Дэвид Геммел
Волк среди теней
– Можете умыться в соседней комнате, – сказала женщина.
Шэнноу благодарно улыбнулся и открыл овальную дверь по ту сторону стола, которую до этого он как-то не заметил. За ней оказалась металлическая ванна, полная теплой, чуть надушенной воды. Он разделся и забрался в нее. Наконец, ощущая себя чистым, он выбрался из ванны и на месте своей одежды увидел белую шерстяную рубашку и серые брюки. Такая замена его нисколько не встревожила, и он надел их. Они облегали его, словно сшитые по мерке.
Женщина по-прежнему сидела за столом, и он опустился на стул напротив. Еда была незатейливой: тушеные овощи, свежие фрукты, родниковая вода, которая казалась вкуснее вина.
Они ели молча, а потом женщина встала и сделала Шэнноу знак пойти за ней в соседнюю комнату. Шэнноу оказался в кабинете без окон, где два глубоких кожаных кресла были придвинуты к столику со стеклянной крышкой, на котором стояли две чашки душистого чая.
Шэнноу подождал, пока женщина не села, а тогда сел сам и обвел взглядом стены. Они, казалось, были каменными и тем не менее мягкими на вид, будто обитые плотной тканью. На стенах висели картины, главным образом изображавшие животных – оленей и лошадей, пасущихся у подножий гор в снежных шапках.
– Вы далеко заехали, мистер Шэнноу. И вы устали.
– Да, очень, госпожа.
– Вы едете в сторону Иерусалима или в противоположную?
– Не знаю.
– Для Каритаса вы сделали все, что смогли. Не горюйте.
– Вы его знали?
– О да! Несгибаемый упрямец, но вместе с тем добрейшая душа.
– Я обязан ему жизнью. И не сумел вернуть свой долг.
– Он не смотрел бы на вас как на должника. Для него, как и для нас, жизнь – не баланс долгов и уплат. Что вы чувствуете к Донне Тейбард?
– Я сержусь… сердился. Здесь трудно ощущать гнев.
– Не трудно, мистер Шэнноу, а невозможно.
– Что это за место?
– Святое убежище. Здесь нет зла.
– Но как можно было добиться подобного?
– Ничего не делая, мистер Шэнноу.
– Но здесь есть сила… грозная сила…
– Да, и в этом загадка для тех, кто имеет глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать.
– Кто вы? Что вы такое?
– Я Руфь.
– Ангел?
Тут она улыбнулась.
– Нет, мистер Шэнноу, я женщина.
– Простите, но я не понимаю, хотя чувствую, что это очень важно.
– И вы правы, но пока отдохните. Мы поговорим завтра.
Она встала и ушла. Он услышал, как затворилась дверь, и поднялся на ноги. У дальней стены была постель, он лег на нее и уснул без сновидений.
Бетик вошел в дверь следом за Шэнноу и оказался в круглой комнате, выкрашенной в мягкие алые тона. На стенах висело всевозможное оружие, эффектно расположенное: луки и копья, пистолеты и ружья, мечи и кинжалы – и все искуснейшей выделки.
За овальным столиком сидела седовласая женщина, на блюде лежал большой кусок мяса, обжаренный снаружи, но внутри сырой. Бетик подошел к столику и взял серебряный нож для разделки жаркого.
– Где Шэнноу? – спросил он, отрезая сочные ломти.
– Неподалеку, Бетик.
– Приятная комната, – сказал исчадие Ада, кивая на оружие.
– Тебя умиротворяет их вид?
Он пожал плечами.
– Они напоминают мне о моем родном доме.
– О комнате, выходящей окном на виноградник?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Два года назад ты оказал гостеприимство моему другу.
– Как его звали?
– Езра.
– Мне неизвестен никто с таким именем.
– Он перелез через ограду твоего сада, когда за ним охотились, и спрятался среди твоих лоз. А когда явились охотники, ты сказал, что ни в доме, ни в саду никого нет, и отослал их.
