Дарья Донцова
Золушка в шоколаде
Глава 7
Сев в машину, я позвонила Федору, о котором упоминала в разговоре с Крон, и, о чудо, моментально услышала покашливание и глухой голос:
– Слушаю, Бологоев!
– Ой, Феденька, ты на работе!
– Привет, Лампа, – вновь закашлял приятель.
– Ты просто быстроухий олень! Сразу узнаешь человека! – восхитилась я. Потом, решив, что кашу маслом не испортить, добавила: – Настоящий профессионал.
– Понимаешь, Романова, – засмеялся эксперт, – в Москве найдется мало людей, которые звонят тебе на службу, а затем начинают удивляться, обнаружив разыскиваемый объект в рабочем кабинете. Это нелогично! Вот набери ты номер зоопарка и услышь мой нежный голосок, тут твое изумление было бы понятно.
– Очень даже логично, – возразила я, – ты вполне мог быть на выезде.
– А перл про быстроухого оленя? – хмыкнул Федя. – Сильное заявление! Назови еще хоть одну блондинку, способную на подобное высказывание.
Я решила не обращать внимания на зубоскальство Бологоева.
– Федюнчик, окажи любезность, помоги!
– Опять разбирать чьи-нибудь каракули? Уволь! Я занят по горло, – решил избавиться от меня эксперт.
– Нет-нет, речь идет вовсе не о моих служебных делах, – пустилась я на хитрость, – Вовка заболел.
– Костин? – встревожился Федор. – Что с ним?
Я на секунду замялась. Не очень-то красиво ставить в известность о проблемах майора его сослуживца, но мне на самом деле требуется проконсультироваться у специалиста, показать ему результаты УЗИ, а Катя уехала в командировку, связи с ней нет.
– Отвечай немедленно, – потребовал Федя, – не молчи!
Я приняла решение.
– Можно я приеду? По телефону не сумею описать проблему, у меня при себе его УЗИ и анализ крови.
– Давай, – без лишних колебаний приказал Бологоев.
– Закажи пропуск и никому не говори о моем приходе.
– Лучше поторопись, Мата Хари, – отозвался Федор. – Да не заходи в общую комнату, встретимся в тридцать пятой.
Когда Бологоев увидел листок с черно-белыми пятнами, он цокнул языком.
– Это не УЗИ.
– А что? – удивилась я. – Врач сказал, Вовку просветили аппаратом.
– Умных машинок, при помощи которых теперь, на беду, можно изучить больного со всех сторон, напридумывали много, – нараспев пробубнил Федор, уставившись в непонятное мне сочетание линий.
– Врач сказал, что делали именно УЗИ.
– Угу, ясненько, – закивал Бологоев. – Ну, таперича колись! Зачем Костин поперся к коновалу?
Я изложила историю про тошноту и боль в желудке, Федор прищурился.
– Интересное кино.
– Так плохо? – испугалась я.
– Ваще, блин.
– Онкология?! – помертвела я.
– Ага, была, – закивал Бологоев. – Судя по представленному тобой материалу, объекту изучения хреновее некуда.
– Он умрет?!
– Ну, подобный поворот событий неудивителен, рано или поздно все мы в ящик сыграем, – равнодушно сообщил Федька, взял со стола булочку, откусил от нее, потом, спохватившись, протянул мне остатки плюшки. – Хочешь? Угощайся!
– Как ты можешь есть? – взвыла я.
– Так проголодался же, – пояснил эксперт.
– Вовка одной ногой в могиле, а ты… Хорош друг!
Бологоев запихнул в рот вторую половину булки и, быстро проглотив, заявил:
– Некоторые наблюдения вкупе с определенными размышлениями позволяют сделать выводы, косвенно указывающие на относительно стабильное состояние здоровья майора Костина.
– Ты можешь говорить по-человечески?
– Разве я лаю как собака? – хмыкнул Федька и схватил с подоконника бутылку воды.
– Издеваешься?
