. Смешение рас привело к тому, что добрая половина человечества могла похвастаться теми же универсально-каштановыми тёмными волосами, той же смугловатой кожей и карими глазами. Даже рост у Анны был вполне средним – чуть выше метра семидесяти пяти.
Так вышло, что от природы Анна не была одарена ни способностями к управлению нейроинтерфейсами, ни музыкальными или художественными талантами. Но её всегда интересовали люди – она наблюдала за ними, слушала их разговоры, и в голове у неё роились бесконечные вопросы: как? почему? зачем?
Это любопытство и позволило ей стать, как говорили педагоги, «подающей надежды исследовательницей». Ей очень повезло в Университете. Потрясающий куратор, он же научный руководитель группы, свободный доступ к библиотечному сектору Сети, финансирование экспедиций и исследований, научное сообщество.
А потом, чуть меньше пяти лет назад, в жизнь каждого человека вторгся большой космос.
Экипаж «Кинцуги» обнаружил не просто разумную цивилизацию. Он столкнулся с огромным космическим Альянсом, который включал в себя три технологически развитых народа и опекал ещё добрый десяток менее продвинутых. И отмахнуться от него не вышло.
Альянс заинтересовался людьми и получил в ответ полную взаимность. Сеть заполонили рассказы об иных народах и иных культурах.
Научный руководитель группы, в которой училась Анна, объявил, что они немедленно начинают учить язык, принятый в Альянсе – юнис. Да, без учебников, по свежим следам, по наброскам и заметкам.
Анна отлично помнила разговор на эту тему. Она честно призналась, что применять полученные знания не собирается. Сказала, что интересуется людьми, и только. Научный руководитель хитро подмигнул и заметил: «Хорошо. Значит, у тебя просто появится забавная запись в резюме».
Она наивно рассудила, что обо всём договорилась.
Наверное, надо было договариваться лучше.
Потому что иначе, конечно, Анна ни за что не оказалась бы в настолько идиотской ситуации. И не стояла бы сейчас в классе, где человеческих детей – меньше половины. Живя и работая при этом в научном центре шукхакх, изучая ксеноидов, а не людей.
***
В Сети ходило очень много шуток о том, что люди наконец-то встретили рептилоидов. И бесконечные тесты в духе «угадай по картинке, это ящерица или шукхакх». Но Анна считала, что это всё же непрофессионально. А ещё – ведёт к формированию опасных и наверняка ошибочных стереотипов.
Было бы грубым преувеличением обвинить Анну в ксенофобии. Она не боялась иных народов и, уж конечно, не испытывала к ним ненависти. Просто предпочла бы держаться подальше.
Но была вынуждена собрать чемодан, ласково погладить старенькое любимое кресло по подлокотнику в шерстяном чехле и занять место в транспортном шаттле. Маршрут «Земля-3 – Оригинальная Земля». Сидя в корабле, она тщательно настраивала себя на встречу с представителем развитой цивилизации, раз за разом повторяя – никакие они не ящерицы. Это народ с древней сложной культурой, и любое визуальное сходство с земными животными – не более чем пример конвергентной эволюции на разных планетах.
Она решительно вышла из дезинфекторной под тёплое оригинальное солнце и окаменела, забыла, как и чем дышать. Её ждала, вне всяких сомнений, гигантская, вертикально стоящая ящерица.
Шукхакх оказалась куда выше, чем можно было ожидать, выше любого человека. Удлинённое, слегка вытянутое вперёд лицо с выступающими ноздрями было покрыто мелкой чешуёй. Круглые выпученные жёлтые глаза с крупными зрачками не мигали. Тонкая очень длинная шея изгибалась, отчего казалось, что шукхакх сильно сутулится. На шее чешуя была чуть крупнее, но кожа морщилась, будто стала велика и повисла свободно.
От шеи вниз ниспадало изумрудное, отделанное золотом и кружевом одеяние. Из рукавов-прорезей выглядывали четырёхпалые короткие руки с розовыми уплощёнными ногтями.
