Дарья Донцова
Жаба с кошельком

Глава 5

– Что это? – прошептала Марго, выуживая наружу найденное.

– Пудра, губная помада и прочая дрянь, – буркнул Глеб.

– Но как они сюда попали? – недоумевала наивная Маргоша. – Я не пользуюсь такими дорогими вещами, тут сплошной Диор!

Любая другая жена мигом бы сообразила, в чем дело, и налетела на неверного муженька с кулаками. Даже мне в процессе рассказа стало понятно, что Глеб, воспользовавшись отсутствием законной супруги, привел любовницу, а когда нежданно-негаданно женушка заявилась домой, проявил недюжинную смекалку, запихнул пассию в шкаф, намочил себе голову и сунул Марго в руки фен. Пока моя глупая подружка хлопотала вокруг изменника, девица выскользнула наружу. Вот только она забыла на кухне косметичку с шарфиком, а Глеб в страшной спешке засунул улики, как ему показалось, в самое укромное местечко, в духовку. Да уж, коли изменяешь жене и прячешь в плите вещи любовницы, не требуй тогда вкусного ужина.

– Правильно, – затопал вдруг ногами Глеб, – ты вообще ничем не пользуешься! Погляди на себя, просто бочка с салом! Отвратительная, жирная, бесформенная. Да с тобой стыдно куда-нибудь пойти! Что за одежда? Где ты откопала эту юбку! А сапоги! Говнодавы! Такие носили во времена Наполеона! Отчего ты не оденешься нормально? Просто позор! С тобой поговорить стало не о чем, клуша! Да, у меня есть другая, но в том, что она появилась, виновата только ты, ты, ты и больше никто.

Как все мужчины, Глеб моментально нашел козла, вернее, козу отпущения – жену. Впрочем, посмотрите вокруг, такое поведение свойственно сильной половине человечества.

Если бы я оказалась в подобной ситуации, то ни за что бы не стала радовать неверного муженька своими слезами. Сначала доходчиво объяснила бы ему: плохо одета оттого, что трачу последние заработанные деньги на его костюмы, преспокойно сложила бы все шмотки развратника в сумку и пинком отправила поклажу на лестницу со словами: «Вот бог, вот порог, ступай к своей любви, желаю счастья, мой ангел».

И не надо бояться, что он уйдет навсегда. Мужчины терпеть не могут радикально изменять свою жизнь. Еще больше им не по вкусу, когда подобные решения принимают за них другие. Девоньки, зарубите себе на носу: правильно и вовремя брошенный муж подобен бумерангу, он обязательно прилетит назад.

Но Маргоша только рыдала, чем довела Глеба до белого каления. Много чего «хорошего» сообщил он ей в ту ночь. Потом как ни в чем не бывало слопал купленные женой йогурты и отправился спать на выстиранных ею простынях.

Бедная Марго лила слезы до семи утра, а потом поехала в Ложкино. Еще один дурацкий поступок. Никогда нельзя самой покидать семейную территорию, пусть уходит тот, кто выказывает недовольство другой половиной.

– Делать что? – причитала подруга, превращая кружевной пододеяльник в засопливленную тряпку.

Я вырвала у нее из рук вконец испорченный угол и сунула ей носовой платок.

– Во-первых, успокойся!

– Да, – заныла Марго, – хорошо тебе…

– Очень, – кивнула я, – убежала от четырех мужей, может, поступала каждый раз опрометчиво, была нетерпима и слишком прямолинейна, но не позволила себя унижать!

– Ага, – причитала Марго, – когда это было! В молодости!

– У нас и сейчас еще не старость. – Я начала злиться. – Вот лучше скажи, ты чего хочешь?

– В каком смысле? – Она перестала рыдать.

– В смысле дальнейшей жизни, – усмехнулась я. – Вернешься к Глебу или ну его на фиг?

– Ох ты какая, – заскулила Марго, – злая! Я в него всю жизнь вложила, ухаживала, заботилась, а теперь другой отдать? Доктора наук и профессора! Готовенького!

– Ну и что? Хоть поживешь спокойно, без докуки.

– Я не могу одна! – взвыла подруга.

На мой взгляд, существовать самой по себе намного комфортней, чем в паре, но спорить с Марго не стану.

– Значит, надеешься на мир с Глебом?