– Вовсе нет. То, что ты назвала результатом УЗИ, демонстрирует печальную картину. У несчастного N, если, как ты просишь, говорить по-человечески, отчекрыжили желудок. Скорей всего, была онкология в запущенной стадии, вот и ампутировали. Нет органа – нет проблемы. Вмешательство проводили недавно, ну… думаю… месяца три тому назад. Конечно, при вскрытии сказал бы точнее, а так могу лишь предполагать. Теперь глянем на анализ крови. Мда-а… Скажи, он принадлежит тому же объекту, что и снимок?
– Да, – прошептала я.
– Я не ошибся. Значит, онкология, – довольно зачирикал Федя. – Похоже, анализ в промежутке между «химией» сделали, лейкоцитов нет. Да-с! Долго он не протянет, хотя случаются чудеса. Вот у меня сосед… Такой положительный дядечка, прямо зубы сводило на него смотреть! Не человек, а электричка! В семь утра на работу уезжал, в девятнадцать возвращался, в субботу с женой-педагогом на рынок, в воскресенье к теще в гости. Во жизнь! Потом у него рак нашли, и запил мой соседушка по-черному. Жену бросил, про ейную маму позабыл, подался в деревню. Я его встретил в тот момент, когда он чемодан к метро пер. Увидел меня, остановился и говорит: «Ну, прощай, Федя. Решил я перед смертью месяц по-человечески пожить, для себя, один, с удочкой и самогонкой. Лечиться не стану. Какой смысл? Измучают только». Ну и пропал. Я уж решил, похоронили его. А тут, совершенно случайно, на вокзале увидел «покойничка». Румяный, веселый, бухой, бабенка около него, причем совсем не учительского вида. И чего оказалось? Онкология испарилась, теперь соседушка в колхозе обретается!
– Вовке тоже из Москвы надо уехать?
– А при чем тут майор? – осекся Федька.
– Ты результаты его исследования сейчас комментировал!
Эксперт почесал обширную лысину.
– Эх, Лампа! Кабы к твоей неуемной энергии еще и ума побольше… Сказал же, операцию бедолаге делали не так давно!
– И что?
– Вовка все время работал, больничный не брал.
– Подумаешь! Утром сходил в больницу, а вечером вышел. Разве так не бывет?
Бологоев повертел пальцем у виска.
– Ты того, да? После подобной операции люди не одну неделю в клинике лежат, потом инвалидность получают, строжайшую диету соблюдают. А Вовка сегодня утром на моих глазах здоровенный бутерброд с черной икрой сожрал и квасом запил. Я еще ему сказал: «Поосторожней с хавалом, скрутит на фиг!»
– Бутерброд с черной икрой? – поразилась я. – Однако! Где он его взял?
– К Резинковой мать прикатила из Астрахани, – пояснил Федор, – привезла трехлитровую банку икры. У браконьеров взяла, малосольную. Долго ей не простоять, вот Лялька и приперла деликатес на работу. Водрузила у Ивана в приемной и объявила: «Ешьте, ребята, иначе стухнет». Наши и навалились. А потом ко мне потопали: дай, Федяша, кому мезим, кому но-шпу, кому уголек активированный. Животы у них от обжорства заболели! А у меня чего, аптека?
– Вот почему Вовку тошнило! – подскочила я. – Но он мне говорил, будто весь день голодный ходил.
– Правильно, – заржал Бологоев, – схомякал трехэтажный бутербродик с рыбьими яйцами и в буфет не пошел. Народ у нас невменяемый, если постоянно не жует, то, значит, совсем голодный. Сегодня я слышал дивную фразу по радио, в новостях мужик сказал: «В знак протеста наш коллектив объявил забастовку: после завтрака никто из сотрудников фирмы не прикоснулся к еде». Если учесть, что выпуск шел в полдень, то от жалости к несчастным офисным работникам у меня слезы из глаз потекли. Вот намучились, сердешные! К десяти на службу пришли, кофейку в организм залили, потом голодовку объявили и до двенадцати дня ни крошки не слизнули. Надо срочно в контору врачей отправить, а то еще массовый падеж бедолаг начнется.
– Но снимок… и анализ…
– Кстати, о том, что ты называешь УЗИ, – оживился Федор. – Делает диагностику умная машина, назову ее понятным тебе словом «компьютер». Так вот, внизу, на краю, обычно пропечатываются имя, фамилия больного и дата исследования. А что у нас?