Сделав несколько стремительных шагов, сильно изгибаясь корпусом из стороны в сторону, шукхакх приблизилась к Анне и быстро затараторила на юнисе – таком шипяще-свистящем, естественном, какого никогда не добиться людям.
Надо было вникнуть в её слова, но Анна не могла – смотрела и смотрела во все глаза, пытаясь увязать все свои знания с реальностью, которая оказалась слишком шокирующей.
– Простите, – на выдохе, тоже, похоже, начав шипеть, произнесла Анна, – после дороги… я растерялась. Не могли бы вы…
– О! – воскликнула шукхакх, и этот звук вышел нечётким, хрипящим. – Я только сказала, что мои глаза озаряются светом и теплом при виде тебя, и я исполняюсь счастья от нашей встречи!
Анна открыла было рот, чтобы ответить. В культуре шукхакх были приняты многословные приветствия, и своё Анна писала вчера вечером. Но ничего сказать не успела. Шукхакх стремительно приблизилась и обняла её. Не короткими костлявыми руками – шеей, уложив её Анне сразу на два плеча. Будто обвила. Стало тяжело, в ноздри набился запах мшистого камня, влаги, дерева. Накатил удушающий страх, но Анна волевым усилием подавила его, медленно подняла руки и положила их шукхакх на спину, чувствуя сквозь плотную бархатистую ткань твёрдое тёплое тело.
Шукхакх втянула шею, отошла назад и улыбнулась.
***
В культуре шукхакх, Анна точно знала, улыбки не существовало. И всё же это была, несомненно, улыбка – широкая, добродушная, совсем немного человеческая. В ней обнажались плоские ровные жёлтые зубы и становились заметны тонкие мягкие губы, до сих пор скрытые чешуёй.
***
***
Дипломатический городок рос на глазах. Анна следовала за новой начальницей мимо активной стройки. Одни здания выходили узнаваемо-человеческими. Другие – широкие полусферы – наверняка отвечали нечеловеческим стандартам.
– Говорят, скоро закончат, – заметила шукхакх и пошевелила головой из стороны в сторону.
Анна запомнила этот жест.
– Ещё немного, и поговорим в тишине. Нам сюда.
Она остановилась возле готовой полусферы – без окон, землисто-коричневой, больше похожей на половинку кокоса или на идеально-ровный холм, нежели на дом. Двери открылись автоматически, и Анне на миг показалось, что она сошла с ума.
Всё вокруг взрывалось блёстками и красками. Широкие коридоры с бесчисленными арками были затянуты пёстрыми тканями. Колонны обвили чем-то вроде мишуры. Зеркальный, набранный из блестящего разноцветного стекла пол отбрасывал яркие блики. Просторные круглые комнаты без дверей были выложены коврами, мебель – позолочена.
Те, кто писал, что шукхакх «предпочитают сочные цвета и блестящие металлы в декоре своих домов», отчаянно преуменьшили. Даже, пожалуй, преступно.
– Многоуважаемая Шушкшах Ашсиш… – начала Анна, откашливаясь и с трудом пробираясь через сложное имя.
Она круто изогнула шею, чтобы взглянуть на неё, и подмигнула:
– Шуша, этого достаточно для моих человеческих друзей. Взамен, дорогая, позволь мне никогда не произносить твоего второго имени.
– С радостью позволяю, – кивнула Анна, хотя назвать явно немолодую женщину настолько простым фамильярным именем сходу не решилась. – Я хотела узнать, это научный центр или?..
Она говорила медленно, опасаясь за свой сомнительный акцент, но Шуша, кажется, хорошо её понимала.
– Люди любят делить рабочие и жилые помещения, я знаю. Мы считаем, что в такой работе, как наша, это лишнее. О! – звук опять получился с хрипом. – О! Иди сюда! – и она резко завернула в одну из комнат.
