Дэниел Эверетт
Как начинался язык. История величайшего изобретения
3
Гоминины отправляются в путь
Мы путешествуем – некоторые из нас вечно – в поисках других мест, других жизней, других душ.
АНАИС НИН
Величайший охотник, прекрасный коммуникатор, отважный путешественник. Вероятно, лучший на Земле марафонец, Homo erectus не имел себе равных среди современников. Ни одно существо до него не отличалось столь разительно от других животных. Неандертальцы и сапиенсы были потомками эректусов и первое время жили в тени могущественного предка. Это не мы первые люди, а они. Sapiens – всего лишь усовершенствованная модель Homo. Erectus положил начало нашему долгому путешествию. Именно он стал первым из путешественников, которых влечет неизведанное, скрывающееся за горизонтом.
Конечно, до Homo были и другие путешественники. Многие виды переходят с места на место. Миграция приводит к конкуренции с местными видами. Род Homo в этом смысле не исключение. Homo начали путешествовать так рано, что, хотя они и происходят из Африки, их окаменелые остатки были впервые найдены не там, а в Азии – в Индонезии и Китае. Позже были сделаны находки в Европе (Испания, Франция и Германия). Как они туда попали? Кажется почти невозможным, что люди могли обойти всю землю пешком. Но они это сделали. Для Homo с его непревзойденной выносливостью эта дорога была проще, чем кажется.
Изначально эректусы и другие представители рода Homo были охотниками-собирателями. Поэтому им приходилось часто мигрировать – по мере истощения съедобной флоры и фауны в определенном регионе, что происходило относительно быстро. Поселения охотников-собирателей обычно продвигаются постепенно, не слишком отдаляясь от исходной деревни. Иногда они могут возвращаться в ранее организованный лагерь, но, когда на прилегающей к нему территории становится меньше пищи, охотники-собиратели переходят на новое место, основывая новые поселения – ближе к свежим источникам животной и растительной пищи.
Собиратели в среднем проходят около 15 км в день. Предположим, они организованно мигрируют примерно четыре раза в год, при этом новая деревня находится от старой на расстоянии, которое сборщики проходят за день. Это 60 км за год. При таком темпе сколько времени займет у сообщества эректусов путь от Африки до Пекина или Индонезии (где были найдены окаменелые остатки эректусов)? Если мы разделим 10 000 км (примерное расстояние от востока Африканского континента до места китайских находок) на 60 (дистанция в километрах, которую эректусы, по моим предельно консервативным оценкам, должны были проходить за год), то, чтобы достичь Евразии, эректусам потребовалось бы всего 167 лет. Но у популяций эректусов были и другие причины для миграции: враждебная среда или природные катаклизмы вроде наводнения или засухи могли заставить их передвигаться еще быстрее. В крайнем случае дорога могла занять у них лишь один год. Подобным образом их продвижение могло быть и более медленным, например вследствие доступности богатых источников пищи на пути следования. В любом случае эректусы были в состоянии заселить обширные области планеты всего за тысячу лет, что по эволюционным меркам – пустяк.
В ходе своих первых путешествий популяции эректусов никогда бы не встретили других людей. Куда бы они ни направились, они везде были первыми. В их распоряжении были все природные ресурсы, все земли. Homo erectus были величайшими и храбрейшими первопроходцами.
В течение всей новой истории всегда были беженцы и мигранты, спасающиеся от войн или голода, ищущие лучшей жизни или просто ведомые жаждой странствий. Род Homo – и sapiens, и их предки – всегда были бродягами. Но, в отличие от других видов, вероятно, все представители рода Homo разговаривали о своих миграциях. И разговоры делали дорогу приятнее. Люди мигрируют не так, как остальные млекопитающие. Мы, сапиенсы, планируем свои путешествия, обсуждаем их, радуемся или расстраиваемся по поводу того, как они проходят. Судя по палеонтологической летописи, эректусы были точно такими же.