– Числа нет, – удивилась я.
– А паспортные данные?
– Отсутствуют.
– Отлично! Куда они подевались?
– Их забыли внести! – предположила я.
– А вот это маловероятно, – захихикал Федя. – Комп, он железный, выполняет заложенную в него программу, поэтому и памятливый. Видишь пустое место?
– Да, – кивнула я.
– Здесь и стояли данные. Стерли их.
– Зачем? – изумилась я.
Эксперт поднял лист и посмотрел сквозь него на настольную лампу.
– Восстановить утраченную информацию возможно. А по какой причине ластиком поработали? В некоторых поликлиниках, особенно платных, такая фишка есть: понаблюдают за пациентом, прикинут его финансовые возможности, на встревоженных родственников полюбуются и делают вывод: таких обмануть, как в воду плюнуть. Дальше дело техники: берут снимочек пострашней, анализ поужасней и начинают пугать далеких от медицины людишек. Мол, желудка нет! Кровь сгнила! Выкладывайте денежки, вылечим… Кидалово чистой воды, но народ ловится. Ой, меня реклама умиляет, в особенности та, которая про мочеполовые инфекции. Еду в машине и слушаю завывания из радиоприемника: «А у вас все в интимных местах стерильно? Приходите, убьем бактерии». Мама родная, да если у тебя там полнейшая дезинфекция наступит, то ни пописать не сумеешь, ни…
– Федя, вернемся к нашим баранам, – ткнула я Бологоева в спину.
– То есть к Вовке? – ухмыльнулся эксперт.
– По твоему мнению, нас развели?
– Как малышей на клюкву.
– Ладно, теперь на это посмотри, – приказала я, вытаскивая мобильный Ии и снимок.
– Ничего интересного, обычная фотка, – пожал плечами Федька. – Ой, тут такой прикол! Звоню Натке домой, а телефон все время на факс срывается, я психанул, взял лист бумаги и послал сообщение: «Немедленно возьми трубку». Через минуту из нашего рабочего факса ответ выползает: «Хозяев нету дома, мне не разрешают болтать с незнакомыми людьми. Автоответчик».
– Прекрати дурить! – разозлилась я. – Они похожи?
– Кто?
– Женщины. На фото и в мобильном. Лицо одно и то же?
– Не знаю.
– Так посмотри еще раз!
– Зачем?
– Мне надо уточнить: это один человек или разные люди!
Федя подошел к окну, взял с подоконника тарелку и спросил:
– Печенюшку хочешь? Подсохли немного, правда, но вкусные.
– Займись фотками, – велела я.
– Хоть сто раз посмотрю, ничего не скажу, – с набитым ртом ответил Федька. – Экспертиза – дело долгое, муторное, производится с применением специальной техники. Иногда знаешь какие случаи бывают? И не разобраться! Цирк, да и только! Представляешь, привезли в больницу двух водителей, у обоих тяжелые черепно-мозговые травмы.
– Ничего странного я здесь не вижу, – пожала я плечами. – При ДТП травмы головы – обычное дело.
– Ага, – засмеялся Федька, – верно мыслишь. ДТП действительно было, только машины совершенно целые. Без единой царапины. И как, по-твоему, подобное могло произойти? Мужики еле живы, а автомобили не пострадали. Думай!
– Не знаю, – протянула я.
– Во! – поднял указательный палец Федор. – А ты с какими-то фотками пристала!
– Ну Федюша! – взмолилась я. – Ты же опытный, умный!
– Опыт и ум тут ни при чем, имеются объективные показатели. Ну скажу тебе сейчас: похоже, одна баба, и что? Никакой силы мое заявление иметь не будет, его к делу не приложишь.
– Мне надо уяснить ситуацию как частному лицу. Феденька! Котик!
Эксперт сел на стул и закатил глаза.
– Гос-с-споди… Ладно, оставь. Погляжу.
– Телефон надо отдать, он не мой.
– Вот пристала! Ладно, погоди… – Федя схватил трубку, потыкал в кнопки и коротко велел: – Зайди.
Не прошло и трех секунд, как в кабинет ворвалась девушка чуть старше Лизаветы.
