Дмитрий Дубов
Из гривы Пегаса

О стихах

Стихи придумали люди с плохой памятью, так как рифмованные строки легче запомнить. Это лишь предположение, но, действительно, именно в стихах передавались легенды о великих походах и славных героях.

Это уже потом поэты выделились в отдельную касту, и им стало принято приписывать чуть ли не мессианские черты. Но как же это скучно! По мне, иногда матерные частушки несут больше мудрости, чем напыщенные строки иных поэтов. Впрочем, сейчас многие из поэзии и знают лишь те самые частушки да тексты любимых песен, в которых, порой, ни смысла, ни рифм.

Сам же я стал писать стихи, когда учился играть на гитаре. Красавчик, да ещё со своими песнями – первый парень на районе. И уже потом мне понравилось рисовать словами картины смыслов.

Из гривы Пегаса

Собрав все более-менее годные стихи, я понял, что их слишком много для одной книги. Пришлось разделить их на три: «Из гривы Пегаса» – вещи, на мой взгляд, наиболее приближенные к классической поэзии. «Ей» – лирические вирши. И «Удар молнии» – резкие и экспрессивные стихи. Но даже тогда вышло много, и каждую книгу пришлось поделить на две. Таким образом, «Из гривы Пегаса» можно назвать «Избранные стихи. Часть I».

Наравне с тёплыми и милыми, грустными и печальными образами тут есть и философские размышления о жизни, и просто зарисовки окружающего мира.

О двух вечных спорщицах

 
Такого не бывает, но однажды,
Когда часы остановили бег
И ждали, кто им вновь идти прикажет,
Случился интереснейший сюжет:
Не видевшие никогда друг друга дети
Одной природы: Осень и Весна
Врагами наизлейшими на свете
Вдруг встретились… Представьте – у меня.
Ворчала Осень: «Что за наказанье?»
«Что за убожество?» – ей вторила Весна,
И добавляла: «Ты несёшь страданья,
Нет общего у нас с тобой, сестра!»
 

Осень:

 
Ты тоже хороша: всех будоражишь,
Раздор привносишь в слабые сердца.
 

Весна:

 
Но расцветанье увяданья – краше, –
Спроси о том любого мудреца.
 

Осень:

 
Но ты рождаешься из грязи и гниенья!
 

Весна:

 
Прекрасное, что не было таким?
 

Осень:

 
Ты требуешь особо прославленья,
Но всё развеется, оставив только дым.
Да, ты цветёшь, но забираешь силы
У всех вокруг, чтобы самой блистать.
 

Весна:

 
А от тебя всегда несёт могилой,
Как не тебе знать, что такое: «брать»?
Ты всё вгоняешь в сумрак и сомненье.
Несёшь ты смерть!
 

Осень:

 
Нет! – Умиротворенье!!!
 

Весна:

 
Ты всё пытаешься саму себя понять.
 

Осень:

 
Сестричка, мудрости уж мне ли занимать?
 

Весна:

 
Царишь ты каменно, в твоём дыханьи – лёд,
И все боятся поступи жестокой.
 

Осень:

 
Зато тебя все знают наперёд:
Несёшься всё меняющим потоком.
А я вхожу чуть слышно, в думах – тайна,
Я каждый раз другая, но всё та…
 

Весна:

 
Ну да, и в этих твоих взорах окаянных
Ничтожной кажется заветная мечта.
А я? – желаний исполненье
Несу с собой, – я этим и живу!
 

Осень:

 
Несёшь рассудка только помутненье!
 

Весна:

 
Ты тоже хороша, уж я тебе скажу!
 

 
И так они проспорили б до ночи,
Которая пришла б в конце концов,
Но тут им я раскрыл немного очи,
Чтоб не бросали ветру этих слов.
«Угомонитесь, – я сказал, – не спорьте!
Вы обе и правы, и не правы!
От ваших бредней, я прошу, увольте,
Но знайте: друг без друга вы – мертвы!»
Они опешили, замолкли, присмирели,
Другими мыслями наполнилися вдруг,
В глаза друг другу мило посмотрели,
И миром задышало всё вокруг.
Они ушли. Часы стучали мерно.
А я задумался: «Чего я натворил? –
Ведь дружба их окажется, наверно,
Фатальной в вечном равновесьи сил.
 

Закат. Последние лучи

 
Закат. Последние лучи,
На землю озираясь косо,
Как будто в поисках вопроса,
Уходят ночь других лечить.
Задерживаться нет причин;
Не остановишь их угрозой,
 

 
Молитвой нежных лепестков,
Которым темнота морозна,
И поутру они льют слёзы –
Мир их рожденья не таков…
Лучей немой отказ суров,
В нём нет ни зла, ни грана позы.
 

 
Листва печально зашумит,
Но хочется вернуться к лету.
И нет вопроса, нет ответа,
Вся позолота облетит,
И лишь луна посеребрит,
Она привыкла за день к свету;
 

 
Закат. Последний летний день
К земле устами прикоснётся;
Рассвет осенним обернётся
И принесёт с собою лень,
Хвостом за ним сырая тень,
Что серым мраком к сердцу жмётся.
 

 
Закат. Багрянец над рекой
Неспешным зверем затаился,
В её водах он отразился…
Но загустел, и – с глаз долой;
Так ты торопишься домой,
Когда с друзьями припозднился.
 

