Дарья Донцова
Инстинкт Бабы-Яги
Глава 5
Я вошел в прихожую, аккуратно снял ботинки, пальто и увидел… огромную угольно-черную кошку, меланхолично облизывающую собственный хвост. От изумления у меня выпала из рук вешалка. Животное в нашем доме? Нора благожелательно относится к братьям меньшим, она даже дает деньги для какого-то приюта бродячих животных, но заводить дома никого не собиралась.
Из кухни высунулась Ленка.
– Иван Павлович, вы голодный?
– Нет-нет, – испуганно ответил я, – не беспокойся.
Домработница вышла в коридор.
– Вот и хорошо, ужин-то я не готовила.
– Да? – Я решил из вежливости поддержать разговор. – Почему?
Ленка хихикнула.
– Представляете, приехал Шурик из деревни и привез Элеоноре в подарок кролика. Сунул мне клетку в руки и говорит: «На, готовь, специально не забивал, чтобы свеженьким доехал». Ну не дурья ли башка? Я ему что, палач, кролика резать?
Я слушал ее неторопливую речь. Шурик – это шофер Норы, приятный, простой паренек из деревенской семьи. Жить бы ему на природе, да только в свое время забрали его в армию, научили водить машину и приказали возить генерала, крутого дядьку, от которого мигом сбегали все водители.
Шурик был абсолютно неконфликтный, безответный, услужливый и по-деревенски рукастый. С генералом он не спорил, а его жене, молодящейся особе лет пятидесяти, таскал безропотно сумки. Очень скоро из шофера он превратился в прислугу. Возил в детский сад внуков, причем крайне аккуратно одевал и раздевал шаловливых мальчишек, почтительно сопровождал генеральскую тещу в поликлинику и выслушивал без тени раздражения бесконечные старушечьи воспоминания, ездил на рынок со списком продуктов, где ухитрялся купить все качественное и дешевое, выгуливал тучную болонку, которой потом никогда не забывал вымыть лапы, ввинчивал лампочки, вбивал гвозди, чинил все: от стиральной машины до компьютера. Улыбка никогда не сходила с его простого рязанского лица, и очень скоро Шурика полюбили все: гневный генерал, его вредная жена, спесивая теща, избалованная дочь, безобразники-внуки и норовящая всех цапнуть болонка. День, когда Шурику предстояло демобилизоваться, стал черной датой в семье генерала. Не желая терять такого замечательного парня, военный предложил ему сделку: Шурик остается в армии еще на два года, на положении вольнонаемного служащего, и получает за это московскую квартиру вкупе со столичной пропиской.
У кого генерал отнял жилплощадь, осталось за кадром, но он не обманул доверчивого парня. Шурик стал обладателем очень хорошей, по московским понятиям, квартиры, считающейся однокомнатной. Именно считающейся, потому что жилплощадь была расположена в доме постройки пятидесятых годов, и рядом с просторной десятиметровой кухней имелось помещение такой же кубатуры, с окном, именуемое кладовкой. Отпахав еще два года, Шурик уволился и стал искать работу на гражданке. И тут генерал, считавший теперь парня кем-то вроде племянника, привел его к Норе.
Элеоноре же до сих пор крайне не везло с водителями. Моя хозяйка боится быстрой езды и терпеть не может тех, кто нарушает правила, а все претенденты на место, желая показать высокий класс управления транспортным средством, мигом вжимали педаль газа в пол, заставляя «Мерседес» нестись со скоростью более ста пятидесяти километров в час, и Нора, как она потом признавалась мне, сильно жалела, что не использует памперсы.
Шурик же никогда не разгоняется больше чем на шестьдесят километров и, что самое главное, всегда прибывает вовремя. Вот так он и оказался у нас. К слову сказать, генерала парень не бросил и по пятницам по-прежнему возит его жену на рынок, а в свободное время строит на генеральском участке баню. Шурик, он такой, добрый и вечно желающий всем угодить. Где-то раз в месяц он отправляется к своим в деревню и обязательно привозит немудреные подарки: мешок картошки, пару трехлитровых банок с соленьями, домашнюю тушенку. К слову сказать, «синеглазка» – белая, рассыпчатая, вкусная до безобразия картошка, огурчики хрустят и замечательно пахнут, а свинина не идет ни в какое сравнение с мясом, приобретенным на рынке. И вот сегодня Шурик приволок Норе кролика, но мне кажется, он слегка ошибся.