– Слушаю, Федор Петрович.
– Возьми аппарат и сними с него заставку в мою личную папку.
Девочка кивнула и испарилась.
– Наприсылали малолеток, – протяжно вздохнул Федька, – безумных детей. Вчера сидим спокойно, я одним делом занимаюсь, Серега другим, а эта свиристелка, Аней звать, с подружкой по телефону перетирает и вдруг вякает: «Нет, я с ним в кино не пойду. За фигом со старым, тридцатилетним пеньком водиться?» Мы с Серегой чуть с табуреток не свалились. Дожили, блин! Получается, мы, по ее логике, даже не пеньки, а сгнившие дубы!
Я прикусила губу. Ох уж это мужское самомнение! Дубы они… Да Федор с Сергеем тянут лишь на чахлые кустики! Вот их начальник, Матвей Григорьевич, тот да, настоящий полковник. А эти… Сережа в очках, весь согнутый, Федька – патологический обжора, постоянно жует булочки, вафли, сухари, сушки, чипсы, орехи…
– Вот, – сказала Аня, материализуясь в кабинете, – готово.
Я сунула принесенный девушкой мобильный в сумку.
– Спасибо, Федюня.
– Пока не за что, – улыбнулся приятель и запихнул в рот очередное печенье.
– Теперь я знаю, как провести разговор с заведующей терапевтическим отделением Ириной Львовной Мячиной. Сейчас прижму ее в угол, ткну в нос бумажками! Уличу в подлоге!
– А ниче не получится, – меланхолично заявил Федя, – отопрется на раз-два. Велит подать чай, кофе, конфеты, натреплет про невероятную загруженность поликлиники. Мол, не справляются они с потоком больных, вот работница регистратуры и напутала, выдала чужой результат. Простите Христа ради, взмолится твоя Ирина Львовна, она, бедная, одна воспитывает внуков, не губите, не жалуйтесь, ее уволят, выкинут на улицу, младенцы помрут от голода! А потом добавит: подобное не повторится, мы вам сейчас бесплатно новое обследование сделаем. На что спорим? Стопудово такой разговор будет! Вот если б они Вовку уже лечить начали, велели лекарства у них за бешеные бабки купить, тогда по-иному с ними покалякать можно.
– А доктор ему витамины выписал! Очень дорогие!
– И ты рецепт взяла?
– Да.
– Купила?
– Ага.
– В их аптеке?
– Верно.
– Ну и дура, – заржал Федор. – Вот, Ань, слушай и учись. Хоть я и гнилое бревно, да мозг еще не вытек. Лампа меня моложе, а толку?
Провожаемая его ехидными замечаниями, я вышла из кабинета и прямиком отправилась в расположенную на углу аптеку. Эксперт оказался прав: хваленые французские витамины свободно лежали на прилавке и стоили в пять раз дешевле, чем в пафосном медицинском центре. Еле сдерживая злость, я села в машину. Ну, Ирина Львовна, погоди, мало тебе сейчас не покажется!
Глава 8
В кабинет к Мячиной я попала до смешного легко. У стойки регистратуры толпилось много народа, администратор не обратила ни малейшего внимания на посетительницу, которая бойко пошагала по коридору в глубь медцентра.
Дверь с табличкой «Зав. отделением Мячина И.Л.» обнаружилась в самом конце, у широкого окна. Я поскреблась в филенку, вежливо спросила:
– Можно?
– Войдите, Вика, – донеслось из комнаты.
– А если это не Виктория, то нельзя? – улыбнулась я, вступая в уютный кабинет, совершенно непохожий на врачебный.
Одна стена тут была украшена многочисленными пейзажами в красивых рамках, две другие занимали шкафы с книгами, на окне висела розовая занавеска, на полу лежал ковер, а за письменным столом сидела дама неопределенного возраста. Она сняла очки в модной оправе и вежливо спросила:
– Чем могу помочь?
– Разговор у меня к вам не особо приятный, – честно предупредила я и выложила перед Мячиной витамины. – Вот, купила у вас препарат!
– Хорошее средство, – закивала Ирина Львовна, – мы его многим рекомендуем.
– Отдала больше двух тысяч рублей!