Осознанное движение навстречу неизвестности – одна из когнитивных способностей, которыми люди обзавелись на пути к разумности. Их новообретенное самосознание – это состояние психики, превосходящее обычное сознание животных. Сознание наших предков постепенно дошло до самоотносимой рефлексии: их мышление включало не только построения типа «Мне известно об x», но и «Мне известно, что мне известно об x». Это «осознаваемое сознание» помогало в пути, как и размышления о символах, которые уже возникали на основе их усложняющихся культур. Представители рода Homo, по всей видимости, выступили в поход осознанно, с определенной целью. Эректус был первым в истории существом, обладающим самосознанием. И воображением. (Воображение – это осознанное размышление о том, «чего не может быть».)
Homo erectus, по-видимому, запустил обмен ценностями, являющийся отличительной чертой человеческих сообществ. По мере того, как члены сообществ обнаруживали, что некоторые вещи одним удаются лучше, чем другим, начали появляться социальные роли. Наши предки стали запоминать и упорядочивать знания, добытые самостоятельно или друг от друга. И начали учить этому своих детей. Это видно по постоянно совершенствующимся инструментам, жилищам и социальной организации, на которые указывают данные палеонтологической летописи. Люди становились умнее. Они становились культурнее. Они пересекли порог «коммуникация – язык».
Homo erectus прошел через такие изменения, каких до этого не было ни у одного другого вида на планете. Достижения эректусов в сфере самосознания наверняка позволили им (в определенный момент) описывать, контекстуализировать и классифицировать свои эмоции: любовь, ненависть, страх, страсть, одиночество, счастье. По всей вероятности, именно в ходе путешествий наши предки начали особо отмечать своих родных и близких. Растущий объем знаний, основанных на их развивающейся культуре и миграциях, в определенный момент делает необходимым изобретение языка в том или ином виде (учитывая возможности их относительно большого мозга). Развивающаяся культура оказывала на эректусов эволюционное давление, заставляя их вырабатывать все более действенные и эффективные языковые способности; постепенно менялись мозг, тело и речевой аппарат, способствуя полноценному использованию этих возможностей. При этом эректусы постепенно заполняли «пустоты» между языком и культурой тем, что мы назовем «темной материей сознания», – невыражаемым, структурированным знанием, системой ценностей и социальных ролей. «Темная материя» – ключевой элемент интерпретации и упорядочивания человеческих апперцепций (переживания и опыт, влияющие на наше развитие, хранятся в подсознании и формируют психологию индивида).
Интеллект представителей Homo erectus постоянно развивался, и в процессе взаимодействия с другими членами сообщества стала появляться культура. Эректусы двигались по более гостеприимным и проходимым территориям Восточной Африки, пока не достигли границ континента, попав сначала в Левант[28], а потом дошли до Евразии и пересекли море, добравшись до островов. Они были аргонавтами эпохи плейстоцена. И каждый раз, прибывая на новое место, они становились умнее. Еще они начали лучше питаться.
Охотничье мастерство и преобладание мяса в рационе были основой миграций эректусов. Охота давала им не только жир и мясо. Охотники-собиратели едят также кожу, кости и потроха. Они употребляют в пищу почти всю тушу животного. Съедают кости, раскалывая их и выскребая костный мозг. Затем расщепляют кости на достаточно тонкие фрагменты, которые также можно без труда съесть, либо вываривают их, пока они не станут мягкими. Затем, поглотив большой объем животного белка и кальция, они могут один-два дня отдыхать до следующей охоты, в зависимости от размеров убитого животного. Как и современные охотники-собиратели, эректусы умели обращаться с огнем. Они не только убивали лучше других животных. Их питание также было качественнее и здоровее. И оно изменило их тело и мозг. Огонь во время путешествий был исключительно полезен: можно было больше пройти за день, а ночью собираться вокруг костра и строить прочные социальные связи.
Всякому, кто хоть раз наблюдал за охотниками-собирателями, когда они без устали преследуют добычу несколько километров, а потом ночью садятся вокруг огня и обсуждают охоту, известно это особое чувство общности. Иногда они спят рядом с поверженным зверем, потому что слишком устали, чтобы сразу вернуться на стоянку. На следующий день, еще раз плотно поев, группа эректусов могла связать остатки добычи лианами или лозой, а то и просто закинуть крупные куски животного, ногу или заднюю часть туши себе на плечи и отправиться к своим семьям. Если они выходили на охоту вместе с семьями, то могли разбить лагерь и остаться на этом месте подольше, пробыть там день или два, а потом начать осматривать окрестности нового лагеря, когда съедали всю добычу с предыдущей охоты. Они могли перенести свое поселение на место последней удачной охоты, особенно если там было достаточно съедобных растений.
