Дарья Донцова
Чудеса в кастрюльке
ГЛАВА 5
Первая часть истории выглядела вполне обычно. Асе всегда хотелось иметь ребенка, но в браке с Андреем это не удалось. Бабкина очень хорошо относилась к первому мужу, можно сказать, даже любила его. Андрей устраивал ее со всех сторон, но дети-то не получались. А потом выяснилось, что у Андрюшки есть любовница… Аська развелась и поняла, что сглупила. Умная женщина не уходит от супруга в никуда. Сначала требовалось найти ему замену.
Примерно полгода Ася прожила одна, не видя вокруг достойного кандидата. Все попадавшиеся на пути мужики были, как один, разведенными, с детьми. Асе же хотелось, чтобы ее долгожданный ребеночек оказался единственным, она мечтала, чтобы ее крошка получила родительскую любовь и ласку целиком, не деля ее со сводным братом или сестрой. Да и алименты не хотелось отдавать на сторону.
Но свободный полностью «объект» не попадался. Потом Оля Лапшина познакомила Асю со своим дальним родственником. Честно говоря, я не очень-то разобралась, кем Сережка приходится Ольге: то ли троюродным братом, то ли внучатым племянником. В общем, седьмая вода на киселе, но Лапшина и будущий муж Аськи дружили, ходили друг к другу в гости, и Олька решила женить парня на Аське.
Сережа показался Бабкиной идеальным женихом. Никаких бывших жен и детей он в анамнезе не имел, в брак собирался вступить впервые, работал компьютерщиком, получал вполне приличные деньги и был сиротой. Отец и мать парня умерли очень давно, его воспитывала бабушка, тоже покойная к тому времени, когда Сережка познакомился с Асей. Упустить подобный сказочный вариант было просто глупо, и Бабкина побежала в ЗАГС. Под венец Аська шла уже беременной. Помня о бесплодности Андрея, она решила подстраховаться и устроила себе медовые полгода до свадьбы, чтобы проверить интимные способности предполагаемого спутника жизни. Все получилось лучше некуда, и на свет появилась Лялька. Аська в одночасье превратилась в сумасшедшую мамашу, впрочем, Сережка тоже обожал дочь. Собственно говоря, их брак держался на любви к девочке, потому что уже через месяц после рождения Ляли Ася поняла, что жить с Сережей невозможно.
Нет, он не делал ничего плохого: не пил, не бил жену и, казалось, не бегал налево. Наоборот, был хорошим добытчиком, нес каждую заработанную копейку в дом, не злился, когда Аська покупала себе очередную кофточку, миролюбиво воспринимал всех многочисленных знакомых жены, толпой проносящихся по квартире, и никогда не капризничал, обнаружив, что в шкафу закончились чистые рубашки, а в холодильнике еда. Одним словом, ничего плохого о Сереже Ася сказать не могла, кроме одного: он ее жутко раздражал, абсолютно во всем. Неприязнь вызывала манера мужа есть с упоением креветки, его привычка долго сморкаться в ванной, бесил Сережа, уютно сидящий у телевизора с бутылочкой пивка, казалась отвратительной его любовь к бане и рыбалке. Проанализировав однажды свои чувства, Аська пришла к выводу, что фатально ошиблась. Андрюша в качестве спутника жизни устраивал ее намного больше, но он изменял ей, и от него не могло быть детей. Сергей просто бесил, зато появилась Лялька.
Через год после рождения дочери Ася поняла, что больше не может так жить, и потребовала развод. Она, наивная душа, полагала, что муж спокойно согласится и съедет. Но тихий, безропотный, даже апатичный мужик неожиданно проявил крайнюю твердость и заявил:
– И не надейся.
Аська слегка оторопела.
– Почему?
– У нас ребенок, – заявил постылый муж, – если хочешь знать, ты мне тоже надоела, но ведь я тебя терплю ради Ляли!
– Как это надоела? – захлопала глазами Ася, пребывавшая в твердой уверенности, что Сережка сидит у нее под каблуком.
– Просто, – пожал плечами парень, – шумишь много, орешь, по квартире носишься, никакого покоя, но я, в отличие от тебя, человек ответственный и понимаю: раз родил ребенка, должен его воспитать, поставить на ноги и только тогда гулять. Никаких разводов, а если начнешь настаивать, имей в виду, отсужу Лялю, лишу тебя материнских прав. А коли суд оставит тебе девочку, я ее украду и спрячу так, вовек не найдешь!
