Дониэль Клейтон
Необычайны
Двери небесных паромов открылись в облаках пара. Ребята целовали родителей и вставали в очередь на вход. Элла повернулась к родителям.
– Ха! Ну уж нет, – сказала мама. – Мы летим с тобой.
У Эллы обиженно вытянулось лицо, но тут необычайн-директор Ривера прошла сквозь толпу и приблизилась к Дюранам.
Все головы повернулись вслед за ней. Элла замерла.
– Хотите полететь вместе со мной?
У необычайн-директора были такой теплый взгляд и такая искренняя улыбка. Элла оглянулась на маму, ожидая, что та кивнет.
– Уверяю вас, там очень удобно, – добавила госпожа Ривера.
– С удовольствием, – ответил папа. – Правда, Обриэль?
Мама вздернула бровь:
– Да. Да, конечно.
Необычайн-директор подмигнула Элле.
Они направились к самому большому парому в сопровождении охранителей. Остальные ученики с родителями расступались перед их группой. Мама немного нервничала, папа расправлял плечи, Элла сияла, чувствуя себя особенной и не такой, как все.
– Прошу!
Необычайн-директор раскинула руки, и они прошли внутрь. Салон поразил их роскошными, обитыми бархатом сиденьями, множеством медных кнопок, на которые так и хотелось нажать, и огромной картой созвездий, на которой яркими красками играли изображения животных.
– Сюда. – Стюард провел их по длинному проходу.
– И все это только для нас, – заметил папа.
– Ну, одному Стручку потребуется не меньше трех мест, – ответила мама.
– Надеюсь, вам будет удобно. – Необычайн-директор Ривера указала родителям Эллы на купе.
Элла радостно влетела первая, тут же выбрала место, с которого лучше всего смотреть в окно. За ней последовала Уинни и уселась напротив.
Подошла женщина в круглой шляпке-таблетке, в руках у нее был поднос с газированными напитками.
– Хотите газировки? У нас есть любые вкусы. Какую желаете?
Элла выбрала фиолетовую газировку, Уинни – зеленую.
– Только пейте поскорее, пока напиток не улетел, – предупредила стюардесса. – Кстати, после этой газировки при взлете не закладывает уши.
Элла выпила большими глотками – сладкие пузырьки лопались на языке.
– Смотри! – Уинни показала в окно.
Элла посмотрела. Дверь парома закрылась, загудели моторы и вспыхнули в сферах звездные звенья. Паром взмыл в небеса, а внутри у Эллы все ухнуло вниз, словно она неслась на американских горках. Элла схватила сестренку за руку и крепко сжала.
Пути назад не было.
Элла посмотрела вниз, но не увидела пристань. Они пролетали мимо воздушных маяков, разрезая тьму и грозовые тучи. Минуты тянулись как часы, и Элле казалось, что они никогда не доберутся до цели. Но в тот миг, когда ее почти охватило отчаяние, под дирижаблем вдруг раскинулась бесконечная поверхность, напоминающая бабушкино лоскутное одеяло, прошитое светящимися нитями.
Все здесь было удивительным и чудесным: звездные плоды на деревьях и лунные цветы, сотни вертикальных канатных дорог, поднимающих в золоченые доки вагончики и авто, воздушные шары, рассыпающиеся фейерверками. И ворота Арканумского института удивительных и необычайных, сверкающие так, будто все эти железные прутья и медные пики выковали из солнечных лучей. Живой металл строений изгибался и тек, меняя форму, отчего башни и башенки Института вращались, как на карусели. Здания тянулись так далеко ввысь, что не было видно ни начала, ни конца. Окна приветливо блестели, словно подмигивали.
Элла ахнула.
Она отчаянно хотела здесь учиться.
Она сделает все, что от нее потребуется. Она достигнет любого уровня. Пройдет все испытания.
Она станет необычайной.
Причем самой лучшей.
ЧУДО-ПОПРАВКА
Объединенная лига необычайнов настоящим провозглашает, что чародеи* всего мира могут стать гражданами Необычайного сообщества. Поправки в Конституцию прекращают действие запретительного закона о чародеях и гарантируют равенство всех обитателей необычайных городов и членов любых ассоциаций.
