Дарья Донцова
Золушка в шоколаде
Глава 5
В день восемнадцатилетия Ия подарила Зое медальон невероятной красоты. Золотой овал украшала затейливая буква «З», выложенная разноцветными камешками.
– Это бриллианты, изумруды и рубины, – пояснила Ия. – Обычно последние два камня в ювелирных изделиях не встречаются вместе, считается, будто они не дружат друг с другом, но украшение сделано на заказ. Алмазы символизируют верность, изумруды надежду, а рубины любовь. Носи на здоровье!
– Мамуля! – ахнула Зоя. – Зачем истратила такую кучу денег?
Ия улыбнулась.
– Украшение очень дорогое, тут ты права, но в остальном ошиблась. Я его не покупала.
– А где взяла? – изумилась Зоя.
– Из тумбочки, – засмеялась мама. – Медальон некогда принадлежал твоей прабабке, и у него, кстати, есть секрет. Смотри, если одновременно нажать на два камня, а потом дотронуться до самого крупного бриллианта, то откроется верхняя крышка. Вскрыть подвеску сумеет лишь тот, кто знает последовательность действий, всем остальным она покажется сделанной из цельного куска золота. Вот, обрати внимание…
– Ух ты! – восхитилась Зоя. – Там внутри гравировка!
– «Если смерть разлучит нас, я найду способ отыскать тебя», – расшифровала Ия старинную вязь. – Прадедушка обожал свою жену, он был романтичен, теперь таких мужчин не встретить.
Зоя застегнула на шее цепочку и с тех пор не снимала подарок.
Некоторое время назад Зоя пришла домой с девочкой лет двенадцати с виду.
– Это Лапочка, – сказала она матери. – Она переночует у нас, ладно?
Ия никогда не спорила с дочерью, к тому же у Крон была большая квартира, в которой всегда находилось место для друзей Зои, если они задерживались в гостях и не хотели ночью бежать по пустынным улицам. Но Лапочка выглядела совсем ребенком, поэтому Ия спросила у девочки:
– А твоя семья не будет волноваться?
– Нет, – односложно ответила та.
– Хорошо, – сказала Ия, – но все же давай позвоним твоей мамочке.
– Не надо, – отозвалась гостья.
– Позволь с тобой не согласиться, – нахмурилась Ия. – Родители всегда волнуются о детях! Не приди Зоинька ночевать, я бы…
– Мамуля, – перебила ее дочка, – завари нам свой фирменный чай, пожалуйста.
Сообразив, что Зоя хочет прекратить разговор, Ия отправилась на кухню.
Поздно вечером мать вошла в спальню к дочери и сказала:
– Извини, конечно, но нельзя оставлять дома девочку, не сообщив ее домашним, где она ночует. Наверное, Лапочку уже с милицией ищут!
Зоя отложила книгу.
– У бедняжки нет ни отца, ни матери.
– Вот несчастное дитя! – всплеснула руками Ия. И в ту же минуту вновь насторожилась: – Погоди, значит, она из детдома?
– Нет, она прописана у бабушки.
– Ой, старушка уже точно инфаркт получила! – подскочила Ия. – Немедленно скажи мне номер ее телефона!
Зоя тяжело вздохнула.
– Мамуля, не суетись. Лапочка жила в бараке, там нет телефона. Бабка – алкоголичка, пьет беспробудно, вот девочка от нее и удрала.
– На улицу? – ужаснулась Ия.
– Почти, – кивнула Зоя. – Она в нашем спортивном комплексе полы моет, а спит в кладовке.
– Невероятно, – поразилась Ия. – Кто же ее на работу взял?
Зоя развела руками.
– Документов не оформляли. Лапочка шваброй орудует за еду и ночлег.
– Она не ходит в школу?
– Нет.
– Немыслимое дело! С трудом верится в такое, – затрясла головой Ия. – Бабушку надо лечить, а девочку…
– Куда? – тихо спросила Зоя. – В детдом? Можно она пока у нас поживет? Хоть поест по-человечески.
Ия села в кресло.