Посинев от злости, Аська в тот же день перетащила свою кровать в другую комнату. Огромная квартира Розалии давала большой простор для маневров. Сережка сделал вид, будто не заметил рокировку. Ася принялась провоцировать скандалы, закатывала истерики… Но муженек спокойно сидел, уткнувшись в телевизор, и отвечал с невозмутимым лицом:
– Как хочешь, дорогая, ты права.
Вышел из себя он только один раз, когда супруга заявилась домой около пяти утра, в легком подпитии.
Твердой рукой Сережка сначала запихнул Аську под ледяной душ, а потом, накачав блудную жену кофе, сообщил:
– Еще раз позволишь себе подобное, мигом лишишься Ляли, имей в виду, я не собираюсь, чтобы моего ребенка касались руки бляди.
Аська сначала возмутилась и попыталась возразить:
– Да я на дне рождения была, ничего такого, о чем ты думаешь, и не было, просто первый раз в жизни текилу попробовала и опьянела.
– Я сказал, а ты слышала, – рубанул Сергей и через час ушел на службу.
После этого случая их отношения разладились окончательно, но внешне они выглядели вполне счастливой парой. Аська перестала скандалить, поняв, что муж никогда не даст ей развода. Вернее, он преспокойненько поставит штамп в паспорт, но Лялечку ей в этом случае не видать, а жизнь без обожаемой дочки Бабкиной была не нужна. Одним словом, взвесив все «за» и «против», Аська пришла к выводу, что ей следует наладить с супругом приятельские отношения, в конце концов, лучше считаться замужней женщиной и не лишать своего ребенка отца.
Наверное бы, их брак и вошел в какую-то устоявшуюся колею, но тут, как на грех, Аська влюбилась, словно пятнадцатилетний подросток, в своего соседа по лестничной клетке Ежи.
Начался их роман буднично. В доме отключили электричество, и врач помог Аське дотащить наверх Ляльку.
– Какая девочка хорошенькая, просто ваша копия, – галантно сказал добрый самаритянин, ставя Лялю на пол квартиры, – и развита не по годам, цифры знает.
Ася покраснела от удовольствия и решила, что Ежи, с которым у нее до сих пор было только шапочное знакомство, очень милый человек.
Спустя пару дней Аська вышла на лестницу протереть сапоги и обнаружила там крайне удрученного соседа с пиджаком в руках.
– Вот беда, – сказал Ежи, – хотел почистить, да карман оторвал! Придется теперь ателье искать!
Аська затащила неряху к себе, устранила неполадку и напоила мужика чаем с пирожками.
Роман начал развиваться стремительно, и, оказавшись летом вместе с Лялькой на даче, Ася поняла, что жить без Ежи больше не сможет.
А потом произошло невероятное событие. Ежи зазвал Аську к себе и сказал:
– Люблю тебя, давай жить вместе.
– Сергей не отдаст Лялю, – грустно ответила Ася.
– Слушай внимательно, есть уникальный шанс, – сообщил врач. – В нашу клинику обратилась некая Милена Забелина, молодая баба с мерцательной аритмией. Прикинь, ей всего тридцать четыре года, а на руках семеро детей!
– Сколько? – подскочила Аська.
– Семеро, – повторил Ежи, – рано замуж вышла, муж попался верующий, аборты делать не разрешил, вот и плодила нищету, пока, слава богу, не заболела. Теперь ей доктора запретили рожать, придется Милениному супругу наступить на горло своим принципам и отпустить несчастную бабу к гинекологу. Ты бы ее видела! На вид почти старуха, одета жутко, да и понятно, откуда взяться деньгам в семье, где требуется прокормить такую ораву. В общем, Милена нуждается в средствах.
– А мы тут при чем? – удивилась Ася. – Какое нам дело до чужой глупости?
– Три тысячи долларов, и проблема Ляли решена, – потер руки Ежи.
– Каким образом?
Ежи обнял любовницу за плечи.
– Слушай.
