Dragon Green
Пещера
Дэвидсон поднялся, Коули чуть погодя сделал то же самое.
– Не будем больше вас отвлекать, мистер Д’Эвуа. Благодарим за то, что ответили на наши вопросы.
Провожая их до крыльца Старик больше не произнес не слова, лишь продолжал хихикать. Дэвидсон уже выходил, когда его взгляд снова скользнул по странному охотничьему трофею, украшавшему жилище старого безумца. Сейчас шерсть покрывающая громадную конечность показалась ему уже не рыжей, а красно-бурой, страшные когти напоминали лезвия газонокосилки.
Пока они беседовали со Стариком, дождь значительно усилился, мало того, начал переходить в мокрый снег. Покрытую ковром из пожухлых опавших листьев и сосновых иголок землю постепенно засыпало влажной грязно-белой кашей. Ветер совершенно сошел с ума и дул уже со всех направлений сразу, засыпая лицо и шею ледяной крупой.
Подойдя к машине, Коули вопросительно взглянул на напарника.
– Куда дальше? И, вообще, что думаешь?
– Думаю, что здесь куда не плюнь, всюду попадешь в дерьмо, – Дэвидсон дополнил эти слова смачным плевком и некоторое время молчал, глядя, как его слюна вытапливает в свежевыпавшем снежном месиве маленькую лунку, – И думаю, что будь я проклят, если поверил хоть одному слову этого мерзкого старого извращенца.
Коули уныло усмехнулся, – Согласен. И, все-таки, что будем делать дальше? Кстати, что думаешь по поводу этого его пылесборника на стенке? Действительно какой-то медведь- мутант? Может быть и Торбелл со своей кампанией тоже напоролся где-нибудь в окрестных лесах на подобную тварь?
– Думаю, что выродок купил его на eBay, специально чтобы пугать доверчивых идиотов и разыгрывать из себя крутого охотника. Шерсть синтетическая, а когти пластмассовые, готов поставить на это собственную задницу. Что же касается того, что делать дальше…, – Дэвидсон тяжело вздохнул, – Старый ублюдок в одном все-таки прав. Нужно взглянуть на эту их пещеру. Причем, сделать это необходимо самим, не привлекая никого из местных.
Коули вытаращил глаза, – Прямо сейчас? В эту погоду?!
– А ты полагаешь, завтра или послезавтра погода улучшится, выйдет солнышко и здесь станет как в Майами?, – усмехнулся Дэвидсон, – Да, прямо сейчас, нужно поехать и посмотреть своими глазами, что это за местная достопримечательность. Не думаю, что это займет много времени. Кроме того, не хочу оставаться здесь ни одного лишнего часа. Можешь представить себе, какие у них тут отели? Мне дурно уже от одной мысли, что придется ночевать в этой насквозь прогнившей дыре, от одного здешнего воздуха уже блевать тянет. Как только закончим с осмотром Дювалье, сразу возвращаемся в Бостон.
– Раньше утра мы туда вряд ли доберемся.
– Я поведу, а ты, если хочешь, можешь спать сзади. Что угодно лишь бы не ночевать в местном клоповнике, – буркнул Дэвидсон, забираясь в машину.
Они нашли его только со второй попытки, настолько хорошо он был укрыт низко нависающими ветвями растущих практически вплотную к дороге елей и практически неразличим с шоссе – поворот на узкую одноколейную грунтовую дорогу. Судя по двум достаточно свежим колеям, заполненным дождевой водой с таявшим в ней свежевыпавшим снегом, дорогой относительно недавно пользовались, по крайней мере, несколько раз. Но в целом она находилась в совершенно ужасающем состоянии и практически полностью заросла травой – по всей вероятности как посещающие эти места туристы, так и местное население не слишком часто ездили полюбоваться экзотикой пещер.
Сил несчастной «Шевроле Импалы» на преодоление этого кошмара хватило ненадолго – они не смогли проехать и пары километров, когда мотор натужно заревел, а из-под задних колес с тошнотворным чавканьем полетели фонтаны перемешанной со снегом мокрой грязи. Коули, матерясь как пьяный сапожник, принялся дергать ручку вариатора, но единственным результатом его действий стало то, что машину резко повело в сторону, под днищем противно заскрипело, а спустя еще несколько бесконечно долгих секунд, во время которых Коули безуспешно пытался вывернуть руль, «импала» с треском влетела в придорожные кусты. По лобовому стеклу с силой хлестнула еловая лапа, едва не вырвав с мясом продолжающие работать дворники, передние колеса намертво завязли в густой мешанине из мокрой глины и жухлых листьев. Еще через секунду заглох двигатель. И на все попытки продолжавшего ругаться Коули снова его запустить, ответом был только характерный скрежет.
