Дэвид Годман
Сила присутствия. Том 1
DAVID GODMAN
The Power of the Presence
Transforming Encounters with Sri Ramana Maharshi
Part One
Avadhuta Foundation, USA, 2001
© Godman D., text 1994
Перевод с английского Виолетты Ремизовой
Благодарности
Я признателен многим людям, помогавшим мне подготовить эту книгу. Особенно хотелось бы поблагодарить четырех переводчиков – д-ра Венкатасубра-маньяна, Васанта Котхари, М. В. Раманачалам и шримати Хемамалини – которые перевели для меня материалы, написанные на тамили, гуджарати и телугу. Д-р Венкатасубраманьян и Васант Котхари помогали мне редактировать эту книгу разъясняя все нюансы в материалах, которые они для меня подготовили.
Я также не могу не выразить благодарность главе Шри Раманашрама, Шри В. С. Раманану, за разрешение на перевод и опубликование материалов, авторские права на которые принадлежат Раманашраму. Шри А. Р. Натараджан, глава Учебного центра Раманы Махарши в Бангалоре, дал разрешение на использование материала, включенного в первую и шестую главы. Я также хотел бы поблагодарить Майкла Джеймса за конструктивные советы в работе над материалом, в прояснении неясных мест, а также за разрешение на использование стихов из его неопубликованного перевода «Гуру Вачака Коваи» и материала, включенного в третью главу.
Введение
В середине 1980-х я начал собирать рассказы-воспоминания, которые писали преданные Бхагавана Шри Раманы Махарши. Вместо того чтобы собирать относительно короткие статьи, публиковавшиеся в различных журналах, прежде всего в The Mountain Path, я начал искать более объемные рассказы, которые выходили в свет на разных индийских языках и по этой причине были практически неизвестны англоязычным читателям. Моей целью было издать антологию, состоящую из длинных рассказов от первого лица – рассказов людей, которые подробно описывали, как сила и милость Бхагавана трансформировала жизнь тех, кто соприкоснулся с ним. Несмотря на то что я собрал достаточно большое количество материала, книга так и не была опубликована. Одна из причин, по которым я воздерживался от публикации, – то, что я никогда не был удовлетворен своей работой и не был уверен в том, что сделал все как надо и моя работа закончена. Как заядлый исследователь всего, что было связано с Шри Раманой Махарши, я не хотел объявлять предварительный этап сбора материала законченным. Однако основной причиной задержки было то, что мой поиск принимал порой неожиданные направления. Два источника информации, Аннамалай Свами и Пападжи, оказались сами по себе настолько притягательными, а их рассказы настолько захватывающими, что в конце концов я сделал на их материалах отдельные книги[1]. На самом деле за последние четырнадцать лет я подготовил шесть книг на основе их рассказов, общий объем которых составил более 1600 страниц – и все это по материалам, которые, как я думал, займут едва ли 100 страниц данной антологии. В течение этих лет работа над первым томом «Силы Присутствия» фактически не велась, я вернулся к нему лишь недавно.
Теперь я решил убрать из него главы, основанные на рассказах Аннамалая Свами и Пападжи, поскольку истории об их встречах с Шри Раманой уже были опубликованы. Сначала я собирался включить в книгу в качестве введения большой очерк, где собирался описать, как милость Шри Раманы по-разному действовала на различных людей. Я отказался от этой идеи, так как уверен, что отобранные мной рассказчики прекрасно справятся с этой работой сами. Поэтому моя цель как редактора теперь гораздо скромнее – я хочу познакомить читателей с материалом о Бхагаване, который ранее был им не знаком, а также, приводя в одной книге рассказы преданных с самыми разными судьбами, показать, насколько разнообразными были отношения Бхагавана с людьми, приходившими к нему и во многих случаях посвящавшими ему свою жизнь.
Я расположил воспоминания в более или менее хронологическом порядке. Первые три главы – это рассказы преданных, которые знали Бхагавана в его ранние годы, когда он жил вблизи Аруначалы. Следующие две главы написаны преданными, которые много общались с Бхагаваном с 1920-х гг. Последние две главы составляют рассказы людей, встречавшихся с Бхагаваном в течение последних пятнадцати лет его жизни.