Чем дольше он говорил, тем больше у Аськи отвисала челюсть. У Милены есть двухлетняя девочка Ирочка, совсем больная. Очевидно, частые роды настолько истощили организм женщины, что с пятого ребенка она стала производить на свет инвалидов. Один получился с дефектом почки, другой – умственно отсталый, а Ирочка явилась на свет с серьезными нарушениями мозгового кровообращения. Девочку пытались лечить, но толку чуть. И родителям и врачам стало понятно, что крошка не выживет. Сегодня ночью девочка умерла.
Маленькие дети похожи друг на друга. Несчастная Ирочка просто копия Ляли – такая же беленькая, голубоглазая и полненькая. Ребятки с нарушениями в сердечно-сосудистой системе кажутся посторонним людям пухленькими. На самом деле это нездоровая одутловатость и отечность, а румянец на лице – не признак здоровья, а симптом грозной болезни головного мозга, но такие подробности известны только специалистам. Для всех остальных Ирочка выглядела просто изумительно.
Вот Ежи и пришла в голову «гениальная» идея поменять Иру на Ляльку. Дальнейшее просто, несчастную дочку Забелиных кремируют под чужим именем, Ася через некоторое время разведется с Сережей. Ее супруг не станет сопротивляться, да у него и не будет повода для этого. Потом Ася оформит брак с Ежи. Никого из знакомых не удивит, когда спустя некоторое время Ася и Ежи удочерят девочку из неблагополучной семьи. Правда, Ляльке придется откликаться до конца дней на имя Ирочка, ну да это детали!
Аська сначала обомлела, но потом пришла в себя и стала задавать вопросы:
– Кто же разрешит вынести из больницы тело?
Ежи спокойно пояснил:
– Беру на себя все проблемы.
– Но как это сделать? – принялась обсуждать технические проблемы Ася.
– Просто, – пожал плечами Ежи, – положу тело в спортивную сумку. Балкон детской граничит с балконом моей спальни, там и совершим обмен. Я перелезу и положу тело в кровать Аси. Твое дело погромче плакать и позвать в гости какую-нибудь подругу, желательно болтливую.
– Зачем?
– Чтобы потом всем рассказывала, как она видела, что девочка скончалась у нее на глазах.
– Разве так бывает? Бегал здоровый, веселый ребенок, и все?
– Сколько угодно, – спокойно пояснил Ежи, – синдром внезапной детской смертности – загадочная вещь. Тело, естественно, отправят на вскрытие, обнаружат патологию и выдадут соответствующее свидетельство, только никому не надо его показывать, говори про синдром детской смертности – просто и загадочно.
– А где будет Ляля?
– Отвезу ее в надежное место.
– Какое?
Ежи улыбнулся:
– У меня есть родная сестра, Евдокия.
– Ты никогда не говорил про родственников, – изумилась Ася.
Ежи пожал плечами:
– Ты не спрашивала. Дуся – монашка.
– Кто? – продолжала поражаться Аська.
– Монашка, – повторил любовник, – живет в Подмосковье, в селе Тартыкине, там женская обитель, совсем небольшая. Женщины содержат приют для бездомных ребятишек, и появление еще одной девочки не вызовет ни у кого удивления. Можешь быть абсолютно спокойна: место хорошее, за детьми великолепно присматривают, кстати, сестры принимают только совсем маленьких, до шести лет. Как только ребенок достигает школьного возраста, они передают его в другую обитель. Соглашайся, это единственный шанс нам быть вместе. Давай без колебаний. Ты хочешь быть со мной и Лялей? Пойми, судьба посылает нам уникальный шанс! Больше такого не будет.
– Но как Милена объяснит всем отсутствие девочки?
Ежи махнул рукой:
– Муж в курсе, а больше никто ничего не заметит. Живут они уединенно, ни с кем не общаются. Ну же, не бойся!
И Аська дала согласие. В конце концов, это была единственная возможность обрести счастье с любимым человеком и дочерью.
Первая часть задуманной операции прошла без сучка и задоринки. Ежи привез тело ребенка в свою квартиру, Аська позвала меня в гости и устроила спектакль.
– Значит, про неприятности на работе ты выдумала? – хмуро уточнила я, не к месту припомнив, что Ежи велел Бабкиной позвать в гости самую болтливую подругу.
Ася кивнула.
– А где была Ляля, пока по дому ходили врачи?
