Дмитрий Владимирович Бабаев
Русско-американское общество: первые шаги
Профессор снова достал угольные призмы, снова все как следует взвесил, повернул к слушающим собранную установку, представляющей из себя весами с двумя стеклянными куполами. Константин Иванович положил на обе чаши весов одинаковые призмы, запалил одну, вторую оставил как есть, накрыл куполами и дождался завершения горения. Профессор воскликнул:
– положение весов не изменилось! Масса призмы до и после сгорания не поменялась. Материя не берется из неоткуда и не уходит в никуда, а воздух участвует в процессе и каким же образом? Воздух состоит из нескольких элементов: одни поддерживают горение, другие – нет. Впервые элемент, поддерживающий горение, получил английский ученый Джозеф Пристли при прокаливании окалины ртути, но, оставаясь сторонником теории флогистона, не смог воспользоваться открытием, однако он сообщил о своем эксперименте Антуану Лавуазье. Который долгие годы проводил множество экспериментов, помимо повторения опыта Пристли. Даже использовал морских свинок, калориметр и пр. В конечном итоге этот элемент Лавуазье назвал кислородом, потому что он порождал кислоты при сжигании металлов и органических веществ и тем самым низложил теорию флогистона – никакого мифического элемента с отрицательной массой при сгорании не образовывалось! Весь уголь сгорает до золы и ее масса и масса фиксированного воздуха в сумме равны изначальной массе угольного тигля. Раз уж я упомянул морских свинок, то добавлю, что Лавуазье с другим известным ученым Лапласом изучали дыхание и пришли к выводу, что оно также является горением, только очень медленным – по всей видимости внутри нас сгорает еда, которую мы едим. Но об этом в другой раз в другом месте.
Присутствующие восприняли этот опыт с воодушевлением – овация захлестнула зал. Профессор снова хлопнул в ладоши, изрек:
– однако ж продолжим, в программе еще несколько экспериментов и так мало времени. Следующим направлением в нашей лекции станут способы и методы изучения минералов. О сколько всего мы сможем узнать и сколько последующих знаний дадут эти открытия в настоящем и будущем?!
Андрей сделал новые записи в своем конспекте:
Методы изучения минералов.
Константин Иванович достал коробку с образцами для изучения и положил ее рядом с прибором, о котором высказался так:
– этот прибор называется «паяльная трубка», при помощи него мы проведем качественный анализ, отобранных мной, образцов. Я покажу вам сколько мощи в этом простеньком приборе, какие горизонты познания о в себе кроет, а также поведаю вам о слабостях и об довольно ограниченной области исследования им. Приступим!
В этот момент профессор Соколов взял в руки предмет, напоминавший вытянутое яйцо, взял из ящика склянку, судя по распространившемуся запаху, это был скипидар, налил до какой-то отметки внутри «яйца», поставил её, затем взял другую банку, стал наливать, но, видимо, первую поставил как-то неуклюже и пока наливал из той другой, первая стала соскальзывать и уже вот-вот упала бы, однако Константин Иванович, заметя это, успел ее подхватить, да сделал так неуклюже и из второй банки налил на свой сюртук, рубашку. В этот момент он поставил пойманную склянку, затем свечу, по форме напоминающую яйцо, а затем принялся стряхивать с себя пролившуюся жидкость. Так прошло некоторое время. Пока платье сохло, профессор продолжил подготовку: вытащил тигли, присадки, порошки, небольшой компас.
Профессор снова хлопнул в ладоши, привлекая внимание присутствующих и изрек:
– название некоторых образцов я намеренно удержу в секрете, иные назову. В вашей дальнейшей практике вы не всегда будете иметь точные знания о попавших в ваши руки минералах, о некоторых будут скудные знания, а с малой долей будут работать иные химики, но вы также сможете внести свою лепту в расширение знаний. Вот этот образец имеет темно-желтый блеск, давайте его раскалим и сожжем.