Я посмотрел на угольно-черную кошку. Под Новый год Шура, хитро улыбаясь, вынул бутылки с самогоном, который гонит его старший брат. Я не большой любитель выпивки, водку не люблю, предпочитаю джин или виски, но тут ради интереса сделал глоток и поразился. Крепкая жидкость, настоянная на черносмородиновых почках, оказалась просто замечательной. Может, вчера Шура слегка перебрал, вот и перепутал кошку с кроликом? Собственно говоря, эти животные похожи, вот только уши разные. Но Ленка-то хороша! Как она не распознала, что за диво приволок шофер?
– Носится теперь по квартире, – пожаловалась домработница. – Шурик говорит, если поймаем, он его на рынок свезет, мясникам, а кроль словно смерть почуял, ну прямо испарился!
Я ткнул пальцем в кошку:
– Ты сюда посмотри!
Лена повернула, как всегда, плохо причесанную голову, помолчала секунду и воскликнула:
– Ну вы даете, Иван Павлович, кролика с кошкой перепутали! Неужто разницы не знаете, так сейчас объясню. У кроля уши длинные, лапки мягкие, без когтей, да и хвост тяпочкой.
– Какой хвост? – удивился я.
– Тяпочкой, – повторила Лена, – ну пумпочкой такой, понятно?
– Более чем, – язвительно ответил я, – спасибо тебе, очень хорошо разъяснила, теперь я понимаю, чем кролик отличается от кошки. Главное, что его филейную часть украшает тяпочка пумпочкой. Думаю, господин Брем[2] мигом включил бы тебя в редакционный совет. А теперь скажи на милость, откуда у нас кошка?
– Так Фаина Гаршина принесла, – пояснила Лена, – сама на гастроли поехала, а нам кота оставила и ребенка.
Я слушал Ленкин рассказ. Фаина Гаршина – дочь рано умершей подруги Норы. Моя хозяйка в свое время взяла девочку к себе и попыталась дать той образование в классическом понимании этого слова: иностранный язык, пианино, бассейн, теннис. Но от Фаины все хорошее отскакивало, не задерживаясь. Как Элеонора намучилась с девицей, не передать словами. Ее собственная внучка Риточка, избалованное донельзя существо, выглядела ангелом на фоне Фаины. Рита, правда, могла загулять, и вообще она обожала веселые компании, но девушка училась, а сейчас и вовсе стала серьезной особой, чему немало способствовали форсмажорные обстоятельства[3].
Фаина же была трудновоспитуемой. Ее выгнали из четырех школ, и в результате девица оказалась в экстернате. Из английского языка она благополучно выучила лишь словосочетание «гуд бай», а на пианино могла подобрать мелодию, отдаленно напоминающую «Собачий вальс». Три года назад Фаине исполнилось двадцать лет. Элеонора купила ей квартиру и пристроила непутевую девицу на работу. Но поскольку у Фаи нет за душой ничего, кроме школьного аттестата, ее брали лишь на малооплачиваемую службу и гоняли там как сидорову козу. Сами понимаете, что такое положение совершенно не устраивало лентяйку, и она регулярно увольнялась, справедливо полагая, что Нора не даст ей пропасть с голода. На мой взгляд, Фаину следовало в детстве нещадно лупить, а в девичестве заставлять каждый день убирать квартиру, но Нора жалела ее, и в результате вырос и расцвел диковинный цветок. Уж не знаю, чем бы завершилась эта история, но два года назад Фаина в одном из ночных клубов свела знакомство с Настей Фомичевой, тоже оторвой и безобразницей.
Несмотря на то что Насте всего двадцать шесть лет, у нее уже есть двенадцатилетний ребенок, только я забыл, какого пола. Настя подвизалась к группе «Сладкий мед» и предложила Фаине совместную работу. Дальше начались чудеса. Во-первых, нерадивая, страшно ленивая Фаина неожиданно запела. Причем у девчонки оказался хороший, сильный голос, что для нашей эстрады, согласитесь, редкость. Во-вторых, Фая ловко научилась танцевать, и дуэт, переименованный в «Шоколадку», начал наступление на музыкальный Олимп. Сейчас Фая зарабатывает немереные деньги и с потрясающим энтузиазмом и работоспособностью мотается по городам и весям. Она разъезжает на машине с номером «Фаина» и одевается в самых дорогих бутиках. Для меня осталось загадкой, каким образом можно так преуспеть на подмостках, не имея абсолютно никакого музыкального образования. Но факт остается фактом, ее голос постоянно звучит в радиоэфире, диски продаются с невероятной скоростью, а желтая пресса с восхищением смакует подробности ее бурной личной жизни.