Бабкина всхлипнула:
– Ежи дал ей совершенно безобидное лекарство, сначала мы хотели положить Ляльку у него в квартире, но я испугалась, вдруг она все же проснется. Поэтому сунули девочку в кровать к Розалии Никитичне и прикрыли с головой одеялом. Если помнишь, Ежи принес Сергею капли от сердца, так в стаканчике на самом деле было сильное снотворное. Когда Сергей заснул, мы отнесли Лялю в машину, и Ежи повез ее в Тартыкино.
– Погоди, – подскочила я, – ты хочешь сказать, что Розалия Никитична в курсе аферы?
– Ну да, – кивнула Ася, – ей очень нравится Ежи и совершенно не по вкусу Сергей.
Не успела я переварить невероятную информацию, как на меня обрушилась новая порция ошеломляющих сведений.
На следующий день после поминок Ася подхватилась и поехала в Тартыкино навестить Лялю. Матушка Евдокия встретила ее приветливой улыбкой.
– Что желаете?
Аська принялась объяснять суть дела.
– Я мать той девочки, которую привез ваш брат Ежи. Как она?
– Кто? – удивилась монашка. – Простите, я не понимаю.
– Ежи повез ее сюда еще в начале недели, – забормотала перепуганная до последней стадии Бабкина, – мою дочь, Лялю.
– Брат не был у меня, – покачала головой Евдокия, – давно не появлялся.
Еле живая от ужаса, Ася кинулась назад. Весь день, ночь и следующие сутки она пыталась найти Ежи, но тот словно сквозь землю провалился. В квартире его не было, на работе спокойно отвечали:
– Ежи Варфоломеевич взял десятидневный отпуск.
Представляете, что пережила несчастная Аська, бегая на каждый телефонный звонок и дергавшаяся от любого шороха за стеной?
Через день до нее внезапно дошло, что сосед никогда ничего о себе не рассказывал. Ася не знала о его друзьях, о прошлой жизни и была не в курсе, имеются ли у любовника родители и бывшая жена. Ослепленная любовью, Бабкина просто-напросто забыла как следует расспросить любовника, а тот сам не стал откровенничать. Оставалось лишь ждать, когда Ежи появится дома, но шло время, а он не показывался. Ася дошла до ручки, она не могла ни есть, ни пить, а главное, рассказать кому-нибудь, что стряслось. В милицию, сами понимаете, было не обратиться. Розалия Никитична, как могла, утешала ее:
– Успокойся, дорогая, это очень хорошо, что Ежи нет.
– Почему? – всхлипывала Аська, сидя у бывшей свекрови на кровати.
– Наверное, ему что-то помешало отвезти Лялю в обитель, и он отправил ее в другое тайное место, – объяснила пожилая женщина, – и сам остался с девочкой.
– Но он не звонит!
– Может, там нет телефона!
– У него мобильный! Только он выключен!
Розалия Никитична на секунду растерялась, но быстро нашлась:
– Небось потерял трубку.
Бедная Аська от безнадежности поверила пожилой даме и села возле телефона, но тот словно умер.
На следующий день около двенадцати часов из квартиры Ежи донеслись громкие звуки, после там кто-то двигал мебель.
Обрадованная Ася кинулась к Ежи и стала нервно звонить в дверь. Она распахнулась не сразу. Бабкина, уже собравшаяся заорать: «Где Лялька?» – осеклась и отступила назад.
На пороге вместо улыбающегося, хорошо одетого любовника стоял довольно мрачный парень в мятых брюках.
– Вы кто? – отрывисто спросил он.
– Соседка, – растерялась Ася, – а где Ежи?
– Вы хорошо знали покойного? – поинтересовался юноша и посторонился. – Входите.
– Как – покойного? – оторопела Ася. – Почему? Вы с ума сошли? Ежи совсем молодой!
– Так умереть можно в любом возрасте, – философски заметил парень.
Ася, словно сомнамбула, вошла в хорошо знакомую комнату и опустилась на диван. Два мужика, просматривающие шкаф, оглянулись. Аська тупо смотрела на них, потом спросила:
– Что случилось с Ежи?
– Он покончил с собой, – спокойно ответил один из рывшихся в шифоньере дядек, – повесился.
– Где? – продолжила бормотать Ася. – Почему? Зачем?
