Дмитрий Янковский
28 лет спустя. Цикл ГРАНЬ
Глава 2
Первый раунд был выигран. Погонщик свистнул, отзывая собак, потому что обстановка стремительно менялась и требовала другой оборонительной тактики. Из провала, как разварившаяся каша из котла, ордой полезли мутанты-хрипуны. Их было много. Хотя слово «много» почти никак не передает ощущения от живой, клацающей зубами, хрипящей волны, которая за десяток секунд вырвалась из провала и, подобно жидкости, заполнила улицу по всей ширине.
К счастью, хрипуны, хотя и превосходили людей в проворстве, но все же значительно уступали в скорости прыгунам, а потому давали канониру время и на выстрелы, и на перезарядку.
– Орудие огонь! – выкрикнул Макс.
Воздух дрогнул так, что досталось не только барабанным перепонкам, но и внутренностям, словно по ним долбанула морская волна. Десять килограммов шрапнели, разогнанной более чем до четырехсот метров в секунду, с душераздирающим воем умчались вдоль улицы сквозь клубы белого дыма. Пушка откатилась назад, сжимая приспособленные для этих целей автомобильные амортизаторы, затем снова встала на место. Но и сам буер рванулся вперед на колесах, словно его пнул великан.
Практика старинных морских сражений показывала, что такие заряды без труда пробивали деревянные корабли не только поперек, но и вдоль, а уж о плоти и говорить нечего. Шрапнель, вырубленная из разнообразного, негодного для других целей, металла получала от пороха столь сокрушительную кинетическую энергию, что она прошибала все тела, которые попадалось у нее на пути. В результате первый же заряд проделал в наступающей орде коридор до самой заправки, раскидав оторванные конечности и фрагменты тел во все стороны. Канонир тут же, не мешкая, открыл казенник орудия, выжидая несколько секунд, когда погаснут все без исключения частицы недогоревшего пороха.
– Перезарядка! – отдал команду Макс, из-за нехватки времени рискуя преждевременным воспламенением порохового заряда. – Погонщик, вперед! Канонир, огонь!
Второй выстрел мощно спрессовал воздух, не только выплюнув дым и сполох искристого пламени, но и подняв тучу песка. Под действием отдачи буер откатился еще на несколько метров в направлении перекрестка, но тут, под крики погонщика, потянули собаки, и парусная тележка устремилась к перекрестку, оставив за собой плотную дымовую завесу. Стрелки, закинув ружья на плечо, тоже взялись толкать.
Их помощь была весомой, а значит, можно было освободить от упряжки еще пять собак, значительно усилив группу четвероногих штурмовиков. Макс не задумываясь отдал команду погонщику. Много раз именно собаки решали исход боя, поэтому лучше уж самим потолкать буер, чем дать мутантам себя догнать.
Когда ветер очистил улицу от дыма, стало ясно, что хотя два орудийных выстрела и произвели в рядах противника заметное опустошение, но все же остановить мутантов это не могло. Остановить их могло только одно – еда. Свежую плоть они предпочитали гнилой падали, а друг друга жрали вообще без задора, только когда совсем уже нечего. Но все же количество тоже имело значение. Макс по опыту знал, что если набить не десятки, а под сотню мутантов, они перестанут гнаться за труднодоступной добычей в виде людей и собак, после чего примутся собирать и пожирать разорванных в клочья сородичей. Проще говоря, до чего проще дотянуться, и чего больше. Никакой стимул, кроме непосредственного пищевого, не оказывал на поведение тварей заметного действия. Так что вся тактика противодействия мутантам основывалась не на попытке их полного уничтожения, а на замедлении орды таким способом. Перебить всех мутантов, даже локально, в пределах одного провала, или возле одного отдельно взятого водоема, не удавалось, на памяти Макса, еще никому.
С параллельной улицы послышались хлопки ружейных выстрелов. Это было плохо. Это означало, что по пятам за группой Бориса тоже ринулись хрипуны, а может и прыгуны. А раз так, Борис, достигнув жилых домов, не сможет рвануть сквозь квартиру первого этажа напрямик. Точнее, он мог бы, но тогда мутанты, никем не сдерживаемые, быстро достигнуть перекрестка по параллельной улице и зажмут в тиски и людей, и собак, и буер. Этого допускать нельзя ни при каких обстоятельствах, и Борис, как опытный командир, скорее примет бой, в попытке замедлить тварей, чем поддастся панике. Вот только собак у них мало, артиллерии совсем нет, а это верная гибель в условиях прямого противостояния. Собаки в панцирях выживут и разбегутся, как обычно бывало, но Макса сейчас заботили не они.