Дэвидсон медленно закрыл глаза, потом, столь же медленно, их открыл. Если дерьмо случается, то случается везде и во всем – истина, которую он познал еще в детстве и неоднократно проверял в Афганистане, в очередной раз полностью подтвердилась. Проклятый городишка явно не собирался их отпускать.
– Брось, – проговорил он, – Приехали. Дальше пешком.
Не обращая внимания на причитания напарника, без остановки бубнившего о том, что он знал, он предупреждал – в такую погоду ехать нельзя и о том, как им теперь придется пешком тащиться обратно в город, а так же еще о том, как над ними будет издеваться шериф со всеми своими помощниками – дебилами, Дэвидсон выбрался из машины. Ботинки немедленно увязли в чавкающей жиже, но он уже не обращал на это внимания.
Словно насмехаясь над ними дождь со снегом перестал – впервые с того момента как они въехали на территорию Санкшенвилля. Мало того, даже кинжальный ветер, успевший уже выдуть из Дэвидсона почти весь его запас терпения, начал ощутимо стихать.
Дэвидсон вытащил мобильник, взглянул на экран – приема, разумеется, не было – если не работает GPS, глупо было рассчитывать на наличие мобильной связи.
– Ну и что мы будем делать, теперь? – Коули в бессильной ярости пнул ногой заднее колесо многострадальной «импалы», – Что подсказывает тебе интуиция или, что у тебя там?
– Я уже ответил. Пойдем дальше пешком, – Дэвидсон снова залез в машину, открыл бардачок и вытащил оттуда длинный галогеновый фонарь. Проверил батарейки и засунул фонарь в карман. Потом извлек компьютерную распечатку с картой Санкшенвилля и его окрестностей.
– Ты, что все еще собираешься тащиться в эту чертову дыру?!
Дэвидсон ухмыльнулся – Я по-прежнему не собираюсь оставаться здесь до завтра. Судя по гугловской карте до Дювалье осталось не больше километра, по такой дороге пешком мы доберемся туда куда проще, чем на машине. Дождь, вроде, прекратился, так что, все не так плохо – уверен, что до темноты мы уже вернемся в город, завалимся к шерифу и свяжемся с Бостоном по стационарному телефону. Как я и говорил, уверен, осмотр этой ямы не займет много времени, минут сорок от силы. Но сделать это надо.
После чего, не оглядываясь на продолжавшего что-то ныть Коули, Дэвидсон, разбрызгивая грязь, решительно зашагал вперед.
Коули вскоре догнал его, и какое-то время они шагали молча. Потом Коули не выдержал:
– Ну что, есть какие-нибудь соображения?
– Пока не осмотрим дыру, сложно говорить. Но, если случится так, как я думаю, проще говоря, если мы там ничего не найдем, то…
Коули вздохнул – То, основными версиями будут либо, как они тут все утверждают, лес и дикие звери, либо причастность к этому делу кого-нибудь из местных. Особенно, если учесть, насколько у них тут тихо, спокойно и приветливо. И еще, хотел спросить позже, но спрошу сейчас: думаешь, этот конфликт между шерифом и муниципалитетом действительно имеет место быть или все это просто хорошо разыгранный спектакль, специально для нас?
– Не знаю. Вроде бы Эдмонд действительно вначале начал нервничать, хотя черт их тут всех разберет. В любом случае, сначала слазаем в Дювалье. Но, вообще, конечно, у них тут редкий гадюшник, – Дэвидсон вспомнил леденящее душу дело, раскрытое примерно года полтора назад – он в то время еще был в Афганистане. Тогда, совершенно случайно, удалось раскрыть серию загадочных исчезновений людей в Аризоне, причем исчезали тоже, в основном, студенты, правда, не работающие над дипломным проектом, а путешествующие автостопом. Как выяснилось, вдоль основных трасс действовала целая сеть хостелов, которые контролировались группой в конец отмороженных приверженцев некоего непонятного языческого божества, регулярно требовавшего человеческих жертвоприношений. Подробностей Дэвидсон не помнил, он над тем делом не работал ни дня, но даже он, со всем своим скепсисом в отношении всего, что не имело прямого отношения к исламской угрозе, вынужден был признать, что по жестокости и фанатизму, аризонские фанатики практически ничем не уступали боевикам ИГИЛ. Когда накрывали их основное логово, помимо спецназа ФБР пришлось привлекать вертолеты и даже местные части Национальной гвардии, причем, даже в этом случае, не получилось обойтись без жертв со стороны атакующих. Что касается маньяков, то с их стороны удалось захватить живьем всего троих (и это притом, что в общей сложности секта насчитывала более сотни членов), остальные либо погибли во время штурма, либо покончили с собой.