– Увы, качественные медикаменты дороги.
– А сейчас увидела его в городе всего за три сотни целковых. Получается, вы спекулянты.
Мячина вновь надела очки.
– Аптека не принадлежит нам, просто арендует площадь. Если хотите, дам вам телефон их начальства. Только никто не заставлял вас брать витамины здесь, следовало сначала выяснить их цену в городе.
– Ваш врач, Олег Николаевич, настойчиво рекомендовал меня взять препарат именно в центре, говорил о фальшивых средствах, заполонивших Москву.
– И тут он прав, – с достоинством кивнула Мячина, – увы, проблема фальсификатов стоит крайне остро. Лишь в лаборатории можно установить, настоящее ли лекарство вы приобрели, эрзацы теперь выглядят удивительно правдоподобно. А за нашу точку я ручаюсь.
– Она же не ваша, – напомнила я.
Мячина улыбнулась.
– Мы никогда бы не пустили в центр людей с сомнительной репутацией. Но, повторяю, за их ценами я не слежу. Хотите телефон владельца?
– Про аптеку понятно. А за специалистами вы как завотделением приглядываете? Способны подтвердить их квалификацию?
– Естественно. А что случилось?
– Гляньте на УЗИ и анализ.
Мячина протянула руку к бумагам.
– Нехорошо, – покачала она головой, некоторое время рассматривая черно-белую картинку. – Хоть я являюсь узкопрофильным специалистом, но все понятно. На учете в диспансере состоите?
– Считаете, онкология?
– Утверждать не берусь, – обтекаемо, как все медики, завела Мячина, – но положение далеко не радужное и…
– И вы бы не рекомендовали этому больному начинать смотреть новый сериал? – серьезно сказала я. – А то умрет, так и не узнав развязку.
Ирина Львовна отшатнулась.
– У вас своеобразное чувство юмора.
– Сотрудники вашего медцентра еще более крутые шутники! – рявкнула я.
– Вы о чем? – поразилась заведующая.
– Сейчас объясню.
По мере того как я выдавала информацию, лицо заведующей менялось.
– Как вас зовут? – с выражением полнейшего смирения поинтересовалась Мячина, когда я замолчала.
Ответ вылетел из меня сам собой:
– Ия Вадимовна.
– Вы работаете?
– Да.
– Кем, если позволите узнать?
– В фирме, – обтекаемо ответила я. Раз уж прикинулась Крон, не следует выпадать из образа.
– Наверное, и у вас случаются накладки. Хотите чаю?
– Нет. И кофе тоже!
– Понимаю, мы виноваты, – засюсюкала Ирина Львовна. – У нас работает Ольга Сергеевна, несчастная женщина…
– …с тремя детьми, без мужа, – перебила я Мячину, – вся в заботах и материальных тяготах. И, очумев от тяжелой жизни, бедолага перепутала бумажки.
– Откуда вы знаете? – уронила очки Ирина Львовна. – Просто удивительно!
– Если я пожалуюсь главврачу, то Ольгу Сергеевну выгонят!
– Именно так! Дети…
– …умрут голодной смертью!
– Милая Ия Вадимовна, я великолепно понимаю вас! Пожалейте Ольгу! Давайте мы…
– Еще раз сделаете анализы и окажете все дальнейшие услуги бесплатно, так?
– Ну да, – ошарашенно подтвердила заведующая.
– Нет, ничего этого мне не надо, – ехидно ответила я. – Зовите сюда медсестру из кабинета Олега Николаевича, вроде ее имя Валентина. Она ходила за бумагами, ее и расспросим.
– У Вали закончилась смена, – слишком быстро сказала (явно соврала!) Мячина, – оставьте документы, завтра я разберусь.
И тут, словно по воле невидимого, доброго, решившего помочь мне волшебника, в кабинет со словами: «Тетя Ира, уже пора» вошла та самая Валентина.
– Вот и славно, – обрадовалась я, – сейчас потолкуем. Кстати, отчего вы обращаетесь к заведующей столь фамильярно? Почему без отчества?
– Так она мне тетя, – слегка растерявшись, сообщила дурочка, – родная сестра папы…
– Здорово! – воскликнула я. – Семейное дельце намечается!