– Уехали они в Тюмень, – тарахтела Ленка, – а нянька, которая у Настьки работает, в больницу загремела, вот они к нам и прибыли.
– Кто? – не понял я.
– Так ребенок и кошка. Василий и Миранда, – пояснила Лена, – Фаина приволокла, но они Настины.
Не успела домработница захлопнуть рот, как в коридоре показался тонкий, коротко стриженный мальчик в джинсовом костюме. Мне в свое время очень льстило, когда взрослые люди, приходя к отцу, протягивали мне руку и здоровались, как с большим, поэтому сейчас я повернулся к пареньку и сказал:
– Здравствуйте, Василий, рад видеть вас у нас.
Мальчик подошел ближе, поднял на меня фиалковые глаза и сказал голосом нежным, как колокольчик.
– Меня зовут Миранда, а Василий – это кот.
Я поперхнулся, но попытался взять себя в руки.
– Миранда! Очень красивое имя, но немного непривычное для мальчика, вы не находите?
Подросток без тени улыбки оглядел меня и ответил:
– Да уж, никак не подходит мальчишке.
– Почему же вас так назвали?
– Потому что я девочка, – ответило существо, затянутое в джинсы, и нагло засмеялось.
Я ощутил себя боксером в состоянии нокаута и, пробормотав: «Нора, наверное, заждалась», буквально побежал по коридору, провожаемый злорадным хихиканьем.
Элеонора выслушала рассказ и велела:
– Завтра же отправляйся к этой Марине Райковой и осторожно постарайся разговорить ее.
– Можно после обеда? – попросил я.
– Почему?
– Николетту надо свозить к глазному.
– Ладно, – кивнула Нора, – кстати, Миранда и Василий тут ненадолго, всего на месяц. Надеюсь, ты не против?
– Нет, конечно, чем мне может помешать двенадцатилетняя девочка? – удивился я.
Оказавшись в своей комнате, я сначала почитал Брюсова, потом выключил свет и попробовал заснуть. С одной стороны, мне хотелось есть, с другой, было лень ползти на кухню и рыться в холодильнике. Я попробовал поуютней устроиться под одеялом, закрыл глаза и услышал легкое царапанье под кроватью.
Я, естественно, не боюсь мышей, но спать на одной площади с грызуном не слишком-то приятно, поэтому я слез с кровати и нагнулся посмотреть, кто безобразничает на полу.
Это оказалась не маленькая мышка. В дальнем углу дрожал белый кролик. Я вытащил его на свет и погладил по голове. Он прижал к голове длинные уши.
– Ну-ну, не трясись, все будет хорошо! – приободрил я его. – Никто не сделает из тебя жаркое, завтра отнесем… ну, не знаю куда, во всяком случае, не на кухню.
Кролик словно понял мои слова, потому что перестал дрожать и поднял мордочку. Его маленький розовый носик смешно шевелил ноздрями.
– Небось есть хочешь? – поинтересовался я, надевая халат. – Ладно, пошли на кухню.
Быстрым шагом я пересек коридор, кролик шествовал за мной. Возле холодильника я на секунду призадумался. Так, себе сделаю бутерброды с «Докторской» колбасой, а длинноухому дам морковку. Но несостоявшееся жаркое не проявило к каротели никакого интереса. Может, морковь следовало почистить и порезать? Кое-как, постоянно роняя неудобную скользкую морковку, я ободрал с нее шкуру и нарубил на блюдечке. Кролик понюхал и отвернулся.
– Значит, дружок, ты не голоден, – решил я и начал сооружать для себя бутерброды.
В процессе готовки на пол шлепнулся тоненький кружок колбасы. Я хотел было поднять его, но кролик опередил меня. В мгновение ока он проглотил его. Я изумился:
– Однако! Насколько я знаю, ты травоядное! Ну-ка, держи.