– Доченька, когда ты три года назад приволокла котенка, который замерзал в подъезде, я тебе и слова не сказала, назвала его Тихоном и оставила. Но ребенок не кошка, мы не имеем права брать на себя ответственность за чужое дитя. А если бабушка девочки заявит в милицию о пропаже… э… Как ее, кстати, на самом деле звать?
– Оля Ильина, – ответила Зоя.
– Начнутся поиски, – ажитированно продолжала Ия, – нас обвинят в похищении…
– Мама, – усмехнулась Зоя, – о Лапочке давно никто не вспоминал! Тебе жаль тарелку супа бездомному ребенку налить?
– Нет, но надо поставить в известность бабушку, – уперлась Ия.
Зоя встала, что-то написала на бумажке и протянула листок матери.
– Это адрес Лапочки. Я позавчера туда ездила, хотела бабку пристыдить. И поняла бесполезность своих действий, вот потому и позвала девочку к нам. Можешь повторить мой путь, поймешь, как обстоят дела.
На следующий день Ия отправилась на поиски Раисы Ивановны Клюквиной.
Буквально на краю света нашла длинный двухэтажный барак и начала стучаться в разные комнаты. Обитатели трущобы были сплошь гастарбайтерами, подавляющая часть жильцов с трудом произносила фразу: «Моя твоя не понимай». То ли люди и в самом деле не владели русским языком, то ли прикидывались, понять правду было невозможно.
В конце концов Ия нашла бойкую, на удивление трезвую украинку, которая затараторила:
– Райка Клюквина? Та она в шестой, бухая, дрыхнет. Завсегда пьяная, фамилиё своё оправдывает. Клюквина – вот и клюкает!
Ия толкнулась в дверь, на которой мелом была косо намалевана цифра «6». В узком, пеналообразном помещении стоял жуткий, продавленный диван, на котором храпела грязная старуха с лицом, покрытым синяками. Из стены торчала пара ржавых гвоздей, на которых висело бесформенное тряпье, на подоконнике маячили две пустые пивные бутылки.
– Раиса Ивановна, – позвала Ия, – проснитесь!
Бабка подняла голову.
– Чаво?
– Вы о внучке не волнуетесь? – стараясь не дышать, спросила Крон.
– Хде?
– Оля у нас.
– Хто?
– Девочка в порядке.
– Че? Дай на бутылку! – потребовала алкоголичка.
– Нету, – отрезала Ия. – Вам пора бросить пить и заняться уборкой.
– Пошла на… – ответила бабуся.
Ия в полном шоке побежала назад и снова наткнулась на говорливую украинку.
– Побалакали? – спросила та.
– Ага, – вздрогнула Ия.
– Неужто Райка трезвая? – изумилась баба.
– Куда там! – махнула рукой Крон. – Боже, в каком ужасе люди живут!
– Избалованная ты, как я погляжу, – скривилась тетка. – Крыша над головой есть, сортир работает, газ горит, че ищо надо? Вода, правда, только холодная, так в баню сгонять недолго. И не все тута бухальщики, я вот ни капли в рот не беру, работаю.
– У Раисы Ивановны внучка есть, Оля. Не знаете, где родители девочки? – поинтересовалась Крон. – И почему она носит фамилию Ильина, а бабка Клюквина?
Украинка пожала плечами:
– Небось по отцу девка Ильина.
– Куда подевалась дочь Раисы? – настаивала Ия.
– Не знаю, – равнодушно проронила гастарбайтерша, – мне до чужих дела нет, своих на лыжи ставить надо.
Крон вернулась домой почти больная и сказала вечером Зое:
– Это ужасно.
– Съездила? – улыбнулась дочь. – Сильное впечатление, правда?
– И что нам теперь делать? – забеспокоилась Ия. – Лапочку нельзя отправлять домой.
– Пусть у нас живет.
– Это невозможно.
– Почему?
– Ну… кто мы ей? По документам?
Зоя обняла маму.
– Бумаги оформлять не надо. У Лапочки есть метрика, поговори с соседкой из девятой квартиры, Ириной Сергеевной, она в школе директорствует, объясни ей ситуацию, пусть зачислит Олю в класс, я помогу ей пробелы в знаниях заполнить. Будет жить у нас на правах дальней родственницы, получит потом паспорт, и все.