 
И обнимает землю ночь,
И мягок чёрный бархат крыльев,
В них сказки обратятся былью.
Последний отсвет сгинул прочь,
Ему уже нельзя помочь;
Закат ушёл, став ночи пылью.
 

Незачем гореть

 
Свеча сгорела, стлела сигарета;
В моей юдоли не стало пятен света.
И больше нечего делить,
И больше некого винить;
Я, зная это,
обрываю нить.
 

 
Звезда упала, – стало неба мало;
Я не могу всю жизнь под покрывалом.
Осталось слёзы растереть,
И посмотреть в упор на смерть;
Я знаю, – стало
незачем гореть.
 

 
Уход от боли, – доля твёрдой воли;
Я разбиваю зеркала своей юдоли.
И путь мой ляжет на рассвет,
О чём мечтал я столько лет;
Я знаю: боле
не померкнет свет.
 

5 x 6

Стихотворение в прозе

Лишь пять на шесть, и нет ни выхода, ни входа. В виски назойливою птицей стучится: свобода, брат, свобода!

Но где она? – ушла.

И, может, навсегда… растаяла за гранью стен и лет, как тот… последний вольный твой рассвет… где ты был не один, непобедим; Любовь, казалось, от всех бед хранит, но посмотри… там – за лучом зари – твоя любовь в аду, как ты, горит. Ей больно, но помочь не волен.

Лишь пять на шесть. Всё, что позволено тебе: выть музыкально при луне, искать мильонный способ ждать, так, чтоб ума не потерять. Укрыться… мечтою рваной с головой, беседовать с самим собой, забывшись… восхвалять дела грозы, не знать, что бешеные псы… уже спешат по следу; свободы нет и свету.

Лишь шесть на пять. …Они твоей судьбой навеки вечной стать и не хотят. Слух режут и скрипят, но потому, что ты для них – работа; и нет ни выхода, ни входа, но… это только видимость, а суть: ты сам себе устроил эту жуть!

Небритые соседи не поймут, но не осудят, когда ты вдруг… сойдёшь с ума, увидев лик луны, не вздыбив шерсть… Вокруг тебя всё те же пять на шесть.

И он ушёл

 
А он ушёл куда-то вдаль,
Ни слова не сказав… а жаль.
 

 
А он при свете ночника
Хотел сказать о том,
Что прожил долгие века
В мгновении одном.
Что стал преступником в два счёта,
А искупить не смог,
Что, счистив с сердца позолоту,
Увидел, где же бог.
 

 
Что он любил лишь не любивших,
А полюбивших гнал,
Что строил из камней отживших,
А получал – металл.
Что он из дружбы вязью слова
Вражду лишь извлекал,
А после снова, снова, снова
Обидам потакал.
 

 
Что из порывов душ горячих
Он льдины выносил,
И отвращения не пряча
На алтари всходил.
Там проклинал всё мирозданье,
И в частности себя,
А после тлена осознанье
Оттачивал, губя.
 

 
И вот поведать захотел
При свете ночника,
За что таков его удел,
И как дрожит рука,
Когда он рвёт причины связи,
И следствие в крови,
Но лишь мелькнула грусть во взгляде –
Он не заговорил…
 

 
И он ушёл куда-то вдаль,
Ни слова не сказав… а жаль.
 

Ночь

 
Ночь разбросала во́ды
Темени невзгоды
Для одних…
Кручины для других,
А третьим – рай
И белый стих,
Что скрасит полог мрака.
Прочь гонят звёзды
Эту ночь,
Хоть связаны они,
Как люди, браком.
 

 
И слёзы льют одни,
Им только б дни да дни,
Но те все сочтены,
И где-то там – вдали,
Где тают сны,
Мы все уже немного прощены.
 

 
Другие любят ночь, как зло,
Хоть с нею и не связано оно,
Ей пририсуют крылья птиц,
Иль демонов, чьих колесниц
В помине яви не бывает,
И в дымке утренней всё тает…
 

 
А третьим ночь – сестра,
Она поймёт, обнимет,
Снимет
Всё, что терзает, до утра,
Там – дале – власть её мала.
 

 
Но сила не во зле,
Не в грусти,
А в бережных словах:
Не трусьте
Вдыхать мой дивный аромат,
Что сохранил тот райский сад,
Который видим мы во сне:
Зелёный, тёмный, при луне.
 

Пока

 
Рваным строем плывут облака,
Но это только пока. Пока.
Пока и речка и лес,
Голубая прозрачность небес.
У всего и вся есть конец,
Вам скажет любой мудрец.
У юнца же душа легка, –
Он не верит, что всё – Пока.
 

 
И не верит звезда в ночи,
Что сорвётся она с парчи,
Увлекая с собою века…
Всё на свете только Пока.
Что не вечно ничто под луной,
Понимает ребёнок любой,
У луны тоже с вечностью спор:
Вновь ударил ей в бок метеор.
 

 
Пусть пока тут круты берега,
И дрожит, словно сердце, строка,
Умножая печаль старика –
Он не вечен, но вечно Пока.
Люди, звери, растения, звёзды –
Всё, что выглядит хило, иль грозно,
Из себя всё же выпустит дух,
И Пока воцарится вокруг.
 

 
Всё пока, это только Пока:
И струна, и душа, и рука,
Начертавшая слово: «Пока»
Там, где плещется время-река.
Так зачем же писать, скажи,
Умножая истинность лжи?
Но послушно бежит строка,
Чтоб остаться в этом Пока.