– А, да! Такой коротышка с испуганными глазами.
– Да. Человек великой храбрости, ибо он знал великий страх.
– Что с ним произошло дальше?
– Три месяца спустя его поймали и сожгли.
– Последнее время костры запаляют часто. Он поклонялся старому темному богу, ведь так?
– Да.
– Исчадия Ада выжгут эту секту каленым железом.
– Быть может, Бетик. Но почему ты ему помог?
– Я не религиозный человек.
– А какой?
– Просто человек.
– Ты знаешь, что можешь умереть, если останешься с Шэнноу?
– Наши пути скоро разойдутся.
– А ведь без тебя его ждет неудача.
Бетик поднял кубок с красным вином и осушил его до дна.
– Что ты стараешься мне сказать?
– Ты чувствуешь, что ты у Шэнноу в долгу?
– За что?
– За спасение твоей жизни.
– Нет.
– Ты назвал бы себя его другом?
– Быть может.
– Значит, он тебе нравится?
Бетик ничего не ответил.
– Кто ты, женщина? – спросил он потом.
– Я Руфь.
– Почему всадники нас не увидели?
– Сюда нет доступа злу.
– Но я же здесь!
– Ты спас Езру.
– И Шэнноу здесь.
– Он взыскует Иерусалима.
– Что это за место?
– Для тебя, Бетик, оно Альфа или Омега, или начало, или конец.
– Начало чего? Конец чего?
– Это решать тебе. Выбор должен сделать ты.
Села взбежал по ступенькам за своими друзьями и вошел в маленькую комнату. Седая женщина улыбнулась и раскрыла ему свои объятия.
– Добро пожаловать домой, Села.
И на него нахлынула безмерная радость.
На следующий день Руфь провела Шэнноу через длинную залу, мимо накрытых для завтрака столов на козлах в круглую библиотеку, всю в полках с книгами от пола до сводчатого потолка. В центре стоял круглый стол. Седая женщина села к нему и сделала знак Шэнноу сесть рядом.
– Здесь есть все, что вам когда-либо хотелось узнать, мистер Шэнноу, но вы должны решить, что именно будете искать.
Его глаза скользнули по ярусам книг, в них появилось что-то вроде страха, принося с собой холодную дрожь.
– Это все истинные книги? – спросил он.
– Нет. Среди них есть выдуманные истории. Есть теории. Некоторые правдивы отчасти или близки к правде. Большинство же указывает путь к истине тем, у кого есть глаза, чтобы видеть.
– Мне просто нужна истина.
– Чтобы ее вложили тебе в руки, подобно совершенной и безупречной жемчужине?
– Да.
– Неудивительно, что ты взыскуешь Иерусалима.
– Вы смеетесь надо мной, госпожа?
– Нет, мистер Шэнноу. Все, что мы делаем здесь, предназначено для того, чтобы наставить и помочь. Эта комната была сделана для вас, сотворена для вас. Она не существовала, пока вы в нее не вошли, и перестанет существовать, едва вы ее покинете.
– И какое время я могу в ней оставаться?
– Один час.
– За час все эти книги я не могу прочесть.
– Совершенно верно.
– Так к чему было затрудняться? Как я могу почерпнуть все эти знания, если у меня нет на то времени?
Руфь наклонилась к нему и взяла его за руку.
– Мы создали ее не для того, чтобы мучить вас, Йон. Слишком много вложено в нее усилий. Сядьте и подумайте. Не напрягайтесь.
– Вы не можете хотя бы подсказать мне, где искать?
– Нет, так как я не знаю, чего вы ищите.
– Я хочу найти Бога.
Руфь ласково пожала его руку.
– Вы думаете, он прячется от вас?
– Я имел в виду другое. Я старался жить по воле Его. Понимаете? У меня нет ничего. Я не хочу ничего. И все же… я не обрел удовлетворения.