Константин Иванович зажег диковинную спиртовку, на стоящую рядом подставку поставил тигли, добавил какого-то флюса, приставил паяльную трубку, набрал в легкие воздуха, взял в рот трубку, мундштук направил в пламя и стал вдувать. Сначала формировал пламя, потом приноравливался – двигал туда-сюда мундштук. Кусочек минерала стал нагреваться, потом раскалился, потом расплавился, затем стал гореть, спустя некоторое время пошел дым, профессор закашлялся, но продолжил эксперимент. Через некоторое время все было кончено – на тигле был остаток. Соколов произнес:
– теперь давайте попробуем разные испытания качественного анализа. Во-первых, дым, выделяемый в процессе горения имеет кислый вкус и от него першит в горле, следовательно, при горении выделяется сера или ее соединение. Запишем в результаты. Теперь возьмем компас и посмотрим отклоняется ли стрелка от остатка?
Профессор поднес прибор и тут же сказал:
– стрелка действительно отклоняется остатком. Следовательно, в остатке, а, значит, в минерале присутствует железо. Сделаем запись об этом. Подведем итог: минерал содержит серу, железо – и называется он халькопирит. Теперь возьмем другой минерал, называемый железным колчеданом и проведем аналогичную серию испытаний…
Бежим-младший сделал новую запись в своем конспекте:
Опыты.
Опыты с паяльной трубкой: сжигание, испытание носом, анализ остатка с помощью приборов.
Профессор повторил с новым минералом опыт и получил необычный для публики результат. Давая пояснения, он сказал следующее:
– друзья, как вы можете слышать и видеть качественный анализ данного минерала дает аналогичный результат – минерал содержит серу, остаток после сгорания отклоняет стрелку компаса. Какой вывод следует сделать нам по результатам? Оба минерала имеют близкий химический состав, однако в случае с колчеданом, пускай и субъективно, но стрелка компаса отклоняется сильнее, кроме того, структура и строение образцов отличаются.
– проведем другой опыт, а затем вернемся к нашим, близким по составу минералам, и попробуем как-то их разделить!
Соколов стал что-то искать в своем реквизите и извлек небольшую стеклянную емкость, затем дал пояснение:
– здесь в сосуде желтая кровяная соль, называемая так оттого, что раньше ее добывали на скотобойнях, отходы вместе с кровью, поташом, железными опилками прокаливали и получали это. Давайте попробуем ее нагреть, раскалить и сжечь, а затем посмотреть на остаток.
И Константин Иванович принялся проводить все выше названные действия. Сначала он нагрел это вещество и оно поменяло форму, профессор сделал пояснение:
– при небольшом нагревании меняется форма, а при взвешивании меняется плотность вещества – сейчас я вам не буду это демонстрировать, так как на это было потрачено колоссальное количество времени, прошу поверить мне на слово. Далее давайте раскалим эту соль (профессор снова набрал воздух в легкие и продолжил вдувание).
Соколов проводил сей опыт несколько минут и вот уже по его словам все было готово, как он зашелся продолжительным кашлем, видимо, вдохнув продукты реакции. Когда приступ прошел, профессор выпил воды, успокоился и сделал заключение:
– результатом проведения реакции стало наличие на тиглях остатка, неприятного на вкус (профессор сплюнул слюну), кроме того, часть его похожа на угольную пыль, есть здесь и более крупный остаток, а самое замечательное, что если этот крупный остаток снова прокаливать на паяльной трубке, мы получим результат сходный с испытанием железного колчедана и халькопирита. И теперь вернемся к попытке различить остатки трех опытов. Давайте сожжем остатки всех трех образцов и посмотрим на цвет пламени.
Профессор поочередно стал брать образцы, добавлял к ним несколько мерных частей буры, затем доводил остаток до свечения остатков в пламени паяльной трубки и провозглашал:
– полюбуйтесь! Порошок остатка обжига железного колчедана в пламени имеет красный цвет.
Андрей тут же вел свою запись:
2. Цвет пламени железного колчедана – красный.
– а сейчас, при сжигании остатка халькопирита цвет красноватый с зеленоватым оттенком.
В конспекте Андрея появилась запись:
Цвет пламени халькопирита – красновато-зеленый.
– в последнем испытании цвет пламени снова красный.