Насколько Африка была пригодна для путешествий во времена Homo erectus? Тогда, около 2 млн лет назад, климат в Африке очень отличался от сегодняшнего. В ту пору действовал так называемый «сахарский насос». Нынешней пустыни Сахара еще не существовало. Напротив, Северная Африка была покрыта густыми лесами, простиравшимися от нынешнего Ближнего Востока до Азии. Обширные территории имели богатую флору и фауну. Такое эколого-климатическое изобилие существенно отличается от ситуации в нынешней Северной Африке. Сегодня эти места стали безжизненной пустыней. Тогда также происходили серьезные изменения в человеческих генах, которые, как я полагаю, способствовали расширению территориальной экспансии Homo erectus, даже если бы сахарского насоса не было.
Эректус был поистине удивительным существом. Но, несмотря на более чем заслуженное восхищение, он не был ровней Homo sapiens или Homo neanderthalensis. Эректусы были просто первыми прямоходящими гомининами и первыми людьми. Они были первыми интерпретаторами увиденного, поскольку стали первыми носителями культуры, и первыми рассказчиками в истории нашей планеты. Они были прародителями сапиенсов и неандертальцев. Их черепа и тела становились ближе к современным, хотя челюсти все еще были сильно выступающими, из-за чего они выглядели несколько обезьяноподобно (рис. 5).
Что нам доподлинно известно о Homo erectus? Они на самом деле владели языком или были рычащими троглодитами?[29] Как это часто бывает, здесь больше неизвестного. Нам еще многое предстоит узнать о них и о той роли, которую они сыграли в эволюции рода Homo.
С другой стороны, во многих областях исследователям известно меньше, чем им хотелось бы, однако они осмеливаются формулировать обоснованные гипотезы. Это не должно приводить к отказу от рассмотрения идей, которые основываются на фактах, хотя бы даже частично подтверждаемых на данный момент. По какой-то причине субпопуляция эректусов приняла решение покинуть Африку около 1,8 млн лет назад. Их странствия начались всего через пару сотен тысяч лет после появления самого вида. Очень скоро (по геологическим меркам – всего-то 200 000 лет), как показывают подтвержденные палеонтологические данные, они объявились в Южной Африке, на Ближнем Востоке, на территории современных Грузии и Китая, на Яве.
Homo erectus произошел от австралопитеков в эпоху плейстоцена. Увеличилось тело. Увеличился мозг. Сообщества стали сложнее. Быстро развивалась технология. Почему все эти изменения произошли именно в плейстоцене? Почему не позже или раньше? Просто совпадение? Большинство специалистов полагает, что нет. Плейстоцен поставил перед гомининами проблему выживания как никогда ранее остро. Быстрое изменение климата, надвигающиеся и отступающие ледники, изменения флоры и фауны – вот неполный список сложностей, к которым гоминины должны были приспосабливаться.
Согласно различным классификациям, существовали близкие к эректусам виды, в частности Homo habilis, Homo ergaster, Homo heidelbergensis, Homo rudolfensis, являвшиеся их предшественниками, современниками или близкими потомками. Но мы в данной работе игнорируем большинство представителей рода Homo, сосредотачивая внимание на Homo erectus, Homo neanderthalensis и Homo sapiens. Большинство других видов Homo описаны не вполне четко; быть может, они являются просто вариантами Homo erectus. Однако с точки зрения истории эволюции человеческого языка не так уж важно, являлись ли эректус и эргастер представителями одного или разных видов.
С такой упрощенной номенклатурой рода Homo наверняка Homo erectus были близки к изобретению языка уже около 1,9 млн лет назад. Они использовали инструменты. Их мозг увеличился в результате целого ряда факторов: преимущества использования более совершенных инструментов, необходимость общения для отслеживания социальных отношений, миграции и потребность в адаптации к быстро меняющейся среде. По мере того, как климат в Восточной Африке становился засушливее и холоднее, эректусы продвигались на юг континента.
