Дмитрий Володихин
Полдень сегодняшней ночи
Моему коту посвящается. Он был первым и очень внимательным читателем этого романа…
Все события, упомянутые в романе, действительно имели место. Все совпадения неслучайны. Все действующие лица – реальные люди. Или не люди, но не менее реальные.
Часть 1
Нападение
«Ах, как хочется приключений!»
10 июня, вечер
– Ту-цал, ки-хут, мах-ша… – бедный идиот предполагал в этих словах нечто мистическое, таинственное… На самом деле по-этрусски они означали «раз-два, три-четыре, пять-шесть». Но этрусский язык – родной для знаменитого когда-то летучего демона Мелькарта-младшего – к двадцатому столетию в Срединном мире совершенно вышел из обращения. Никто не понимал его, в том числе и бедный идиот.
Мезенцев слыхом не слыхивал о Мелькарте-младшем. Надо полагать, он не отличил бы Мелькарта-млашего от Мелькарта-старшего, Афины Паллады и Люцифера, встреть он всех четверых лицом к лицу где-нибудь на улице. Впрочем, вряд ли подобная встреча могла состояться в его время: Люцифер принципиально не выходил за пределы Воздушного королевства после заключения Конкордата. Дожидался последних сроков. Мелькарт-младший распылил собственную душу в результате сложного магического эксперимента в 1011 г. в Северной Африке. Спасателям досталось лишь его тело, превратившееся ко времени их прибытия в человекообразный пчелиный улей. Мелькарт-старший, настоящий бог, хотя и юной формации, вот уже более двух тысяч лет пребывал в коме. Ушел по собственной воле: «Разбудите, о верные, – сказал он, – когда мир перестанет быть столь отвратительным». Люцифер, на правах старшего, велел не будить до Второго Пришествия. Афину же перевербовали Творцовы инстанции, нынче ей с такой компанией – не по пути! Последний раз они встретились в Сагунте Иберийском, проверяя слухи о чарующих свойствах местного вина, сильно, как оказалось, преувеличенных… Мезенцев, жалкий студент философского факультета МГУ, некогда въехавший в Москву со стороны Уральских гор, на четвертом курсе самостоятельно додумался до того, что потусторонние силы, видимо, существуют. Но эта светлая мысль, даже вкупе с н/высшим образованием не давала ему ни малейшего шанса отличить, скажем, гнома от мелкого беса, не говоря уже о более высокоорганизованных существах…
Несчастному придурку предстояло сыграть роковую роль в судьбах Москвы и Подмосковья, стать причиной славной борьбы и страшной гибели множества магических существ и светлых витязей, а также принять участие в необыкновенном футбольном матче. Последнее, то есть неотвратимая угроза попрактиковаться в сверхъестественном футболе, было написано на мезенцевском лбу сверкающим неоном – для понимающих людей, разумеется… Впрочем, даже самый безобидный херувим предсказал бы это, всего пару минут понаблюдав за неуклюжим ползанием по полу адепта третьей степени посвящения. Адепт последовательно зажег восемь свечек, расставленных особым образом по периметру многолучевой звезды. Ничуть не боясь испачкать кровью паркет, Мезенцев положил позади себя отрубленную голову черного петуха. Чего стоило адепту поймать мерзкого самца, как он носился по квартире, как клевался! Передернувшись от брезгливости, студент зажал в кулаке живого кузнечика с оторванными лапками. Сел в позу лотоса и принялся читать…
Впервые он поверил в магическую силу полгода назад, после того как Ирма Нагиева сделала ему семь оргазмов за ночь. А потом научила соответствующим заклинаниям, чтоб и сам мог, в случае чего… Потребовалась недлинная цепь умственных усилий и практических действий, после которых Мезенцев оказался на семинаре Тодай-мэнцзу, где настоящие серьезные люди изучали неформальную биоэнергетику. Собственно, у них были разные направления… Ну, например, сексуальная энергия, на которой специализировалась Ирма. Или, скажем, целительство. Но он, пребывая за шаг до профессиональных занятий философией, знал, что из всего выбирать следует главное, самую суть. И поэтому пошел в группу мистического общения.