– У него любовь, – вновь залилась она слезами, – страстная, с девчонкой-аспиранткой, ей всего двадцать пять.

– Прекрати, – пнула я ее пяткой, – хорош выть, слезами горю не поможешь. Ладно, так и быть, научу, как поступить, но имей в виду, слушаться меня должна беспрекословно, ясно? Через три месяца, а то и раньше, Глеб приползет на коленях. А ну иди умываться!

Сгорбившись и всхлипывая, Марго поплелась в ванную. Я быстро влезла в джинсы.

– Какая ты худенькая, – завела Маргоша, выныривая из санузла. – Хорошо тебе!

Я усмехнулась. А еще встречаются люди, которые говорят мне с плохо прикрытой завистью ту же фразу, только заканчивают они ее по-иному.

– Хорошо тебе, два языка знаешь!

А кто, спрашивается, мешает вам их выучить? Я-то не родилась с нужным знанием в голове, корпела над грамматикой, когда остальные носились по танцулькам.

– Ты тоже можешь так выглядеть, – сообщила я Марго.

– Никогда, – занудила та, – куда мне.

– Есть план! – воскликнула я. – Ты худеешь, сильно… м… сколько сейчас весишь?

– Девяносто, – плаксиво протянула Маргоша, – утром, голая.

– А когда замуж выходила?

– Пятьдесят весила.

– Значит, надо потерять сорок кило, – резюмировала я, – отлично. Сначала приводим в порядок фигуру, потом меняем гардероб, макияж и прическу. Прости, но у тебя овин на голове.

– Руки до себя не доходят, – попыталась оправдаться Марго.

Вот еще одна распространенная ошибка замужних баб: думают, раз заполучили супруга, то все! Никуда он, родимый, не денется.

– Марго, – обозлилась я вконец, – ну-ка сделай одолжение, покажи мне, какой у тебя лифчик.

– Что? – изумилась подруга.

– Сними кофточку, – велела я.

– Зачем? – отмахнулась Маргоша.

– Стаскивай!

Она медленно расстегнула блузочку. Я прищелкнула языком. Так и есть. Мощную грудь Маргоши, похоже, размера пятого, не меньше, стягивал чехол из грязновато-серого, застиранного атласа. Одна бретелька прикреплялась к чашечке при помощи английской булавки. Да у любого мужика при взгляде на этакую красотищу мигом случится полный и окончательный паралич нижней части тела.

– И ты в таком виде разгуливала перед Глебом! – вырвалось у меня.

– А что, – принялась оправдываться Марго, – он же чистый, просто я постирала его случайно с синей футболкой, вот и закрасился!

– Почему тут булавка?

– Ну оторвалась лямочка, никак не пришью!

– Сейчас полно красивого белья, – рявкнула я, – даже на твой размер!

– Прикинь, сколько оно стоит! – взвизгнула Маргоша. – Сто баксов бюстик! Откуда у меня такие деньги.

– Между прочим, когда Глеб приехал к нам, – прошипела я, – он щеголял в бане в трусах «Ферре», стоимостью в ту же сотню долларов.

– Ну, я ему купила, – вякнула Марго, – семь штук, Глебушка любит красивое белье.

– А о себе не позаботилась?

– Зачем оно мне, – равнодушно пожала жирными плечами Марго, – и так хорошо, чистое, и ладно!

Испытывая сильнейшее желание надавать ей пощечин, я заявила:

– Все, хватит, я больше не могу слушать эти глупости! Значит, так! Остаешься у нас! Глебу звонить не смей, он хотел свободы, пусть получит ее полной ложкой, желательно даже половником.

– Он с голоду умрет!

– Вовсе нет.

– Он без меня погибнет!

– Ошибаешься.

– А… а… он эту приведет, молодую!

– Пусть!

– Дашка!!!

– Хочешь вернуть любовь мужа?

Маргоша медленно кивнула, ее прекрасные лучистые глаза стали наполняться слезами.

– Тогда слушай! Живешь у нас! Худеешь на сорок килограмм, меняешь имидж, заводишь любовника.

– Что?! – подскочила Марго. – Я?! Ты с ума сошла!

– Ладно, – согласилась я, – давай решать проблемы по мере их поступления – сначала фигура, сядешь на диету.