Неслучайно величайшие изменения и новшества в человеческой физиологии, познании, социальном поведении, коммуникации, технологии и культуре (затмевающие любые современные изобретения и достижения) произошли именно в эпоху плейстоцена. В этот период ледники периодически покрывали северное полушарие. Некоторые гоминиды приспособились к более засушливому климату физиологически. Paranthropus – род «массивных» австралопитеков, современных эректусам, – обзавелся большими зубами с более толстой эмалью, что позволяло употреблять в пищу семена, которые в это время стали крупнее и прочнее.
Но эректусы для решения проблем, которые ставила перед ними изменчивая среда, опирались на культуру. Чтобы добраться до съедобной части семян, они использовали не зубы, а камни, что усиливало культурное давление на развитие интеллекта, благодаря чему можно было создать более совершенные инструменты. Я называю это «первой культурной революцией», в ходе которой наши предки пошли по пути культурных преобразований, чтобы приспосабливаться к изменяющейся внешней среде.
Именно тогда, более 2 млн лет назад, появился общий набор каменных инструментов – олдувайские орудия, которые изготавливались путем раскалывания камней (названы по месту первой находки – ущелью Олдувай; обнаружены семейством Лики). Возможно, такие инструменты первоначально использовали австралопитеки. Похожие, но не идентичные, инструменты могут использовать шимпанзе или другие приматы (хотя совсем не так, как люди), однако для этого им нужно долго тренироваться. Кто бы ни был первым пользователем этих инструментов, они широко применялись эректусами и другими представителями рода Homo. Появление инструментов указывает на зарождение культуры. А культура влияет на эволюцию языка и физиологическую адаптацию, происходившие в те времена.
Олдувайские орудия (рис. 6) изготовлены путем раскалывания камней. Процесс поначалу был примитивным, но постепенно усложнялся и требовал развития определенных навыков.
Иногда можно услышать утверждения о том, что у животных вроде выдр, шимпанзе или орангутанов есть «культура», поскольку они используют орудия, однако в действительности культура – нечто большее. Культура – это не просто передача технологии или иного знания от одного поколения другому посредством имитации или прямого обучения. Культура придает ценность, структуру знаний и социальные роли людям и их творениям. Это означает, что орудия имеют важное значение. Они вызывают в сознании носителя культуры образ выполняемых действий или решаемых задач, даже если в данный момент никакие действия не выполняются. Лежащий на земле каменный топор может вызвать воспоминания о том, как вы брали его с собой в поход. Он также может напомнить о предыдущем владельце.
Таким образом, культурные последствия использования орудий имеют серьезное значение. Борнейские орангутаны используют палки в качестве гарпуна для ловли рыбы; шимпанзе пользуются стульями, чтобы перелезть через забор; выдры разбивают камнями раковины моллюсков. Даже если их потомство может учиться у родителей, это все равно не означает, что у них есть культура. Они используют орудия (возможно, даже передают их друг другу) в отсутствие культуры. Использование орудий – впечатляющее достижение, но культура его превосходит, поскольку она контекстуализирует орудия. Именно поэтому орудия, относящиеся к определенной культуре, могут вызывать в сознании смыслы, даже если в данный момент не используются. Носитель культуры, в которой используются лопаты и ножницы, знает, для чего они нужны, даже в отсутствие связанных с ними действий. Орудие само по себе вызывает мысленный образ действия. Вне культуры орудия не формируют абстрактной связи с ценностями, социальными ролями или структурами знания. Орудия возникают в результате систематического действия, а не из единичного или уникального изобретения, например использования отдельным индивидом или семьей. У нас есть тому подтверждение. Мы можем спросить: использование конкретного орудия имеет значение для определения социальных ролей? Как оно связано с другими орудиями? Можно даже попытаться определить его ценность в сравнении с другими орудиями данной культуры. Им пользуются все люди или лишь некоторые? У него есть особое назначение?