…Две книги лежали перед Мезенцевым в драгоценном футляре из горного хрусталя – очень старая и очень молодая. Старая, рукописная, на листах с размытыми филигранями, источающая запах тления, в переплете из черной потрескавшейся кожи, натянутой на дощечки, с потемневшей от времени серебряной блямбой, на которой некто отчеканил девять полумесяцев и графические символы чакр, испещрена была знаками, принадлежавшими к совершенно разным алфавитам, возникшим в совершенно разные времена. Кабы знал адепт среднеэльфийские руны, прочитал бы он первое слово на первой странице: «waeddfa». Так именовалась в среднеэльфийскую эпоху некая пленительная часть тела у существ, принадлежащих к женскому полу. Слово повторялось десять тысяч раз на всех мыслимых и немыслимых языках… Страница 84 подарила бы Мезенцеву ни с чем не сравнимую радость узнавания: то же самое, но по-русски. В целом рукопись производила солидное впечатление: подлинный чернокнижный антиквариат. На самом деле ее изготовили три месяца назад в провинции Техно Воздушного королевства и присвоили серийный номер АГ-000138к-К. Книга не содержала никакой магической силы, за исключением микропередатчика в серебряной блямбе. Передатчик предназначался для связи с территорией Воздушного королевства и его агентами в Срединном мире. Мезенцев, естественно, не имел об этом ни малейшего представления.
…Три месяца назад Левая рука архата Никита Коробов, именем новым Кали-Сун, ввел непосвященного в состояние медитативного транса. В первые мгновения адепт утратил способность видеть (перед глазами – абсолютная тьма), обонять, осязать… какова была радость, когда выяснилось, что хотя бы слышать – не разучился. Голос Левой руки доносился из глубин виртуального пространства изрядно приправленный величественным эхом.
– Малый адепт… епт… епт… епт. Оставь прежнее имя… мя… мя… мя… Ныне посвящаемый, дарую тебе новое имя – Ту-Ки… туки… туки… туки… – потом эхо убралось, видимо Левая рука подкрутил нечто астральное, чтобы не мешало процессу. После приличествующей случаю паузы Кали-Сун принялся за урок:
– Путь к сверкающей истине труден. Каждый вправе выбирать, что ему по душе: истина и свобода или традиционный путь… а это значит – вечная тюрьма, где узник отгорожен от вселенной стенами из собственных иллюзий. Прежде всего следует осознать: весь видимый мир – ложь. Его не существует. Нет ни времени, ни пространства. Нет истории и географии. Нет ничего материального. То, что люди привыкли воспринимать как живое и неживое, но вполне материальное, суть сон сознания. Твоему сознанию с детства внушали: на стул можно сесть, воду можно пить, если прикоснуться к горячему чайнику, будет больно… Но это лишь нижняя ступень восприятия мира. Лишь обманчивые образы на полотне пустоты. Кто ты такой?
– Э-ээ… человек.
– Почему ты так думаешь?
– Я обладаю человеческим телом из плоти и крови, таким же, как у всех прочих людей… И человеческим разумом, – тут Мезенцев решил показать Левой руке, что он тоже не лыком шит и понимает кой-какие моменты, – Конечно, сущность разума, трактуется по разному. В учении Канта, например…
Адепта прервали крайне непрезентабельным образом. Хотя способность к осязанию и была утрачена, однако Мезенцев неожиданно ощутил, как его… энергетически пнули. Довольно… хм… болезненно.
– Ты жалкое отвратительное ничтожество, мерзкий червяк ползающий в пыли чужой фальшивой мудрости. Ты не знаешь и не понимаешь ничего. Где твое человеческое тело? Ну, покажи мне его!
Ничего, кроме тьмы. Какое уж тут тело, показывать совершенно нечего. Нет ощущения рук-ног и всего прочего, несмотря на вполне чувствительное наличие территории для виртуальных пинков. Мезенцев несколько даже испугался. Молчал, естественно, как комар, крови насосавшись… Желание подискутировать совершенно пропало.
– А теперь объясни мне с помощью своего человеческого разума, как, чем, где я с тобой разговариваю?