– А толку? – скривилась подруга. – Когда меня нести в разные стороны начало, я чего только не перепробовала: молочную, белковую, углеводную, очковую, бессолевую, банановую, фруктовую, арбузную.

– Ну, моя совсем особая, – ухмыльнулась я, – есть можно все!

– Да? – насторожилась Марго. – Ты врешь, такого не бывает!

– Нет, точно, – захихикала я, – все: пирожные, масло, булки, котлеты, но при одном маленьком условии.

– Каком? – мигом купилась Марго. – Раздельное потребление белков и углеводов?

– Нет, – с самой серьезной мордой заявила я, – ты можешь потратить в день на продукты питания не больше пятидесяти копеек!

Пару минут Маргоша молчала, потом укоризненно заявила:

– С тобой просто невозможно иметь дело! Как была несерьезной, так и осталась! Ветер в голове свищет.

– Сквозняк в мозгу – верный признак молодости, – ухмыльнулась я, – как только под черепной коробкой установились тишина и покой – пора умирать.

– Иди ты на фиг, – рассердилась Марго.

– Уже лучше, – одобрила я, – значит, останешься у нас. Вот что, предлагаю поспорить: через месяц, если станешь меня во всем слушаться, Глеб на коленях начнет умолять тебя о прощении!

– Нет, – заспорила Маргоша.

– Да.

– Нет.

– Да.

– Нет!!!

– Да!!!! Вот что: если я выигрываю спор, ты всю жизнь будешь меня бесплатно причесывать.

– А если проиграешь? – прищурилась Марго.

– Тогда… ну… куплю тебе двухкомнатную квартиру, чтобы было куда от Глеба уйти.

– Я ее не возьму! С ума сошла!

– Вовсе нет, я ничем не рискую, потому что очень хорошо знаю мужчин и получу навсегда бесплатного парикмахера!

В столовую мы спустились вместе. Чтобы пресечь любые вопросы, я сразу заявила:

– У Маргоши дома ремонт, она пока поживет у нас.

Новость вызвала невероятный энтузиазм у женской части семьи.

– Во, классно, – заорала Манюня, – вот кто нас утром причесывать станет! Маргоша, сделай мне вечером мелирование, а? Зеленую прядку!

– Без проблем, – грустно согласилась та, – все, что пожелаешь!

– Мне бы не помешало слегка изменить прическу, – оживилась Зайка, – принесу вечером журнал, повыбираем!

– После ужина будут красить меня! – возмутилась Машка. – Я первая!

– Мне для работы нужен безупречный внешний вид, – пошла в атаку Зайка, – я мордой деньги зарабатываю!

Домработница Ирка, расставлявшая чашки, на секунду глянула в зеркало, молча поправила челку и сказала Марго:

– Только сами свои вещи не стирайте и не гладьте. Оставьте в ванной, мне в радость вам помочь.

Даже няня Серафима Ивановна, всегда сидящая за столом тише воды ниже травы, и та рискнула высказаться:

– Хорошо, когда у человека есть талант!

– Я первая, – подскакивала Машка, – все остальные потом!

– Нет, я, – злилась Зайка.

– Не спорьте, – вздохнула Маргоша и стала сыпать в кофе сахар: одну ложку, вторую, третью, четвертую, пятую… – всех обслужу!

Я, как завороженная, следила за процессом превращения кофе в сироп, потом встряхнулась, выхватила у подруги из-под носа кружку, поставила другую, отодвинула сахарницу и строго сказала:

– Ты забыла про свою аллергию на сахар!

В глазах Маргоши заплескалось разочарование, но она промолчала.

Александр Михайлович похлопал себя по лысине.

– В одном, Марго, можешь быть уверена: я рад тебе совершенно бескорыстно. Ну отполируешь мне голову воском, и все!

Маня захихикала. Зайка продолжала злиться:

– Кому-то в школе охота пофорсить, но у меня ведь работа.

Я подмигнула Кеше и указала глазами на дверь. Сын моментально встал и вышел в коридор. Я потрусила за ним.

– Что случилось? – спросил Аркадий. – Говори быстро!

Вот так всегда! С клиентами он готов болтать часами, а мне: «Живей, я тороплюсь».

– Хочу нанять тебя!

Кеша нахмурился:

– Нет!

– Но ты не дослушал и не знаешь, в чем суть дела!