* Термин «чародеи» включает все конгрегации Объединенного Чародейного конгресса, в который входят делегации от Северной Америки, Центральной Америки, Южной Америки, Кубы, Кабо-Верде и т. д.
КАРТЫ СМЕРТЕЛЬНОЙ СУДЬБЫ
В тот момент, когда Элла прибыла в Арканумский институт, некая женщина склонилась над вестибоксом «Необычайно Таймс». Посреди тюремной камеры проявилась и ярко замерцала новостная голограмма, в ее свете бледная кожа заключенной стала совсем прозрачной.
Женщина рассмеялась резким грубым смехом:
– Клянусь зубами звезды, они ее допустили!
Потянувшись к голограмме, она попыталась схватить крошечную черно-белую проекцию первой чародеянки, поступившей в престижную школу. Но пальцы скользнули сквозь сотканную из света фигурку, как сквозь блуждающий огонек.
Над изображением девочки всплывали заголовки статей: «КТО СВИЛ ОСИНОЕ ГНЕЗДО В МЛАДШЕЙ ШКОЛЕ АРКАНУМА?», «К УЧЕБЕ ДОПУЩЕН РЕБЕНОК ЧАРОДЕЕВ. ЭТО СКАНДАЛ!». Строчки статей о маленькой чародеянке набегали на ее изображение.
Женщина прикрутила скорость, чтобы предложения всплывали медленно и можно было внимательно прочитать каждое слово.
– Это будет лучшее небесное представление, – усмехнулась она. – Пока…
В правом углу камеры возникло окно. Женщина выглянула наружу – в сумрачной пустоте перед ней плавали другие тюремные камеры, похожие на печальные, затухающие звезды в адской Вселенной. Эти окна выводили ее из себя, как кривые зеркала в сумасшедшей комнате смеха. Потрясающий аттракцион, вызывающий зависть, – она всегда любила хорошо сделанные иллюзии.
Мир никогда не узнает, что она заперта в колоде карт, подвешенной во времени и пространстве, между жизнью и смертью. Таким было ее наказание до скончания веков. Необычайны любовно соблюдали свои законы.
«Обед!» – крикнули в камере.
В последний раз она ела несколько часов назад. Возле узкого окошка для подачи пищи вырос маленький медный фонарь на ножке – что-то новенькое. В самом окошке трепетал крылышками крошечный торт «Колибри». Из середины торта, словно вилка, торчал медный ключ.
На суровом, но от того не менее красивом лице женщины появилась улыбка. Наконец-то. Она ждала этого долго и терпеливо. Женщина ухватила торт пальцами и выдернула из него ключ. Слизнув сахарную глазурь, она рассмотрела на головке ключа тонко вычерченную розу и инициалы – С. Б. Тузам удалось пробиться, как, впрочем, и всегда.
В камере не было двери, но это не имело значения. Ключ – именно то, что ей нужно. Женщина ощутила зуд в кончиках пальцев. Как давно ее чудо не пело внутри нее подоб- но вертящимся звездным звеньям! Одиннадцать лет. Четыре тысячи и пятнадцать дней. Девяносто шесть тысяч и триста шестьдесят часов.
Она хохотала, пока не пересохло во рту.
У нее кое-что украли, но теперь она заберет свое обратно.
Глава третья
Бутылочное дерево
Элла и три ее соседки по комнате не мигая смотрели друг на друга. Никто не моргал. Никто не спешил заговорить. Каждая гадала, кто сделает первый шаг к сближению. У Эллы слова застревали в горле, хотя дома она никогда не страдала от подобных проблем и друзей у нее было как звезд на небе.
Но здесь… здесь она была одна.
Несколько раз она открывала рот – и снова закрывала, не зная, что сказать. Хотелось произнести что-нибудь интересное и умное. Элла все лето репетировала перед зеркалом, и они с Риган даже разыгрывали разговоры по ролям, но сейчас все заготовленные речи вылетели из головы словно дым.
Другие девочки были такие важные.