Ия молчала.
– Мамочка! – воскликнула Зоя. – Лапочка не бездомное животное, ну нельзя ее вон вышвырнуть!
– То-то и оно, что девочка не собачка, – вздохнула Ия и, увидав, как у Зои вытягивается лицо, быстро добавила: – Будь по-твоему, но заботиться о Лапочке придется в основном тебе.
– Муся, ты прелесть! – подпрыгнула Зоя.
Самое удивительное, что все сложности разрешились мгновенно. Соседка Ирина Сергеевна, поохав, взяла Лапочку, в свою школу. Оля отъелась, отмылась, превратилась в симпатичную девочку. Найденка изо всех сил старалась быть полезной – мыла полы, выносила мусор, гладила белье.
Ии сначала было некомфортно видеть в своей квартире постороннего человека, но потом она привыкла к Лапочке, оценила ее трудолюбие, замечательный характер, умение быть незаметной. Оля никогда не навязывалась с разговорами, не сидела в гостиной, если там уже устроилась Ия, не протестовала, когда та переключала телепрограммы, не капризничала, не болтала безостановочно и ухитрялась пользоваться ванной, когда в квартире отсутствовали хозяйки. Лапочку даже можно было упрекнуть за молчание – девочка лишний раз не раскрывала рта, она никогда не начинала разговор первой. Ия попыталась выяснить у нее что-нибудь о родителях, но наткнулась на стену. Нет, Лапочка охотно отвечала на вопросы, только ситуация не прояснялась.
– Где твоя мама? – полюбопытствовала Крон.
– Я ее никогда не видела, – грустно сообщила Лапочка. – Вроде она уехала с новым мужем, не с моим папой. Бабушка как-то сказала: «Во шалава, оставила ребенка на три дня и который год глаз не кажет».
– Отец приходил к вам в гости? – не успокаивалась Ия.
– Нет, я с ним незнакома.
– Алименты он платит?
Лапочка заморгала.
– Думаю, нет, баба Рая меня постоянно дармоедкой называла. Впрочем, она пьет, верить такой нельзя. Я ничего про папу не знаю, а в метрике написано: Ильин Николай Петрович. Интересно, сколько людей на свете с таким именем?
– Ты всю жизнь в одном месте жила? – продолжала допрос Ия.
– Я себя только в бараке помню, – вздохнула Оля и по-взрослому серьезно добавила: – Где родилась, там и пригодилась.
– Как же ты, такая маленькая, убежать решилась?
Лапочка вздрогнула.
– Мне уже тринадцать стукнуло, просто я с виду мелкая.
– Пожилой возраст, – протянула Ия.
– К бабушке Петя пришел, – прошептала Лапочка, – и предложил: давай твою к делу приставим. Вот я и испугалась. Ясно ж, ничего хорошего не выйдет, в тюрьме окажусь. Ну я и смылась! Петька из детей делает дырочников.
– Кого? – испугалась Крон.
Лапочка снисходительно улыбнулась.
– Петя вор, ему малыши нужны, щупленькие, чтобы через форточку в чужую квартиру пролезть. Такие гибкие встречаются, сквозь прутья решеток легко проскальзывают. Я верткая, вот Петя и захотел меня у бабки забрать. Но мне неохота в малолетку попасть, там труба – либо убьют, либо уголовницей станешь, я понаслушалась во дворе рассказов. У меня планы: выучусь, получу профессию, выйду замуж, рожу детей и никогда пить не стану. Вот!
К горлу Ии подкатил горький комок. Она обняла Лапочку, крепко прижала к себе и пообещала:
– Все будет по твоему плану, Господь добрый, он тебя в беде не оставит.
– Боженька мне уже помог, – шмыгнула носом Лапочка, – свел меня с Зоей. Вы не волнуйтесь, я потом вас отблагодарю. Станете старенькой, не брошу, куском не попрекну, самое лучшее принесу.
После этого разговора Ия окончательно приняла Лапочку, в их отношениях исчезла натянутость и начала рождаться любовь. Но по-настоящему Лапочку Крон оценила лишь после случившегося несчастья.
Глава 6
Беда, как и водится, подкралась внезапно. Зоя отправилась к стоматологу, вернулась домой бледная и пожаловалась маме:
– Очень больно!