***
Анна хотела бы сказать, что шукхакх сидел (или сидела) за большим голографическим экраном. Но формально он (или она) скорее лежал на низкой, хитрой конструкции кушетке. Одеяние неоново-розового центра было просторным, а длинный, свисающий до пола шлейф скрывал ноги и, если верить биологическим данным, хвост. Локтями шукхакх опирался на что-то вроде подлокотника и быстрыми подвижными пальцами передвигал объёмный график на круглом планшете.
Шуша произнесла несколько слов на незнакомом Анне языке – вероятно, именно так звучал хшес, принятый у шукхакх для внутреннего общения.
– Анна, – у Шуши вышло, на самом деле, скорее уж Анхах, – познакомься с моим коллегой и большим специалистом по людям. Шахесс… – она позвала, и тогда коллега всё же оторвался от графика.
Его движения оказались стремительными. Вот лежал – а вот уже стоит, нависая над Анной и чуть ли не обнюхивая её. Во всяком случае, ей показалось, что она уловила мелькнувший кончик языка. И заметила дрожание ноздрей.
– Я не могу выразить, – сообщил специалист по людям, слегка расправляя розовое одеяние, – как радостно моим глазам видеть тебя, моя новая подруга.
Шахесс пристально уставился на Анну жёлтыми умными глазами. Цепко. Даже жадно. Тем не менее, Анна быстро сформулировала и озвучила:
– Мои глаза также радуются при виде тебя.
Возможно, стоило добавить «друг», но она не успела и не отважилась. Или не успела отважиться?
***
Научный центр пока насчитывал всего девять сотрудников – пятерых шукхакх и четверых людей. Они жили и работали в коричневой полусфере, пронизанной изнутри бесчисленным множеством ходов. Некоторые вели к спальням, другие – к лабораториям. И Анна за первую неделю ни разу не смогла записать себе в достижения пункт «дошла до нужного места, не заблудившись».
Шукхакх занимались изучением людей. Люди ходили следом за шукхакх и изучали их в процессе изучения людей.
Ситуация становилась ещё веселее, если вспомнить, что на родной планете шукхакх открылся такой же научный центр. И там тоже уже были люди, в том числе и причина всех проблем Анны – знаменитый Хорхе Луис Кравчик. Он вышел на связь пока только один раз – взмыленный, лохматый, с розовой пушистой мишурой на тощей шее. Помахал в камеру, подмигнул, велел слушаться начальство и смотреть в оба.
При этом именно Кравчик-сан был причиной, по которой Анна оказалась в научном центре, от которого предпочла бы держаться подальше.
Анна, в сущности, только начинала путь в науке, но уже знала об этой общепринятой игре: ты делаешь то, что нужно, чтобы тебе позволили заниматься тем, что тебе интересно. Поэтому, когда научный руководитель вызвал её «поболтать», Анна напряглась.
Когда он предложил чаю – исполнилась очень мрачных предчувствий. Когда к чаю добавился кекс, мысленно похоронила свою экспедицию на шахтёрский астероид.
Хорхе Луис Кравчик был невысоким жилистым мужчиной. Ему исполнилось шестьдесят, но выглядел он до неприличного молодо – возраст выдавали только полностью седые волосы и глубокие морщины возле тёмных цепких глаз. Манерами, несколько суетливыми движениями, резкими наклонами головы и длинным клювоподобным носом он напоминал побелевшую ворону.
Убедившись, что Анна расправилась с куском кекса, он заботливо подлил свежего чаю и задумчиво уточнил:
– Ты, кажется, отлично сдала мне юнис?
Учитывая, что память у него была блестящая (а по слухам, даже эйдетическая), вопрос прозвучал подозрительно. С нехорошим таким оттенком.
– Кто бы мог подумать, что в нашей отрасли наметится такой кадровый голод! – продолжил он, потирая подбородок. – Кажется, совсем недавно мы нужны были разве что для смеха. И вот, на тебе, не хватает людей!