– Ошибаешься, я великолепно понимаю, кому понадобился защитник – Виктории Столяровой. Нет!

– Почему?

– Она хотела убить тебя и Зайку. Извини, в данном случае ничем не смогу помочь.

– Вовсе нет. Вика не виновата!

– Я занят.

– Но мы отравились случайно!

– Ага, ядом, которым она покрыла изнутри чашки.

– Это не она!

– А кто?

Хороший вопрос! Мне предстоит узнать на него ответ.

– Не знаю, но не Вика.

Аркашка скривился, потом сказал:

– Ладно, спорить с тобой – бесполезное занятие. Если желаешь помогать человеку, который лишь по чистой случайности не убил тебя, флаг в руки. Найми любого адвоката, их сейчас как грязи.

С этими словами Аркадий развернулся и пошел наверх. Я топнула ногой, любой мне не подходит.

Перепрыгивая через ступеньки, я взлетела к себе в спальню, отыскала в телефонной книжке номер Ваньки Плотникова и потыкала пальцем в кнопки.

– Адвокатская контора «Плотников и Краснова», – раздался мелодичный голосок.

– Позовите Ваню, пожалуйста.

– Кого?!

– Ивана Петровича!

В трубке заиграла заунывная музыка, и через секунду я услышала бодрое:

– Плотников!

– Это Даша.

– Привет, – обрадовался Ванька, – надеюсь, ничего не случилось! Впрочем, я сглупил, у тебя же свой Плевак^[2] о есть дома.

– Дело возьмешь?

– Конечно, – посерьезнел Ваня, – в двух словах: о чем речь?

– Вика Столярова…

– Нет! – перебил меня Ванька.

– Что – нет? – осеклась я.

– Не хочу иметь с ней дело.

– Но почему?!

– Видишь ли, – медленно протянул он, – мы с Андрюшкой дружили долгие годы, я у него в доме частенько проводил выходные.

– Но…

– Нет!

– Она…

– Извини, Дашутка, я тебя люблю, но не согласен. И компаньонка моя, Ленка Краснова, не возьмется.

– Послушай, – выдвинула я последний аргумент, – ведь я не о благотворительной акции прошу! Гонорар вам заплатят полностью.

– Мы с Ленкой, – отчеканил Ванька, – достигли такого положения и материального благополучия, что можем теперь выбирать дела!

Я зашвырнула трубку в кресло и принялась налистывать телефонную книгу. Сталкивались ли вы когда-нибудь с проблемой: приходите в магазин, ну, допустим, за люстрой. Бродите по огромному залу, набитому электроосветительными приборами, час, другой, а потом с тоской констатируете: светильников полным-полно, но все они отвратительного качества и уродливые, ни один нельзя купить. Выбор на первый взгляд огромен, но на второй – его вовсе нет.

Та же ситуация и с адвокатами. Сколько их в Москве, понятия не имею, похоже, просто тучи, но реально вытащить из беды обвиняемого способны единицы. Например, Михаил Барщевский, он вообще не проигрывает дела. Но Миша сейчас уехал отдыхать, его нет в Москве. Пальцы листали странички. Вот! Леня Райзман! Надеюсь, он в столице. Леня способен оправдать любого, а уж невинного человека совершенно точно.

– Слушаю, – бархатным голосом ответил Ленька.

– Привет.

– О, сколько лет, сколько зим! Дашута! Ты кого-то убила и хочешь выползти сухой из воды? – загрохотал Леня.

– Нет, возьмешь дело?

– О чем речь? Кто же откажется от работы?

– Виктория Столярова…

– Нет! Ее защищать не стану!

– Вы сговорились, что ли! – закричала я. – Сначала Ванька Плотников, потом ты, даже Аркашка отказал!

– Мы же дружили с Андреем, – тихо пояснил Райзман, – извини, не могу.

– Вика не виновата, ее оговорили!

– Пусть так, но она мне никто, а с Андрюшкой полжизни рядом прошло.