По месту, откуда слышались выстрелы, было ясно, что пока бойцы Бориса не были связаны боем, они успели продвинуться на запад значительно глубже, чем Макс со своей группой, отягощенные буером и вынужденные сдерживать рвущихся из провала мутантов. Борис был ближе к перекрестку, чем Макс ожидал, но это ничего не даст, если там тоже завяжется бой. Точнее, это вообще все перечеркнет. Если Борису не оказать поддержку, то ему быстро придет конец.
Но какую поддержку? Без паруса буер не может двигаться быстрее тянущих его собак и толкающих его людей, а значит, он перемещался заведомо медленнее бегущих со всех ног бойцов. Но на улице от паруса никакого проку – здания экранируют ходовой ветер с моря, превращая его в искаженный турбулентностями сквозняк. Это означало, что ни при каких обстоятельствах Макс не сможет перегнать буер через перекресток на соседнюю улицу и поддержать Бориса огнем так быстро, как это нужно. А медленнее нет смысла – будет поздно. К тому же волна хрипунов, не смотря на два очень результативных пушечных выстрела, продолжала катиться по улице со скоростью, превышающей скорость тележки на собачей тяге.
– Орудие, огонь! – скомандовал Макс, судорожно пытаясь найти решение.
По улице шарахнуло пламенем догорающего пороха, шрапнелью и дымом, а отдача придала буеру дополнительную скорость. В какой-то момент можно было различить, как широкий сноп шрапнели сшиб с ног и разорвал в клочья не меньше двух десятков мутантов, и лишь потом улицу заволокло белыми клубами.
– Ружья, огонь!
Стрелки дали залп сквозь облако дыма, но имевшийся боевой опыт позволял им довольно точно палить, не видя цели.
– Гранатами, огонь!
Со стороны могло показаться, что Макс запаниковал, а потому просто лупит по противнику всем доступным вооружением. Но это было не так. Макс прекрасно понимал, что и зачем делает, и преследовал две цели. Первая – набить как можно больше мутантов, чтобы их сородичи, видя груды мяса, получили более весомый пищевой стимул прекратить погоню, чем продолжать ее. Вторая – на некоторое время блокировать мутантов акустическим ударом от разрыва шумовых гранат, оторваться от них как можно дальше, чтобы еще более мотивировать их пожирать трупы своих же, а не гнаться за людьми.
Стоило бойцам метнуть пять гранат, и раньше чем они начали взрываться, одна за другой, канонир успел перезарядить пушку. Это было как нельзя более кстати.
– Огонь! – приказал Макс.
Еще один пинок отдачи придал немного дополнительной энергии буеру, а удар шрапнели разнес в мясо больше десятка мутантов. Погонщик мчался со всех ног, собаки тянули лямки, высунув языки, рабочие помогали толкать, но скорость все равно была меньше, чем нужно. Макс понимал, что если на группу Бориса напирают, то поддержать его огнем артиллерии не получится – банально не хватит времени.
– Перезарядка! – скомандовал Макс.
И тут его осенило. Если Борис не может рвануть напрямик сквозь квартиру первого этажа, то Максу ничего не мешает так поступить. Ведь артиллерия была не единственной эффективной силой против мутантов. Была и другая, которая в сегодняшнем бою еще в полной мере не была использована и не показала себя. Этой силой были собаки. И главное, что, в отличии от буера, собак не обязательно было вести в обход.
– Виктор, ты старший! – крикнул Макс самому опытному из стрелков. – Командуй пушкой!
– А ты? – не скрывая беспокойства, уточнил парень.
– Я с собаками к Борису. Не спроста ведь они палят!
– Ясно! – Виктор запрыгнул на палубу буера, а Макс, наоборот, соскочил в песок.
Окликнув собак громким свистом, он с разбегу запрыгнул на подоконник и скрылся в темном проеме давно выбитого окна. Десять собак, клацая стыками панцирей, не задумываясь устремились за ним.
Оказавшись в духоте занесенного песком помещения, Макс чуть притормозил, понимая, что зрение не сможет быстро адаптироваться к полутьме после яркого солнца. Так не ровен час и голову разбить. Но времени не было, поэтому пришлось двигаться в выбранном направлении на малом ходу, выставив вперед руку, и осторожно ставя ноги при каждом шаге. Пол не только был засыпан песком, но под его слоем скрывались трухлявые остатки мебели, зубьями торчали стекла от разбитого экрана телевизора, путались провода. Собаки тоже сбавили скорость, но им было легче благодаря чутью, да и панцири берегли от случайных повреждений.