– Да тут, – объяснил парень, впустивший Асю, – в туалете, на трубе. А уж почему, одному богу известно.
– На трубе? – прозаикалась женщина.
– Да вы не волнуйтесь так, – миролюбиво протянул юноша, – не бойтесь, тело уже унесли.
Ася хотела встать, но не смогла, ноги подкосились, тело стало свинцовым, голова чугунной.
Очнулась Аська в больнице, в палате реанимации, и, едва придя в себя, потребовала вызвать Виолу Тараканову.
ГЛАВА 6
Когда она договорила последнюю фразу, я уставилась на нее. Мозг отказывался верить услышанному. Все-таки у Аськи был инфаркт, наверное, у таких больных нарушается и умственная деятельность. Может, Бабкина обчиталась детективов, до которых она большая охотница? Ей-богу, все рассказанное звучит как дурацкая криминальная история.
– Вилочка, – пробормотала Ася, – сколько лет мы знаем друг друга?
Я мигом ответила:
– Всю жизнь, я дня без тебя не помню.
И это правда. Мы познакомились в яслях. Вернее, глагол «познакомиться» тут употреблять неуместно. Когда моя родная маменька бросила папеньку и исчезла в неизвестном направлении, бедный Ленинид сначала растерялся. Впрочем, его трудно осудить. Не всякий мужчина сообразит, как следует поступить с младенцем, оставшись с ним один на один. Папенька отволок меня в ясли, куда я благополучно ходила до трех лет, и потом плавно перебралась в детский сад и школу. Вместе со мной этот же путь проделывала и Аська. Она тоже из неполной семьи, но только от нее убежал отец. Впрочем, моего папашку тоже скоро унесло бог знает куда, и я осталась с мачехой Раисой. Аськина же мать больше замуж не выходила.
– Ты моя самая преданная подруга, – шептала Ася, – помоги, найди Лялю.
– Надо идти в милицию.
– Нет, – почти закричала Аська, – совершенно невозможно. Если Сережка узнает про задуманное, он со мной мигом разведется и отберет Лялю, нет, только тихо, никому не рассказывая. Вилка, умоляю!
Она попыталась сесть, но не сумела и закашлялась. Меня испугала синеватая бледность, медленно разливающаяся по ее лицу.
– Хорошо, хорошо, только успокойся! Ты можешь ответить на пару моих вопросов?
Аська кивнула.
– Кому ты рассказывала про обмен?
Подруга помотала головой.
– Ни одной живой душе.
– Даже маме?
– Я похожа на сумасшедшую?
Мои губы дрогнули в улыбке. На мой взгляд, Аська не просто похожа на сумасшедшую, она самая настоящая ненормальная со съехавшей крышей.
– Мама бы сразу кричать начала, – пояснила Ася, – ей же много лет.
Аська демонстрировала редкостное отсутствие логики. Насколько я помню, Анна Васильевна не так давно справила шестидесятипятилетие, она намного моложе Розалии Никитичны, которая была в самом центре аферы.
– Может, твоя бывшая свекровь разболтала подружкам?
Аська пробормотала:
– Розалия – могила, кладбище секретов. И потом, она же никуда не выходит, ни с кем не встречается.
Я уставилась в окно. Если господь хочет наказать человека, он отнимает у него разум. Никуда не ходит, ни с кем не встречается… А телефон? Розалия Никитична болтает по нему сутками, просто висит на проводе. Где гарантии, что она не поделилась с кем-нибудь потрясающим секретом? Хотя если бы Ляльку украли, то похититель потребовал бы выкуп, непонятно почему негодяй решил обогатиться за счет Бабкиной. И Ася и Сережа достаточно хорошо зарабатывают, но этих денег семье едва хватает на жизнь. Никаких особых накоплений у них нет.
– Вилочка, – забормотала Аська, – ты сумеешь, ты умная, ловкая, тебе все всегда удавалось, ты в нашем классе самая замечательная была. У тебя муж в милиции служит…
Ну не дура ли? Умение расследовать детективные ситуации не передается половым путем, это же не СПИД и не гонорея!
– Милая, любимая, – бубнила Ася на одной ноте с остановившимся взглядом, – найди мне Лялю, живую или мертвую, мне бы только взглянуть на нее, а то все время думаю, вдруг девочку мучают или на органы разделывают…
У изголовья кровати запищал какой-то прибор, в палату вошел доктор.