К шести главам я написал краткие введения, выделенные в тексте курсивом. Они состоят в основном из биографической информации о людях, чьи повествования включены в соответствующие главы. Некоторые из них, рассказывая свои истории, не очень-то хотели говорить о себе, в то время как один из них, друг детства Бхагавана Ранган, рассказал о себе предостаточно, и мое введение биографического характера было бы излишним.
У каждого рассказчика в этой книге свой собственный неповторимый стиль. Я старался по возможности не вмешиваться в их повествование, так как не хотел, чтобы собственное видение и точка зрения рассказчика искажались мнением редактора. Тем не менее, поскольку включенные в эту книгу рассказы предполагают знание о жизни и учении Бхагавана, а также знание индийской культуры, философии и терминологии, я снабдил текст своими пояснениями, которые, как я надеюсь, лучше введут читателя в курс дела. Для читателей, не осведомленных о важнейших событиях жизни Шри Раманы, в конце книги я привожу краткую хронологическую справку.
Несмотря на то что над этой книгой работало множество специалистов, я принимаю полную ответственность за ее окончательную форму. Сбор, редактирование и подготовка этого материала в 1980-х принесли мне огромное удовольствие. Перечитывая эти рассказы, многие из которых я не перечитывал более десяти лет, я могу только изумляться невероятной мощи, которая исходила от Бхагавана без малейших усилий с его стороны и трансформировала жизни и сердца тех, кого судьба втягивала в его орбиту. Когда я впервые узнал некоторые из этих историй, у меня было ощущение, словно я отыскал клад. Сейчас, много лет спустя, мне кажется, что пришло время сделать это сокровище всеобщим достоянием, чтобы каждый, кто ощущает притяжение к Шри Бхагавану, мог получить часть этого сокровища.
Предисловие ко второму изданию
Во втором издании были отредактированы некоторые переводы, приведенные в главе Шивапракаша Пиллая, также было добавлено несколько стихов в конце главы садху Натанананды.
Дэвид Годман,
Тируваннамалай, сентябрь 20012.
Ранган
В июне 1907 г. я с женой, матерью и дочерью пошел к Бхагавану. Я тогда увиделся с ним впервые с тех пор, как мы вместе учились в школе.
«Узнаёшь меня?» – спросил я Бхагавана.
Гортанным голосом, с огромным усилием он выдавил из себя: «Ранган». В то время, поскольку Бхагаван почти не разговаривал, ему было очень трудно пользоваться своим голосом.
Он повернулся к Паланисвами (помощнику Бхагавана), показал на мою мать и спросил: «Узнаёшь ее?»
Моя мать навещала Бхагавана, когда он жил в Павалакундру[2] в 1890-х, и Паланисвами мог ее помнить. Она рассказывала мне о своем первом визите к нему. Кажется, тогда она спросила Паланисвами, сьест ли Бхагаван фрукт, если она ему предложит. Ей даже не пришло в голову спросить самого Бхагавана, потому что тогда казалось, что он даже не осознаёт ее присутствие. Тем не менее Бхагаван услышал ее вопрос и ответил на него жестом – протянул руку. Мать очистила банан и дала ему. Бхагаван съел его.
«Он ходит?» – спросила она Паланисвами.
Бхагаван встал и прошел несколько шагов, чтобы продемонстрировать ей, что он может передвигаться.
«Он говорит?» – спросила она, снова обращаясь к Паланисвами.
Бхагаван иногда говорил, но в этот раз промолчал. Много лет спустя Бхагаван заговорил со мной об этом случае. «В то время, – рассказал он мне, – я произносил одно-два слова, обращаясь к Паланисвами, но даже эти слова мне давались с трудом, поэтому говорил я редко. Я бы поговорил с твоей матерью, но боялся, что если заговорю и моя семья узнает об этом, меня увезут обратно в Мадурай. Поэтому я промолчал».