Я вышвырнула трубку в сад. Потом, испытывая угрызения совести, пошла вниз, собирать то, во что превратился верно служивший мне «Нокиа». Ну и черт с вами, ребята! Сейчас поеду в юридическую консультацию, зарулю в любую, которая попадется под руку, найму томящегося от безделья законника, пусть таскает в СИЗО для Вики сигареты и жареные куриные окорочка, пусть сидит на допросах, одним своим видом призывая милиционеров к порядку! Конечно, на суде от такого проку чистый ноль. Только суда-то не будет, потому что я за время следствия сама найду убийцу, того, кто задумал и поставил спектакль! И тогда посмотрим, как Ванька, Ленька и Аркашка станут трясти хвостами! Я абсолютно уверена, что Вика невиновна. Почему? Не спрашивайте, не знаю! Внутренний голос подсказал, а он меня никогда не подводит.

Глава 6

Сев в «Пежо», я отъехала от Ложкина и дорулила до кафе под названием «Сладкий кусочек», расположенного на Волоколамском шоссе. Дома у нас все равно не дадут спокойно поразмышлять над создавшейся ситуацией. Стоит мне уединиться в спальне, как туда начинают ломиться домашние. Задав какой-нибудь идиотский вопрос типа: «У нас есть сливочное масло?», они потом незамедлительно вопрошают: «Ты заболела? Отчего сидишь с таким видом?»

Бесполезно объяснять им, что просто я погружена в раздумья и такое выражение на моем лице вызвано не предсмертной судорогой или почечной коликой. Ну-ка вспомните скульптуру Родена «Мыслитель», вот уж у кого совершенно безумный вид, так это у голого дядьки, который подпер голову рукой. Однако ни у кого не возникает вопроса: ну почему он без одежды и отчего замер в столь неудобной позе? Нет, всем якобы сразу становится понятно: мужик задумался, небось озабочен судьбой человечества, от этого и забыл нацепить брюки. Я же, как правило, всегда сижу в джинсах, и тем не менее домашним и в голову не приходит, что обдумываю сложную проблему. Уж лучше посидеть в кафе, там никто не станет привязываться!

Я села у окна и уставилась на поток несущихся по дороге машин. На чем базируются обвинения против Вики? На том, что она, решив воссоединиться с любовником, убила богатого мужа, желая заграбастать его состояние. Значит, нужно разбить эту версию. Сначала зададим вопрос: а был ли любовник? Кто такой этот Сергей Прокофьев, таинственная личность, о которой за долгие годы знакомства Столярова ни разу не упомянула в моем присутствии. И потом, я помню, как произошла первая встреча Вики и Андрея.

Перед глазами мигом возникла картина. Вот мы все сидим в столовой и поглощаем удивительно вкусные пирожки, испеченные Катериной. Справа от меня наслаждается выпечкой приехавшая в гости Вика. Ирка вносит чайник, а за ней входит Андрей и говорит:

– Надеюсь, не помешал? Простите, ребята, заявился без звонка, ехал к себе в «Волшебный лес», мимо вас, вот и зарулил от тоски. Меня-то дома никто не ждет!

– Садись, – начинаю хлопотать я, – вон туда, кстати, это Вика.

Столярова, отчего-то покрасневшая, роняет, к огромной радости Банди, пирожок и бормочет:

– Добрый вечер.

Андрюша восклицает с жаром:

– Очень рад!

В районе десяти, уезжая, Литвинский шепнул мне:

– Вика – красавица.

А Столярова, оставшаяся у нас ночевать, вошла в мою спальню и, конфузясь, спросила:

– Он женат?

– Андрей вдовец, а что?

– Очень интересный мужчина, – покраснела она, – и внешне, и внутренне, столько всего знает! Но я бы никогда не стала иметь дело с семейным человеком. Уводить мужа от жены считаю отвратительным. А вдовец… Это мне подходит.

Так что симпатия возникла у них с первого взгляда, и роман протекал просто стремительно: через пару недель после знакомства они подали заявление в загс. На свадьбе Вика казалась такой счастливой! Хотя почему казалась? Она и была счастлива сверх меры, подобное сыграть невозможно. По логике Дегтярева и его коллег выходит, что она пошла под венец с постылым человеком, чтобы сделать больно любимому, который никак не хотел развестись с женой, но я-то была на праздничной церемонии и помню, каким восторгом сияли глаза невесты, какой нежный румянец заливал ее щеки, когда подвыпившие гости хором начинали голосить:

– Горько! Горько! Горько!