На плече у первой сидело странное существо в стальных доспехах, лоб девочки скрывала густая, как черный занавес, челка. На второй соседке был премиленький хиджаб, подчеркивающий смугло-розовые щеки, она прижимала к себе украшенную драгоценными камнями лампу. Третья соседка держала террариум, полный пикси. Держала так крепко, что костяшки сначала побелели, а потом покраснели. Она была растрепанная и румяная, как будто раскраснелась от бега.
Элла коснулась цветка-талисмана в кармане, подумав про себя, что все сейчас было бы совсем по-другому, если бы Риган согласилась ее проводить.
– Привет! Я Элла, – пискнула она наконец.
– Мы знаем, – ответила с легким акцентом черноволосая девочка. – Ты говоришь на каких-нибудь еще языках, кроме английского?
– На французском, чуть-чуть на испанском, но я учу…
– А на мандарине или на кантонском диалекте? Жалко, – разочарованно выдохнула девочка. – Я Лянь Вон, из тех самых Вонов. Мой папа – верховный судья.
Не дожидаясь, пока представятся остальные, она решительно обошла комнату, словно хотела убедиться, что выбрала самое удобное место. Существо, которое слезло с плеча, принялось поправлять нарукавники, и Элла подумала, что, может быть, это тоже спутник, как у ее родителей.
– Цзяоцзы, не вертись, затихни, понял? – прикрикнула девочка.
– Кто это? – Существо Элле сразу понравилось.
– Собака фу, – с усмешкой ответила Лянь. – Это собаколев, китайский оберег.
– О!
Элла никогда раньше не видела собакольвов.
Собака фу гордо прошлась по комнате, встряхиваясь и прихорашиваясь.
– Вот я посажу тебя в клетку и запру на этот раз.
Лянь подхватила Цзяоцзы на руки.
Наверное, все-таки собаки фу отличались от спутников. Чародейного спутника невозможно было посадить в клетку, как нельзя запереть лучшего друга, часть своей души.
Девочка в хиджабе шагнула вперед:
– А я Самайра.
– У тебя там настоящий дух? – спросила Элла, с восхищением разглядывая прекрасную лампу.
Самайра наморщила носик.
– Мы их никогда так не называем. Это джинн, точнее, у меня джинна. Она добрая. Может улетать и прилетать, когда захочет, но мне нравится носить лампу с собой, чтобы ей было уютнее, если она захочет меня проведать. – Самайра погладила лампу, словно Элла обидела ее обитательницу. – А моя мама – президент Объединенной лиги необычайнов.
Элла тихо сглотнула. Уф. Опять не то сказала.
– Я Шивон, – с сильным ирландским акцентом прошептала последняя девочка. – И я никто.
Остальные захихикали, но Элла не поняла почему.
Она начала объяснять, что она чародеянка, но Лянь вдруг соединила ладони, и между ними вспыхнул крошечный шарик света. Элла вытаращила глаза – она впервые видела, как творится колдовство необычайнов. И ей так захотелось поскорее научиться чему-то подобному! Необычайные чудеса были совсем не похожи на чародейные.
– А у тебя какое чудо? – надменно поинтересовалась Лянь. – Ты на каком факультете будешь?
Ой, нет. Элла до сих пор не знала.
– У меня вся семья училась на факультете Духа. – Лянь принялась перекидывать шарик света с ладони на ладонь. – Мой папа творит чудеса с погодой. Он очень любит работать с грозами. Думаю, я пойду по его стопам.
Самайра подалась вперед:
– Ты уже научилась призывать Свет! Как это тебе удалось?
– Годы тренировок. – Лянь сверкнула самодовольной улыбкой. – Брала частные уроки.
– Одна из моих мам – мастер Осязания, как необычайн-директор Ривера, она умеет творить чудеса с драгоценными камнями. – Самайра потрогала украшения на головном покрывале. – Они созданы, чтобы усилить мою память. А родная мама – мастер Зрения, ей подвластна мудрость. Все читают ее знаменитую колонку советов, которую она ведет в «Необычайно Таймс». У нее всегда самые точные предсказания и пророчества. Но я планирую стать мастером Вкуса и открыть собственную пекарню-кондитерскую. Буду создавать лопающуюся от сиропа басбусу, прославлюсь на весь мир своими тортами.[2]
Элла неловко поежилась. Как бы ей хотелось вот так же тараторить о чудесах, которые творят ее мама с папой, но девочка не очень четко представляла, как чарование соотносится с колдовством необычайнов.