«Когда твоя мать впервые приехала ко мне, ее напугал мой вид аскета и облачение[3]. Она спросила меня: „Неужели благотворительная деятельность твоего отца привела вот к этому?" Мои волосы были спутаны, тело полностью покрыто пылью, и я сидел на камнях на горе. Она ушла, потому что ей невыносимо было видеть меня в таком состоянии. К тому же она чувствовала, что ничем не может мне помочь».
После небольшой паузы Бхагаван добавил: «Поэтому никто из вас не пришел, кроме твоей матери. Вы посчитали, что на грязного аскета и смотреть не стоит, и потому даже не потрудились прийти. Так ведь?»
Бхагаван рассказал мне, что, когда он жил в Павалакундру, где моя мать встретилась с ним в 1890-х, он совершенно не осознавал течения времени. По его рассказам, иногда, когда к нему возвращалось осознание окружающего мира, он обнаруживал, что сейчас раннее утро. Иногда он открывал глаза и обнаруживал, что сейчас полдень или поздний вечер. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз открывал глаза. Иногда при попытке встать у него кружилась голова и он терял равновесие. В таких случаях он делал вывод, что, по-видимому, провел несколько дней в состоянии, в котором не осознавал окружающий мир. Он говорил, что кроме этих периодических приступов слабости, у него не было другого способа заметить течение времени.
«Ты тогда ничего не ел?» – спросил я его. Бхагаван ответил: «Когда не осознаёшь свое тело, телесные функции тоже приостанавливаются». Из его комментария я сделал вывод, что Бхагавану в то время не нужна была пища для поддержания жизни[4].
После этого первого визита, когда мне пришло время уезжать, я сказал Бхагавану: «Ты достиг невероятных высот». Бхагаван ответил: «Далекие горы кажутся ровными и гладкими».
Кажется, он говорил мне, что можно стать джняни, даже живя жизнью обычного человека. Вроде бы он говорил, что отречение от мирского не является чем-то особенным или великим.
Многие годы я не навещал его. Когда же в конце концов снова пришел на даршан, Бхагаван уже жил в Скандашраме. Он умывался у парапетной стены и узнал меня издали. Когда мне оставалось четыре-пять шагов до Скандашрама, Бхагаван крикнул своей матери: «Амма! Ранган идет!» «Пусть заходит», – ответила она. Я вошел и простерся перед ним.
На этот раз он сказал мне: «Даршан[5] святого не так легко получить. Лучше приходить к ним чаще. Они ткут ткань и держат ее наготове, чтобы ты мог облачиться в нее».
Я понял это так, что если человек получил милость Бхагавана, он может достичь джняны безо всяких усилий. И несмотря на то что Бхагаван дал мне такое обещание и заверение, тогда я еще не был уверен в том, что получаю милость, и даже в том, что вообще мог ее получить. Я не осмелился спросить об этом напрямую самого Бхагавана, но спустя некоторое время попытался «заручиться гарантией», спросив об этом его мать. «Ма, вы не знаете, есть ли у меня доля в духовном капитале вашего сына?»
Я думал, что мы одни, но мать окликнула Бхагавана: «Ты слышал, что сказал Ранган?» Бхагаван подошел, улыбнулся и сказал: «Да, да! Разве он не один из нас? Конечно, у него есть доля».
В следующий раз я встретился с Бхагаваном, когда ехал в Мадрас в поисках работы. В то время мое финансовое положение было не очень хорошим. Казалось, Бхагаван знает об этом, несмотря на то что я никогда об этом не упоминал.
Как только я простерся перед ним, он сказал: «Смотри, Ранган. Мужчина может самостоятельно поехать куда ему угодно и обеспечить себя. Но женщины и дети так не могут. Достаточно ли ты оставил своей жене и детям, чтобы они могли жить?»
Я пытался переубедить его, говоря, что оставил им денег, но впоследствии выяснилось, что мои уверения Бхагавана не удовлетворили. Несколько дней спустя, когда мой старший брат прибыл в Скандашрам, Бхагаван спросил его, как живет моя семья и не испытывает ли она нужду. Меня в тот момент не было – я искал работу в Мадрасе, проведя с Бхагаваном всего несколько дней, мне необходимо было найти какой-то способ обеспечить семью.