Агенты, проводившие то расследование, потом в один голос рассказывали об удивительно иррациональной, давящей атмосфере, царившей в маленьком аризонском поселении, где обосновались члены секты. Словно бы это было другое измерение, часть другого мира, по ошибке переместившейся в современную Америку.
Коули, по всей вероятности, думал о том же самом. Санкшенвилль тоже обрисовывался пока как не самое гостеприимное место, но, все-таки, представить, что здесь тоже образовалось гнездо каких-нибудь поклонников Люцифера (или еще кого-то в этом роде) можно было с трудом. Скорее всего, просто обычный глубоко депрессивный провинциальный регион, где народ с трудом понимает ради чего он, вообще, существует на свете. Тем более, что, в последнее время таких появляется все больше и больше.
Хотя, конечно, – Дэвидсон уже в который раз сплюнул себе под ноги, – странностей и странных персонажей здесь тоже было более чем достаточно. Один этот Старик чего стоит…
– Действуем, по первоначальному плану, – сказал он вслух, – Осматриваем дыру, потом возвращаемся в Бостон. В любом случае, ночевать я здесь пока не собираюсь.
Еще минут двадцать они шли по полузаросшей, заваленной грязью дороге, стараясь не поскользнуться и, по возможности не набрать полные ботинки воды, пока очередной поворот не вывел их на небольшую возвышенность, откуда открывался вид на окрестности. Прямо перед ними грунтовка полого спускалась в небольшую низину между несколькими невысокими холмами, густо поросшими еловыми и сосновыми рощами, а дальше, сколько хватало глаз, все пространство до самого горизонта закрывали таявшие в голубоватой дымке еловые леса, лишь в нескольких местах прореженные проплешинами лощин. Дэвидсон, сам не зная почему, остановился, и в первый момент даже не понял, что смотрит прямо непосредственно на то, ради чего они и притащились в этом Богом забытый угол.
Обращенные к дороге склоны холмов усеивали выступающие из земли каменные отроги вышедшей на поверхность скальной породы, здоровенные валуны всех форм и размеров, сплошь обросшие лишайниками и какими-то странного вида кустами, определить видовую принадлежность которых было Дэвидсону не под силу, они покрывали практически все видимое пространство. В некоторых местах, казалось, деревья растут прямо из камня или из-под камня, тогда часть корневой системы удивительным образом выступала над землей, напоминая щупальца неких чудовищных головоногих. Только что выпавший мокрый снег добавлял этому и без того достаточно причудливому пейзажу какой-то мрачной футуристичности – грязно белые пятна на тускло поблескивающих черных и грязно-бурых камнях. В одном месте между камней змеилась черная полоска лесного ручья – он сбегал с северного холма, исчезая между двумя наиболее выдающимися скальными гребнями. Дэвидсон проследил за ручьем взглядом, и только тогда обратил внимание на укрытую в камнях длинную, не меньше нескольких десятков метров, ломаную темную щель. Еще через мгновение до него дошло, что это и есть вход в пещеру Дювалье.
– Отвратительное место, – пробурчал нагнавший его Коули, – Вполне понимаю, почему оно никогда не пользовалось популярностью у туристов. Оно и на фотографиях производит поганое впечатление, а в натуре все еще хуже. У Торбелла и его дружков явно были не все дома, раз он говорил о нем с таким восторгом. Кстати, – Коули махнул рукой в сторону небольшого, относительно свободного от растительности пространства, под красноватым боком ближайшего к ним камня, – Вон там нашли их арендованный еще в Бостоне фургончик. Везунчики, – он натянуто хохотнул, – Им не пришлось топать сюда на своих двоих. Две недели назад тут еще вполне можно было проехать.
– Ты, Арчи, просто не видел реально отвратительных мест, – ответил Дэвидсон, – На самом деле, здесь очень мило.