Другое свидетельство зарождения культуры среди популяций Homo erectus уже упоминалось, а именно: эректусы физиологически адаптировались к относительно новому в животном мире образу жизни – формированию устойчивых пар, социальной структуре, в которой самец и самка спариваются на протяжении долгого времени, при этом самец обеспечивает самке и потомству пропитание и безопасность в обмен на практически эксклюзивные сексуальные права. На формирование пар указывают не только археологические данные, полученные при раскопках поселений эректусов. Об этом также говорит уменьшение клыков и полового диморфизма между самцами и самками. Формирование устойчивых пар и использование орудий являются свидетельством формирования семьи и кооперации.
Такая точка зрения на кооперацию среди эректусов имеет надежные археологические подтверждения. Эректусы странствовали по Леванту, около реки Иордан, от Мертвого моря на юге до долины Хула на севере, и остановились в месте, которое сейчас известно под названием Гешер Бенот Яаков (Израиль). На этой стоянке, возраст которой не менее 790 000 лет, найдены ашельские и леваллуазские орудия, свидетельства осознанного использования огня, организованной жизни поселения, наличия хижин, предназначенных для различных социально специализированных задач, а также другие данные, указывающие на наличие культуры у Homo erectus. Эректусы могли остановиться здесь по пути из Африки.
Эректусы обладали впечатляющей технологией. Они строили свои деревни так, что это очень напоминает современную центральную планировку или, по крайней мере, структуру поселения, зависящую от социального регулирования, как в Гешер Бенот Яаков. Это явный признак наличия культурных ценностей, организованного знания и социальных ролей. Но подобные поселения – лишь один из примеров технологических и организационных новшеств у эректусов.
Другой пример – маршруты их движения. Когда специалисты нанесли на карту маршруты миграций Homo erectus по всему миру, выяснился любопытный момент: эректусы как будто специально мигрировали в геологически нестабильные районы. Они шли по пути, который сейчас называют плио-плейстоценовый Тетис (раньше это было побережье еще более древнего океана), обеспечившему им естественную тропу вкупе с геологической нестабильностью[30].
Пока неизвестно, верна ли эта гипотеза, но очевидно, что геология имела важное значение для маршрутов миграции Homo erectus, а если их передвижения не были случайными, это позволяет делать предположения о том, каким был мыслительный процесс у данного вида. Все люди, принимая решения, чем-то их обосновывают. Было бы странно, если у Homo erectus не нашлось определенных причин идти в ту или иную сторону. Хотя культура тоже сыграла свою роль, плио-плейстоценовый Тетис дает простое объяснение: эректусы просто шли, «куда вела дорога».
Выбору эректусами такого маршрута могли способствовать определенные геологические условия. Если это верно, то открытие получается весьма интересным. Но, прежде чем мы сможем с уверенностью утверждать, что маршруты миграции эректусов были основаны на культуре и познании, а не просто на поиске подходящих условий для охоты, как у любого другого животного, необходимо сравнить маршруты эректусов и других животных, вышедших из Африки, и установить, не следовал ли эректус за другими животными, не двигал ли им обычный голод, а не культурные ценности и структурированные знания. Однако предположение о том, что миграции эректусов были хотя бы частично основаны на культуре или ином разумном способе принятия решений, подтверждается другими находками. Одной из величайших неожиданностей в истории археологии (а их было много) стала находка ашельских орудий на индонезийском острове Флорес в 2004 г. Находке предшествовало другое открытие: в 1957 г. Теодор Верховен, голландский археолог и миссионер, обнаружил на том же острове кости стегодона, вымершего представителя семейства хоботных (родственников мастодонтов, мамонтов и слонов). Стегодоны, как и современные слоны, отлично плавали. Замечено, что слоны могут переплывать африканские озера, при этом плывут до 48 часов, организованно, целым стадом. Установлено, что они проплывали 48 км по морю (это больше чем расстояние от материка до острова Флорес 750 000 лет назад).
Флорес – один из Малых Зондских островов на востоке Индонезии. Пролив шириной в 24 км, отделяющий Флорес от материка, откуда и пришли стегодоны, не являлся существенной водной преградой для этих крупных млекопитающих, «преследующих» плавающие растения. Однако орудия, найденные рядом с обугленными костями этих животных, выглядят загадочно. Как они туда попали? Им около 800 000 лет. А в геологической истории острова не было периода, когда бы он примыкал к материку. Остров всегда был отделен от него глубоким проливом. Эректусы каким-то образом добрались до Флореса. Как?