Лянь и Самайра перевели взгляды на Шивон.
– Моя мама – мастер Осязания, творит чудеса с металлом, работает с диким железом, может создать из него все что угодно. Папа – мастер Духа, способен проникнуть сквозь любую завесу, – пробормотала она.
– Твоя мама ведь в тюрьме? – спросила Лянь. – Я видела по вестибоксу «Необычайных сплетен».
Щеки Шивон вспыхнули.
Самайра тихонько ойкнула, потом повернулась к Элле:
– Это правда, что у тебя внутри недобрый Свет?
– Неправда, – ощетинилась Элла. – Что еще за недобрый Cвет?
Самайра не успела ответить – в комнату вошли родители Эллы и необычайн-директор Ривера.
– Твои родители здесь? – Лянь скроила презрительную гримаску.
Элла, не зная, что сказать, сжала губы.
– Привет, крошки, – произнесла мама своим глубоким голосом.
Следом за ней протопал Стручок, оставляя на полу мокрые следы. Девочки шарахнулись от Дюранов. Наверное, родители Эллы казались странными ее новым соседкам. Папа – с длинными кудрями, в цилиндре и фраке с длинными фалдами, с квакающей лягушкой на плече. Мама – с роскошной копной волос, в длинном платье, за разлетающимся подолом которого прятался огромный аллигатор, и – что самое заметное – с чародейным рисунком по всему смуглому телу.
– Приятно со всеми познакомиться. – Мама помахала рукой.
Никто не ответил, кроме Шивон.
Необычайн-директор Ривера попыталась завести вежливую беседу.
Мама легонько похлопала Эллу по плечу, и их взгляды встретились. Ее голос проник в сознание девочки, он звучал успокаивающе, как колыбельная: «Твоя комната дома гораздо больше, и спальни в школе у мадам Коллетт ничуть не хуже этой. Я могла бы разрешить тебе ночевать у нее, не возвращаясь домой каждый день. Ты точно решила, что хочешь учиться здесь?»
Сколько Элла себя помнила, мамин вездесущий голос всегда звенел у нее в голове, если она находилась рядом, – от чуть слышного напоминания полить орхидеи до ласкового подбадривания, когда она пыталась учить чародейные карточки или читала сказки перед сном. До тех пор пока у Эллы не появится собственный спутник, который будет охранять ее сознание от любопытных родственников, мама, папа и бабушка смогут свободно проникать ей в мозги, чтобы пообщаться или (иногда) почитать ее мысли.
– Да, мама, – чуть слышно шепнула Элла.
– Хорошо.
Мама наклонилась и поцеловала ее в лоб.
«Чародеи добрее и приветливее», – заструился ее голос в сознании дочери.
Элла кивнула. Но, может, местным просто надо немного привыкнуть?
Папа приподнял цилиндр с гроздью черепов, приветствуя девочек и госпожу Риверу. Девочки продолжали молча глазеть. Ривера улыбнулась:
– Мы очень рады, что ты теперь с нами, Элла.
– Мы с Уинни пойдем прогуляемся, пока ты поможешь нашей девочке разместиться, – сказал папа маме и, подмигнув Элле, выскользнул из комнаты.
Под взглядом госпожи Риверы Лянь, Самайра и Шивон разошлись по своим углам. Элла перевела взгляд с сундуков на их необычайные чемоданы и поняла, что готова бежать в ближайший магазин за такими же. Украшенные изображениями созвездий, да еще распаковывались сами по команде. И ко всему прочему, она здесь единственная, кому мама помогает разобрать вещи. Элла сгорала от стыда.
Мама похлопала дочь по спине:
– Вещи сами по полкам не разложатся.