Следующий ломтик «Докторской» травоядное с аппетитом слопало. Ну надо же! Может, он еще любит коньяк и лимоны? До сих пор я не слышал, чтобы кролики увлекались мясными продуктами.
И тут на кухню, распушив хвост, вошел Василий. Я испугался. Сейчас кот налетит на безобидного кролика, и тому мало не покажется. Но произошло невероятное. Любитель колбасы встал на задние лапы и издал непонятный звук, нечто среднее между свистом и шипением. Длинные уши напряглись, белая шерсть поднялась облаком, передние лапы быстро-быстро забили в воздухе, словно кролик собрался играть на барабане. Василий замер и прижал уши к круглой крупной голове. И тут кролик прыгнул вперед. С душераздирающим мяуканьем кот бросился прочь. Я с уважением посмотрел на кролика и угостил его колбаской.
– А ты мне нравишься! Смелый мальчик! Или девочка? Может, оставить тебя тут жить? Одна беда, начнешь гадить по углам.
Кролик посмотрел на меня раскосыми темно-коричневыми глазами, потом легкими прыжками добрался до стоящего в углу кошачьего туалета и устроился на гранулах. Я был потрясен его умом. У меня никогда не было домашних животных, Николетта не разрешала завести даже хомячка. Начав самостоятельную жизнь, я подумал было о собаке, но быстро отказался от этой идеи. С ней нужно гулять, да и не поехать никуда, и потом, я живу у Норы, ну какие тут домашние любимцы. А вот кролик…
Я пошел в спальню, длинноухий шнурком вился сзади. Я посадил его в кресло, съел сандвичи и спросил:
– Ну и как тебя зовут?
Кролик напряг уши.
– Федя? Коля? Петя?
Впрочем, кажется, кроликов так не зовут. Пришлось взять словарь имен.
– Ну, слушай, какое имя тебе по вкусу: Августин, Авдей, Булат…
Отчего-то я был уверен, что он самец. Кролик сидел тихо, слегка подергивая носом.
– Харитон…
Вновь раздался то ли свист, то ли шипение. Животное оживилось.
– Извини, – твердо сказал я, – но это имя мне не по вкусу, и потом, как звать тебя ласкательно? Харя? Нет уж, нарекаю тебя Филимоном, в просторечье Филя. Нравится?
Филя не ответил, он закрыл глаза и заснул. Я лег в кровать и тоже отбыл в царство Морфея.
Утро началось с резкого звонка.
– Ваня, – закричала Николетта, – ты где?
Очень умный вопрос, если учесть, что матушка набрала домашний телефон Норы. Лучше этого только тот, который задают люди, трезвонящие в восемь утра в выходной: «Я вас не разбудил?»
Для меня остается загадкой, что следует ответить? Сказать правду? Да, подняли в несусветную рань с постели. Или все же лучше пробубнить: «Нет, нет, все в полном порядке».
– Ваня, – настаивала Николетта, – почему ты молчишь?
– Извини, еще не встал с постели.
– Так я звоню тебе сказать, что просыпаться не надо.
Я сел. Вот еще одна гениальная фраза! Бужу тебя, дорогой сыночек, в семь утра с сообщением о том, что можешь продолжать мирно почивать! Больной, немедленно проснитесь, вы забыли принять снотворное.
– Не понимаю, что случилось?
– Врач ждет меня не в десять утра, а в четыре часа дня!
– Николетта, – рявкнул я, – сейчас рано, зачем ты меня разбудила? Можно было в восемь сообщить эту новость. И потом, откуда ты сама узнала? Только не говори мне, что медсестра из регистратуры соединилась с тобой в такое время!
– Нет, конечно! Мне сказали еще вчера, а я забыла тебя предупредить, зато сегодня позаботилась. А насчет раннего времени не волнуйся, у меня сегодня с семи до девяти сеанс массажа, все равно нужно было вставать, значит, жду тебя в три, – на одном дыхании выпалила маменька и швырнула трубку.
Я натянул халат. Видали? Я вовсе не волновался из-за того, что матушка проснулась до восхода солнца, мне самому не хотелось пробуждаться с петухами. Но делать нечего, пойду глотну кофе, авось в голове просветлеет.