В отличие от стегодонов, добраться вплавь они не могли. Даже если бы заметили остров на горизонте и решили туда отправиться, сильные течения не позволили бы им это сделать. Одно из сильнейших в мире течений – «тихоокеанский поток» – проходит через индонезийские острова, Флорес в том числе. Такое течение смогли бы преодолеть лишь спортсмены международного класса. Тем не менее мы располагаем свидетельствами того, что на острове была достаточно крупная популяция эректусов. В зарождающейся популяции должно было быть не менее 50 особей. Маловероятно, что им удалось преодолеть опасные течения вплавь (или на бревнах), даже если бы они видели, как это делают стегодоны. Чтобы туда отправиться, им нужен был мотив – они должны были быть уверены, что там много еды.
Версия о том, что зарождающаяся популяция пересекала пролив по частям, без предварительного планирования, выглядит неправдоподобно – сорок или более «кораблекрушений» в течение короткого промежутка времени, в которых все выжили. Для обеспечения выживания популяции они должны были переместиться за достаточно короткое время, но для этого потребовалось бы слишком много маловероятных совпадений. Конечно, флотилия из бревен могла отправиться в сторону острова, 50 штук могли бы до него добраться. Но, хотя такой вариант никак не умаляет решимости и отваги эректусов, это не объясняет наличие их поселений на острове Сокотра (а также других островах, о которых мы поговорим позже), который с материка не виден. Чтобы до него добраться, нужно воображение и исследовательский дух – при этом на остров в течение короткого промежутка времени должна была попасть достаточно большая популяция эректусов, иначе она оказалась бы нежизнеспособной. Кроме того, археолог Роберт Беднарик и его коллеги представили обширные и убедительные свидетельства тому, что эректусы строили плавательные средства и многократно пересекали моря в эпоху нижнего палеолита, около 800 000 лет назад (за 750 000 лет до того, как это начали делать сапиенсы). Беднарик даже построил и опробовал реплики бамбуковых плотов, на которых, как он полагает, путешествовали эректусы. Он также изготовил бамбуковые контейнеры для воды, используя только технологии, доступные Homo erectus.
Многие археологи указывают на наличие у эректусов технологий, которые, хоть и не являются чем-то выдающимся для сапиенсов, все же заставляют пересмотреть распространенное мнение о том, что Homo erectus был в состоянии разве что рычать и настоящими словами не пользовался. Среди других примеров наличия технологии и искусства у эректусов – украшения, костяные орудия, свидетельства использования красок, каменные артефакты, ножи с обушком, рубила (каменное долото) и протоиконическое палеоискусство[31].
Учитывая все эти доказательства, можно с определенной уверенностью утверждать, что эректусы обладали развитой культурой. Но опять же, «культура» означает не только то, что они создавали орудия или передавали знания о том, как их создавать и использовать, последующим поколениям эректусов. Культура подразумевает образное мышление и проецирование смыслов на внешний мир. Смыслы – это не вещи сами по себе, а интерпретации в том виде, в каком их используют и воспринимают члены сообщества, которое их создает. Культура трансформирует «вещи» в символы и смыслы. А если у эректуса были символы, значит, был и язык.
Аргументы в пользу наличия языка у эректусов также подтверждаются новыми данными о том, что Флорес не был единственным островом, который они посетили. И хотя у нас нет остатков деревянных или бамбуковых лодок возрастом в миллион лет, которые они могли бы использовать, свидетельства заселения эректусами изолированных островов, до которых мало того что вплавь добраться невозможно, но их еще и не видно с берега, указывают со всей определенностью: они проходили морем по многу миль. Это утверждение выглядит оправданным, несмотря на тот факт, что древнейшие из известных нам лодок – выдолбленные каноэ эпохи верхнего палеолита, которым всего несколько тысяч лет.
В 2008 г. российский исследователь[32] обнаружил на изолированном острове Сокотра примитивные каменные орудия – в 240 км от Африканского Рога и 400 км от побережья Йемена. Этим находкам, как и артефактам с острова Флорес, от 500 000 до 1 млн лет.