Адепт хотел было ответить, что беседа ведется в медитативном трансе, но не решился, поскольку не сумел прийти к окончательному заключению: если он скажет «в медитативном трансе», – это будет ответ на вопрос «как?», на вопрос «когда?» или на вопрос «где?».
– Молчишь! – с нечеловеческим торжеством констатировал Левая рука.
«Ну да», – уныло подтвердил адепт, не зная, сказал он это или подумал, какой тут вообще механизм…
– Механизм простой, – загрохотал Левая рука, – ты всего лишь фрагмент самосознающей энергии. Ты вечно, с начал времен существовал на уровне, где нет самосознания, но затем нечто включило тебя… Я не знаю, что это такое, еще не знаю… Случаи подобного рода происходят раз в десять тысяч лет, если не реже. Обретя самосознание, ты навыдумывал невесть что, пытаясь украсить, задрапировать абсолютную тьму. Место, где ты жил, живешь и будешь жить. Откуда никогда и никуда не уходил. Тебя никто не рождал, виртуальных существ, названных тобой «отец» и «мать», придумал ты сам, так же как и язык, в котором отыскались эти слова. У тебя нет детства, юности и зрелости. Фантазия твоя довольно прихотлива: внушить себе, будто прожил период под названием год в некоем сообществе под названием «Седьмой Б» и получил ближе к концу периода гибкую плоскость под названием «Почетная грамота»… Мы не в медитативном трансе. Просто я снял со стен твоего сознания обои и ты вновь оказался в материнской утробе собственного я! Пойми, истина проста: тебе не внушали виртуальных представлений о здесь и сейчас, ты сам создал существ, и сам внушил себе все это их устами.
Начитанный Мезенцев в сущности был готов к подобному повороту событий. Вот хотя бы Беркли… Что-то он тоже такое писал, да. Но чертовски обидно, когда с таким трудом заработанную медаль в командных соревнованиях по шахматам почему-то назвали «Почетной грамотой». Впрочем, эта мелкая несообразность скоро померкла и потерялась в потоках новых лучистых истин.
– Прости, а вот скажем колдуны и ведьмы в средние века, они были другими фрагментами энергии, которые кое-что узнали об этом мире и могли на него влиять необычным образом, или они… хм… тоже плод моей фантазии?
– Все люди, мысли и предметы в твоей жизни – ты сам. Твой бред. Планета Земля и понятие «книга» – фикции твоего производства. Первый подлинный диалог в твоей вечности идет сейчас.
– Кто ты?
– Вот первый вопрос, из которого видно: ты способен к движению, к приключениям духа, страх перед абсолютной тьмой еще не подавил тебя окончательно. Хотя бы на ментальном плане. Я Лекарь. Я пришел излечить тебя. Ты болен самоизоляцией. К сожалению, лишь одно энергетическое существо из пяти способно выздороветь и выйти в подлинный мир. И почти никогда этого не случается без посторонней помощи. Я вынужден был войти в мир твоих фантазий и предстать перед тобой в образе человека. На самом деле, я то же, что и ты, – энергия. Мне необходимо обратить тебя в воина. Путь воина лежит от самосознания к самопознанию. Самопознание – безупречное разрушение собственных иллюзий и возвращение во тьму. А оттуда начинается другой маршрут: Движение. То есть принятие мира, каков он есть на самом деле.
«Явственный Кастанеда», – рассудил умница-студент, но сей же час прикусил себе… хм… мозги? да, мозги, – и скромно осведомился:
– Значит, нечто существует за пределами темницы?
– Вселенная. Взгляни на нее…
За краткий миг адепт совершил путешествие по многослойному миру, где фрагменты живущих энергий создавали причудливые радужные миры; такие как он творили целые галактики, по которым адепт мог путешествовать… Сколь замысловаты и сколь жалки оказались эти творения! Считанные единицы умели выходить за их пределы, обретя способность перемещения и познания. Левая рука вновь бросил его во тьму.
А! Больно. Только что ты летал, теперь вновь неподвижен.
– Мы бессмертны?
– Да.
– Я готов встать на путь воина. Я хочу излечиться. Что мне делать?