На то, чтобы добраться до темнеющего впереди провала пещеры им понадобилось еще несколько минут. Коули был прав – это было одно из тех редких мест, которые вместо обычного для первозданной, нетронутой воздействием цивилизации, дикой природы, успокаивающего эффекта, оказывают на человека прямо противоположное воздействие. Дэвидсон никогда не мог даже и подумать, что когда-нибудь ощутит нечто подобное (с ощущениями и впечатлениями у него, вообще, было плоховато, как и практически любой профессиональный человек действия, он имел весьма скудное воображение), но сейчас он уже в который раз ловил себя на мысли, что каждая деталь пейзажа таит в себе некую сокрытую угрозу. Все это, конечно, было совершеннейшим идиотизмом и Дэвидсон не позволял своему разуму цепляться за подобные глупости даже на доли секунды, однако неприятное чувство какого-то необъяснимого дискомфорта не проходило. Что-то в этом месте (как, собственно и во всем этом деле с самого начала, с того момента, когда Шеллбур его ему навязал) было глубоко неправильное, а вот что именно… Впрочем, самым неправильным, что только можно себе представить, было продолжать размышлять в подобном ключе. Необходимо сделать дело, то есть ознакомиться с этой чертовой ямой поближе, попытаться самому понять, чем же оно могло привлечь внимание этого тупого сопляка Торбелла и его не менее тупых приятелей (особенно мажора Дельгадо – он-то, вообще что тут мог забыть?), после чего валить отсюда.
– Неужели в этой стране мало пещер? – бубнил за спиной у Дэвидсона Коули, словно бы читая его мысли, – Почему, вообще, пещера в Мэне? Мэн всегда был лесным штатом, вот и занимался бы деревьями, тем более, на экологическом факультете.
– Дельгадо , Джонс и Свенссон дополнительно специализировались на кафедре геологии, если ты не забыл, – сказал Дэвидсон, перепрыгивая через внушительных размеров лужу, – А здесь действительно достаточно редкий выход породы, по крайней мере, для Мэна точно.
– Но, Торбелл…
– Торбелл – этнограф, в том-то и дело. Ты же не забыл, что нам пела та восторженная дура?
Под «восторженной дурой» имелась ввиду мисс Шоли, научный руководитель Ричарда Торбелла, та самая, что вначале выступила резко против идеи, чтобы её студент тратил время на какие-то подземные каверны с озером, однако потом изменившая свое мнение самым радикальным образом. Дэвидсону она резко не понравилась – из тех самых, что всегда голосуют за демократов, поддерживают любые левые идеи и борются за права цветного населения. Разумеется, осуждают любые войны и готовы при всяком удобном случае воткнуть нож в спину своему же собственному солдату. Короче, то самое дерьмо из-за которого Америка проигрывает уже четвертую войну подряд.
Однако, за своих студентов она стояла горой и даже ни на секунду не сомневалась, что Торбелл, в конце концов, обязательно вернется – исчезновение группы мисс Шоли рассматривала не более чем некую временную неприятность. Она искренне недоумевала, почему этим делом занимается полиция и даже – какой ужас – ФБР.
По всей вероятности, сам Торбелл был действительно увлечен своим проектом, на полном серьезе, без дураков. И, к тому же обладал неплохим даром убеждения. Мисс Шоли рассказывала, что у всех участвующих в проекте, особенно, конечно, у самого Ричарда просто глаза горели, перед тем, как они собирались в Санкшенвилль. Говорил, сможет раскопать там настоящую золотую жилу для науки, такую, которая впоследствии поможет ему не только с успехом защитить диплом, но и получить грант.
Несмотря на все это, ни мисс Шоли, ни прочие знакомые Торбелла, с которыми он общался непосредственно перед тем, как отправиться в Санкшенвилль и делился деталями своего проекта, ничего конкретного сообщить так и не смогли. В детали, кроме самого инициатора были посвящены лишь четыре человека – Дельгадо, Свенссон, Джонс и Ортега, проще говоря, те, кто отправился вместе с ним.
Насколько смог понять Дэвидсон со слов мисс Шоли, Торбелл накопал что-то относительно некого религиозного культа, существовавшего у когда-то населявшего эти земли индейского племени, в котором пещера Дювалье (названная так, кстати, еще в XVIII веке, по имени случайно наткнувшегося на неё французского географа) занимала какое-то достаточно важное ритуальное значение. То ли дело было связано с поклонением подземному озеру Рихей, то ли что-то еще, мисс Шоли этого и сама толком не знала. В любом случае, Торбелл утверждал, что сможет найти в пещере наскальные рисунки, а возможно даже и захоронения или что-то еще более значительное. Плюс к этому, разумеется, существовали и все эти достаточно странные толки среди местных о том, что пещеру де прокляли еще индейцы, что, конечно же, только подстегивало его, и без того воспаленное воображение. Вряд ли, разумеется, он относился к ним серьезно, для этого Торбелл был слишком рационалистом и прагматиком, а подобные россказни об индейских проклятьях и вызванной ими нечистой силе до сих пор существуют практически в любом захолустном провинциальном городке. Но он постоянно повторял, что Дювалье абсолютно не изучена, по какой-то непонятной причине она сотни лет оставалась полностью в стороне от внимания ученых. И вот теперь он вознамерился с лихвой исправить эту ошибку.