Анна вежливо согласилась, что, да, удивительное время. И на всякий случай отодвинула подальше чашку.
– Вообрази только, есть место в новом научном центре на оригинальной Земле, а мне даже послать некого! – сокрушённо продолжил Кравчик-сан.
– Александр! Вы можете послать туда Александра, он будет…
«Счастлив» повисло в воздухе, а научный руководитель демонстративно-тяжко вздохнул:
– Александра у меня с руками оторвали на границе. Бедолага расшифровывать записи не успевает, спит с открытыми глазами, чтобы не пропустить ни минуты разговоров.
– Мэйли?
– А как же учебник юниса, который она пишет?!
Про учебник Анна, конечно, знала – только вчера обсуждали. Но попробовать стоило.
– Все ваши заняты, а остальные… – Кравчик-сан понизил голос, будто кто-то мог подслушать их разговор в пустом кабинете, – остальным я не доверю работу на нашу лабораторию! Послушай, Анна, дорогая, знаю, что ты не большой любитель всего нечеловеческого, но у меня просто нет выхода! К тому же, – он хитро улыбнулся, – это прекрасные перспективы. Съездишь, напишешь несколько статей, выступишь потом на конференции. Наберёшься опыта. После этого я смогу выбить тебе экспедицию на астероид, даже при том, что, знаешь ли, общественность потеряла интерес к таким исследованиям. Тем более, в таком, прости за выражение, сепаратистском ключе.
– Я не поддерживаю сепаратизм! – возмутилась Анна. – Просто считаю, что объединять нас всех в универсальное «человечество» грубо и неграмотно.
– Разумеется, я полностью с тобой согласен! Но убедить в этом грантовую комиссию будет непросто, сама понимаешь.
Не отвертеться. Никак.
– В научном центре, – осторожно начала Анна, – там… будут люди?
И по глазам поняла – нет. Далеко не только.
– Что ж, люди там непременно будут, – обтекаемо ответил Кравчик-сан. – Уж больно лакомый кусочек, Айгарский университет не упустит возможности. Институт речи, конечно, тоже. Вопрос в том, кто успеет первым.
– А это соревнование? – совсем тихо уточнила Анна.
В ответ получила загадочную улыбку. А далее последовало краткое резюме – сначала оригинальная Земля, потом – хоть двадцать астероидов. И не отвертеться.
***
Работа научного центра пока мало имела отношения к коммуникации как таковой. Это было что-то на грани этнографии, антропо- (или, вернее, шукхако-) логии и социолингвистики.
Прямо сейчас людей интересовало в шукхакх всё – как они двигаются, как говорят. Что означает это движение шеей из стороны в сторону? Почему, в конце концов, они так странно расселились: Шуша, Шахесс и ещё одна молодая сотрудница в одной комнате, а двое оставшихся – каждый в своей?
Не сказать, чтобы шукхакх были молчаливыми объектами для наблюдения.
Вообще, «молчаливый» и «шукхакх» не сочетались в одном предложении. С прыткостью настоящих, пусть и гигантских ящериц они перемещались по научному центру и по окрестным городам, вечно тараторили, переходя со своего хшеса на юнис и обратно.
Помимо живых, физически присутствующих в центре пятерых специалистов рядом всё время находилось ещё несколько десятков голограмм. Шуша, как оказалось, считалась крупнейшим в Альянсе специалистом по межкультурной коммуникации и постоянно созванивалась с учениками, младшими сотрудниками и подчинёнными. Шахесс писал учебник чейнглиша – языка, принятого у людей для межпланетарного общения. То и дело высокий худощавый ящер в розовом бесшумно возникал у Анны за спиной и совал ей в руки планшет с новым куском материала. И выразительно смотрел, шевеля ноздрями и изредка быстро моргая – пока она не сдавалась и не углублялась в чтение.
***
Важное правило, которое вам придётся выучить: с шукхакх проще согласиться, чем объяснить, почему нет.