Ладно, согласна, пусть Вика изображала счастье, но каким образом она ухитрялась краснеть? Это изобразить крайне сложно. Не всем актрисам, даже очень хорошим, удается заплакать в кадре, и им приходится закапывать в глаза всякую дрянь! А тут – румянец! Нет, Вика была на самом деле счастлива.

Меня позвали свидетельницей из-за того, что судьбоносная встреча будущей супружеской пары состоялась в нашем доме. После бала, когда я усаживала Вику в машину, где уже находился слегка пьяноватый и усталый Андрюшка, Столярова обняла меня, уткнулась в шею и с совершенно несвойственной ей эмоциональностью шепнула:

– Господи, дождалась! Наконец-то! Я замужем за Андреем!

У меня из глаз чуть не хлынули слезы, лишь в тот момент до меня дошло, что Вика, как все бабы, давно мечтала о счастливой семейной жизни. Нет, абсолютно не было похоже, что невеста прикидывается, любит другого, а за этого выходит лишь из глупой мести.

– Простите, – робко спросила симпатичная официантка, – вам плохо?

Я вздохнула, вот еще одна, кому не понравилось выражение моего лица.

– Нет, мне очень хорошо!

– Извините, но у вас такая гримаса… я подумала, может, желудок болит или сердце!

– Ерунда, просто ногу натерла.

– Простите, – улыбнулась подавальщица.

– Ничего, – кивнула я, – очень хорошо вас понимаю, кому охота иметь дело со скончавшимся в кафе клиентом. Объясняй потом всем, что у вас чашки изнутри не покрыты ядом.

Девушка растерянно захлопала нагуталиненными ресницами, а я пошла к двери. Поеду к Нинке Супровкиной и попытаюсь вытрясти из сплетницы всю информацию об этом Сергее Прокофьеве. Впрочем, сначала позвоню ей.

Нинка отозвалась мгновенно:

– Алле!

– Ты где? На городской квартире?

– Господи! В такую чудесную погоду? Нет, конечно, на даче.

– Я нахожусь недалеко от тебя, не будешь возражать, если заеду?

– Давай, – воскликнула Супровкина, – прикинь, у меня теперь растут розовые ландыши!

Я включила мотор. Насчет того, что я нахожусь вблизи фазенды Нинки, – чистая ложь. Супровкина обитает на Минском шоссе, а я – в начале Волоколамского, ладно, сейчас главное – попасть на МКАД.

Избушка Нинки расположена в садово-огородном товариществе с поэтическим названием «Бор». Одно время я считала, что люди, получившие тут по шесть соток, называя поселок, имели в виду лес, сосновый бор, еловый бор, зеленый бор… Но потом Супровкина объяснила мне, что кооператив создали стоматологи, и под словом «бор» они подразумевают не лес, а такую омерзительную железную штучку, при помощи которой вам сверлят зубы. Лучше бы Нинка мне этого не рассказывала, потому что каждый раз, когда я подъезжаю к ее дачке, у меня начинает сводить челюсти.

К слову сказать, в настоящее время поселок выглядит самым идиотским образом. Разбогатевший народ начал возводить на шести сотках особняки площадью в невероятное количество квадратных метров. «Дворцы» стоят так густо, что хозяева вынуждены днем и ночью держать шторы закрытыми, иначе их личная жизнь станет всеобщим достоянием. Подобное поведение остается для меня загадкой. Если уж ты заработал на двухэтажный дом, так собери еще немного деньжат и приобрети нормальный участок. Так нет же! Лепят «замки» вплотную друг к другу. Впрочем, можно и без кавычек. Вот это здание, с круглой башенкой, просто цитадель!

Я притормозила у знакомых ворот и ахнула. А где Нинкина халабуда? Куда подевался покосившийся на один бок домишко?

Ворота распахнулись, и появилась Нинка.

– Давай входи, только машину придется на дороге бросить, места на участке нет.

– Это твой дом? – глупо спросила я.

– Ну! – гордо воскликнула Супровкина. – Каков?

«Чудовищное зрелище», – чуть было не брякнула я правду, но вовремя прикусила язык.

– Ну? – настаивала Нинка. – Чего молчишь?

– Потрясающе, – ожила я, оглядывая варварское великолепие.