– Вам лучше уйти, – сказал он.
Я послушно повернулась к двери.
– Нет, – крикнула Аська. – Вернись!
– Подождите, – велел доктор, – зря вы ее так разволновали. Кабы знал, что ее до такого состояния доведете, не пустил бы ни за какие пряники!
Аська прошептала:
– Наклонись.
Я нависла над ее сине-бледным личиком и почувствовала резкий запах лекарств.
– Если не станешь искать Ляльку, – прошелестела подруга, – покончу с собой, накоплю снотворных таблеток и съем да записку оставлю: «В моей смерти виновна Виола Тараканова». Живи потом дальше с этим камнем на шее.
Если бы Аська была здоровой и произнесла эти слова, сидя на кухне, она мигом бы получила от меня пощечину и твердо сказанное:
– Нет! Если хочешь, травись! В том, что случилось, никто, кроме тебя, не виноват!
Но Бабкина находилась в реанимации, голос ее срывался, руки дрожали, ей было очень плохо, что извиняло ее беспардонность и хамство.
– Я умру, – словно заклинание, повторяла Ася, – умру, если ты не поможешь, непременно умру.
– Хорошо, я сделаю, что смогу, только не нервничай.
Аська прищурилась.
– Ладно, а теперь повторяй за мной. Пусть Тамарка попадет под машину, если не найду Лялю.
– С ума сошла! – вскипела я.
Вот мерзкая баба! Аська слишком хорошо меня знает, она понимает, что я никогда не нарушу подобную клятву. На собственное здоровье и безопасность могу наплевать, но не стану рисковать жизнью Томы.
– Не хочешь, – просвистела Аська, – вот ты какая! Моя жизнь для тебя ничто! Так и знай, умру!
– Хорошо, – со злостью сказала я.
Терпеть не могу, когда мне выкручивают руки. До сегодняшнего дня Ася никогда так себя не вела. Но, с другой стороны, у нее до сих пор в жизни не случалось таких неприятностей. Не считать же грызню с мужем несчастьем.
– Хорошо, – повторила я, – если тебе от этого станет легче, пожалуйста! Пусть я попаду под машину, если не найду Лялю!
Аська откинулась на подушку, по ее лицу разлилось умиротворение. Я пошла к двери.
– Стой, – донеслось из-за спины.
Я обернулась.
Ася, снова бело-синяя, с мрачно горящими глазами, торжественно произнесла:
– Не забудь, ты поклялась.
– Не волнуйся, – ответила я и собралась уходить.
– Погоди!
– Что еще?
– Видела когда-нибудь тело того, кто погиб под колесами? Имей в виду, это жуткая смерть! Помни о клятве, ты не можешь теперь меня обмануть! – пригрозила Ася.
Не говоря ни слова, я вывалилась в коридор. В душе боролись самые разнообразные чувства. С одной стороны, безумно хотелось отдубасить подругу, надавать ей зуботычин, с другой, было жалко глупую Аську, влипшую в невероятную историю. И еще Ляля! Вдруг ребенку грозит опасность. Аська сгоряча ляпнула про разборку на органы, но я-то знаю, что эта страшная вещь и впрямь может случиться с девочкой, хотя оказаться в руках у педофила еще хуже…
В полном смятении, с мыслями, разбегающимися в разные стороны, я отправилась домой. Олег небось опять явится за полночь, забьюсь в кровать и пораскину мозгами спокойно, приму ванну, лучше всего мне думается в теплой воде.
Мечтая о том, как погружусь в ароматную пену, я открыла дверь, споткнулась о нечто, стоящее почти на пороге, и ахнула. Весь коридор был заставлен коробками и завален узлами.
– Эй, есть тут кто-нибудь? – заорала я. – Что у нас происходит? Мы переезжаем?
В ответ – тишина. В полном недоумении я отправилась в ванную мыть руки и обнаружила там еще пару полосатых сумок и маленького мальчика лет шести, самозабвенно пускавшего кораблики.
– Ты кто? – совсем растерялась я.
– Ваня, – ответил ребенок, расплескивая в разные стороны воду.
– В гости пришел?
– Нет, живу тут.
– Где?! В ванной?
– Не-а, в комнате.
