Dr Feelgood
Грязная работа
– Я уже догадываюсь. Только мне не совсем понятно, зачем вы действуете так скрытно, – соврал Остряк, поддерживая легенду «эсбешника».
– Скажем так, деятельность профессора Штайнц, которую курирует собственный муж приобрела кошмарное направление. Вопрос морали, если хотите. Это всё, что я могу сказать.
«Вопрос морали, старый дурак, как же. Сколько тебе? Семьдесят? Восемьдесят? И ты внезапно озаботился моралью, о нет, оказывается, «эсбешники» трахают ученых и используют в своих интересах, ну надо же!» – лихорадочно соображал Остряк. Это было далеко не всё, но придется наступить на горло своему любопытству. Он добавил в голос равнодушия.
– Профессор, но что мне мешает спуститься в лабораторию, собрать все интересующие меня сведения и просто сдать вас моему начальнику? – скучающим тоном пробормотал Остряк, меряя шагами каюту. – Думаю, там материалов хватит на то, чтобы с вас спустили десять шкур. В назидание другим.
– Боюсь, друг мой, дни четы Штайнцев сочтены, уж слишком многим были поперек горла эти игры с опасными растениями. И я бы рекомендовал вам и вашему капитану занять правильную сторону. В знак моей лояльности я позабочусь о вашей безопасности, когда я… Когда мы спасемся, – внезапно голос профессора смягчился.
– Сомневаюсь, что нам дадут жизни в ВИА…
– А кто говорил про ВИА? – вкрадчиво переспросил Фельдбэк. Теперь всё стало гораздо ясней. – Ну и вряд ли вы что-то найдете также, как в генераторной или медотсеке, например. Не тратьте время и силы попусту, не рискуйте жизнью.
– Вы умеете убедить, профессор. Где вы находитесь?
– Сектор Е-005, продуктовый склад. И я попросил бы вас поскорее, у меня крайне раздражительные соседи! – проклятье! Этот ублюдок был рядом и молчал! Хитрая старая сволочь.
– Я выдвигаюсь. Конец связи.
Выйдя к последней каюте, отделявшей его от лифта, Остряк прислушался. За дверью бродили твари, пока что они его не слышали.
Предстоял опасный маневр. Остряк несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, а затем закрыл глаза. Предстоящий путь представлялся ясно, словно запись от первого лица. Можно было сказать, что он сквозь закрытую дверь видел, где находятся твари, как они будут двигаться. Агент открыл глаза, набрал в легкие воздуха и коснулся открывателя двери.
Стороннему наблюдателю дальнейшие события показались бы хорошо отрепетированным акробатическим номером. Не делая ни одного лишнего движения, двигаясь так быстро, как мало кто может двигаться вообще, Остряк виртуозно уклонялся, уходил и расталкивал бросившихся к нему тварей. Даже его реакция не помогала избежать ущерба, но он видел тянущиеся когтистые лапы задолго до начала движения пожирателей, понимал, куда они целят удары и по какой траектории будут перемещаться.
Уклониться от когтей слева, ударить локтем в лязгнувшую пасть справа, проскользнуть под неуклюжими лапами пожирателя спереди, запрыгнуть в открытое нутро лифта и тут же закрыть его.
И выдохнуть. Хотя бы на время, которое нужно лифту, чтобы доехать до капитанской рубки, и там, наконец, столкнуться с озверевшим капитаном. Еще одна яростная, но короткая схватка, из которой агент вышел победителем.
– Профессор, я вас вижу, – Остряк приблизил изображение и, сидевший у каких-то контейнеров, профессор вскочил и приветственно помахал рукой с зажатым в ней серым блестящим пеналом. Это был невзрачный лысый старичок с широкой жизнерадостной улыбкой, смотревшейся в этих обстоятельствах довольно жутко, – Хорошие новости, вы буквально через один коридор от меня.
– Слава богу, агент, эти твари сводят меня с ума, – профессор указал на дверь коридора, сотрясающуюся от ударов, – Омерзительное соседство, верно?
– Как грубо, откуда эти несчастные знали, что станут результатом неудачного эксперимента? – пробормотал Остряк, вызывая панель управления дверьми.
– Кто вам сказал, что эксперимент был неудачным, молодой человек? – смех профессора, высокий до взвизгивания, растекся омерзительной жижей по холодному воздуху склада, заставив даже пожирателей замереть на секунду. Затем они набросились на дверь с удвоенной яростью.
– Но в чем смысл эксперимента? Угробить всю команду? Я не понимаю… – палец Остряка завис над горящей красным надписью.
Профессор, стоя напротив двери, смотрел снизу вверх в камеру, улыбаясь. Он потряс пеналом ещё раз.