Элла дернула плечами, потом вместе с мамой убрала белье в комод, повесила в собственный шкафчик пять белых необычайных мантий и поставила горшок с чарозами на тумбочку у кровати. Затем застелила кровать бабушкиным лоскутным одеялом, взбила подушку. Неожиданно пальцы ее нащупали в уголке наволочки что-то твердое. Приподняв подушку, Элла обнаружила зачарованную монетку. Блестящая медь согрела ладонь.
– Спорим, я угадаю, от кого это, – улыбнулась мама.
Элла подкинула монетку и прижала к уху.
«Скоро увидимся, малышка. Рада, что мы будем здесь вместе, – прошептал нежный голос маминой двоюродной сестры Сьеры Баптисты. – Жалко, что я не могу прийти сегодня, но скоро обязательно загляну. Я все еще заканчиваю оформление чаростудии. Надеюсь, она тебе понравится».
Элла не могла дождаться, когда встретится с любимой тетей. Кроме того, она почти не сомневалась, что мама позволила ей поступить в Арканум лишь потому, что тетя Сьера станет преподавать здесь чародейное искусство.
– Она будет заниматься с тобой дополнительно, чтобы вся эта необычайность не закрутила тебе мозги. – Теплые мамины пальцы нащупали чародейную метку на шее Эллы. – Ты уж, пожалуйста, запоминай все, что она говорит. Слышишь?
– Да, мэм.
Элла хотела сказать, что с ней все будет в порядке, но тут в комнату прискакала Уинни и сбила разговор. Она потянула Эллу за мантию, в сторону от остальных девочек.
– Элла, у тебя самая лучшая комната! Я уже заглянула в другие.
– И что там? – спросила Элла, поскольку Уинни просто лопалась от желания поделиться впечатлениями.
Необычайн-директор Ривера улыбнулась.
– Соседняя комната – там тоже живут девочки с первого уровня – называется «Гидра», – выпалила Уинни. – А у мальчиков по коридору напротив комнаты называются «Малый Пес» и «Зепс»! – Уинни неправильно произнесла последнее название. – Дальше комнаты для старших уровней.
– Комнаты всех наших учеников устроены так, чтобы им было удобно. Комнат здесь много, – объяснила госпожа Ривера.
Уинни широко ей улыбнулась и снова повернулась к Элле:
– Тетенька внизу сказала, что из вашей комнаты видно город, потому что у вас самое большое стекло.
– Окно? – мягко поправила Элла.
– Ну я так и сказала.
Уинни рванулась к окну, прижала ладошки к стеклу. Элла с колотящимся сердцем подошла следом за ней к высоким сводчатым окнам. Она видела карты необычайных городов у папы на работе – каналы Астрадама, по которым плавают вереницы судов, изящные улицы Целестиана, развлекательные кварталы Бетельмора. Но мама никогда не отпускала ее в поездки с папой. Все из-за того, что мамина сестра-близняшка Селеста потерялась на улицах Астрадама, когда они были совсем детьми. Но теперь-то Элла посетит каждый небесный город при первой же возможности, по мере того как они будут сближаться с Институтом. Она прокатится на фуникулере по канатной дороге, зайдет во все магазины в верхней и нижней части города и потратит все золотые стеллы и серебряные лунáри, которые ей дал папа… Но она никому об этом не расскажет… и будет очень осторожна.
– Спасибо за рассказ, кузнечик, – сказала мама. – Ты здорово все разузнала.
Уинни, обежав комнату, затарахтела дальше:
– У вас собственная ванная комната! Четыре шкафчика – каждой по шкафчику! Часы летают и передают сообщения! Я тоже такие хочу себе в комнату.
Новые соседки смотрели на Уинни как на муху, случайно залетевшую в дом, и Элла вдруг почувствовала, что краснеет.
– Кузнечик, присядь на кровать и помоги разложить попарно носки Эллы. Что за неряха перевернул у нее в сундуке все вверх дном? – сказал папа.