Под ногой Макса проломилась какая-то доска, и он по щиколотку повалился в песок.
– Тьфу, зараза! – ругнулся он, доставая ногу, обутую в башмак из козлиной кожи.
Дальше путь преграждала старая рассохшаяся дверь, с щелями между досками такой ширины, что в них можно было палец просунуть. Макс без труда вышиб ее плечом, и рванул через комнату к противоположному окну, закрытому старыми деревянными жалюзи. Собаки за ним.
Присев, он глянул сквозь щель в жалюзи, убедиться, что не ошибся ни с выбором направления, ни с выбором точки выхода, хотя определял ее чисто на звук, по ружейным выстрелам. Собаки шумно дышали, рассевшись у него за спиной.
Группа Бориса застряла, связанная боем. Хрипуны напирали со стороны заправки, а бойцы, медленно пятясь, вынуждены были молотить по ним картечью из ружей и глушить гранатами. Остановить противника это не могло, но все же замедляло, что давало зыбкий шанс дождаться какой-то помощи. Без нее у группы Бориса шансов не было никаких. Если бойцы выйдут из боя, развернутся и рванут со всех ног к перекрестку, мутанты их все равно догонят, так как двигаются быстрее людей. А пять имеющихся у Бориса собак не могли всерьез изменить ситуацию в его пользу. Пятеро хороши для уничтожения прорвавшихся прыгунов, даже если тех двадцать. Но врубаться в плотную толпу хрипунов – маловато. Но это если пять. Пятнадцать – дело совсем другое.
Дождавшись очередного залпа, чтобы самому не попасть под картечь, Макс распахнул жалюзи и перемахнул через подоконник. Собаки за ним. Они многое понимали без команд, так как для каждой из них это было далеко не первое столкновение с мутантами. В результате Макс с десятью собаками оказался посередине улицы, почти точно между группой Бориса и напирающими хрипунами. Собаки расселись за его за спиной полукругом.
Борис сразу понял, каким тактическим приемом решил воспользоваться Макс, и отдал команду своим собакам атаковать. Те ринулись вдоль улицы на мутантов, а когда преодолелиполовину расстояния, Макс тоже выкрикнул:
– Взять!
Собаки слились в одну стаю, клацающую зубами и стыками панцирных пластин, секущую воздух отточенными лезвиями. Достигнув мутантов, они врезались в их поток как горячий нож в масло, фактически не встречая сопротивления, подрезая боковыми клинками жилы им на ногах, вырывая зубами огромные куски плоти из тел, раскраивая черепа лобовыми штыками.
Мутанты злобно кидались на псов, но каждая попытка схватить добычу заканчивалась отсеченными пальцами. Если же какую-то из собак мутантам все же удавалось зажать, она исполняла то, что дрессировщики Кира называли «вальс смерти» – она начинала вертеться на месте, подобно веретену, и тогда лезвия панциря, вращаясь как ножи блендера, отрубали и рассекали все, что под них попадало. Место, где собака исполняла «вальс смерти», всегда можно было отличить по летящим вверх кистям, фонтанам крови и обрывкам кишок.
– Отходим! – приказал Макс. – Буер уже почти на перекрестке!
Стрелки, наконец, получили возможность повернуться к противнику спинами, и поддали в сторону перекрестка так, что только песок из-под ног полетел. За это время собакам, исполняющим «вальс смерти», «двойной бросок», «боевой зигзаг» и прочие отработанные тактические приемы, удалось полностью выкосить несколько первых рядов, превратив их в кучу истерзанных и дергающихся тел.
Макс призывно свистнул. Эта команда для собак означала не просто приказ покинуть место сражения и двигаться вслед за людьми, но еще требовала сбросить гранаты, чтобы предотвратить преследование. Для этой цели у каждой собаки был шнур под пузом, дернув за который, она инициировала замедлитель гранаты, являющийся одновременно креплением. Когда часть замедлителя прогорала, граната падала на песок, и через три секунды взрывалась.