– Ты решил возвысить себя. Хорошо. Это укрепляет мои надежды на добрый исход. Вместе со мной ты будешь путешествовать по слоям нашего мира-луковицы. Пока что только со мной. Но я научу тебя. Путь воина долог и требует огромной самоотдачи. Ты превратишься в глину для моих пальцев. Но я научу тебя…
Две недели болела несчастная мезенцевская голова после сеанса. Адепт четко усвоил: на его жалком уровне соприкосновение с истиной и свободой влечет за собой дичайшее похмелье.
…Книга помоложе, дешевая брошюренка на двадцать страниц, отпечатанная, как гласили выходные данные, в тульской типографии «Коммунар», на рыхлой серой бумаге, носила конспиративно-успокоительное название «Мантры на каждый день». Мезенцеву предстояло воспроизвести вслух четыре абзаца бессмысленных на непосвященный взгляд буквосочетаний, набранных привычной кириллицей. Кали-Сун сообщил ему тайный смысл двадцати восьми строк: если прочитать их, внутренне обращаясь к Старой Книге, при соблюдении определенного ритуала, исключительно в пятницу 10 июня, с полудня и до полуночи, то из астрального плана появится сгусток тонкой энергии. Разумеется, прежде необходимо очиститься постом, воздержанием и специальными пассами… Коли все сделать правильно, сгусток подарит физическому телу адепта невидимость. Легчайшим усилием воли Мезенцев сможет переключать видимое состояние на невидимое. И это первый шаг к истине и свободе! Поначалу, как он понял, следует стать невидимым для собственной вселенной, затем и она утратит навязчивую материальность. Только не следует ошибаться – даже в мелочах. И уж тем более не стоит экспериментировать с книгами, терять их и так далее. Иначе «не сносить головы» окажется легким выходом; не исключено, что придется носить две головы… или четыре… или целый их выводок, как букет опят, растущих из одной точки на старом пеньке… или еще что-нибудь запредельно неприятное, но с головами не связанное. И, конечно, путь воина закроется навсегда.
…Молодую книгу изготовили в один день со старой, там же, в провинции Техно Воздушного королевства, присвоив серийный номер ГА-006767-бб-К. Славянские буквы передавали фрагмент магрибской поваренной книги XII столетия. Все двадцать страниц. Кроме одной фразы. «Я хочу, чтобы здесь появились четыре пехотные роты Воздушного королевства», – на одном из языков, официально принятых для общения между иерархией Главного оппонента и Творцовыми инстанциями. Эта фраза располагалась точно в середине отмеченного Кали-Суном фрагмента.
Если бы он «все сделал правильно», четыре роты непременно посетили бы Срединный мир. Но этот бедный идиот ошибся. Непоправимо. Глупо. Безнадежно. Споткнулся на ровном месте. Простейший цифровой набор «ту-цал, ки-хут, мах-ша» настраивал приемник на голос Мезенцева и одновременно устанавливал связь между ним и строго определенными объектами в пределах Воздушного королевства. Только прочитать его надо было ДВА РАЗА. Два, а не один…
Здравствуй, госпожа преисподняя!
10 июня, вечный вечер
– Официальная доктрина Воздушного королевства – разрушение. Уже восемь с половиной тысяч лет, слава Бесу, как ее установили на веки вечные, то есть вплоть до Последнего Срока. Но тем, кто исправно служит Главному Оппоненту, обеспечивается всемерный комфорт. В зависимости от занимаемой должности. Как положено. Противоречие видишь ты? Комфорт, то есть, и разрушение тут же? О, это чисто техническая проблема. Конечно, в горячих провинциях, где малоквалифицированные специалисты работают с душами, нет необходимости особенно заботиться об удобствах. Минимум удобств. Только для личного состава, а там, как ты понимаешь, сплошь низшие чины…
– Но должен же кто-то ими командовать. Живо распустятся, потр-роха волчьи!