Окончательно обалдев, я вошла в кухню и увидела около плиты толстую бабульку в ярко-синем байковом халате. Огромной вилкой старуха перевернула на сковородке отвратительно жирный кусок мяса и заорала:
– Ваняша, топай жрать!
Послышался легкий стук, и мальчик, мокрый с головы до ног, влетел на кухню. Не говоря ни слова, он влез на стул. Бабка грохнула перед ним тарелку, доверху набитую толстыми, как бревна, макаронами. На вершине горы покачивалась свиная отбивная. Светлое мясо обрамлял толстый слой сала. На мой взгляд, не лучший ужин для ребенка.
Мальчик схватил бутылочку с кетчупом, вытряхнул густую красную массу на макароны, уцепил жирный кусок пальцами и, игнорируя положенную возле тарелки ложку, принялся быстро-быстро жевать. Впрочем, я на его месте поступила бы точно так же. Попробуйте-ка подцепить чайной ложечкой макароны и отбивную, живо поймете, что лучше есть мясо руками!
Ни бабка, ни внучок не обращали на меня никакого внимания, вели себя так, словно находились одни. Я тихонечко вышла на лестницу и посмотрела на дверь снаружи. Может, я ошиблась и попала не в свою квартиру? Но нет! Получалось, что я живу тут вместе с непонятной парочкой и в окружении узлов.
– Чего стоишь? – раздалось сзади.
Я обернулась. Олег, потный и красный, выходил из лифта, держа в руках огромную коробищу. Судя по доносившемуся звяканью, в таре находилась посуда.
– Ты дома?!
Олег, отдуваясь, поставил короб на пол, вытащил сигареты и ответил:
– Пока нет, ты же видишь, я стою на лестнице, но, вероятно, через пару минут окажусь внутри квартиры.
Я облокотилась о перила. Олег медленно, но верно превращается в зануду. Может, у него начинаются необратимые старческие процессы в мозгу? Хотя, скорей всего, отпечаток наложила профессия. Попадались ли вам на глаза когда-нибудь милицейские протоколы? Знаете, там никогда не пишут: на шее золотая цепочка, а в бутылке вода. Нет, менты поступают по-другому, данная фраза на их суахили прозвучит так: на шее цепочка из желтого металла, похожего на золото, в бутылке жидкость без цвета и запаха, предположительно вода. Даже если на месте преступления обнаружат наглухо закрытую заводской пробкой бутылку боржоми, в протокол внесут: «Поллитровая стеклянная емкость с этикеткой «Боржоми», внутри бесцветная жидкость, похожая на воду».
В конечном итоге это правильно, выводы должны делать не оперативники, а эксперты и следователи. Но, общаясь таким образом на работе, Олег приходит домой, где продолжает разговаривать таким же диким образом.
На вопрос: «Купил свежий батон?» – он преспокойно отвечает: «На первый взгляд да, но точную дату выпечки не назову».
Позавчера он довел нас с Томочкой до нервной икоты. Мы купили новый кран на кухню, такой, который следует поднимать и поворачивать в разные стороны, чтобы добиться нужной температуры воды. До сих пор у нас был самый обычный смеситель, и мы с Томуськой принялись крутить новинку и обсуждать ее качество. Олег спокойно пил кофе. В какой-то момент он оторвался от чашки и задумчиво сообщил:
– У меня есть кое-какие предположения в отношении данного агрегата.
Мы с Тамарочкой повернулись к нему.
– Видите сверху два кружочка: красный и синий? – продолжил мой муж.
– Да, – ответила я.
– Так вот, если повернуть рычаг в сторону красного, – невозмутимо произнес Олег, – из него, вероятно, потечет горячая вода.
Пару секунд стояла тишина, потом Томуська, давясь от рвущегося наружу хохота, пробормотала:
– Кажется, Никитка заплакал, пойду проверю.
Я посмотрела на Куприна, продолжавшего с довольным видом вкушать кофеек, и не утерпела:
– А у меня имеется не предположение, а уверенность.
– В чем? – спросил Олег.
– Знаешь, если повернуть сей кран в сторону синего кружочка, из него стопроцентно хлынет холодная вода!
Какое-то мгновение Куприн пялился на меня, потом резко встал и спросил:
– Издеваешься, да? Дураком мужа считаешь?