Правила взаимодействия
А.З – Х.Л.К.: «Здравствуйте, сенсей! Докладываю, что я пока в здравом уме и твёрдой памяти, но вряд ли надолго. Шукхакх сводят с ума. Заметила, что они по-разному разговаривают с разными людьми. Например, глава центра разрешила мне называть её Шушей, аргументируя это тем, что так проще для людей. А вот некоторые мои коллеги зовут её полным именем. Угадайте, в чём закономерность?
Да, они мужчины. Между женщинами допустима близость и фамильярность, а от мужчин требуется больше уважения и даже (возможно, мне так только кажется) скромности. Во всяком случае, мне и другим женщинам вполне разрешается перебивать Шушу, а вот мужчины, что шукхакх, что люди, должны ждать своей очереди высказаться. Вы замечали это у себя?»
Х.Л.К. – А.З.: «Здравствуй, юный падаван! А ведь я не замечал этого, пока ты не написала! Но – да, если присмотреться, всё так и есть. В нашем центре это правило не очень действует, всё же я тут главный и принёс с собой немного человеческих порядков. А вот в любых других компаниях наблюдается любопытная иерархия: пожилые женщины, потом молодые женщины, потом мужчины высокого статуса, потом все остальные. То есть, КАЖЕТСЯ, у женщин важнее возраст, а у мужчин – положение в обществе. Ты пробовала спрашивать об этом у коллег? Потому что мои расспросы пока ни к чему не привели. Похоже, для самих шукхакх эта внутренняя иерархия – такое специфическое слепое пятно. Все придерживаются неписаных правил, но никто их не обсуждает».
***
Несмотря на пристальное изучение, Анна по возможности старалась избегать шукхакх в повседневной жизни, прибиваясь к компании людей. Или, вернее сказать, к этому сборищу одиночек.
Марта из Института речи вообще предпочитала говорить либо с шукхакх, либо с коллегами по голографической связи – как будто боялась, что у неё украдут хотя бы одну ценную мысль.
Пит и Лина, оба из Айгарского университета, но с разных кафедр, в основном соперничали друг с другом. Анна любила наблюдать за ними, поскольку они оба выросли на Земле-2 и, по общепринятому мнению, должны были бы принадлежать к одной колониальной культуре. Но, смотрите-ка, не принадлежали! Несмотря на несколько лет работы в университете, в столице, они оба несли отпечаток своих родных поселений и городов. Особенно заметно это становилось в столовой. Пит, точно по учебнику, как положено уроженцу Земли-2, всегда ел суп палочками, а потом допивал бульон. А Лина из раза в раз использовала ложку.
***
В некотором роде, Анна таким образом компенсировала себе отложенную поездку на астероид. Именно это – вычленение элементов разных культур внутри якобы единой планетарной – должно было стать темой её исследования.
***
А вот с высоким симпатичным Кираном из Лаборатории исследования речи и коммуникации имени Джины Стайл Анна, пожалуй, сошлась. Он более чем разделял её настороженное отношение к иным народам или, как их называли, ксеноидам. Хотя и не испытывал страха.
– Они увлекательны, – как-то заметил он за обедом, пользуясь тем, что шукхакх поблизости не наблюдалось, но на всякий случай переходя на классический английский, – даже очень, но наивно полагать, что они безвредны. До выхода в космос у них на планете войны шли каждый год. Понимаешь? Чаще, чем у людей, а ведь нас не назовёшь миролюбивым народом.
Анна понимала и соглашалась.
– Не говоря уже о том, – продолжал Киран, – что это для нас они – первый контакт. А для них – отнюдь нет. И мы пока не можем гарантировать, как ведёт себя Альянс по отношению к тем, кто им не нравится. Ладно, не бери в голову. Просто кто-то в этом дурдоме должен быть скептиком.
Киран улыбнулся.
– Пожалуй, я на твоей стороне.