На кухне, возле кипящего электрочайника, обнаружилась Миранда. Я посмотрел, как девочка, вновь одетая в грязные джинсы и потертую куртку, открывает белую коробку, и приветливо спросил:
– Ты любишь лапшу?
– Ненавижу, – последовал короткий ответ.
– Зачем тогда готовишь?
– Так жрать хочется, – пояснила девочка, шмыгнув носом, – я ее вечно на завтрак хаваю, мать забывает купить продукты, вот и беру в ларьке.
– Где же ты обедаешь?
– Около школы, в «Ростиксе».
– А ужинаешь?
– Когда Настька в Москве, – меланхолично помешивая длинную белую вермишель, пояснила девочка, – вечером хожу с ней, она по клубам поет, а если на гастроли уматывает, опять лапшу жру. У меня на эти макароны скоро почесуха начнется.
– Твоя мама совсем не готовит?
– Не-а, ей некогда.
– Она же хорошо зарабатывает, отчего домработницу не наймет?
Миранда принялась наматывать лапшу на вилку.
– А у нее ни одна прислуга больше месяца не держится.
– Почему?
– Какой ты, однако, любопытный, – покачала головой Миранда, – в частности, из-за Василия, он обожает в туфли ссать, такой вонизм потом стоит. Ну почему у меня постоянный насморк? Наверное, аллергия на «быструю» лапшу.
Сделав этот вывод, она принялась заглатывать нелюбимое кушанье. Я посмотрел на ее маленький носик, украшенный серьгой, торчащей в правой ноздре, и ничего не сказал.
Глава 6
Перед тем как уйти, я по привычке окинул взглядом свою комнату и увидел Филимона. Секунду поколебавшись, подхватил кролика и сказал:
– Вот что, Филя, сегодня поездишь со мной в машине. Конечно, я предупрежу всех, что отныне ты не кандидат в кастрюлю, а мой друг, но первые дни нужно соблюдать осторожность.
Кролик, естественно, мне не ответил. Мои пальцы ощутили, как под мягкой шубкой размеренно и абсолютно спокойно бьется его сердечко. Похоже, животное совершенно меня не боялось.
Я вышел в прихожую и наткнулся на Ленку и Миранду. Девочка аккуратно завязывала кроссовки – на мой взгляд, не слишком подходящую обувь для февраля. Домработница радостно закричала:
– Поймали, Иван Павлович? Давайте сюда, будет всем на ужин рагу с морковкой.
Я покачал головой:
– Нет, Лена, это мой приятель, познакомься – Филимон, впрочем, он не обидится, если станешь звать его Филей!
Ленка попятилась:
– Чего?
– Ничего, – вздохнул я, – кролик теперь мой, ясно? На рагу купи свинину.
Пока домработница пыталась уяснить смысл услышанной фразы, я нагнулся, взял один ботинок и чуть не задохнулся.
Миранда подняла голову:
– Жутко воняет, да? Это Василий. Видно, ты ему насолил чем-то.
– Он всегда мстит таким образом? – со вздохом спросил я, разглядывая испорченную обувь. Ботинки было жаль, я купил их совсем недавно в хорошем магазине за немалые деньги.
Миранда встала и потянулась за тоненькой дубленочкой.
– Ага, если кто не понравится, кранты! А не нравятся ему все, кроме Настьки.
– Это кто такая? – Я из вежливости поддержал разговор, вынимая коробку с осенней обувью.
– Настька? – изумилась Миранда. – Ты ее не знаешь разве? В дуэте «Шоколадка» поет, муттер она мне.
Я решил перевести разговор на другую тему:
– А ты куда?
– Так в школу.
– Далеко?
Миранда осторожно потрогала серьгу в носу.
– В Южное Бутово.
Я изумился:
– На другом конце Москвы?! Сколько же туда ехать?
Девочка пожала плечами:
– Отсюда часа два, пожалуй.
– Но почему ты так далеко учишься? Разве Настя обитает в Бутове?
– Не-а, в Тушине, – пояснила Миранда, – вернее, там живу я, а Настька лишь ночует, она все по концертам мотается, бабки рубит.
– Ступай вниз, – велел я, – отвезу тебя до места.
– На фига? Сама доберусь.
Я надел пальто.
– Девочки твоего возраста не должны спорить со взрослыми.