– Я скажу вам кое-что, Йон. Даже прочитав все эти книги, познав все тайны мироздания, тем не менее удовлетворения вы не обрели бы. Ведь вы видите себя тем, кем увидел вас Бетик: садовником Бога, выпалывающим сорняки, но всегда недостаточно быстро, недостаточно чисто, недостаточно безупречно.
– Вы хотите сказать, что защищать слабых дурно?
– Я не судья.
– Так что же вы? Что это за место?
– Я сказала вам вчера вечером. Здесь нет ангелов, Йон. Мы люди.
– Вы все время говорите «мы», но я не видел тут никого, кроме вас.
– Здесь живут четыреста человек, но они не хотят, чтобы их видели. Таков их выбор.
– Так это сон? – спросил он безнадежно.
– Нет. Поверьте мне.
– Я верю вам, Руфь, верю. Я верю всему, что вы говорите… но это мне ничуть не помогает. Снаружи за мной ведут охоту, и женщине, которую я люблю, угрожает страшная опасность. Есть человек, которого я дал обет уничтожить. Я знаю, что ненавижу его – но здесь ненависть кажется чем-то ничтожным.
– Вы говорите про того, кто называет себя Аваддоном?
– Да.
– Человек, пустой внутри.
– Его воины зверски убили Каритаса и тех, кто был с ним. Женщин, детей.
– И теперь вы пытаетесь убить его?
– Да. Как Бог Воинств повелел Иисусу Навину убить нечестивых.
Руфь выпустила его руку и откинулась на спинку кресла.
– Вы говорите об уничтожении Гая и тридцати двух городов. «Падших в тот день мужей и жен, всех жителей Гая, было двенадцать тысяч. Иисус не опускал руки своей… доколе не предал заклятию всех жителей Гая».
– Да, та самая Книга Иисуса Навина, на которую ссылался Аваддон и прочел стих из нее. И он сказал, что все свои законы построил по образу действий сынов Израилевых.
– Это ранило вас, Йон, для чего и было сказано.
– Но как могло это меня не ранить? Он был прав. Если бы я жил в те дни и увидел бы, как завоеватели убивают женщин и детей, я бы сражался с ними, как только мог. Какая разница между детьми Гая и детьми в поселке Каритаса?
– Никакой, – сказала Руфь.
– Значит, Аваддон был прав.
– Это решать вам.
– Мне необходимо знать, что думаете вы, Руфь. Ведь я знаю, что в вас нет зла. Ответьте мне.
– Я не могу идти вашим путем, Йон, и не берусь сказать вам, что считалось правым и неправым пять тысяч лет назад. Я противостою Аваддону иначе. Он служит Князю Лжи, Владыке Обмана. Здесь наш ответ – истина Любви, Каритас, Йон.
– Любовь не отражает пули и ножи.
– Да.
– Так какая от нее польза?
– Она преображает сердца и души.
– Исчадий?
– Вопреки сожжениям и убийствам, среди исчадий у нас есть более двухсот обращенных. И число это увеличивается с каждым днем.
– А как вам удавалось их обращать?
– Мои друзья отправляются отсюда к исчадиям и живут среди них.
– По доброй воле?
– Да.
– Их убивают?
– Многие умерли. Другие умрут.
– Но вашей силой вы могли бы сокрушить Аваддона и спасти их жизни.
– В этом лишь часть истины, Йон. Истинная сила приходит, только когда выучиваешься не применять ее. В этом одна из Тайн. Но час прошел, и вам пора отправляться в путь.
– Но я не узнал ничего!
– Время покажет. Мальчик, Села, останется здесь, с нами.
– Он хочет этого?
– Да. Вы можете попрощаться с ним.
– Без него мы с Бетиком проскакали бы мимо вас, как зелоты?
– Да.
– Потому что сюда нет доступа злу?
– Боюсь, что так.
– В таком случае кое-что я узнал.
– Воспользуйся своим знанием во благо.