– Всё здесь, агент, всё здесь. Все данные и результаты под генетическим замком, который я… А-а-а-а!!
Дверь в коридор резко открылась, и профессора затащили во тьму. Какое-то время Остряк слушал его безумное визжание, вперемешку с влажным хрустом и чавканьем, затем все стихло.
Агент достал нож и открыл дверь в коридор. Из темноты донесся топот.
Зарезав обоих пожирателей, агент приблизился к трупу, осмотрел его, хмыкнул. Сев на корточки, он деловито откромсал ножом руку с «сетевиком», так и не выпустившую пенал с данными и, расстегнув костюм, брезгливо сунул за пазуху.
Затем он пошел обратно к лифту, на ходу вызывая Юмэ-но.
– Да, Остряк?
– Какая репутация была у профессора Фельдбэка? Его любили подчиненные?
– Странный вопрос. Он был нелюдимым мизантропом, говорят, он третировал лаборантов и научных работников совершенно бессердечно, а что?
– Да так, нашел доказательства, что пожиратель не до конца подавляет личность хозяина, впишешь нас с Фельдбэком в соавторы диссертации?
– Каким образом он помог тебе?..
– Ну, не прям я, скорее, пара его бывших подчиненных, содравших с него кожу. Живьём.
Доплетясь до лифта, Остряк какое-то время устало пялился на труп капитана, которому чудовищным ударом ножа отрубил голову. Затем логик вздохнул и выматерился. Он подошел к рубке управления кораблем и распахнул все двери на первой палубе, кроме двери жилого блока, затем, войдя в кабину лифта, он вызвал корабль.
– Капитан?
– Слушаю.
– Дело сделано. Приступаю к эвакуации.
– Давай, удачи.
Профессор Штайнц нервно ходила из угла в угол. Остряк не выходил на связь уже три с лишним часа, она вызывала корабль, но равнодушный голос неизвестного ей капитана службы безопасности велел ей не тревожится.
Всё в порядке. Просто надо подождать, и этот ужас скоро закончится. Всё в порядке…
Внезапно, её внимание привлек световой сигнал планшета. Она подошла и непонимающе нахмурилась, взяв его в руки. Какое-то время она молча смотрела на мигающее сообщение, пока до неё не дошел смысл написанного.
«ШЛЮЗ СЕКЦИИ А-18 ОТКРЫТ. КОРАБЛЬ «ФЕНИКС» НОМЕР ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ – ДВА ГОТОВИТСЯ К ВЗЛЁТУ.»
Пока она смотрела, появилось новое сообщение.
«КОРАБЛЬ «ФЕНИКС» НОМЕР ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ – ДВА ПОКИНУЛ СЕКЦИЮ А-18. ШЛЮЗ СЕКЦИИ А-18 ЗАКРЫТ.»
На дверь жилого блока, через которую вышел Остряк, обрушились тяжелые удары.
– Капитан, опять входящий вызов от этой женщины, – тихо сказал дежурящий вместо Остряка ксенолог Шахт Майерс, – Соединять?
Митра поморщился. Какое-то время он наблюдал за медленно отплывающим от станции кусочком ртути – «Фениксом», на котором улетал Остряк. Затем капитан выдохнул.
– Соединяй.
Капитанскую рубку заполонил срывающийся голос профессора Штайнц.
– Капитан… Что, что все это значит?! Почему ваш агент улетает?!
– Он выполнил свою задачу, профессор. Наша миссия выполнена.
Какое-то время она шумно дышала, Шахт с Митрой слышали, как она тихо всхлипывает…
– Вы не собирались нас спасать, да?.. Вам нужны были наши исследования… Долбаные ублюдки! – завизжала профессор, – Будьте вы прокляты!! Мой муж найдет вас, будьте вы прокляты, будьте вы прокляты, будьте вы…
– Команда: привести заряд в готовность. Немедленная детонация по готовности, – тихо, но отчетливо проговорил Митра и стиснул подлокотники кресла. Штайнц осеклась.
– Что?.. Что вы?..
Вакуумно-суперлитиевая бомба, которую инженеры “Эссе Хомо” на скорую руку вмонтировали в нос «Буттермессера» – одно из самых жестоких порождений космических войн. Говорят, что её создали для уничтожения зараженных вирусами караванов, когда обезумевшие миры воевали друг с другом на истребление. Митра третий раз в жизни наблюдал за тем, как она действует: стискивает, сжимает пространство в области действия, засасывает в небольшой радиус вещество, в обычных условиях занимающее объем в десять-двадцать раз больше области взрыва, а потом испаряет его в пламени трех с половиной тысяч градусов по Цельсию.