Профессор Соколов размял руки, сделал несколько вдохов и выдохов – видимо устал проводить практическую часть лекции и стал подводить итоги:
– опыты с стрелкой компаса и магнитом позволяет нам сделать суждение, что все три выбранные образцы содержат, как минимум, один и тот же металл – железо, а второй опыт с цветом пламени уточняет наш вывод – железный колчедан и желтая кровяная соль содержат железо, а халькопирит содержит помимо железа какое-то количество другого металла – меди. Как вы могли убедиться, опыты с паяльной трубкой очень важный, сильный способ качественного анализа в минералогии, однако, и он имеет ограничения, прежде всего тем, что проводит именно качественный анализ. Есть способы провести и количественный анализ, но следует для начала выполнить подготовительную практическую работу и теоретические исследования до его выполнения.
Зал встретил последнее заявление овацией. Профессор поклонился и продолжил:
– только что мы с вами провели самую сложную часть нашей лекции и теперь в ее завершении устроим показательное выступление. Для этого я проведу опыт с открытым шесть лет назад, английским ученым Дэвидом Хемфри металлическим элементом, названным литиумом. Настоятельно советую найти и познакомится с работами этого замечательнейшего ученого, использование электричества в исследованиях в химии, минералогии весьма и весьма перспективно и когда-нибудь станет основой, ну или, как минимум, сильнейшим орудием познания природы. Однако ж, приступим.
Соколов взял в руки прозрачную стеклянную чашу, осмотрел ее, затем поставил на стол, нашел на столе приготовленную заранее емкость с водой, налил в чашу. Покрутившись на одном месте, вращаясь из стороны в сторону, нашел ящик с реагентами и покопавшись в нем снова извлек герметично закрытый предмет. Приложил небольшие усилия, раскрыл его извлек небольшой серебристый камешек и заговорил:
– перед демонстрацией я бы хотел сделать пояснения, рассказать об объекте исследований.
И он взял этот маленький объект в правую руку, поднял высоко над головой и произнес:
– вы только посмотрите как электричество позволяет получить такой чистоты образец этого литиума! (профессор покрутил литиум в пальцах) Он имеет серебристый блеск, спутать с серебром довольно легко, однако, объект наших испытаний мягкий, ногтем можно поцарапать, а если взвесить и измерить плотность, то он такой легкий, что монета из него была бы легче серебряной в 10 раз. Если его надолго оставить на открытом воздухе, то цвет поменяется на темный. Химики из различных университетов Европы проводили с ним опыты – растворяли в кислоте, получали осадок, сжигали, но я покажу вам один из самых простых, но весьма зрелищный опыт. Интересно? Тогда смотрим.
Перед этим Андрей успел записать в конспект:
Литиум. Опыт с…
В этот момент профессор кинул кусочек литиума в чашу с водой, Андрей не успел увидеть всей последовательности событий, произошедших далее: ни дьявольского «забега» литиума в чаше с водой, ни резкой вспышки – лишь громкий хлопок и последующий за ним дым – это все, что успели уловить органы чувств. И затем стала приближаться трагедия.
Взрыв, произведший громкий звук, отбросил Соколова от импровизированного опытного стола, сильно контузив. Профессор пока еще был в сознании, которое стремилось покинуть его тело. На груди вспыхнул пожар на остатках спиртовых паров, но Константин Иванович уже мало что понимал. Он начал клониться в вот-вот собирался упасть в бессознанье.
В этот момент Андрей ни секунды не думая, быстрым порывом вскочил со своего места, в несколько длинных шагов достиг места происшествия, осмотрелся и не найдя ничего под рукой, а жидкостям на столе он вряд ли мог вполне доверять, снял с себя сюртук, накрыл и прижал его обеими руками к профессору. В короткое время огонь удалось потушить. Теперь у Андрея было больше времени на раздумья, он снова бегло взглянул на стоящие на столе реактивы – опасный «камешек» бездумно делал последние прыжки в остатке воды в склянке, разорвавшейся чаши.
Андрей понюхал емкость, из которой некоторое время назад профессор налил жидкости для проведения опыта, попробовал ее, сплюнул, убедившись, что это обыкновенная вода, взял бутыль, повернулся, нагнулся над профессором, влепил ему звонкую пощечину, а затем взял в рот воды и резко выплеснул тому в лицо. Через некоторое время Соколов быстро-быстро захлопал ресницами и открыл глаза, взгляд был пустым.