Следом за Руфью Шэнноу вернулся в свою комнату и увидел свою одежду – выстиранную и выглаженную. Он переоделся и хотел было выйти, но седая женщина остановила его:
– Вы забыли свои пистолеты, Йон Шэнноу.
Они лежали на полу, где он их оставил, и он нагнулся взять их. Едва его пальцы коснулись пояса, как гармония духа исчезла. Он застегнул пояс и вышел за дверь. Бетик ждал рядом с лошадьми, а рядом с ним стоял Села. На мальчике было белое одеяние. Увидев Шэнноу, он улыбнулся.
– Я должен остаться тут, – сказал он, – прости меня.
– Прощать нечего, малый. Ты будешь здесь в безопасности.
Он быстро вскочил в седло и поехал прочь от строений. Бетик держался рядом с ним. Через несколько минут он оглянулся – ничего, кроме безлюдной равнины.
– Странное место – мир, – сказал Бетик.
– Куда ты подевался?
– Был с этой женщиной, с Руфью.
– Что она сказала тебе?
– Наверное, меньше, чем тебе. И знаешь что? Лучше бы мы этого места не находили.
– Аминь, – ответил Шэнноу.
Они обогнули озеро с сосновым лесом по берегам. Дальше гряда за грядой поднимались каменистые холмы. Шэнноу натянул поводья и осмотрелся.
– Если они здесь, ты их не увидишь, – заметил Бетик.
Шэнноу тронул мерина каблуками, и они осторожно поднялись на гребень. Под ними простирался конец равнины, переходивший в предгорья. Никаких следов или признаков, которые указывали бы на присутствие зелотов.
– Ты знаешь их манеру действовать, – сказал Шэнноу. – Что они сделали, когда потеряли наш след?
– Они к такому не привыкли, Шэнноу. Вселились в орла или коршуна и обшарили все окрестности квадрат за квадратом. Так как строения они увидеть не могли, то, вероятно, разбились на исходные звенья, чтобы обшарить все до гор.
– Так где же они?
– Провалиться мне, не знаю.
– Я предпочту не показываться на открытом месте.
– Конечно. Будем просто сидеть здесь на фоне неба, пока они нас не обнаружат!
Шэнноу ухмыльнулся и пустил мерина по склону вниз. Час они ехали по волнистой равнине, которую, как оказалось, повсюду пересекали узкие овражки, будто по ней какой-то гигант прошелся чудовищными граблями. В одном из овражков они наткнулись на огромную выгнутую кость длиной футов в пятнадцать. Шэнноу спешился и пустил мерина пастись. В диаметре кость достигала по меньшей мере восьми дюймов. Бетик подошел к нему, и вдвоем им удалось ее поднять.
– Не хотел бы я повстречаться с этим чудищем, когда оно было живым, – заметил исчадие.
Они бросили кость и осмотрели землю вокруг. Да, из травы торчала еще кость, а затем среди высоких стеблей Бетик разглядел и третью в десяти шагах вправо.
– Смахивает на остатки грудной клетки, – сказал Шэнноу.
А еще через тридцать шагов Бетик наткнулся на еще более внушительный обломок, причем усаженный зубами. Они принялись его откапывать, и оказалось, что кость имеет форму огромного клина.
– Тебе когда-нибудь приходилось видеть подобную пасть? – спросил Бетик. – Или хотя бы слышать о таких?
– Села говорил, что здесь водятся чудовища, что его отец их видел.
Бетик оглянулся.
– От головы до грудной клетки в нем было не меньше тридцати футов. Какие же огромные у него должны быть ноги!
Они поискали, но никаких конечностей не обнаружили.
– Может, их растащили волки? – предположил Бетик.
Шэнноу покачал головой.
– Кости ног по толщине превосходили ребра не меньше чем вдвое. Нет, они где-то тут.
– Так кости-то наполовину ушли под землю. И ноги могут быть еще глубже.
– Нет. Погляди на изгиб кости, которая торчит из травы. Оно умерло брюхом вверх, не то мы нашли бы сверху позвонки.