– Что же анестезию не попросила? – изумилась Ия.
– Да сделали укол, но все равно мне плохо.
– Больше не ходи к этой врачихе, – рассердилась Ия.
Зоя кивнула и пошла спать. Наутро боль стихла, девушка уехала в институт, а Ия ушла на работу. Служебные дела потребовали задержаться, Крон весь день не разговаривала с Зоей. В девять часов мать спохватилась и позвонила дочке на мобильный.
– Алло, – ответил незнакомый голос.
– Извините, я ошиблась, – сказала Крон и хотела отсоединиться.
– Ия Вадимовна, это Аллочка!
– Кто? – изумилась женщина.
– Ну я же, Алла, подруга Зои.
– Почему у тебя ее аппарат?
– Вы только не волнуйтесь.
– Говори скорей, – закричала Ия, – что стряслось? Зоя под машину попала?
– Нет, нет! – зачастила Алла. – У нее на занятиях температура поднялась. Да такая высокая! Вот она к врачу и поехала, ее в больницу положили.
– В какую? – заорала Крон.
– В Марьиной Роще, – ответила Аллочка.
– Почему мне сразу не сообщили?
– У вас мобильный был выключен.
– Верно, – вспомнила Ия, – я была на совещании. Быстро назови адрес клиники!
– Может, не стоит еще и вам туда ехать? – засомневалась Алла. – Там Лапочка сидит, Зоя спит. Врачи говорят, это обычный грипп.
– Уже лечу! – воскликнула мать.
Когда Ия поднялась на нужный этаж и увидела серо-бледное лицо Лапочки, стоявшей у входа в палату, тревога стала нестерпимой. Аллы в коридоре не было.
– Ну что? – спросила Крон.
Лапочка шарахнулась в сторону.
– Не знаю.
Не успела Ия Вадимовна перепугаться еще больше, как из палаты вышел мужчина в белом халате.
– Это ее мама, – выпалила Лапочка и юркнула за доктора.
Медик окинул взглядом Ию.
– Зоя Крон ваша дочь?
– Да, – ответила та.
– Очень сожалею, мы сделали все возможное, но девушка скончалась, – объявил врач.
Ия упала на стул, разом перестав слышать и видеть. Дальнейшие три дня у нее стерлись из памяти. Все скорбные хлопоты взяли на себя Алла и Лапочка, мать, словно автомат, подписывала какие-то бумаги. Очнулась она в момент похорон. Внезапно увидела мертвое лицо дочери, гроб, цветы и спросила:
– Это Зоя?
Лапочка ухватила Ию за плечо.
– Пошли, сядете вон там.
– Нет, – заплакала Ия, – я останусь здесь.
– Пойдемте, – потянула ее Оля в сторону.
– Не трогай Ию Вадимовну, – велела Аллочка, – если она зарыдала, уже хорошо.
– Где медальон? – закричала Крон, шаря руками по шее дочери.
– Я его сняла и спрятала, – быстро сказала Лапочка, – не волнуйтесь.
– Где медальон?
– Я его убрала.
– Где он?
– В ящике стола.
– Где медальон? – с упорством заевшей пластинки повторяла Ия.
– Дома, – попыталась вразумить ее Лапочка, – он в целости и сохранности.
– Почему дома? – заорала мать, вырываясь из рук девочки.
– Надо было в другое место отнести? – растерялась приемная дочь.
– Зоя его никогда не снимала!
– И чего? – совсем растерялась Лапочка.
– Нельзя без него ее хоронить.
– Ия Вадимовна, никогда в могилу драгоценности не кладут, – попыталась образумить Крон какая-то женщина. – Тем более дорогие!
– Дороже Зои? – воскликнула Ия. – Какое твое дело? Что хочу, то и положу в гроб. Без медальона не дам дочь хоронить!
Повисла тишина, затем до слуха Крон долетел нервный мужской голос:
– Она с ума сошла! Пусть ей дадут успокаивающее и опускают гроб в яму, могильщики не станут ждать.