Зал был шокирован не меньше профессора: криков не было, плач отсутствовал – установилась тишина. В этот момент в первых рядов поднялся человек, скоро направился к Бежину и Соколову, подойдя также быстро представился Магнитским, уточнил у Андрея в каком состоянии находится профессор, получив ответ, махнул оторопевшим помощникам лектора, стоявшим справа от первых рядов за ширмой, которые не сразу поняли, что от них тот хотел, сказал что-то одному, тот кивнул и решительно удалился. И вот Магнитский вышел к кафедре и громким голосом провозгласил:
– Благослови всех нас Господь, смею вас заверить, что с профессором, Константином Ивановичем Соколовым, все в порядке, небольшая контузия при выполнении слишком опасного практического исследования, я распорядился позвать лекаря, который вскоре прибудет. Как правильно объявил профессор, этот опыт с…как его там…литимумом был последним в сегодняшней программе лекции. Опыт прошел не по плану, произошел досадный инцидент, но все живы и никто не пострадал. Результат эксперимента должен был быть таким, как вы могли видеть, только менее взрывным и менее опасным. Уверяю вас нами будут предприняты меры в дальнейших экспериментах. А сейчас я прошу всех расходиться – лекция объявляется законченной.
Посетители стали расходиться: сначала неспешно – увиденное и услышанное шокировало присутствующих, затем быстрее и быстрее. В какую-то четверть часа зал опустел.
Назавтра вся златоглавая, а с ней и столица империи поползет слухами о невероятной лекции, припомнят все, разумеется приврут и разнесут быль и небылицы во все стороны. Однако ж здесь и сейчас в опустевшем зале университета предстояло произойти еще одному событию.
Прибывший лекарь вот уже довольно долго проводил осмотр пострадавшего: профессор то открывал рот, показывая язык, то отводил голову то в одну, то в другую сторону, демонстрируя белки глаз, то попеременно закрывал глаза, то показывал ладони рук с внутренней, то с внешней стороны, то просто подвергался тщательному досмотру – наконец, рубашка на груди Константина Ивановича была удалена и проведен осмотр места, где вспыхнул огонь. Лекарь проводил его молча, что-то рассматривая в увеличительное стекло. Окончив осмотр, лекарь поднялся, подошел к присутствующим здесь же Бежину и Магнитскому, оглядел обоих и первую часть своей речи адресовал второму, а вторую – первому:
– профессор немного контужен, но речевые, глазные, слуховые и осязательные навыки в норме, от ранения на его груди появляется шрам. Контузия пройдет – день, два, много – неделя. От шрама и ранения я вам запишу мази. Несколько дней соблюдать лечебный покой, исключить баню, ежедневно протирать раненое место и накладывать повязку с мазью и через несколько недель не останется ни раны, ни шрама.
Все было кончено. Магнитский оставил Соколова и отдавал приказания двум прибывшим дрягилям по сборке и упаковке профессорского скарба. Андрей стоял рядом с лектором, держа в руке листок исписанный диковинным почерком лекаря и в этот момент Константин Иванович произнес ровным, спокойным голосом:
– Андрей, послушайте меня и не перебивайте. То, что вы совершили намедни, для меня навсегда останется подвигом – я бы мог вспыхнуть факелом, а лекция завершиться грандиозной трагедией. Ваша смелость спасла меня от трагедии, возможно, от смерти. Клятва говорит о том, что душу следует отдать Богу, саблю Отчизне, а честь никому – но, черт возьми, я перед вами в неоплатном долгу. Вы видели мою лекцию, вы могли оценить, какие знания мне доступны, какой ценой могут достаться знания и какую великую силу они имеют. «Клянусь цаплей» – как сказал бы король из средневековья, я же смею поклясться честью, что отдам вам все свои знания, разделю с вами все секреты, которые смогут открыться мне в моих исследованиях и сердечно прошу Вас приехать в Казанский университет и поступить на слушание моих лекций и учебе там. Заверяю вас, что скучно не будет, во всяком случае перед Вами и мной открывается чудный мир новых открытий.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Шаг второй: я – студент
Я – студент.