Миранда разинула ярко накрашенный ротик:
– Ну ты сказал! Чего же мне теперь, всегда молчать? Нашел дуру! Это в твое время дети взрослых боялись, а мы теперь свободные!
По-моему, свобода и хамство разные понятия, но я ничего не сказал, а просто вышел из квартиры.
Филимона мы устроили на полочке у ветрового стекла. Кролик мгновенно уснул, словно всю жизнь раскатывал в «Жигулях». Миранда влезла на переднее сиденье и заявила:
– Отстойная машина.
– На другую не заработал. Какая же, по-твоему, хорошая?
– Ну… «мерс» глазастый или «бээмвуха», – поделилась своим мнением девочка, – еще эта, как ее… «Феррари».
– Дорогая моя, «Феррари» одна из самых дорогих марок, ты когда-нибудь ее видела?
– Так я целый месяц в ней ездила, – спокойно пояснила Миранда, бесцеремонно включая магнитолу, – у Леньки была красная, народ на дороге из тачек прям вываливался, когда мы катили!
– У какого Леньки?
– У Настиного любовника, Леньки Мазона, слыхал про такого?
– Нет.
– Он в группе поет, называется «Кофе Интернэшнл».
– И у него «Феррари»?!
– Ага, он меня в школу возил, а потом Настюха его пинком выгнала. Ты слушаешь «Русское радио»?
– Иногда.
– Отстой!
– Я думаю иначе.
– Всем ясно, что отстой!
– Послушай, а во сколько в твоей школе начинаются занятия?
– В девять, – спокойно сообщила Миранда, перенастраивая магнитолу.
– А сейчас восемь двадцать. Как же ты собиралась успеть?
– У нас первые два урока ОБЖ.
– Это что за предмет?
Миранда захихикала:
– Охрана беременных женщин.
– Что?
– Шучу, учим хренотень всякую, ну отстой! А преподает урод! Сережка, вечно пьяный. Он с утра никакой, бормочет, воду глотает, морда красная, глазки – щелочки. Да оно и понятно, жена от Сережки сбежала, все из дому уперла, он голый остался, вот и квасит по полной. На его уроки и ходить не надо. Вот, слушай, какой класс!
Из динамика понесся высокий бесполый голос, звонким речитативом выкрикивающий: «Вокруг одни враги, торчат вокруг свиные рожи, на кого они похожи, это же они, твои враги. Бей, не жалей, а-а-а, бей, не хреней…»
– Суперски, – с восторгом повторила Миранда и вытянула ноги.
Я невольно бросил взгляд на ее джинсы и не удержался от замечания:
– Твои брючки слегка грязноваты. Надо бы постирать, а то в школе замечание сделают.
Миранда распахнула огромные карие глаза, секунду молча смотрела на меня, потом расхохоталась:
– Ваня, в нашей школе всем насрать на одежду. Между прочим, штаны новые, мне их Настька в день своего отъезда купила.
– Когда же ты их так испачкать успела?
– Ничегошеньки ты не понимаешь! Это мода такая.
– На грязь?
– Ну да, их специально мажут и рвут, еще до продажи.
Оставшийся путь до школы мы проделали молча, под аккомпанемент несущейся из магнитолы какофонии.
Я высадил Миранду. Тоненькая фигурка побрела через заваленный снегом двор. Девочка выглядела комично. Ярко-белые кроссовки, грязные, слегка порванные штаны, дубленочка, сшитая из разноцветных кусочков, и красная лаковая дамская сумочка на длинном ремне.
Вздохнув, я поехал к Райковой. Честно говоря, давно не имел дела с подростками. Они теперь совсем другие, чем были мы в их возрасте. Во всяком случае, мне в двенадцать лет, окажись я в чужой машине, и в голову бы не пришло перенастраивать радио и обращаться к взрослому мужчине – «Ваня», без отчества.
Марину Райкову я встретил около входа в квартиру. Женщина, чертыхаясь, вертела ключом в замке.
– Не работает? – решил я начать знакомство.
Райкова отбросила со лба белокурую прядку.
– Ума не приложу, что случилось! Вчера нормально поворачивался, а сегодня даже в скважину не влезает.
– Разрешите посмотреть?
– Пожалуйста, – ответила Марина и протянула мне связку.
Я нагнулся и осмотрел отверстие.