– Сам ты сумасшедший! – неожиданно грубо возразила Лапочка. – Раз Ия хочет, вы обязаны ее желание выполнить. Кто-нибудь может меня в квартиру отвезти?
Ия Вадимовна опустилась на стул и замерла. Сколько времени она так провела, тупо глядя на гроб, Крон не знала.
В конце концов вернулась Лапочка с украшением. Мать собственноручно застегнула широкую цепочку на шее покойной и отошла в сторону. Ии Вадимовне стало легче, она была благодарна Лапочке, которая сумела выполнить ее просьбу.
Крон замолчала, я перевела дух и спросила:
– Почему умерла Зоя?
Ия Вадимовна начала гонять пальцами рассыпанные по клетчатой скатерти крошки.
– Дочь заболела гриппом, температура подскочила на следующее утро после посещения стоматолога. Инфекция уже была в организме Зоиньки, в подобном случае всякие врачебные манипуляции противопоказаны, но дочка ничего не знала о гриппе и отправилась лечить зуб. Вот почему ей было так больно, анестезия не срабатывает, если человек плохо себя чувствует! В процессе лечения Зоя попросила сделать еще один укол, стоматолог не стала возражать, и дочке стало через полчаса совсем худо. Но потом вроде полегчало. Утром Зоя побежала в институт. На первой лекции у нее отчаянно заболела голова, и она, по словам подруги Аллы, приняла анальгин, две таблетки сразу. Но лекарство не подействовало. Сокурсники решили Зое помочь и начали совать то, что имели под рукой, – цитрамон, аспирин, бутылочку с каким-то сиропом. В конце концов Аллочка догадалась отвести еле живую Зою в медпункт, где ей поставили градусник. Ртутный столбик зашкалил за отметку «40». Не слишком умная медсестра дала Зое две капсулы парацетамола и вызвала «Скорую». Пока машина пробиралась по пробкам, дочка потеряла сознание, но по дороге в больницу пришла в себя и даже начала шутить с Аллочкой, которая сопровождала подругу. И та успокоилась. В клинике Зою уложили в палату, и она… умерла.
– Ужас! – ахнула я.
Ия сцепила руки.
– Увы, ничего необъяснимого в этом нет, и винить вроде как было некого. Медсестра велела проглотить жаропонижающее, «Скорая» сделала укол этого… ну… забыла. В общем, дочери ввели очень хорошее лекарство, но при взаимодействии с парацетамолом оно проявляет агрессию, а Зоя еще до посещения медпункта выпила сироп от температуры, в котором содержался тот же парацетамол. Короче говоря, роковое стечение обстоятельств.
Я молча слушала Ию.
– Как ни ужасно это звучит, – говорила та, – но кончина Зои казалась мне в тот момент объяснимой.
– Казалась? Что же тебя теперь так потрясло? Я вообще-то решила, что ты хотела возбудить дело против врача, который в клинике занимался твоей дочкой, а в милиции отказались. К слову сказать, привлечь к суду медиков очень и очень сложно!
Крон помотала головой:
– Нет. Я попыталась начать жить без Зои. Спасибо, Лапочка рядом, старается изо всех сил, зовет меня мамой, но ведь родную дочь никем не заменить. Лапочка замечательная девочка, хочет меня расшевелить, приободрить, но… А теперь о сути дела. У меня на лице появились странные красные пятна, явно аллергического происхождения. Я после смерти Зои принимаю разные успокоительные таблетки, а они не действуют, вот я и покупаю все новые и новые упаковки. Последней была коробка с бицином,[1] я съела таблеточку и спустя двадцать минут стала кашлять, чихать, чесаться. Я пошла к специалисту. В регистратуре мне посоветовали, – ровно вещала Ия, – завотделением Мячину Ирину Львовну. Представляешь мой ужас, когда я увидела на шее у доктора… там висел…
Крон поперхнулась.
– Что? – не сдержала я любопытства.
– Медальон, – сумела наконец выговорить Ия, – тот самый, который я похоронила вместе с Зоей.
– Не может быть!
Крон медленно перекрестилась.
– Пусть меня паралич разобьет, если вру.
– Ты не лжешь, а ошибаешься.
– Нет.
– Вероятно, существуют другие такие подвески, – предположила я.