Но попытки отвлечь Уинни не удались, и он снова увел ее гулять по этажам. Элла со вздохом облегчения вынула список вещей, чтобы проверить, все ли захватила. Школьный рюкзак, готовый вместить толстую пачку учебников, астролябия, стеклянная емкость для погоды, контейнер для специй, ступка и пестик, карта с определениями и характеристиками всех пяти факультетов, новое павлинье перо для письма, подаренное бабушкой. Элла разложила учебники по порядку:
«История необычайнов», Ив Сен-Мишель;
«Что такое чудеса и как мы их получили?», Маэ Лэм;
«Пять необычайных факультетов», Иен Пирс;
«Звезды над нами – астрология всего мира», Райли Клейтон;
«Знаменитые связисты. Выбор канала связи, подходящего для необычайного колдовства», Табита Бледсо.
К пробковой доске у себя над столом Элла прикрепила собственный рисунок с изображением идеальной арканумской формы: белая необычайная мантия, тщательно выглаженная юбка или брюки, полный рюкзак и кристалл-переводчик на шнурке на шее. Затем она достала записную книжку и путеводитель по Институту и обвела пальцем эмблему Арканума – пятиугольную звезду.
Она была готова к занятиям.
После того как все вещи Эллы были распакованы, мама достала из плоского чемодана метлу – одну из нескольких семейных.
– Мы не ведьмы! – воскликнула Самайра.
Необычайн-директор Ривера шикнула на нее.
– Это не ведьмовская метла, милочка, – объяснила мама. – Она нужна, чтобы выметать прочь плохое настроение. Совершенно необходима в новом помещении. Это примерно для того же, для чего Лянь жжет благовония на своем новом алтаре.
Лянь кисло скривилась, оглянулась на госпожу Риверу. А Элла улыбнулась Самайре, чтобы та успокоилась.
Мама постучала пальцами по шкафу:
– Жутко жгучий соус я кладу в самый верхний ящик. Сама понимаешь, здешняя еда не похожа на домашнюю.
– Я все равно хочу ее попробовать.
Мама презрительно вздернула нос:
– Необычайная еда всегда казалась мне слишком пресной.
– Ты что, пробовала ее раньше? – насторожилась Элла. – Ты никогда мне не говорила.
– Я тебе много чего не говорила. – Мама открыла верхний ящик. – Бабушка этот соус специально приготовила, чтобы он добавил огонька самой безвкусной пище. Получится как дома на кухне. – Ее лицо вдруг стало печальным. – Пора начаровывать тебе бутылочное дерево. Это последняя моя задача. Скоро небесный паром увезет нас отсюда, но сначала я должна убедиться, что дерево укоренилось.
– Я сама могу укоренить, – проговорила Элла.
При мысли, что родители уезжают, ей тоже стало грустно, и одновременно ее охватило радостное волнение.
– Знаю, что можешь, детка, но маме хочется тебе помочь.
Мама достала из особого чемоданчика голубые бутылки и обвязала горлышко каждой белым шнуром. Затем поставила несколько фарфоровых фигурок святых семейства Дюран на тумбочку возле горшка с чарозами.
– Малышка, я начинаю жалеть, что согласилась на это, – прошептала она.
– Все в порядке.
Святые захлопали в крошечные фарфоровые ладошки.
– Вечное благословение вашему дому! Спасибо, что извлекли нас из этой ужасной тьмы, – сказал один святой.
– Ш-ш-ш, святой Филипп.
Элла бросила сердитый взгляд на фигурки. Она собственных мыслей не слышала из-за шума, который подняли статуэтки. Их белые блестящие личики довольно сияли. Они трещали без умолку, посылали воздушные поцелуи (особенно святой Валентин), кланялись и приветственно махали руками.
– Замечательная новая комната, Элла! – окликнула святая Катерина.
– Мы тобой гордимся, – добавил святой Кристофер.
– Что это за говорящие штучки? – удивилась Лянь, которая устраивала маленькое логово для своей собаки фу. – Куклы?
– Святые, – ответила Элла.
– Передаются в семье из поколения в поколение. Они нас защищают и дают советы, – пояснила мама.
– Они очаровательны, – сказала необычайн-директор Ривера. – Похожи на обетные картины для алтаря, которые я привезла из Мехико.