– Кто, я?
– Ты, ты.
Обиженно сопя, он пошел к двери, но на пороге обернулся и возвестил:
– Кстати, насчет стопроцентно льющейся холодной воды ты дала маху.
– Это почему?
– А вдруг в бойлерной авария? Тогда вместо ожидаемой струи из трубы понесется только свистящий звук. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным на все сто.
Я не нашлась что возразить, отчего-то при подведении окончательного итога мой муж всегда оказывается прав.
– Что у нас происходит, – налетела я на Олега, – откуда эти коробки? Только не говори, что опять прибыли гости. По горло сыта твоими родственниками.
– Еще и спрашивает! – сморщился Олег. – Сначала устраивает безобразие, а потом злится.
– Я? Что я устроила?
– Да это все.
– Что?
– Ты виновата, – бубнил Куприн, гася о перила окурок, – ну кто унесся из дома, забыв закрутить кран? Из-за кого затопило Рымниных?
В то же мгновение в голове прояснилось. Значит, на нашей кухне ужинают сейчас Ванька, сын Марины, и ее мамаша, баба Клава. Бабку я давно не видела, вот и не узнала, а Ваня, как все дети, быстро растет и изменяется.
– Маринке придется делать ремонт, – спокойно пояснял муж, – дело дорогое, хлопотное, к тому же мы тут виноваты.
– Да у Рымниной и без нас потолок на пол падал, – возмутилась я, – а обои лохмотьями висели! Маринка ни разу квартиру в порядок не приводила, как въехала, так и живет.
– Оно верно, – вздохнул Олег, – только приходила комиссия из домоуправления и констатировала – повсюду протечки, паркет вздут, штукатурка обвалилась. Нам ремонт оплачивать.
– Да Маринка просто воспользовать ситуацией!
– Похоже, что так, но нам от этого не легче, – заметил муж. – Марина и впрямь не растерялась. Она не только комиссию из домоуправления вызвала, но еще и обратилась в ремонтную контору. Знаешь, какую сумму насчитали! Одна новая проводка бешеных денег стоит!
– При чем тут проводка?!
Куприн вытащил новую сигарету и облокотился на перила.
– Так комиссия проводила экспертизу. Все чин-чинарем, с подписями трех членов и печатью. Из-за протечки старая проводка пришла в негодность.
Я просто онемела от возмущения. Ну Рымнина, вот ловчила! Решила провернуть за наш счет капитальное обустройство квартиры. Все понятно, поставила членам комиссии бутылку, вот и подписали они нужный документик.
– Прибавь сюда еще деньги на съем квартиры…
– Какой?
– Маринка справки приложила. У нее сын-аллергик, мать-инвалид, они не могут дышать штукатуркой и краской, следовательно, требуется вывезти их в удобное место.
Я только хлопала глазами. Молодец, Маринка, у таких людей нужно поучиться, все предусмотрела. Ребенок-аллергик! Да Ванька только что на моих глазах трескал свиную отбивную, заливая ее кетчупом! Кстати, и бабуся-инвалид достаточно шустро передвигается по нашей кухне.
– Оно, конечно, – протянул Олег, – можно было подать на нее в суд, только проиграем дело.
– Это почему?
– Маринка – мать-одиночка, малооплачиваемая женщина, имеющая на руках двух иждивенцев. А у нас Семен – издатель, ты – журналист, я работаю в органах. Одним словом, сплошные богатеи и взяточники. Угадай, на чьей стороне будет судья? Даже и заводиться не стоит!
– Но ты не берешь взяток, а у Сени сейчас большие проблемы, все его деньги вложены в дело, мы очень скромно живем! – возмутилась я. – А Маринка, несмотря на крохотный оклад, щеголяет в новой шубе!
Олег махнул рукой:
– Никому ничего не докажешь! На мой взгляд, Ленинид придумал правильно.
– И какая замечательная идея пришла в голову папеньке? – вздрогнула я.
Ленинид способен на многое!
– Да он предложил, на наш с Семеном взгляд, отличный выход, – пояснил супруг, потягиваясь. – Марина, Ваня и Клавдия Васильевна переезжают к нам, тем самым мы избегаем трат на съем квартиры. Неудобств никаких, лишняя комната есть, к тому же нас целыми днями нет дома.