– Исключено, – решительно возразила собеседница. – Ведь я уже рассказывала, что прадедушка специально заказал драгоценность для любимой жены и велел выгравировать надпись.
– Случаются совпадения.
– Но не такие. Зою ограбили! Я хочу, чтобы вора посадили в тюрьму, а медальон вернули мне. Я его снова надену на шею дочери! – истерически воскликнула Крон. – Я попыталась обратиться в милицию, но без толку…
– Зою похоронили, – попробовала я привести в чувство Крон. – Зачем ей медальон?
– Я так хочу! Разрою могилу и верну его на место.
– Эксгумация – дело не простое.
– Я добьюсь разрешения! Или нет, сама, тайком…
– Право, не стоит, – забормотала я, – живым надо жить, у тебя осталась Лапочка. А с украшением вышла какая-то ошибка.
Ия Вадимовна судорожно обернулась.
– Ладно, скажу основное. Но учти, ситуация очень странная. Зоя жива! Она ждет от меня помощи! Ей плохо!
Я беспомощно оглянулась по сторонам. Нет, Крон все-таки сумасшедшая!
– Нет-нет, я не потеряла рассудок, – сказала Ия, верно истолковав мое движение, – очень хорошо понимаю, что ты считаешь меня невменяемой идиоткой!
– Что ты, мне в голову такое не придет! – воскликнула я, стараясь, чтобы вышло искренне.
– Всем приходит, – усмехнулась вдруг Крон. – И ты не исключение. Когда я в милиции то же самое рассказала, участковый извинился, вышел в коридор и, вот идиот, как гаркнет: «Мишка, вызови врача! У меня психопатка сидит, натурально из дурки удрала, фотки ей присылают с того света». Ну я и ушла скорехонько, пока и правда в дурдом не заперли.
– Фото? – удивилась я. – Ты ему разве не про медальон рассказывала?
– И про него тоже, – кивнула Ия Вадимовна. – Но еще… Ладно, считай меня шизофреничкой, ей-богу, теперь мне наплевать, я все тебе скажу. Только я ума уже поднабралась. Имей в виду: если сейчас, узнав правду, скажешь, что тебе надо в туалет, а сама позвонишь и пригласишь сюда психоперевозку, мигом отопрусь. Просто заявлю медикам: «Ничего не слышала и не видела, женщину эту встретила второй раз в жизни, сначала в поликлинике столкнулись, теперь она за мной сюда притопала. Еще разобраться надо, кто из нас больная». Вот и все.
Я заморгала, а Ия, опустив вниз уголки рта, прошептала:
– Она мне прислала снимок.
– Кто? – решила уточнить я. – Врач с медальоном?
– Нет, Зоя.
– Когда?
– Пару дней назад, – ответила Крон.
– Послушай, ты…
– Ага, хочешь сказать: посиди тут, а я в туалет схожу? – издевательски перебила меня Ия. – Предупредила ведь, не надо вызывать психиатра.
– Послушай, – повторила я, – ты обозналась, и можно понять почему. Смерть дочери любую нормальную мать из колеи выбьет. Даже у стопроцентно здоровой женщины глюки пойдут. Тебе и впрямь необходим врач, но я его сейчас приглашать не стану, доктор со «Скорой», даже специализированной, не поможет, нужен человек, который станет наблюдать за тобой, корректировать поведение. Думаю, психолог подойдет.
– Я не шизофреничка!
– Разве я говорила о психиатре? Стресс, депрессию, навязчивые состояния достаточно успешно лечат психотерапевты.
– Не нужны мне никакие душеведы! – резко заявила Ия. – Вот, смотри.
Быстрым движением Крон вынула из сумки фотографию, я уставилась на снимок. Комната, похоже – больничная палата, на кровати сидит девушка в голубом халате, на ее лице застыло суровое выражение.
– Переверни и прочти надпись, – велела Крон.
– «Гу любит Фо, помоги», – озвучила я то, что увидела на обороте карточки.
– Ну как? – почти равнодушно поинтересовалась Крон. – Впечатляет? После погребения дочь шлет матери снимок и умоляет о помощи.
– Это ее изображение?
– Да.
– Ты уверена?