Эти фарфоровые фигурки сидели дома в гостиной среди сотни таких же, советуя и благословляя, а теперь они будут присматривать за Эллой, как присматривали за бесчисленными поколениями ее семьи. Даже если она не захочет, чтобы они ее оберегали.
Лянь с любопытством слушала разговор святых. Самайра восхищенно хлопала глазами. Шивон улыбалась так широко, что при желании можно было сосчитать все ее зубы. Госпожа Ривера была в восторге.
Слава богу, наконец-то мама угомонила болтунов. Они, смущенно переглядываясь, схватились за четки и Библии, начали креститься, извиняться и в конце концов замерли.
– Ну теперь начаровывай дерево.
Мама принялась передавать Элле голубые бутылки, а та расставляла их кругом на полу. Девочка столько раз начаровывала бутылочные деревья вместе с мамой и бабушкой для защиты дома, что все движения давно были отработаны до автоматизма.
– Заклинание ты знаешь. – Мама протянула ей горшок с землей и семечко. – Такое же, как дома.
Элла тихо застонала. Она терпеть не могла, когда ее торопили.
«Чарование должно настояться и подойти, как тесто для блинчиков», – всегда говорила бабушка, и Элла была с ней полностью согласна. Но мама все делала по-своему. Впрочем, как и каждый чародей.
– Не криви лицо, – велела мама.
– Угу, – буркнула Элла, насыпая маленькую горку земли в середине круга из бутылок и бросая туда семечко.
Она вспомнила первое растение, которое вырастила сама. Она была тогда настолько мала, что бабушка еще таскала ее на бедре. Элла потянулась пухлыми пальчиками к черным каллам, растущим в теплице, – это были ее любимые цветы, оттенком напоминавшие темную папину кожу, – и очень удивилась, когда цветы потянулись вверх, ей навстречу. Лишь через несколько лет Элла поняла, каким образом проникла в их жизненную силу и подчинила.
Стараясь не обращать внимания на следящих за ней необычайн, она глубоко вдохнула, закрыла глаза и обратилась к чарам внутри себя с просьбой проснуться. Голова стала легкой и слегка закружилась. В ушах что-то поскрипывало и тянулось, пока она мысленно нащупывала семечко и росток в нем. Лоб покрылся испариной, в воображении тьма сменялась рассветом, мечта расцветала. Элла выпевала заклинание и просьбу: «Растите, длинные корни, защитите нас от зла, пока мы спим».
Наконец она открыла глаза, стараясь не смотреть на зрителей, хотя ей хотелось немного покрасоваться перед ними.
Раздался тончайший стук крохотного сердца, и из земли высунулся росток. Он потянулся вверх, завился, как плющ, потом выпустил листочки и крошечные усики. Они скрутились веревками, сплелись в твердый древесный ствол, поднялись до потолка. От ствола во все стороны полезли ветви, на ходу покрываясь зеленой листвой. И вот уже в углу комнаты высился живой дуб, такой же, как дома во дворе, простирая ветви над кроватью Эллы.
– Последний шаг, – напомнила мама.
– Бутылки, – прошептала Элла.
Ничего не произошло.
– С благодарностью и легким придыханием. Он не слышит тебя.
– Бутылки, пожалуйста, – сказала Элла дереву.
Ветви склонились к полу, каждая взяла бутылку за шнур и снова выпрямилась. Бутылки повисли на ветвях, как цветные подвески. Бабочки бражники закружили вокруг дерева.
Мама взяла Эллу за подбородок.
– Умница, малышка. Получилось даже лучше, чем у меня. – Она поцеловала дочку в лоб.
Элла оглянулась вокруг и увидела потрясенные лица. Необычайн-директор Ривера прижимала ладони ко рту.
– Зуб звезды! У нас в комнате растет дерево! – воскликнула Лянь. Ее собака фу запрыгала вокруг ствола, пытаясь залезть на него. – Ко мне!
Пикси Шивон вылетели из террариума гурьбой и замельтешили в кроне.
– Перестаньте! – сердито потребовала девочка.
– Что же это за чудо такое? – Самайра внимательно рассматривала ветви. – Это какая-то другая магия!