– Вы, очевидно, просто взяли не те ключи, они не от этого замка.
– Вот черт, – подскочила Марина, – ну спасибо вам, опять перепутала.
С этими словами Райкова исчезла в квартире, я подождал, пока она появится снова, запрет дверь, и сказал:
– У вас много разных ключей?
Райкова шагнула в кабину лифта.
– Подруга свои оставила, надо бы выбросить, да все забываю.
– Зачем же выкидывать ключи, которые принадлежат друзьям?
– Давно уж раздружились, – вздохнула Марина.
– Это вы об Алене Шергиной говорите?
Моя спутница сделала шаг назад и прижалась спиной к стенке лифта.
– Вы знаете Алену?
– Знал.
– Почему говорите в прошедшем времени?
– Она умерла, утонула в реке.
– Не может быть, – твердо заявила Марина, – вы что-то путаете.
– Нет, Алена погибла.
– Я с ней разговаривала на Рождество, она была живехонька-здоровехонька.
– Ну и что? Шергина утонула позавчера ночью.
– Где? В феврале? В речке? Кто вы такой? Что вам надо? – на едином дыхании выпалила Райкова.
Я вытащил удостоверение детектива и дал Марине. Та растерянно изучила документ.
– Если не возражаете, – сказал я, – могу довезти вас до службы.
Марина молча кивнула. Мы сели в машину, девушка вытащила сигареты.
– Как она погибла?
Я рассказал про машину, обрыв и речку.
– Ужас! – прошептала Райкова, нервно теребя сигарету. – Значит, тело не нашли, что же хоронить станут?
– Наверное, церемонии не будет, пока ее не обнаружат.
– Господи, как страшно! Почему делом занимаетесь вы, а не милиция?
Я вновь пустился в объяснения, когда дело дошло до включенной газовой плиты, Марина подскочила:
– Думаете, я ее того… Да?
– Что вы, что вы, – лицемерно заявил я, – мне и в голову такое бы не пришло. Просто Алена сказала, что запасные ключи от ее квартиры находятся у госпожи Райковой. Кстати, похоже на правду, сейчас вы ими пытались безуспешно закрыть дверь.
– Я не имею к этой истории никакого отношения. Мы были подругами.
– Были, а потом поссорились.
– Действительно, но по моей вине. Все наоборот, это Алена должна меня ненавидеть.
– Она не отбивала у вас мужа?
Райкова скорчила гримасу:
– Это вроде как я у нее жениха увела. Вы знаете эту историю?
– Нет, – соврал я, – вас не затруднит рассказать?
Марина уставилась в окно.
– Не слишком-то красиво вышло, но меня господь наказал. Аленка поехала отдыхать и на курорте познакомилась с Костей Рябовым.
Парень был просто ожившей девичьей мечтой. Относительно молод, чуть за тридцать, хорош собой, богат. Машина, квартира, загородный дом и стабильная заработная плата. Кроме того, Костя обладал веселым характером и хотел жениться, но все не мог встретить ту самую, единственную и неповторимую.
Вначале он решил, что его судьба жить с Аленой, и даже торжественно подарил той колечко с бриллиантом. Но потом Шергина, на свою беду, познакомила будущего супруга с Мариной.
– Он влюбился в меня сразу, увидел и умер. Потом объяснил, что я фотографически похожа на его маму в молодости. – Райкова замолчала, глядя на хоровод снежинок за окном.
Костя поступил честно. Прежде чем начинать осаду Марины, он приехал к Алене и сказал:
– Извини, дорогая, я полюбил другую.
Сначала Шергина неожиданно спокойно отреагировала на его заявление, сняла с пальца кольцо, отдала несостоявшемуся мужу со словами:
– Забирай, оно мне не нужно.
Обозлилась Алена, когда узнала, что счастливой соперницей оказалась ее лучшая подруга Марина. Она сначала позвонила Райковой и закатила истерику. Но, очевидно, ей этого было мало – Алена явилась к Марине на службу и устроила там безобразный скандал! Шергина переколотила в кабинете все, что билось, сдернула с окон занавески и была остановлена лишь ворвавшимися охранниками. Сначала служба безопасности хотела сдать хулиганку в милицию, но Марина упросила секьюрити отпустить Алену. Шергина плюнула бывшей подруге в лицо и убежала.