– Абсолютно! Вот, смотри.
Ия открыла свой мобильный, я увидела вместо заставки фото очень похожей девушки.
– Это Зоя, – пояснила Ия. – Видишь, вот тут родинка? И на фото она есть.
– Кто-то решил над тобой поиздеваться, – пробормотала я. – Есть такие умельцы, любой снимок сварганят.
– И зачем людям понадобилось делать такое? – мрачно спросила Крон.
– У тебя есть враги?
– Да нет. Никого особо не обижала.
– Иногда, чтобы вызвать чужую ненависть, достаточно купить новую машину или приобрести шубку, – вздохнула я.
Ия Вадимовна заложила за ухо выбившуюся из прически прядь волос.
– Думаешь, некто решил мне насолить? Тайный недоброжелатель?
– Очень жаль лишать тебя иллюзий, но покойники не способны выходить из могилы. Естественно, мерзавца следует найти и наказать! Хочешь, я тебе помогу? Если сейчас мы вместе подумаем, составим полный список твоих знакомых, то в нем непременно окажется и «шутник».
Ия опустила голову.
– Нет, это Зоя! Она жива!
– Прости, я понимаю, твое горе безгранично, но люди не встают из гроба.
– Видела надпись: «Гу любит Фо, помоги»?
– Да, конечно.
– Эти два слога – детские прозвища, о них не знает никто, кроме нас с дочкой. «Фо» – сокращение от «фонарик», – монотонно продолжила Ия. – В детстве я прочитала Зое сказку про гусеницу, которая с фонариком искала друзей. История так понравилась девочке, что мы с ней стали разыгрывать действие по ролям. Ясное дело, дочка была гусеницей, а я всеми остальными. Ну а потом как-то прилипло: Зоя стала называться «Гу», а я «Фо». Мы эсэмэски так друг другу подписывали. Это она написала! Фо – обращение ко мне, понимаешь?
Крон закрыла руками лицо и глухо договорила:
– Моя маленькая, любимая Гу, Фо непременно отыщет тебя… Зоя жива! У нее отняли медальон… Дочку где-то держат… Помоги мне! Ну пожалуйста!
Мне стало до слез жаль бедную женщину.
– Хорошо, давай разбираться.
– Ты поверила! – закричала Ия.
– Ну… в жизни случается всякое, – обтекаемо ответила я, – порой самые фантастические предположения оказываются правдой.
– Зоя жива! Она вернется ко мне! Непременно!
Я встала и обняла Крон за плечи.
– Давай договоримся об одном: ты спокойно выслушаешь то, что я сумею узнать.
Ия откинулась на спинку стула, ее глаза из голубых стали темно-синими, а губы побелели.
– Если выяснится, что фото – жестокий розыгрыш, – через силу продолжила я, – тебе придется во второй раз похоронить Зою.
– Полагаешь, некто до такой степени ненавидит меня?
– Согласись, – сказала я, – медальон может быть просто похожим на Зоин. Я поеду в поликлинику и потолкую с врачом, очень осторожно выясню, откуда у нее драгоценность. Можешь дать мне свой телефон? Не номер, а аппарат.
– Бери, только зачем?
– У меня есть приятель, отличный эксперт, попрошу его изучить фото, пусть определит, один ли человек на снимке и у тебя в мобильнике.
– А он не может ошибиться? – напряглась Ия.
– Нет, Федор специалист высокого класса, – заверила я, – если он скажет: это фотомонтаж, начнем искать человека, которому ты досадила. Кстати, перебери мысленно знакомых, подчиненных, есть ли среди них обиженные госпожой Крон или завистники.
– А если эксперт подтвердит, что на постели сидит Зоя, тогда как?
Я откашлялась и решительно ответила:
– Тогда придется признать существование загробной жизни и уйти в монастырь замаливать грехи. Ладно, хватит заниматься ерундой. Как, ты сказала, зовут врача с медальоном? А заодно назови координаты Аллочки, лучшей подруги Зои.
– Ирина Львовна Мячина заведует терапевтическим отделением в поликлинике, где мы с тобой познакомились, – выдавила из себя Ия, – а Аллочкин телефон легко запомнить, он из одинаковых цифр…