Элла внутренне сжалась. Мама не выносила слово «магия» – оно было слишком простым для того, что они творили.
Мама легонько подтолкнула Эллу, чтобы та ответила на вопрос.
– Это бутылочное дерево, – выдавила из себя девочка.
– Мы начаровываем их, чтобы отгонять злых духов. Любое зло попадет в стеклянный сосуд и застрянет там, – добавила мама. – После этого Элла избавится от него как положено.
Все окружили дерево.
– Оно прекрасно, – произнесла необычайн-директор Ривера.
– Поразительно, – улыбнулась Элле Шивон.
– И вы поете ваши… – начала Самайра.
– Заклинания. – Элла кивнула. Она не ожидала, что необычайны ничего не знают о чародействе.
– Мы еще говорим «заклятия». – Лянь провела пальцами по коре и гордо оглянулась на Риверу.
Элле не терпелось узнать все о сходстве и различиях в их колдовстве.
– Необычайны не могут заставить что-либо расти. – Самайра поджала губы.
Элла подняла на нее озадаченный взгляд.
– Самайра имеет в виду, что мы не делаем чудеса из ничего. Мы работаем с тем, что уже есть. Это искусство и наука. – Необычайн-директор Ривера коснулась листьев.
Элла почувствовала, как мамина рука легла ей на плечо.
– Что ж, нам всем есть чему поучиться друг у друга.
– Эти чародеи как Тузы, – шепнула Самайре Лянь.
– Мы не говорим об этом, мисс Вон. – Голос госпожи Риверы стал жестким.
– А что это? – спросила Элла.
В комнате повисло напряженное молчание.
У Эллы внутри все сжалось. Неужели растить что-то плохо? И что значит «Тузы»?
В глубокой тишине прозвучал удар колокола. Лампы на потолке мигнули. Папа и Уинни вбежали в комнату, чтобы обнять Эллу на прощание. Следом за ними влетела ученица третьего уровня. Ее мантия колыхалась за спиной, как синий океан, пышные рыжие волосы были собраны в пучок.
– Добрый вечер. Благословения звезд всем вам. Меня зовут Кэтрин, я занимаюсь общественной работой. Мистер и миссис Дюран, ваш небесный паром готов к возвращению на пристань «Звездная пыль». Первый уровень, пора на Полночный сбор.
Мама повернулась к Элле:
– Ты ведь сообщишь мне, если что-то пойдет не так? Если что-то случится?
– Да, мама. Обязательно.
– Ты будешь писать?
– Да, мама.
– Ты используешь камею-чародею?
– Да.
– Ты будешь беречь себя, будешь держаться подальше от необычайных городов?
– Да-а.
Мама последний раз поцеловала ее в лоб. Папа подмигнул. Уинни всхлипнула и помахала рукой.
Пути назад не было.
АРКАНУМСКИЙ ИНСТИТУТ УДИВИТЕЛЬНЫХ И НЕОБЫЧАЙНЫХ
Путеводитель для учащихся младшей школы
Добро пожаловать в большую и дружную семью Арканума!
Цель этого путеводителя – познакомить новых членов нашей семьи с правилами и обычаями нашего удивительного учебного центра.
Необычайны обучаются благородному искусству необычайного, создавая канал связи между собственным внутренним Светом и Вселенной, и своими чудесами воплощают ее величие.
Вы будете не только оттачивать способности и творить чудеса, но также получите множество других полезных навыков, которые помогут вам на протяжении жизни как в Необычайном, так и в Незначительном мире.
Путь необычайнов
Благородство – Уважайте старших, свои чудеса и своих предков.
Самообладание – Держите себя в руках, контролируйте свои эмоции и поведение.
Настойчивость – Выбрав путь благородства, следуйте им терпеливо и упорно.
Добродетель – Проводите только Свет.
Клятва ученика
Я буду следовать Путем необычайнов.
Я буду уважать старших необычайнов.
Я никогда не употреблю свое чудо во зло.
Я всегда буду проводить только добро и Свет.
Я никогда не возжелаю чуда другого необычайна.
Подпись учащегося: Используйте звездные чернила