Можно представить и стимул для путешествия на Флорес – стадо стегодонов, плывущих туда же. Но это не объясняет новшество – противопоставление неизвестного и абстрактного мышления, проявляемого популяцией Homo erectus, которые решили доплыть до Сокотры, Крита, Флореса и других островов. И действительно, в ходе этого путешествия они очевидно исследовали, что требует особой формы абстрактного мышления, выходящего за рамки «здесь и сейчас» и вступающего в область воображаемого. А свидетельство воображения – также свидетельство абстрактного мышления. Все вместе: течения, которые должны были преодолеть эректусы, чтобы добраться до Флореса, и проблемы, которые нужно было решить, отправляясь в неизвестность (на Сокотру), – явно указывает на наличие у эректусов кооперации для достижения общей цели, а также на применение инновационных технологий. Подобные достижения предполагают способность к коммуникации на более высоком уровне, чем у любого другого существа в ту эпоху.
Конечно, возможно и то, что эректусы никогда не выходили в море намеренно, а строили плоты, чтобы рыбачить у берега, и во время рыбалки их уносило от берега в сторону островов или навстречу неминуемой гибели в открытом море. Вероятно, такое иногда случалось. Современные моряки тоже иногда переживают подобное. Но все равно это будет свидетельствовать о том, что Homo erectus обладал достаточно развитым языком, чтобы строить плоты. Однако гипотеза «об унесенных ветром» никак не объясняет наличие поселений, которые мы находим на множестве островов – от Флореса до островов Аденского залива. Чтобы основать каждое из жизнеспособных поселений и обеспечить последующее культурное развитие, на остров должны были одновременно попасть не менее 40–50 Homo erectus (мужчин, женщин и детей).
На каком языке говорили эректусы? Какие требовались минимальные формы коммуникации? Ответ на этот вопрос – что-то вроде того, что я называю «язык G1». Это язык, в котором символы (слова или жесты) условным образом упорядочены во время речи (например подлежащее – сказуемое – дополнение в «Джон увидел Мэри»), хотя, как ни странно, интерпретация символов, выстроенных в таком согласованном порядке, может быть достаточно широка. Следовательно, «Мэри ударила Джона» в одном случае может означать, что Мэри ударила Джона, но в другом контексте значения могут отличаться, например «Мэри была ударена Джоном» или «Мэри врезалась в Джона» и т. д. Контекст, в котором произносятся слова, а также то, что известно говорящему и слушающему о Мэри и Джоне, в сочетании с культурным знанием и согласованным порядком слов будет определять интерпретацию сказанного.
При этом язык G1 – настоящий полноценный язык. Это не какой-то протоязык (качественно отличающийся от «настоящего» языка). Такой язык может передавать все, что нужно в определенной культуре, и может «расширяться», чтобы соответствовать новым требованиям, если культура усложняется. Рассмотрим примеры предложений вроде «Нет рубашки. Нет ботинок. Нет обслуживания» (No shirt. No shoes. No service). Значений может быть много, но носители американской культуры воспримут это как предупреждение от лица коммерческого предприятия, хотя в самих словах такой смысл и не заложен. Культура служит в качестве фильтра, создающего значение. Грамматика – еще один фильтр. Поэтому в данном случае «Мэри ударила Джона» может означать, что Мэри ударила Джона или врезалась в него, но вряд ли будет иметь такой смысл, что Джон врезался в Мэри, поскольку порядок слов, предписанный грамматикой, выступает в качестве (слабого) фильтра для возможных интерпретаций предложения. Если, как это бывает в языках типа G1, грамматический фильтр еще менее строгий, то роль культуры в формировании смысла значительно возрастает, хотя она всегда присутствует во всех языках.
Археологические свидетельства указывают на то, что Homo erectus обладал творческим мышлением и культурой. Другими словами, несмотря на скептицизм некоторых исследователей, эректусы говорили, творили и организовывали свои сообщества на основе принципов культуры. Иначе наличие у них культурных артефактов необъяснимо. Эректусы были мореходами и создателями не только технологически интересных инструментов (олдувайских орудий), но и морских судов, способных преодолевать большие расстояния. Сообщества эректусов вроде Гешер Бенот Яаков вырабатывали культурную специализацию различных задач. Они также умели обращаться с огнем, что подтверждают находки с нескольких стоянок эректусов.