Вы когда-нибудь задумывались, от чего же в юности у молодых людей возникает безграничная страсть ко всему новому? Наверное, нет. Не от того ли, что когда ты молод весь мир принадлежит тебе? И ты, не имея опыта, не знаешь где эта граница проходит и, следовательно, мир представляется бескрайним, будущий опыт кажется бесконечным, а любое новое занятие поглощает целиком. Временами события, происходящие в жизни, проносятся вихрем и, я уверен, создавали бы головокружение, если бы молодые люди умели остановиться на миг и посмотреть назад.
С другой стороны, что же так губит этот самый юношеский энтузиазм? Ясное дело – любая рутина. Превращение всего нового в дело постоянное, монотонное, являющееся ежедневной необходимостью.
Так произошло и в нашей истории. Молодой дворянин по имени Андрей Владимирович Бежин, решивший продолжить свое образование вне столичного, одного из пяти имперских университетов, прибыл домой, обнаружил дома семейную радость, проявившееся в практически нежданной, внезапной помолвке его сестры, сообщил родителям о своем твердом и стремительном, как гусарская атака, решении, чем и привел родителей в смешанные чувства в их и без того интересном положении. Владимир Константинович и Анна Федоровна радовались и грустили, грустили и радовались – совсем немного грустили и весьма много радовались. Взяли ночь на размышленье, ведь, как известно, день мудренее ночи, да и дали родительское позволение отправить сына на своекошенье.
Расходы на новую сыновью затею предполагались немалые, но генеральский пенсион и примерное хозяйствование в именье позволяли – на том и порешили. В путь! История ждать не будет!
Эх! Долго ли описать все события, случившиеся в пути с молодым человеком? Пожалуй, так: множество глав, страниц, абзацев было бы исписано и все стало бы безусловно интересным, но нашу и без того длинную историю эти эпизоды не двигают к развязке никоим образом, а вот бумага все стерпит! В народе говорят: «краткость – сестра таланта…и мачеха гонорара» – добавляют другие. Однако, скрепя сердцем вынужден пропустить описание края города Васильсурска, что на стрелке матушки-Волги и красавицы-Суры, коими видами восхищался Андрей во время своей очередной остановки по пути в университет, да размышлениями, посетившие светлую голову юноши. Ну и анекдоты про тяготы обоснования и поселения в провинциальном граде Казани также будут пропущены – в самом деле, не о купленных же фунтах чая, сахару, свечах, перьях, да бумаге вести повествование или о плуте-лавочнике.
В этом опусе ведь что интересно – события, люди, диалоги, идеи, мысли, значит, перейдем к самому главному.
Студенты – народ веселый и народ грустный. Тут ведь как все устроено? Есть у тебя средства – хорошо, нет – плохо. Есть талант – хорошо, нет – пиши пропало. Имеешь немало деньжат, можешь от скуки или по глупому интересу в свальный или студенческий грех попасть, но потом мерзко будет, сумеешь сжиться опосля с собой и ничего нового не натворить, станет преследовать собственная грязь – примеры имеются, написано немало. Ну а коли грош за душой или полгроша, станешь учиться по 8 лет на курсе, прирабатывая писарем у купчишки какого-нибудь, насмотришься в столицах разного – и продажного и бессмысленного и людишек, что вопреки заповедям процент берут, а потом, живя в таком положении, свихнешься и решишь, что ты совершенно не тварь дрожащая и право имеешь, да и убьешь кого-нибудь. Потом, конечно, раскаяние, наказание. Не в этом дело.
Проведя вот уже несколько недель за обучением, Андрей стал потихоньку вникать в размеренную жизнь университета, постепенно погружаясь в ледяную воду быта казенного учреждения. Все сильнее и сильнее крепло в молодом человеке ощущение невидимого умирающего бурления или тления головешек после лесного пожара. Знакомые, которыми успел обзавестись наш герой, уже несколько раз называли лекторов новенькими, а эти самые профессора и чувствовали и демонстрировали себя такими, частенько осматриваясь в моменты лекций, как будто порядок вокруг них был им незнаком. Многие естественно-научные дисциплины, как минералогия, химия, аптекарское дело начинались с чтения Слова Божьего, а за кафедрой профессора всегда висел на стене девиз, гласивший, что единственный источник к знанию – есть писанное Слово Божье, которое истинно есть, те глаголы, яже дух суть и живот суть; сей свет Христов, просвещающий всякого человека – есть вера во Иисуса Христа, Спасителя мира…». Студенческие старожилы говорили же, что к прочим дисциплинам отнеслись того хуже – выжгли каленым железом за отсутствие должной благочинности. Иных деканов изгнали. Книги вроде бы безобидные и не очень изъяли.