Мой брат рассказал Бхагавану, что деньги, которые я оставил своей семье перед отъездом, кончились, и теперь они испытывают очень большую нужду.
Мои попытки найти работу в Мадрасе не увенчались успехом. Я решил вернуться домой через Тируваннамалай и еще раз получить даршан. Как только я увидел Бхагавана, он заговорил о проблемах моей семьи. «Ты сказал мне, что оставил своей семье денег на пропитание, но твой брат утверждает, что денег у них уже не осталось. Это правда?»
Я молчал, не зная, что на это ответить. Я пытался скрыть от Бхагавана свою неспособность обеспечивать семью, но провести его было невозможно. Я не был ленив. Я отдал семье все деньги, которые только мог отдать, и поехал искать работу, но не рассказал Бхагавану о наших проблемах. Тогда я оправдывал себя мыслью, что раз Бхагаван так или иначе все знает, он может изменить мою жизнь, если пожелает.
Я не смог ответить на настойчивый вопрос Бхагавана, и на этом разговор фактически закончился. Но в тот же вечер, когда я лежал на кровати, Бхагаван пришел и сел рядом со мной. Я сразу же приподнялся и сел рядом.
«Ранган, ты не можешь уснуть?» – спросил он. – Тебя беспокоит, что не хватает денег на содержание семьи? Десять тысяч рупий будет достаточно?» И снова я не смог ничего ответить.
Сидя на моей кровати, Бхагаван сказал: «Человек может увидеть сон, что его бьют и ему больно. Во время сна это кажется достаточно правдоподобным. Но когда он просыпается, он смеется над тем, что пережил во сне. Точно так же, когда он пробуждается к просветлению, обнаруживается, что весь этот мир – всего лишь сон».
Я понял, что Бхагаван говорил мне, чтобы я не слишком переживал из-за проблем мира, который в конечном итоге не был реальным. Бхагаван очень серьезно относился к проблемам моей семьи, но он мог и шутить по этому поводу.
Например, во время того же визита, когда мы вместе совершали гирипрадакшину (обход вокруг Аруначалы), он в шутку сказал: «На этой горе растет много трав, способных превратить любой металл в золото».
Я чувствовал, что он поддразнивает меня, и промолчал. Бхагаван много раз подшучивал надо мной подобным образом. Иногда он просто смеялся, видя меня в мрачном, подавленном состоянии, и спрашивал: «Ты беспокоишься из-за того, что у тебя нет денег?»
В конце концов я нашел работу в автомобильной компании – я продавал автобусы. Получая комиссионные за каждый проданный автобус, я вскоре смог скопить десять тысяч рупий, о которых говорил Бхагаван. Этих денег хватило, чтобы оплатить долги и организовать свадьбы двух моих дочерей.
Я никогда не говорил с Бхагаваном о своих финансовых трудностях и никогда не просил у него помощи. Я предоставлял все это ему. Бхагаван сам, безо всякого побуждения с моей стороны, брал на себя все мои финансовые заботы.
Я говорил ему: «Бремя моей семьи – это ваше бремя. Я всего лишь марионетка в ваших руках».
Поскольку у меня была большая семья, росшая год от года, меня никогда не оставляли заботы о деньгах. Утешая меня, Бхагаван однажды рассказал следующую историю.
«Один человек усердно медитировал, чтобы достичь джняны. Ему явился бог Шива и спросил, чего он хочет. „Дай мне бедность и сделай так, чтобы беды не оставляли меня!" „Почему? – воскликнул Шива. – Ты мог попросить столько хороших, прекрасных вещей. Что это за странная просьба?"
Преданный ответил: „Когда у нас, смертных, есть богатство, наши глаза не видят и уши не слышат того, что подобает. Если я погружен в мир, я всегда буду в плену, я буду пойман в череду смертей и рождений. Бедность же заставит меня всегда помнить о Тебе“».
«Разве мы не можем достичь джняны, наслаждаясь богатством и комфортом?» – спросил я.