На самом деле здание невелико, оно одноэтажное, большим кажется из-за идиотской башни, похожей на лагерную вышку с охранником. Я еще могу понять, когда подобные терема возводят «новые русские», они в основном люди бывалые, не раз сидевшие, вышка для них привычная, родная часть пейзажа, без нее им как-то голо. Но Нинка! Ей с чего в голову взбрело выбрать такой проект?

– Когда же ты успела построиться?

– А за полгода. Быстро возвели, – тарахтела Супровкина, – ты ко мне в последний раз приезжала…

– В марте прошлого года!

– Ну вот! Я тебе советую, если захочешь строиться, обращайся только в «Инком», там есть такая Лада, настоящий крокодил!

– В каком смысле? – машинально поинтересовалась я, разглядывая почти пустую гостиную.

– В хорошем, – зачастила Нинка, – деловая очень. За три месяца дачу поставили, за три ее отделали! У этой Лады не забалуешь, знаешь, как она с работягами разговаривает, они ее как огня боятся. И счета все в порядке, ни копеечки не сперла, уж ты меня знаешь! Я каждую бумажонку сквозь лупу разглядывала. Ничего! На каждый гвоздик, на любую пружинку есть квитанция. А еще на дизайнере сэкономила, ну за фигом он мне, если Лада лучше его придумала. Вот смотри, здесь ступеньки, а тут вместо стены аквариум будет. Нет, только «Инком», все дело в деньгах, заплатил им, и все, дальнейшая головная боль их! И ведь ни в чем не обманули!

Нинушка принялась таскать меня по комнатам, воспевая незнакомую Ладу. Я машинально ахала, кивала, восторгалась, но в глубине души недоумевала: откуда у нее деньги? Конечно, здание не такое большое и шикарное, как наше, но все же, думается, тысяч сто долларов оно стоит. Впрочем, возведенные по так называемой канадской технологии дома получаются недорогими.

– И еще оно мне встало всего в восемьдесят тысяч баксов, – завершила рассказ Нина, – потому что «Инком» скидку сделал, они себе такое могут позволить, крупная компания, не плевок какой-то.

– Где же ты их взяла? – не вытерпела я.

– Кредит оформила в банке, под залог квартиры, – захихикала Нинка, – в долг поставила домишко, расплачусь как-нибудь! А еще мы с этой Ладой на цветах сошлись, она их тоже обожает! Пошли, покажу невиданную вещь – розовые ландыши!

– У Вики Столяровой тоже весь участок в растениях, – я решила начать нужный разговор.

Нинка нахмурилась:

– Там сад, наверное, с гектар, у меня же все скромное, маленькое.

– Небось зарастет сорняками, пока Вика в тюрьме.

– Да уж, – поджала губы Нинка, – за десять лет крапива и лопухи забьют цветочки.

– Почему десять лет?

– А сколько за убийство дают? Уж не меньше, а то и пожизненное вломят, – скривилась Нинка, – и потом, не видать ей особнячка с садом, если живой на волю выйдет. Убийца не может наследовать имущество убитого им человека. Отжилась Викуля за городом, отвалялась на ортопедических матрасах, пожалуйте на нары!

Откровенное злорадство Нинки покоробило меня, и я напрямую поинтересовалась:

– Правда, что у нее имелся любовник?

– Ага, – кивнула Нинка, – Серега Прокофьев, я отлично его знала. Нормальный мужик. Жалко мне их было!

– Тебе? Жалко?

– Ну да, – понеслась она, размахивая руками, – Вика-то убогая, старая дева, сохла на корню. А у Сереги жена была – чистый Квазимодо.

– Такая страшная внешне?

– Не, снаружи ничего, только пила она сильно, потом заболела, бросила, принялась Серегу изводить. Он прямо весь исхудал, ну а вскоре с Викой познакомился, и все. Я им ключи от дачи давала, не веришь?

– Ну… в общем… насколько я знаю, ты не очень любишь посторонних в доме.

– Терпеть не могу, – подтвердила Супровкина.

– Тогда почему Вике помогала?

Нинка замолчала, потом нехотя сказала:

– Они мне платили за дачку тысячу баксов в месяц.

– Так много? – изумилась я.

– Ну… пять сотен за постой, а остальное за молчание. Сережка не хотел, чтобы жена узнала.

– Почему, если та алкоголичка?