В это время на параллельной улице Виктору удалось значительно оторваться от хрипунов. Большая их часть все же не смогла устоять перед соблазном пожрать многочисленные трупы сородичей, но были и те, кто все еще надеялся добраться до свежей человечины. Этих оставалось только резать шрапнелью, и их становилось все меньше и меньше. В конце концов, волна мутантов перестала быть единым целым, а их редкая кучка, числом около трех десятков, вырвалась вперед и значительно растянулась по улице.
В такой ситуации орудийный огонь, ввиду низкой плотности тел, терял свою сокрушительную эффективность, а для прицельной ружейной стрельбы тварей было еще многовато. Когда бой развивался подобным образом, незаменимыми становились собаки, но всех свободных от упряжки псов забрал с собой Макс.
Перед Виктором встал нелегкий выбор. Либо сразу отстегнуть собак, и толкать буер силами одних лишь людей, либо, наоборот, приложить все усилия, достигнуть перекрестка, и там, в ожидании группы Бориса, спустить собак на противника, а прорывающихся мутантов прицельно отстреливать из ружей. Ошибка могла дорого стоить, и в конце концов, Виктор все же приказал погонщику распрячь собак и бросить их в бой.
С одной стороны, это кардинально изменило обстановку к лучшему, так как десять собак на тридцать мутантов представляли собой силу неотвратимую. Раскроив лобовым штыком череп одной твари, собака тут же бросалась к другой, а более опытные псы вообще не ввязывались в прямое столкновение, а просто серией низких прыжков рассекали мутантам ноги, лишая их если не подвижности, то превосходства в скорости перед людьми. Мутантов это не останавливало, они, рухнув в песок, продолжали ползти, подтягиваясь на руках, но в таком виде они уже ни для кого не представляли опасности.
А вот людям пришлось попотеть – без собак толкать тяжелую парусную тележку было очень непросто. Ноги вязли и проскальзывали в песке, ружья мешали, и это в огромной степени замедлило скорость. А до перекрестка еще оставалось приличное расстояние. Виктор уже начал беспокоиться, что принял не верное решение, ведь могло так случиться, что группа Бориса окажется на перекрестке раньше, и тогда за ними следом подтянутся мутанты, заполнят улицу, и преградят путь. А нет ничего страшнее, чем оказаться на улице между двумя группами тварей, напирающими с противоположных направлений.
От этой мысли у Виктора холодок по спине пробежал под курткой, не смотря на жару.
– Живее, живее! – хрипел он, толкая тележку вместе со всеми.
Но с каждой минутой сил оставалось все меньше, и ясно было, что не успеть. Если мутанты закончат обход, зайдут с другой стороны, то проще себе голову снести из ружья, чем пытаться трепыхаться.
Но додумать эту мысль Виктор не успел. На него накатила новая волна чувств, но это был не ужас, как секунду назад, а что-то совершенно другое, чего он еще не испытывал ни разу в жизни. А потом боль. Адская чудовищная, нестерпимая, словно под черепом разорвалась шумовая граната. Виктор споткнулся, упал в песок и забился в конвульсиях.
– Вот черт! – вскрикнул один из стрелков, глядя на дергающееся тело командира. – Витька мутирует! Цепляйте собак, а то нам всем жопа!
Буер остановился. Погонщик свистом подозвал собак, которые на тот момент догрызали ползающих в песке тварей, затем пристегнул карабины к кольцам на панцирях и погнал упряжку вперед. Остальные снова принялись толкать буер, никто и не подумал усомниться в полномочиях нового командира. А тот, оставшись позади, вскинул ружье, и полностью снес картечью голову дергающемуся Виктору – только обрубок шеи остался и воронка в песке.
Теперь нужно было преодолеть главную опасность – окружение мутантами. И сделать это можно было только во взаимодействии с группой Бориса. Поэтому новый командир догнал буер, вскочил на платформу, метнулся к рации и передал в эфир:
– Борис, Макс, это Серый.
– На связи Макс. Что у вас?
– Пока в пределах нормы. Виктор мутировал, я его пристрелил. Основной поток мьютов мы остановили, они щас там жрут собственных дохляков. Но если вы вырветесь на перекресток раньше нас, жопа будет всем. Потому что мьюты ломанутся за вами, и зажмут нас на улице, вместе с буером, с двух сторон.
– Мы уже почти на перекрестке., – сообщил Макс. – Вам сколько еще туда добираться?
– Минуту не меньше. Может, две. Пришлось спускать собак из упряжки.
– Принял. Ну, две минуты мы их сможем сдерживать. Собак у нас до фига. Как вырветесь на перекресток, дай знать.