«Без всяких сомнений, богатство – это препятствие, – ответил Бхагаван, – и жажда знания не возникнет, если человек не делает добрые дела».
Большую часть жизни я то залезал в долги, то вылезал из них. В конце 1920-х годов, когда я снова был в долгах, Бхагаван нашел еще одну возможность посмеяться над моей проблемой. Однажды я увидел, как он обсуждает что-то с мусульманином, и подумал, что это, должно быть, какой-то духовный вопрос.
Когда мусульманин ушел, Бхагаван повернулся ко мне и сказал со смехом: «Знаешь, что сказал мне этот мусульманин? Ты беспокоишься о том, что у тебя много долгов. Теперь у меня тоже есть долг в пятьсот рупий! Похоже, что я купил в его магазине какие-то расчески и мыло в кредит».
Я выяснил, что предыдущий управляющий ашрамом действительно купил все это в кредит у этого мусульманина. Поскольку этот управляющий уже покинул ашрам, хозяин магазина пришел к Бхагавану, чтобы выяснить, как он может получить свои деньги[6].
Случившееся меня сильно озадачило, и я немедленно поехал в Мадрас, чтобы обсудить проблему с одним богатым преданным. Преданный тотчас же поехал в Тируваннамалай, отругал хозяина магазина за то, что он отпустил столько товаров в кредит, и уплатил ему в погашение долга 250 рупий.
Когда мои посещения Бхагавана в Скандашраме стали регулярными, мне пришло в голову, что неплохо было бы стать саньясином (нищенствующим монахом). Я знал, что желание это безответственное и глупое, так как моя семья, чье финансовое положение и так было непрочным, совсем останется без кормильца. Однако мысли об этом не оставляли меня. И вот однажды ночью, лежа в постели в Скандашраме, я не мог уснуть, потому что они без конца крутились у меня в голове.
Я беспокойно ворочался в постели, когда ко мне подошел Бхагаван и спросил: «Что случилось? Тебя что-то мучает?»
«Венкатараман (имя Бхагавана, которое он носил в детстве), я хочу принять саньясу», – ответил я.
Бхагаван ушел и вернулся с книгой «Бхакта-Виджая», антологией жизнеописаний самых известных святых, живших в Западной Индии много веков назад. Он открыл книгу и прочитал вслух историю, в которой святой Витхоба решил принять саньясу. Его сын Джнянадева, воплощение бога Вишну, дал ему совет. «Где бы ты ни был, в светском обществе или в лесу, с тобой всегда один и тот же ум. Тот же самый старый ум, где бы ты ни остановился». Прочитав это, Бхагаван добавил: «Ты можешь достичь джняны, даже живя в сансаре [мирских заботах]».
«Почему же вы тогда стали саньясином?» – отпарировал я.
«Это была моя прарабдха (судьба), – ответил Бхагаван[7]. – Жизнь семьянина трудна и полна невзгод, без сомнений, но стать джняни проще, будучи семьянином».
Позже я узнал, что это был стандартный ответ Бхагавана всем людям, которые спрашивали, могут ли они отказаться от выполнения своих мирских обязанностей. Например, однажды к нему приехал ученый-гуманитарий из Франции и задал множество вопросов.
Выслушав ответы Бхагавана, он сказал: «Я не хочу возвращаться во Францию. Я хочу остаться здесь с вами навсегда».
«К чему это? – ответил Бхагаван. – Вы можете вопрошать „кто я?" в любое время, даже живя в своей стране».
Жизнь рядом с Бхагаваном возбуждала во многих людях (включая меня) дух отречения от мирской жизни, но Бхагаван всегда отговаривал своих преданных от фактического отречения от мира. Однажды я услышал, как двое разговаривали об этом.
Один сказал другому: «Если ты будешь часто приходить к Бхагавану, он сделает тебя саньясином». Второй преданный знал, что это не так, но притворился испуганным. Он пошел к Бхагавану и попросил его о просветлении.