– Вот как? – он удивился. – Я думал, ты верная последовательница Кравчика, который ксеноидов готов чуть ли не в дёсны целовать.
Анна фыркнула, потому что легко могла представить руководителя, кидающегося на шукхакх с поцелуями. Вслух сказала:
– Он прекрасный специалист, правда. Гений. Но не всем же иметь такое открытое сознание, да? Пока шукхакх вполне дружелюбны, но я всё же держу в голове, что это может быть временно.
– Что ж, тогда предлагаю поднять бокалы этого мерзкого синтетического чая за скептицизм!
Они торжественно подняли кружки, а Киран, потянувшись, чокнулся с Анной. Она сделала глоток чая и попыталась угадать, где он вырос. Уж точно, не на Земле-3.
***
Анна считала, что их учёба и работа в Университете космоса была суматошной. Кравчик-сан обладал восхитительной манерой вызывать всю группу на созвон сильно после полуночи и объявлять, что завтра с утра они все куда-нибудь отправляются. Потому что «там такое! Нельзя пропустить!»
«Такое» бывало разным – фестиваль красок на Земле-2, праздник цветов на Пандоре или забастовка шахтёров на U9867. Но отказы не принимались. Так что у всей группы всегда были наготове чемоданы с самым необходимым.
Так вот. Оказалось, что в Университете космоса царила тишь да гладь – по сравнению с научным центром шукхакх. У себя дома Анна, во всяком случае, могла зайти в квартиру, запереть дверь и быть уверенной, что потревожат её разве что звонком.
Шукхакх концепцию замков не признавали вовсе, и Анна пару раз просыпалась от того, что Шахесс или кто-то из младших сотрудников стоит над её кроватью. Один раз даже заорала.
Вежливо объяснила, что в культуре людей это недопустимо, получила очень много извинений – но добилась только одного результата. Вползая в спальню, шукхакх теперь начинали шуметь издалека. Потому что надо было конкретнее объяснять, что именно недопустимо.
Если шукхакх хотели поболтать, они просто просовывали в дверь головы на тонких шеях, подмигивали, скалились и начинали спрашивать, как живётся «дорогой коллеге, которая принадлежит к благородному и прекрасному народу людей, расселившемуся по космосу и множеству благополучных планет». В зависимости от настроения и срочности дела, приветствие могло занимать от минуты до трёх – и его полагалось выслушивать целиком, даже не пытаясь перебить.
***
Культура приветствий у шукхакх была развитой и сложной. Помимо прочего, фокус состоял в том, что в ответе нельзя было повторять речевые конструкции, уже использованные собеседником. Допустим, если вам сказали, что «глаза наполняются радостью при виде вас», то ответ не может содержать этой формулы: «Глаза наполняются радостью». Зато можно, к примеру, сказать: «Я чувствую тепло во всём теле от счастья встретить вас».
Но это будет не совсем корректно, потому что ответ в таком случае выйдет длиннее, чем обращение. А это прилично только в том случае, если отвечающий ниже по статусу и показывает больше уважения, чем его партнёр.
Если шукхакх считали, что ответ на приветствие был слишком длинным, они немедленно начинали компенсировать разницу в количестве слов. И длиться это всё могло очень долго.
Анна всё пыталась подобрать этим километровым приветствиям аналогии, но не справлялась. Вместе с Кираном они пока остановились на плюс-минус подходящем варианте – обмене подарками на Земле-2 и на Пандоре в самом начале колонизации. Там гость приходил с подарком, а хозяин отвечал ему тем же. При этом нужно было точно угадать со стоимостью, чтобы подарки были равнозначными.
***
Ещё шукхакх имели привычку обниматься по поводу и без. Они укладывали людям на плечи свои длинные, почти змеиные шеи, могли потереться щекой о щёку. Одна из новых знакомых Анны загадочно пояснила: «Мы всегда хотели делать так с нашими звёздными братьями, но нельзя».