– О! Как ты экзотично… Ты бывал когда-нибудь в провинции Упырья Сауна? Нет? Представь себе: тысяча квадратных лье… ах! ты из русских… Лье это четыре с половиной версты. И версту не знаешь? Из свеженьких? Это вроде километра… Так вот, тысяча лье голого как стол поля, а из грунта по множеству труб туда подается раскаленный пар. Постоянно. Старая провинция, учреждена еще при Саргоне Древнем, все, разумеется, переполнено, расширяться не успевают, души как огурцы в банке… Управление дистанционное. На каждое «поле аэрации» достаточно взвода обслуживающего персонала, один офицер в чине прапорщика. Раз в месяц – смена. Так что с материальным обеспечением особых проблем нет. Офицерский клуб, кстати, очень приличный. Имеешь шанс раздобыть самочку какого-нибудь необычного существа, порой это бывает интересно… для разнообразия. Что? Да, там есть такая, с сегментированным телом… Советую.
– Э! Начальник, я не всосал, какого ляда они такие приморенные. Они же души. У них же тела нет. Что болит-то?
– Друг мой, терпеть не могу этот твой жаргон. Бросай дурные привычки. Изящество в наших краях ценится выше тупой свирепости, поверь мне. Что же касается душ, то… Тебе, скажем, после экспертизы на пропускном пункте предложили поступить на службу в иерархию, и должны были показать… кое-что. Для убедительности.
– Показали, ну. Вроде цеха. Токарные станки. Только вместо деталей – люди. Их там всяко точили. Т-твою! Стружки мясные. Р-р-р-р. У меня очко…
– Ты испугался. Провинция Динамо, надо полагать. Но ведь это иллюзия, тела износились или были испорчены еще в Срединном мире. Тел нет. Нет никаких тел.
– А что есть?
– Души, друг мой, души. Чувство боли для них не потеряно, как и ощущение тела. Все это восстанавливается с помощью нехитрых технических приемов на входе в Королевство. Великолепное свойство! Одну и ту же руку можно в течение суток отрубить хоть тридцать раз. Способность вновь ощущать утраченное восстанавливается через 666 ударов сердца… Тело это всего лишь дискета, носитель, выражаясь компьютерным языком. А носители можно менять. Компьютеры при вас уже были? Хорошо. Так вот, душа – что-то вроде саморазвивающейся программы. Ее нетрудно обмануть, испортить, заставить воспринимать как существующее то, чего нет.
– Дела…
– Вернемся к разрушению и комфорту. Видишь ли, есть в разрушении своя особенная стилистика, своя эстетика… Как бы подоходчивей растолковать? Э-э-э-м-м да уж. Вот, скажем, Вечная лестница, по которой мы идем. Всего-навсего транспортное средство, а какая метафора заложена! По ней можно, как ты уже, друг мой, знаешь, добраться до любого яруса, но всегда, заметь! – всегда ощущение такое, будто идешь вниз, спускаешься… Магический фокус? Э, не так просто. Идея вечного падения, никак не меньше. Вот так-то. Выше ли мы идем, ниже ли, все одно рушимся в бездну. Напоминание, так сказать. Или вот, например, кирпичный свод над нами… кирпичики-то через раз в трещинах, зелень клочьями свисает, разнообразные мокрицы установлены в прелестном беспорядке. Кстати о мокрицах: при желании можно и раздавить парочку, но стараниями архитектора подобные декоративные детали моментально восстанавливаются. Только отвернись… Там же, тех же размеров. Добротный стиль средневековой Европы. На ярусе самурайского стиля потолок выполнен под светлое дерево, а ступени подобны саду руин. Здесь каждая вещь отвратительна на вид, но функциональна в пользовании и по-своему эстетична.
– Хоть ты и начальник, помолчи малость. Р-р-р-р. А то я блевану в самую эстетику.
– Что с тобой, друг мой? Изъясни-ка свою дерзость.
– Чем ты поил меня вчера, Колокольчик? Так мутит, будто поноса наглотался, прости Бесе!
– Этому вину триста лет! Шато Д’Ор. В Срединном мире за такое жизни лишить могут. Жемчужина в моей коллекции.
– А по мне так пойло хуже самогона из табуретки… Натура в себе не держит.
Так шагали по преисподней к месту назначения два существа в офицерских чинах. Последний лестничный перегон от штаба в провинциальном центре до постов на Периметре. Транспортеры здесь не работали вот уже полвека, пришлось идти пешком.