«Мне сказали, что если я буду часто приходить к вам, вы сделаете меня саньясином. Если я стану саньясином, я лишусь зарплаты в юоо рупий. Что тогда будет с моей женой и детьми?»
Бхагаван, который, должно быть, знал, что этот преданный обеспокоен не всерьез, ответил: «Каждый в конечном итоге получит то, чего хочет».
Мое стремление стать саньясином в конце концов исчезло. Хотя сам Бхагаван отрекся от мира еще в юности, я в какой-то момент понял, что моя судьба – оставаться в миру, работать и заботиться о своей растущей семье. Мне повезло в том, что во всех вопросах моей семьи я мог положиться на Бхагавана – он заботился о нас всегда. Мы часто нуждались в помощи, и у меня очень быстро вошло в привычку рассказывать Бхагавану о наших проблемах.
В один из таких моментов Бхагаван повернулся ко мне и сказал: «Ты думаешь, что твои беды так уж велики. А что ты знаешь о моих бедах? Давай я расскажу тебе об одном случае, произошедшем со мной. Однажды, карабкаясь по крутой части горы, я держался за камень, чтобы сохранить равновесие. Камень зашатался и не выдержал моего веса. Потеряв равновесие, я упал на спину, на меня осыпались камни и я оказался частично погребенным под ними. Каким-то образом мне удалось выбраться и встать на ноги. Я сразу же заметил, что большой палец на левой руке вывихнут. Я вставил палец обратно в сустав и пошел домой».
Я думаю, что Бхагаван преуменьшил степень своих ранений, потому что, когда он рассказывал эту историю, из Скандашрама вышла его мать и сказала: «Мне невыносимо вспоминать этот ужасный случай. Он пришел домой весь в крови. Он был в таком состоянии, что я не хочу даже думать об этом».
Мне было очень легко общаться с матерью Бхагавана, так как мы были знакомы еще со времен жизни в Мадурае. Однажды в разговоре она упомянула, что ей было видение, в котором множество змей обвило шею, грудь и ноги Бхагавана, но потом все они уползли. Я думаю, Бхагаван дал ей это видение, чтобы избавить ее от иллюзии, что он ее сын.
В другой раз, когда мы с матерью Бхагавана были в Скандашраме, она сказала мне: «Десять дней назад, примерно в это же время, я не отрываясь смотрела на Бхагавана. Постепенно его тело исчезло и я увидела вместо него лингам Тиручули[8]. Лингам был очень ярким. Я не могла поверить своим глазам. Я потерла их, но все равно видела то же самое – яркий лингам. Я испугалась, так как решила, что мой сын уходит навсегда. К счастью, лингам постепенно снова превратился в Бхагавана».
Когда она закончила рассказывать эту историю, я посмотрел на Бхагавана, ожидая подтверждения или комментария, но он просто улыбнулся и ничего не сказал. В то время мой сын писал книгу под названием «Бхагаван Паринайям» («Свадьба Бхагавана»), в которой Бхагаван женится на джняна-канья (невесте джнянё). Я рассказал ему этот случай с Бхагаваном, и он включил его в свою книгу. Несколько месяцев спустя, когда мой сын читал эту книгу вслух перед Бхагаваном, Бхагаван спросил его, откуда он знает об этом конкретном случае.
«Мне рассказал мой отец», – ответил сын.
«Правда? Неужели он рассказал тебе все это?» – спросил Бхагаван.
Другие преданные хотели узнать побольше об этом случае– никто из них никогда раньше о нем не слышал, – но Бхагаван сказал: «Это не важно» и переключил их внимание на что-то другое.
У меня было два странных, но похожих переживания в присутствии Бхагавана. Первый случай произошел на горе. Бхагаван привел меня на вершину горы и показал место, где зажигают «картикай джъоти»[9], и несколько других мест. Когда зашло солнце, мы спустились и легли спать у Семи Источников[10]. Я спал у ног Бхагавана, и вдруг мне было видение Бхагавана, находящегося со всех сторон от меня. Когда оно исчезло, я рассказал Бхагавану о том, что произошло, но он отказался давать какие-либо комментарии.