– Принял! Конец связи, – ответил Серый, и спрыгнул на песок позади тележки.
Он занял место среди стрелков, чтобы помочь толкать. За перекрестком уже окраина близко, здания по краям улицы низкие, выстой в один, максимум в два этажа, а значит, ветер там имеет достаточную силу, чтобы надуть парус. Вот только нужно время, чтобы его поднять.
В отсутствие ветра паруса только мешают, создают сопротивление воздуха, отнимающее силы у собак и людей, поэтому их убирают, а потом, в спокойной обстановке, снова поднимают силами нескольких человек. Но в этот раз о спокойной обстановке речи не шло, и Серый быстро сообразил, что хотя бы грот придется поднимать одному, чтобы остальные могли толкать. Снова взобравшись на платформу, он принялся развязывать шкотики, которыми свернутый грот был прихвачен к гику. Дальше, упираясь ногами в мачту, пришлось изо всех сил тянуть пропущенные через блоки концы, чтобы растянуть переднюю шкаторину грота по мачте до самого верха. Настройку нижней шкаторины, растянутой по гику, никто, к счастью не менял, а поэтому, когда буер, наконец, выкатился на перекресток, Серому осталось только вытравить шкоты гика, чтобы грот, подобно флагу, выставился по ветру и не давал никакой тяги без надобности.
С перекреста уже было видно ребят Бориса, которые ружейным огнем били прорывающихся по улице мутантов. Заметив буер, Макс бросил в бой собак, а стрелкам приказал прорываться к тележке. Сам Макс замыкал группу с тыла, готовый отозвать собак, как только это станет возможным.
У Серого отлегло от сердца – ребята со всех ног мчались к буеру, парус поднят, мутанты не окружили, а значит, есть все шансы на спасение без потерь, что бывало не часто в таких столкновениях. Но тут, неожиданно для всех, обстановка снова поменялась.
Те прыгуны, которые первыми выскочили из провала, оказались не единственными в орде мутантов. Пока хрипуны пытались задавить людей толпой, прыгуны, числом около десятка, забрались на крышу магазина у площади, а оттуда, перепрыгивая с дома на дом, сопровождали обе группы по верху. Такой нетрадиционный маневр могли придумать только Взрослые, а значит, хотя бы один из них руководил загоном людей.
Когда прыгуны, почти одновременно, соскочили с крыши на мчащихся к буеру стрелков, предпринимать что-то было уже поздно. С буера открыть огонь шрапнелью было нельзя, так как она неизбежно попала бы и в людей. Собаки Макса были связаны боем, а на то, чтобы отстегнуть собак из упряжки, тоже требовалось время. А потому застигнутым врасплох стрелкам надеяться было не на кого, кроме как на самих себя.
Грохнули ружейные выстрелы. Пущенной почти в упор картечью тут же снесло головы двум прыгунам, а погонщик, не дожидаясь приказа, все же успел спустить двух собак из упряжки. В несколько длинных прыжков они оказались в гуще схватки, за пару секунд выведя из строя четверых прыгунов. Но, к сожалению, без потерь все же не обошлось. Прежде, чем погонщик спустил еще двух собак, решивших исход схватки, мутанты растерзали двоих стрелков. Оставшиеся трое добили прыгунов и, наконец, добрались до буера. Макс отозвал собак и тоже рванул к перекрестку.
Дальше было легче – надо было толкать буер изо всех сил. Серый в это время начал подтягивать шкотовый узел гика, чтобы выставить парус в максимально эффективное положение относительно ветра. Макс заскочил на платформу и уселся перед рулевой консолью, взяв в руки штурвал. Через несколько секунд парус поймал ветер, надулся, до звона натянул такелаж из тросов, и буер начал набирать скорость под действием силы стихии. Рабочие обогнали тележку и принялись помогать погонщику, закидывая освободившиеся тяговые лямки на палубу. Стрелки тоже побросали тяжелые ружья и рюкзаки на на буер, так как стрелять уже было не в кого, а бежать легче без груза.
Два потока мутантов с параллельных улиц слились в один и устремились за ускользающей добычей, но эту проблему решать уже нужно было не ружейной пальбой, а при помощи артиллерии и собак.
– Можно и стаксель поднять, – прикинул Макс. – А, Серый?
– Рано! Ветер еще не ахти. Полоскать будет. А если потянет, люди отстанут.
– Ладно. Да. Тогда ты к орудию. А то догонят ведь на такой скорости. С гротом я сам управлюсь.