Один – простая тварь из людей, точнее из бандитов. Три года назад он получил две пули в череп и очнулся на семьсот сорок первом пропускном пункте Королевства, забыв земное имя и оставив червям кладбищенским земное тело. Его протестировали и признали пригодным к службе в иерархии. Это, почитай, большое везение. Изо всей партии в триста душ только он, да одна лукавая бабенка получили шанс. Прочие пошли на «детали». Бабенка, впрочем, отказалась по неведомым женским причинам и отправилась туда же. Сорок дней занял процесс метаморфии… Как больно! Глубинная сущность взламывала временный облик и формировала новое физическое тело. Он получил в итоге собачью морду, от которой и пошло новое имя, чуткие ноздри и металлические когти на руках… Эти шестерки аж с ума посходили: «С первого раза! С первого раза – такой арсенал. Поразительно!» Песья Глотка поинтересовался, что такое второй раз, и получил обнадеживающий ответ: «Когда опять кони двинешь». Глянул в зеркало, и сердце зашлось. Уши – человеческие, лоб человеческий, волосы на голове – человеческие, а вот ниже глаз… Бульдог бы позавидовал! Песья Глотка прижился тут совсем неплохо. Лычки у экс-бандита все росли-множились, полгода назад он получил два черепа на погоны – лейтенант… А что? Житье не кислое. Если поставить себя, как положено. Служба – ничтяк, тихая, дежурный офицер на заставе у Периметра. Вчера в штаб заявился этот дрищ столичный… полковник гвардии, а в таком прикиде! Давай инспектировать, давай совать нос не в свои дела. Старый упырь Лепет, начальник штаба, велел хоть задницу начальнику вылизать, но чтоб тот довольным уехал. Правда, оказалось, нормальный мужик. Поставил даже: «Местное не пью. Обделен богатырским здоровьем…» Его эта бормотуха тоже здоровья, вишь, не прибавляет…
Зато второй собеседник – само изящество. Невысокий, тонкий, гибкий. Молодая смуглая кожа, каштановые кудри, пухлые губы, сложенные в ироничной усмешке, большие глаза со зрачками странного фиолетового оттенка и миндалевидным разрезом… О!О! Такой вот разрез лучше генеалогического древа подтверждает замечательную архаичность рода. Чуть ли не протерозойность рода… Туника свежего травянисто-зеленого цвета, пестрая повязка за голове. Кожаными шнурками к повязке прикреплены серебряные колокольчики. Сладкий звон вторит каждому шагу. Вечно он являлся в общественных местах в зеленой тунике и с бубенцами. Так и заработал имя Зеленый Колокольчик. Конечно, закон есть закон: все, кто служит Главному оппоненту за порогом смерти, должны отличаться от людей. Хоть немного. Если б снять с Зеленого Колокольчика левую сандалию, явились бы на свет божий мизинец и безымянный палец, сросшиеся одной фалангой. Но этого не видно под кожаными ремешками. А так, красивейший мужчина. Одним жестом умеет он взволновать женское сердце. Но… в общем и целом не совсем мужчина. О нет, дело не в отсутствии специфического инструментария. Никакого отсутствия, напротив, очень внушительное присутствие, мастерски задрапированное складками туники. Однако не может считаться мужчиной создание, которое не человек. Рожденное нечеловеком и встретившее первую свою смерть в обличии, совсем не похожем на человеческое. Его имя – Зеленый Колокольчик – последнее из 616 обретенных имен. Его облик – один из 308, дарованных для жизни в пределах Воздушного королевства и самый удобный из трех, дозволенных при перемещении в Срединный мир. Зеленый Колокольчик метаморфирует одним усилием воли, мгновенно и безболезненно. Конечно, он выбрал себе чин и должность, подходящие для инспекции, но его служба в иерархии выше чинов. Он пятидесятый черный апостол в верхней номерной пирамиде, на самом, можно сказать, острие… Его истинное имя и есть – Пятидесятый. Последний из номерных, Шестьсот Шестьдесят Шестой, мог перстом послать миллион Песьих глоток в огонь. Сотый отправил бы мысленным приказом. Что ж делал тут фальшивый инспектор Пятидесятый?
– Стой, кто идет! – окликнули обоих.