Другой случай был странным и загадочным. Я ненадолго вышел из Скандашрама, заметив перед этим, что Бхагаван спал внутри. Вернувшись, я увидел, что он сидит снаружи на своем ложе. Я не обратил на это особого внимания, пока не вошел в ашрам и не убедился, что Бхагаван все еще спит внутри в той же позе, в которой я его видел перед тем как выйти из ашрама.
Когда я позже рассказал об этом Бхагавану, он улыбнулся и сказал: «Почему же ты не сказал мне об этом сразу же? Я бы поймал этого жулика!»
Это была типичная реакция Бхагавана на сверхьестественные явления. Когда Бхагавану рассказывали о таких случаях, он либо игнорировал это, либо отшучивался. Видимо, он не хотел, чтобы непродуктивный интерес к чудесам уводил его последователей в сторону от их главной цели – осознания истинного Я.
Мой собственный опыт и события, которым я был свидетелем, убеждали меня, что Бхагаван – необычайно великий человек. Но в то же время, благодаря тому, что мы были друзьями с детства, мне было легко общаться с ним и находиться рядом. Я не испытывал благоговейного страха, от которого многие немели в его присутствии. И поскольку я знал Бхагавана с ранних его лет, мы порой вспоминали наше детство.
Однажды Бхагаван спросил меня: «Помнишь, Ранган, как я помочился на мурти Каруппанна Свами? Ты пригрозил рассказать об этом моему отцу, а я умолял тебя не делать этого, потому что знал, что отец побьет меня».
«Очень хорошо помню, – ответил я, – теперь мне кажется, что Каруппанна Свами должен был чувствовать себя таким счастливым, словно окунулся в воды Ганги».
В детстве Бхагаван был настоящим сорванцом, и порой казалось, что он вытворил уже все, что только мог. Я помню одну его проделку, из-за которой он имел серьезные неприятности. Когда Бхагаван был маленьким, в соседнем доме жил адвокат. Однажды этот человек закрыл дом на ключ и уехал в город по делам. Пока его не было, Бхагаван умудрился залезть в дом и вытащить бумаги, которые нашел в шкафу. Играя, он воображал, что эти бумаги были анонсами премьеры некой пьесы. Он ходил по улице, подражая разносчикам рекламных листовок, и раздавал документы всем подряд. Эти бумаги в действительности были важными документами в одном деле этого адвоката. Вернувшись, адвокат узнал, что произошло. Он потребовал, чтобы дети вернули ему бумаги, но многие листы были утеряны окончательно, так как их раздавали незнакомцам. Адвокат сообщил о проделке отцу Бхагавана.
Отец очень рассердился и приказал: «Разденьте его! Полностью выбрейте ему голову, оставьте ему только набедренную повязку и лишите еды!»
Спустя годы повторилось в точности то же самое. Приехав в Тируваннамалай, он повторно назначил себе это наказание: выбрил голову, выбросил всю одежду, оставив только набедренную повязку, и жил некоторое время без еды.
До того как я, уже будучи взрослым, впервые навестил Бхагавана, мне дал посвящение Свами из Шрингери[11]. Когда я беседовал об этой инициации со своим братом, он сказал: «Я приму посвящение напрямую от Ишвары (Бога)».
Спустя три года мой брат впервые поехал к Аруначале, чтобы встретиться с Бхагаваном. Сначала он неотрывно смотрел на Бхагавана, словно пытался увидеть в нем того самого Венкатарамана, которого знал еще ребенком. Бхагаван пристально смотрел на него, не говоря ни слова. И вдруг неожиданно мой брат простерся перед Бхагаваном в знак почтения. Тогда он провел с Бхагаваном много дней, а по возвращении в Мадурай сообщил мне, что его инициировал сам Ишвара. В последующие годы он часто приезжал к Бхагавану и вскоре стал его рьяным последователем.
Много лет спустя он так тяжело заболел туберкулезом, что не мог самостоятельно передвигаться. Чтобы навестить Бхагавана, он взял себе в тот раз помощника. Брат хотел совершить прадакшину вокруг Бхагавана, но из-за его слабости ему это не было позволено. Уходя из ашрама, чтобы вернуться домой, мой брат заплакал. Бхагаван проводил его до двери. В глазах Бхагавана тоже стояли слезы.