– Одна из тайн жизни, – заключил Бетик. – Поехали!
Шэнноу стряхнул землю с ладоней и сел в седло.
– Ненавижу тайны, – сказал он. – Ног ведь должно быть четыре. Жаль, что у меня нет времени откопать его целиком!
– Да уж, без труда не вытащить и рыбки из пруда, – сказал Бетик. – Ну, едем же!
Они выехали из овражка, но тут Шэнноу натянул поводья и повернул мерина обратно.
– Ну, что еще? – спросил Бетик.
Шэнноу подъехал к самому краю и посмотрел вниз. Ему были хорошо видны гигантская челюсть и обломки ребер.
– По-моему, ты разгадал тайну, Бетик. Это рыба!
– Ну рад, что не подцепил ее на крючок. Не смеши меня, Шэнноу! Во-первых, это была бы всем рыбам рыба, а во-вторых, как бы она оказалась посреди равнины, где и речки-то нет?
– Библия повествует о гигантской рыбе – она проглотила одного из пророков. Он побыл у нее в брюхе и остался жив. Внутри этой грудной клетки уместятся свободно десять человек. И у рыб нет ног!
– Ну, ладно, это рыба. Тайну ты разгадал, так поехали?
– Однако ты ведь сам спросил, как она могла попасть сюда?
– Не знаю, Шэнноу, и не хочу знать.
– Каритас говорил мне, что во время Падения Мира моря вылились и поглотили земли и города. Вот приливная волна и могла принести сюда эту рыбу.
– Если так, то где же море? Куда оно делось?
– Ты прав. Как ты и сказал, в этом тайна.
– Я в восторге, что мы во всем разобрались. Так едем?
– Неужели тебе совсем не свойственно любопытство, Бетик?
Исчадие наклонился в седле вперед.
– Очень и очень свойственно, мой друг. Мне очень любопытно было бы узнать, где сейчас находятся тридцать шесть безупречно обученных убийц. Возможно, тебе покажется странным, что меня это настолько занимает!
Шэнноу снял шляпу и вытер пот с внутреннего края полей. Солнце стояло над самой головой – только миновал полдень, – и небо было безоблачным. Его взгляд привлекло темное пятнышко: высоко над ними кружил орел.
– Большую часть моей жизни, Бетик, – сказал он, – за мной охотились. Это неотъемлемое обстоятельство моего существования. Разбойники скоро услышали про меня, и мое описание переходило из уст в уста. Я не мог предугадать, когда именно из теней вылетит пуля или стрела или блеснет нож. И довольно скоро стал фаталистом. Маловероятно, что я умру в своей постели в почтенной старости, ибо моя жизнь зависит от моей быстроты, зоркости и силы. Все это когда-нибудь ослабеет, но до тех пор меня в этом мире будет интересовать очень многое – то, чего я не понимаю, но что, я уверен, имеет какое-то отношение к тому, чем мы стали.
Бетик помотал головой.
– Ну спасибо, что ты поделился со мной своей философией. Что до меня, так я еще молод, в самом расцвете лет, и очень хочу когда-нибудь стать самым древним стариком, каких только видывал мир. И мне начинает казаться, что Руфь была права. Если я останусь с тобой, то наверняка умру. Так что, думаю, нам пришло время проститься.
Шэнноу улыбнулся.
– Вероятно, ты прав. Но жаль расстаться в такой спешке. Вон там как будто удобное место для ночлега. Не провести ли нам вместе последний вечер?
Бетик посмотрел туда, куда указывал палец Шэнноу – на кольцо камней на высоком уступе. Исчадие вздохнул и пустил лошадь рысью. Земля внутри кольца была плоской, а у края уступа оказалась каменная колода, полная воды. Бетик спешился и расседлал лошадь. Завтра он предоставит Иерусалимца той судьбе, какую ему назначил его темный бог.
Незадолго до сумерек Шэнноу разжег костер, не слушая возражений Бетика – как бы дым не выдал их! – вскипятил чай, выпил, а потом завернулся в одеяло, подложил под голову седло и привалился к каменному обрыву.