– Сядь, – устало велела Ирина Львовна племяннице, – и немедленно объясни.
– Что? – захлопала ресницами Валя.
Я взяла со стола анализ крови и помахала им перед носом медсестры.
– Внимание, первый вопрос: из кого взяли кровушку?
– Не виновата я, – завсхлипывала Валя. – Катька попросила, Евгений под Олега копает, а… э… ну… он маршал… мы хотели…
Слезы вперемешку с соплями потекли по круглощекой мордочке. Ирина Львовна хлопнула кулаком по столу:
– Идиотка! Вытри рожу и говори членораздельно! Вся в отца-полудурка пошла!
Спустя полчаса выяснилась неприглядная правда. Валентина дружит с медсестрой Катей, а у той роман с хирургом Женей, хорошим специалистом, который рассчитывал писать кандидатскую под руководством главврача медцентра. Но планам сбыться не удалось, потому что на работу в клинику взяли Олега Николаевича, полнейшего идиота, зато сына весьма чиновного папы, большой шишки на елке российского здравоохранения. Главврач прикрыл крылом Олега, тот скоро станет кандидатом, а Евгений остался за бортом, поскольку руководитель никогда не занимается двумя аспирантами одновременно. Более того – он отдал Олегу тему Евгения. Понятно, какую любовь Женя испытывал к выскочке. Да еще ему приходилось возиться со сложными случаями, ведь начальство правильно оценивало возможности «сыночка» и ничего, кроме вытаскивания занозы из пальца, ему не поручало.
И тут пришла я, устроила небольшой бенц у рецепшен, превратила Вовку в маршала. Администратор позвонила Евгению, трубку сняла Катя, у которой мигом родился план.
– Отправь его к Олегу, – велела она даме из регистратуры.
А той что, трудно просьбу коллеги выполнить? Вот мы с Костиным и оказались на приеме у неумехи. Та же хитрая Катя дала потом Валентине чужие анализы и картинку УЗИ, приказав:
– Неси кретину.
Валя испугалась было, но Катя настаивала:
– Ты мне подруга?
– Ага, – закивала племянница Мячиной.
– Тогда помоги! В кабинете у Олега маршал со скандальной женой. Идиот Олег ни фига не поймет, наговорит им чепухи. Маршальша возмутится, затеет скандал, и нашего блатного вон выпрут. Маршал-то ого-го сколько знакомств имеет!
– И ты согласилась? – взвыла Ирина Львовна. – Дура! Дура! Дура!
– Так подруга попросила! – уже в голос зарыдала Валентина.
– Пошла вон! – бушевала тетка. – Сгинь! Исчезни с глаз! Идиотка!
Плача, Валя убежала, Ирина Львовна молитвенно сложила руки.
– Ия Вадимовна…
– Не начинайте песни про бесплатное лечение!
– Душенька!
– Нет и еще раз нет. Сейчас я прямиком отправлюсь к главврачу, пусть уволит всех участников «представления».
– Умоляю! Выслушайте!
– Говорите.
– Мой брат идиот…
– Похоже, доченька пошла в отца.
– Верно, но других родственников у меня нет. Валя, балда, в институт не поступила, вот я и пристроила ее в медучилище, пусть стаж идет…
– А потом вновь штурмовать вуз?
– Верно.
– Как работающая по профессии она без конкурса пойдет?
– Конечно.
– Отвратительно!
– Ия Вадимовна, не губите! Я сделаю что хотите! Любые лекарства, без рецепта! Обследование бесплатно! Только скажите!
– Откуда у вас медальон? – неожиданно задала я основной для себя вопрос.
– Какой? – прекратив истерику, удивилась Мячина.
– На вашей шее висит, золотой с камнями и буквой «З».
– Это цифра «три», – поправила Ирина Львовна, – день рождения моей мамы.
– Так где вы взяли украшение?
– От родителей осталось.
– Красивая вещь. Можно посмотреть?
– Пожалуйста, – кивнула Мячина и сняла цепочку.
– Антикварная штучка… – протянула я. – Сейчас таких не делают.
– Вам нравится?