Человек, сопровождавший моего брата, сказал мне: «Я вначале не поверил, когда твой брат сказал мне, что Бхагаван испытывает к нему огромную любовь. Но сейчас я своими глазами увидел, как сильно Бхагаван любит его».
Через два года мой брат принял саньясу. Он не мог не знать, что Бхагаван думал по этому вопросу, но все равно предпринял этот шаг.
Когда его жена заплакала, полагая, что останется покинутой, он ее успокоил: «Ты что, сошла с ума? Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну? Я буду с тобой еще сорок дней после своей собственной смерти». Так все и случилось.
Когда эту историю рассказали Бхагавану, он сказал с изумлением: «Кто может знать замысел Бога, когда он так сводит и разлучает людей? Почему он скрывает и являет Свою форму?»
Мой отец был нетипичным членом нашей семьи. Никогда он не проявлял ни малейшей религиозности, никогда не посещал храмы и не совершал паломничеств. Моя мать, напротив, была весьма религиозна. У отцовского атеизма, однако, была одна примечательная черта. Он часто болел малярией, и во время приступов лихорадки часто звал меня в бреду и говорил: «Смотри, сынок, видишь бога Шиву верхом на быке? Для него совершается арати (подношение священного огня). Иди, получи его даршан».
Когда я рассказал об этом Бхагавану, он поведал мне похожую историю.
«Жил когда-то царь, который не почитал божеств. Его жена, тем не менее, проводила все свое время в различного рода почитаниях и пении бхаджанов (религиозных песен). Поскольку она была очень недовольна тем, что у ее мужа нет никаких религиозных наклонностей, она молилась Богу, чтобы Он сделал ее мужа религиозным человеком.
Однажды, в тот день, когда с большим размахом проводились пуджи (ритуальные поклонения божествам) и пелись бхаджаны, царица вошла в спальню и увидела, что царь крепко спит. И хотя никого рядом не было, в комнате раздавался Раманам (имя Рама). Царица тщательно обыскала спальню в поисках источника Раманам и обнаружила, что звук исходит из сердца царя.
Она сразу же послала за министром и сообщила ему: „Бог услышал мои молитвы. Он сделал моего мужа очень религиозным. Объяви это людям, и пусть будет большой праздник. Завтра во всех храмах будут пуджи, бхаджаны и музыка!"
На следующий день, видя всю эту суету, царь спросил министра, что происходит. Министр рассказал ему о том, какой приказ отдала царица. Царю стало интересно, каким образом царица узнала о его скрытой религиозности, и она рассказала ему, что слышала Раманам в его комнате. Царь так огорчился из-за того, что все узнали его тайну, что хотел покончить с собой. Но царица попросила у него прощения и убедила не делать этого».
«Лучше держать свою религиозность в тайне, – заключил Бхагаван, а потом добавил: – Пока человек не уничтожит свое эго, он не достигнет реализации. Чувство личного делания должно исчезнуть».
Бхагаван проиллюстрировал это еще одной историей про другого древнего царя.
«Жил один могущественный царь. Царь соседней страны хотел завоевать его, но ему это никак не удавалось. Могущественный царь долго гордился своей доблестью, но в один прекрасный день он неожиданно пригласил к себе соседнего царя, отдал ему все свое царство и ушел в лес, жить и совершать тапас (суровую аскезу).
Спустя многие годы царь отправился в странствие. Он питался подаянием, которое выпрашивал по пути. Странствуя таким образом, он решил навестить свое бывшее царство. Жители этого царства узнали в нем своего бывшего царя, но он не желал, чтобы они выказывали ему свое почтение. Он хотел оставаться обыкновенным бродягой. Наконец он пришел к своему бывшему дворцу и стал неподалеку просить подаяния. Слуги, узнав его, хотели выразить ему свое почтение, но царь не позволил им сделать это. Он взял у них немного еды и ушел.