– И для этого тебе нужно было мое общество? – спросил Бетик.
– Ложись спать. Завтра тебе предстоит ехать очень долго.
Бетик закутал плечи в одеяло и сел у костра. В бок ему впился торчавший из обрыва камень, он выломал его и вскоре заснул чутким сном.
Над холмами поднялась луна, одинокая сова пронеслась над кольцом камней и скрылась во мраке. Прошел час, и вверх по склону медленно поднялись шесть теней. У камней они остановились. Вожак вошел внутрь кольца и указал на каменный обрыв, с которым оно соприкасалось с другой стороны. Трое бесшумно двинулись туда, а остальные крадучись подобрались к Бетику у костра.
С высоты двадцати футов над биваком, укрывшись позади скалы, Шэнноу следил за их приближением. Его пистолеты нацелились в двоих, которые подходили к Бетику. Он спустил курки, расцвели два огненных цветка, и пистолеты подпрыгнули у него в руках. Первый из двоих опрокинулся навзничь, захлебываясь собственной кровью, второго, когда пуля вошла ему в мозг, отшвырнуло вбок.
Бетик перекатился, сбрасывая одеяло и прицеливаясь. Третий нападающий выстрелил, едва он шевельнулся, и пуля взметнула пыль в нескольких дюймах правее Бетика. Его пистолет рявкнул в ответ, и зелот упал на спину.
Тем временем Шэнноу навел пистолеты на тех, кто добрался до его одеяла. Двое выстрелили в его, как они полагали, спящее тело, и осколок одного из камней под одеялом рикошетом впился в бедро стрелявшего. Теперь, упав на колени, он пытался зажать рану, из которой хлестала кровь. Бетик кинулся вперед, нырнул, перекатился и встал на одно колено, одновременно выстрелив. Шэнноу уложил предпоследнего, но последний стремительно ринулся к склону. Бетик выстрелил дважды, промахнулся и помчался в погоню.
Зелот почти достиг подножия холма, когда услышал, что Бетик его нагоняет. Он обернулся, выстрелил, и пуля просвистела над ухом Бетика. Бетик прицелился, спустил курок, но раздался лишь сухой щелчок. Он снова взвел затвор, попытался снова выстрелить. Но обойма была пуста. Зелот ухмыльнулся и поднял свой пистолет…
В центре его лба появилась дырочка, и его затылок разлетелся вдребезги.
Зелот рухнул на землю. Бетик стремительно обернулся и увидел Шэнноу над склоном. Иерусалимец стоял на коленях, сжимая пистолет обеими руками. Бетик выругался и побежал к месту их ночлега.
– Шлюхин ты сын! – бушевал он. – Приготовил меня в жертву, будто козла!
– Я думал, тебе следует выспаться.
– Не заговаривай мне зубы, Шэнноу, ты все так и задумал. Когда ты залез на эту проклятую скалу?
– Примерно тогда, когда ты захрапел.
– Не отпускай шуточки! Они тебе не к лицу. Я мог бы умереть в эту ночь!
Шэнноу сделал шаг вперед, в лунном луче его глаза хищно блестели.
– Но ты же не умер, Бетик. А если урок нуждается в растолковывании, так слушай. Читая мне наставления, ты не заметил, что над нами целый час кружил орел. И не заметил, как солнечный луч вспыхнул на металле к западу от нас перед тем, как мы наткнулись на кости. Что и послужило одной из причин, почему я так задержался в овраге. Ты силач, Бетик, и храбрый воин. Но на тебя никогда не вели охоту. Ты говоришь слишком много, а видишь слишком мало. Умрешь, если останешься со мной? Без меня ты и дня не протянешь!
Глаза Бетика сверкнули, и он поднял пистолет.
– Ты бы прежде зарядил его, малый, – посоветовал Шэнноу, направляясь к своим одеялам и седлу.