Райкова, придя домой, рассказала о малоприятном происшествии Косте. Тот возмутился, позвонил Алене, и они поругались не на жизнь, а на смерть. Если до этого разговора возобновление отношений между подругами теоретически было возможным, то теперь стало понятно: Алена и Марина уже никогда не помирятся.
– Мне было очень не по себе, – тихо говорила Марина, – прямо до слез, ведь мы долго дружили. И потом, получилось, что я отобрала у близкого человека счастье. Знаете, мне хотелось искупить свою вину. У Кости в банке есть его заместитель Володя, я думала позвать Алену своей свидетельницей, а Володю пригласить со стороны Кости. У них могли бы сложиться любовные отношения. Володя богат, не женат… Словом, почти как Костя. Ну кто виноват, что так получилось? Я ведь не отбивала его специально.
Но Алена была твердо уверена в обратном. Дня не проходило, чтобы она не звонила бывшей подруге и не говорила гадости. Потом, спустя месяц, утихла и больше не объявлялась. Марина стала готовиться к свадьбе. Был назначен день, сшито платье, заказан ресторан…
Утром, за два часа до бракосочетания, почтальон принес Константину пакет.
Тот разорвал плотную коричневую бумагу, на пол упали фотографии. На них была запечатлена обнаженная Марина в обнимку с одним из своих прежних любовников.
– Вот так сюрпри-из, – протянул Костя, внимательно разглядывая «подарок», – мало приятного узнать о таком в день свадьбы.
Марина покраснела и возразила:
– Я же не скрывала от тебя своих прежних увлечений. Кстати, на этих снимках парень, с которым я перестала встречаться лет пять тому назад.
– Да, – жених вскинул брови, – а дата?
Райкова вгляделась в маленькие белые цифры, помещенные в углу глянцевого снимка, и ахнула. Получалось, что кадр был отщелкнут вчера.
– Ты решила попрощаться с прежней любовью? – сухо поинтересовался Костя. – Устроила своеобразный девичник?
– Я ни с кем не встречалась, – растерянно ответила невеста, – честное слово!
– А число? – повторил Костя.
– Не понимаю, как так получилось…
– Ладно, тогда объясни этот факт, – попросил Костя и ткнул пальцем в другой угол снимка. Райкова посмотрела и лишилась дара речи. Честно говоря, фото было более чем фривольное, камера запечатлела в основном постель, но в кадр попала и тумбочка, на которой лежала газета «Мегаполис» за… вчерашнее число.
– Каким образом это издание, вышедшее вчера, попало на снимок, сделанный, как ты уверяешь, пять лет тому назад? – тихо спросил Костя и вышел в прихожую.
Когда Марина выскочила за ним, жениха и след простыл. Больше она никогда не встречалась с тем, кто без пяти минут был ее мужем.
– Кто же прислал фото? – спросил я.
Марина пожала плечами:
– Понятия не имею.
– Может, это сделала Алена?
Райкова махнула рукой:
– Это невозможно. Алена порядочный человек, да, она съехала с катушек, поняв, что Костя ушел ко мне. Устроила истерику, скандал, даже драку, потом трезвонила, говорила гадости вроде: «Ты, Маришка, дрянь, желаю тебе от души несчастливой жизни». Но проделывала все открыто, в лицо… Не в Аленином характере пакостить исподтишка. Она может взорваться, наорать, обидеть, правда, подобное с ней происходит редко, но присылать анонимки… Нет!
Я только вздохнул. Иногда женщины оказываются способны на неожиданные поступки.
– И потом, – продолжила Марина, – мы же с ней поссорились и не общались, а газета-то была вчерашняя. До сих пор понять не могу, как такое возможно и кто сделал снимок? Я не отрицаю связь с тем парнем, но она давно прервалась. В общем, Костя ушел, с подругой мы рассорились, и все.
– Что же вы ей ключи не отдали?
Марина развела руками:
– Встречаться не хотелось, а просто выбросить в помойку совесть не позволяла. Вот повесила их у входа, да иногда путаю, вместо своих хватаю. Кто же это Алену убить хотел?
– Я думал, вы.
– Вы с ума сошли! – подскочила Марина. – Зачем бы мне это?
– Похоже, незачем, – пробормотал я, – но вот сама Алена утверждала, что вы покушались на ее жизнь.