Однажды Анна в качестве эксперимента так же обняла шукхакх – и нарвалась на полный возмущения взгляд и злобное шипение. Потом выяснила, что допустимость подобного контакта регулировалась очень сложной иерархической системой. И далеко не всех можно было обнимать без разрешения.
Извинилась.
***
Вообще, пожалуй, это была самая частая фраза, которая звучала в научном центре: «Извини меня, пожалуйста! Я не хотел(а) тебя оскорбить. Не мог(ла) бы ты объяснить, в чём моя ошибка?»
Повторять приходилось иногда по пять раз в день. И столько же – слышать в свой адрес.
***
Прошло больше недели с того момента, как Анна прилетела на оригинальную Землю. И за всё это время у неё не было и минуты, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Либо нужно было обрабатывать и хоть как-то систематизировать наблюдения, либо общаться, либо хоть немного поспать.
Но одно она могла сказать точно – шукхакх уже почти не воспринимались как что-то чуждое и опасное, несмотря на все попытки держать дистанцию. Казалось, они всегда присутствовали в жизни Анны. И не то, чтобы какие-то иные. Да, пока непонятные, да, родом из другой культуры. Но при этом на малопонятном уровне очень близкие.
Киран называл это «гипнотическим эффектом телесного контакта». И пояснял: невозможно испытывать настороженность к существам, с которыми по три-четыре часа в день обнимаешься, которые кладут тебе головы на плечи или на колени. Просто не получается.
– Главное, – заметил он как-то, – держать это в голове.
Анна согласилась.
А потом увидела кхи. И ей снова отчаянно захотелось на свой спокойный астероид. Собирать социолингвистические данные.
***
Первое время информация о новых цивилизациях доходила до простых людей очень медленно. Но, благодаря связям и авторитету Хорхе Луиса Кравчика, его студенты знали куда больше положенного. И с самого начала они обсуждали все три народа, составляющих Альянс.
Шукхакх – общительные эмоциональные теплокровные ящеры – вызывали какую-то естественную приязнь. Почему – непонятно, но факт оставался фактом. Возможно, дело было в некоторой схожести культур. Или в открытости шукхакх. Да они и сами немедленно заинтересовались людьми, кинулись налаживать контакты, помогали с составлением программ экспресс-обучения юнису.
Два других народа такого интереса не проявляли. И если про айнна’й как-то вообще мало говорили, то народ кхи порождал в научном сообществе болезненное любопытство.
Кхи не могли дышать воздухом на планетах Альянса и людей, поэтому не покидали скафандров – массивных, но приземистых, едва ли выше метра, больше похожих на экзоскелеты. У кхи было шесть конечностей – две рабочих и четыре опорных. Под многогранными шлемами виднелись головы с фасеточными глазами, болотно-зелёными ноздреватыми пластинами и глубокими бороздками.
Кхи практически не говорили. Их естественным способом коммуникации были феромоны и кислоты. По рассказам шукхакх, до встречи с Альянсом кхи вообще не знали, зачем в их организмах рудиментарные вибрирующие органы в гортани. Но с их помощью они научились воспроизводить большую часть звуков юниса – однако предпочитали этого не делать.
По слухам, Институт речи спланировал целую систему общения с кхи, чтобы изучить их способы коммуникации. Но кхи отказались – пояснили, что это бесполезно, и просто ушли, не дослушав просьб.
Позднее Шуша долго объясняла, что язык кхи в принципе невозможно изучить тем, кто не способен синтезировать в своём теле нужные кислоты. Максимум, которого добились специалисты шукхакх, это чтение – и то, благодаря чуткому, куда сильнее человеческого, обонянию.
Никакого посольства кхи на Землю не прибывало. Они появились на кораблях шукхакх, бесшумные, медленные, обвешанные техникой, в которой невозможно разобраться, и принялись сканировать воздух, почву, животных, до которых им позволили дотянуться, людей, которые пошли в тестовые группы.