Но был в этом темном царстве и луч света. Декан физико-математического факультета, преподаватель математики, физики и науки о мире звезд – Николай Иванович Лобачевский. Ростом невысок, в плечах неширок. Черты лица его тонкие, как и губы, нос длинный и острый, а вот уши большие, которые, впрочем, из-под обильной и пышной шевелюры не выделялись. Но каков же был взгляд! Прямо-таки василиск, но и тут не все просто – Николай Иванович был немногословен и хотя смотрел всегда пронзительно, словно пронизывая тебя, никогда и никого плохим словом не обидел. Имел терпение Атланта и добродушие Эндимиона. А еще был Николай Иванович был земляком Андрея – разговаривал, как он, жестикулировал, как он, но в совершенстве владел французским и немецким языками, чем не мог похвастаться Бежин-младший. Присутствие на лекциях было порой чем-то космическим, нереальным из-за глобальности изучаемого и откровенных пробелах в реальном образовании юноши, но имелась какая-то неуловимая тяга к пониманию, к стремлению познать, приблизится на шаг к умнейшим людям планеты и Андрей, порой сиживая дома и проводя время за перепрочитыванием собственно написанного карпел и вникал. Особенно запал в памяти Бежина-младшего случай сколь курьезный, столь и серьезный.
Вот уже три лекции подряд декан Лобачевский вел лекцию-конспект по теме «небесная механика» и исписывал доску интегральным счислением; как молнии метались термины – «метод последовательных приближений», «теория возмущений» и отчасти знакомые «большая полуось», «эксцентриситеты орбит», «аргументы перицентров» и «наклонение орбиты». При этом профессор не говорил про цель задачи вычисления. Андрей понял начало, где было все просто и в основе вычислений лежали законы Кеплера, догадался в середине о том, что поиск идет между Марсом и Юпитером и после долгих вычислений на третьей лекции Николай Иванович объявил:
– вы только посмотрите! Это теоретическое исследование дает практическое подтверждение реально существующему объекту, пятой планеты от Солнца, наряду с Меркурием, Венерой, Землей, Марсом, имя которой Церера. Сей метод вычисления принадлежит великому ученому современности, Карлу Фридриху Гаусу.
В этот момент Андрей обратил внимание на объект, нарисованный еще на самой первой лекции с вычислениями, рядом с надписью «небесная механика» – 17-ти конечную звезду, в которую в настоящий момент указывал Лобачевский. По всей видимости это и был символ этой планеты. А профессор меж тем продолжал воздавать почести этому научному светилу.
– …используя известные в начале нашего века три параметра (прямое восхождение, склонение и время наблюдения) в трех различных периодах времени, профессор Гаус смог найти способ определения траектории движения данного небесного тела и после расчетов указал астрономам Францу Ксаверу фон Цаху совместно с Генрихом Ольберсом координаты для обнаружения потерянной планеты, где она и была успешно найдена. Кроме того, с помощью этого же метода в 1812 году, во времена Отечественной войны с Наполеоном Бонапартом, когда горела Москва, было произведено наблюдение кометы, называемой некоторыми в научном сообществе «пожар Москвы». Имя профессора признано в современном мире: член-корреспондент, а ныне избранный иностранным почетным членом Петербуржской академии наук, обладатель золотой медали Лондонского королевского общества и премии Парижской академии наук. Создатель «теории движения небесных тел» и канонической теории возмущения орбит, исследователь гипергеометрического ряда, способного разложить практически любую известную ныне математическую функцию, а также исследователь области комплексных чисел, он внес огромный вклад не только в области математики, но и в решение вполне прикладных задач в геодезии и топологии, опираясь на примененный им метод наименьших квадратов при составлении съемки города Ганновера. Об этом я и собираюсь провести следующую лекцию.
И урок был окончен, был даже привкус легкого разочарования в ожидании столько важного действия, но русская пословица говорит о том, что делу нужно время, а потехе все-таки час – то есть отдыхать тоже нужно.