– Ну… в принципе…
– Увы, не могу вам его подарить, – живо заявила врач, – это память о родных.
– Я вроде и не просила.
– А то я намеков не понимаю! – зло воскликнула Ирина Львовна. – Ясно без слов – хотите за молчание подвеску. Но это слишком! Украшение стоит не одну тысячу долларов.
– Она же вам от родителей досталась! Откуда вы про цену знаете?
– Не важно! Если желаете денег, назовите сумму, но она должна быть разумной.
Я нажала сначала на маленькие камушки, а затем на самый большой бриллиант.
– Вау! – по-детски изумилась Мячина. – Он открывается!
– А внутри гравировка: «Если смерть разлучит нас, я найду способ отыскать тебя». Неужели мамочка, от которой вам досталось наследство, ни словом не обмолвилась о секрете? – ехидно спросила я.
Ирина Львовна молчала.
– Странно, однако, – уперлась я взглядом в сердитое лицо собеседницы. – Обычно пожилые люди обожают рассказывать о подобных вещах.
Мячина заерзала на стуле.
– Так откуда медальон? – не отставала я.
– Мама подарила, – уже неуверенно пробормотала заведующая.
– Самой не смешно?
– Это вещь семейная, – не сдавалась Мячина, – мамуля долгие годы страдала болезнью Альцгеймера, почти полностью потеряла память, не могла сама в туалет сходить. О каком секрете медальона может идти речь? И какое ваше дело?
Я встала, оперлась руками о стол, наклонилась к лицу заведующей и четко произнесла:
– Украшение принадлежало Зое Крон. Девушка не снимала его, а потом умерла. Кстати, вследствие врачебной оплошности. Зою похоронили вместе с этой реликвией, а теперь медальон на вашей шее. Интересное кино!
– Сейчас! Секундочку! Дайте в себя прийти!
– Откуда у вас медальон? Его опознала мать умершей.
– Я его купила!
– Уже лучше. У кого?
– За очень большие деньги.
– Меня волнует не цена, а имя продавца.
– Я очень люблю ювелирку.
– Так, так…
– В особенности антикварную.
– Пока ничего криминального.
– Могу себе позволить!
– Отлично.
– Зарабатываю честно.
– Кто продавец?
– Мне сначала показали фотографию с украшением.
– Имя?
– Спросили у меня, хочу ли медальон.
– Фамилия?
– Я тут же согласилась.
– Отвечайте на мой вопрос!
– Василий сказал, – дудела в свою дуду Ирина Львовна, – что женщина бедствует, распродает нажитое.
– Его зовут Василий?
– Да, да.
– А фамилия?
– Понятия не имею.
– Откуда вы его знаете?
– На улице познакомились.
Мое терпение лопнуло с оглушительным треском. Наверное, сказалось нервное напряжение, которое я испытала, узнав про страшный диагноз Вовки. Не владея собой, я подскочила к заведующей, вцепилась руками в ее плечи и, тряся ее, как нашкодившего кота, прошипела:
– Медальон сняли с покойницы! Ограбили могилу! Это уголовно наказуемое деяние! Не смейте врать, иначе сейчас же вызову сюда ментов!
– Тише, тише, тише… – зашептала Ирина Львовна. – Отпустите меня, голова болит, плохо мне…
– Будет еще хуже!
– Я все расскажу… все, все…
– Вот и здорово, – пробормотала я, слегка успокаиваясь и садясь на стул. – Если пойму, что вы откровенны, – не устрою скандала. Уволите дуру-племянницу, и по-тихому разойдемся.
– Спасибо, спасибо…
– Мое молчание – за честный рассказ! – напомнила я.
– Конечно, я ничего не утаю, – зашептала Ирина Львовна. Потом она кинулась к двери, заперла ее на задвижку и еле слышно вымолвила: – Мы с Василием познакомились на улице…
– Здоровы же вы врать! – снова вскочила я с места. – Хватит!
– Сядьте, пожалуйста, – взмолилась Ирина, – я не лгу. Он и в самом деле ко мне подошел на проспекте, около скупки…
Мячина начала рассказ, я плюхнулась на стул. Похоже, насмерть перепуганная докторша сейчас говорит правду.