– Светка зашилась. Она бизнесом ворочала, хорошо зарабатывала, – пустилась в объяснения Нина, – содержала и себя, и Сережку. Он отличный мужик, но пентюх, сидит в своем НИИ за медные копейки и доволен. Светка бы никакой любовницы не потерпела, вытурила бы парня мигом, и все. Куда ему идти?

– Так к Вике.

– А у той мама, история-то много лет тянулась. Сама знаешь, какая Галина Ивановна была, она бы Серегу не приняла ни за что!

– Сколько же лет их отношениям?

– Ну, не помню, восемь, девять.

– И все это время они платили по тысяче долларов в месяц?!

– Сначала меньше, потом накинули.

– И ты никому ни гугу?

– Я могила. – Она гордо стукнула себя в грудь кулаком. – Это только кажется, что люблю поболтать, но, если надо, ни за что не проговорюсь.

Я вздохнула. Как ни странно, но приходится признать, что это правда.

– Ну а потом они поругались, – продолжала Супровкина, – видно, надоело Вике по щелям прятаться, захотелось Серегу целиком получить.

Это верно. Женщина, связавшая свою судьбу с женатым мужчиной, рано или поздно начинает испытывать дискомфорт. Хочется, чтобы любовник не смотрел постоянно на часы и не уезжал вечером домой. Я никогда не охотилась на чужих мужей, считаю такое поведение подлостью, но очень хорошо понимаю, как любовницу должен злить звонок мобильника и возлюбленный, бодро восклицающий: «Все, все, уже заканчиваю работу, грей ужин, дорогая».

А еще, наверное, мучает ревность. Конечно, кавалер уверяет, что давно не спит с женой, переехал ночевать на диван в гостиной, но проверить-то это никак нельзя!

И праздники не твои, и отпуск, и субботы с воскресеньями.

В общем, большинство любовниц не выдерживают и ставят вопрос ребром: «Или я, или она!»

Ох, милые мои, не советую вам заострять проблему, потому что мужчины, несмотря на то, что регулярно при вас кляли опостылевшую, толстую, сварливую, истеричную, глупую супругу, отчего-то в таком случае мгновенно бросают молодую, красивую, стройную, умную, роскошную любовницу и пугливо трусят в привычное семейное стойло. Мой вам совет: если в течение полугода любовник не принял кардинального решения, не развелся с женой и не предложил вам руку и сердце, как бы ни было больно, опустите острый топор на нить ваших отношений. Практика показывает, что после года тайной любви шанса на трансформацию из любовницы в законную жену у вас попросту нет. Рискуете зря потратить долгие годы и состариться у разбитого корыта.

Вот Вика классический пример такой ошибки. Несколько лет проводила время с любовником, а потом разозлилась и заявила: «Пора, наконец, тебе сделать выбор».

И Сергей выбрал Светлану, законную супругу, обеспеченную женщину, а не нищую Вику. Прокофьева можно понять: с женой у него не было никаких материальных проблем, а Вику нужно содержать.

Узнав о коварстве любовника, Вика впала в депрессуху, и тут судьба подкинула ей Андрея. Решив, что одним махом убьет двух зайцев: станет женой обеспеченного человека и отомстит Сергею, Вика пошла в загс. Но фортуна решила пошутить со Столяровой. Не прошло и нескольких месяцев после того, как она хозяйкой воцарилась в особняке на Ново-Рижской трассе, и Светлана умерла от инфаркта. Сергей мигом вспомнил про любовницу, страсть вспыхнула с новой силой, и Вика решила разрубить гордиев узел.

– Ты хорошо знаешь этого Сергея?

Нинка кивнула:

– Ага.

– Откуда?

– Он мой сосед, в одном доме живем, я – на пятом, Серега – на восьмом. Да что мы все о ерунде толкуем, – рассердилась Нинка, – пошли на ландыши смотреть!

Я провела у нее еще часа два, попила чаю, повосторгалась цветами и, уже уходя, не вытерпела:

– Нина, зачем же ты рассказала об этой истории в милиции? Ведь именно из-за тебя Вику арестовали!

Глаза Супровкиной превратились в щелочки, губы сжались, потом она отчеканила:

– Я никогда не стану покрывать убийцу, даже если когда-то считала ее своей доброй знакомой! Нет, преступник должен понести наказание. Кстати, если бы все придерживались этой позиции, в нашей стране наблюдалась бы иная криминальная картина.