Дмитрий Шест
Пробудивший совесть
Скворцов вышел из школы и направился в сторону своего дома. Его бестолковый пафос сыграл с ним сейчас злую шутку. Тонкая и продуваемая ветровка, джинсы, которые уже в первую секунду одеревенели от мороза, кроссовки, черпавшие внутрь снег. Проходящие мимо люди замерзали даже в пуховиках, что уж говорить о нём… Для Антона был важен его внешний вид. Эти вещи принадлежали одной очень известной и недешёвой фирме. Хоть одежда и не согревала тело Скворцова, она, несомненно, грела его душу своей дороговизной.
В голове парня возникали сладкие мысли о предстоящем игровом поединке с рыжеволосым Лёней. Антон с предвкушением представлял, как много раз безупречно одерживает победу над своим одноклассником, выводя его из себя. И ни о чём другом он совершенно не мог думать! О домашнем задании размышлений, разумеется, быть не может. Какие ещё задания, когда намечается такая игра? Девятый класс… время близится к итоговым экзаменам.
Раздался звонок. Из-за жуткого холода Скворцов нехотя достал из рюкзака телефон, и в эту же секунду уличная стужа стала безудержно кусать его руки. На экране высвечивалось «Рыжий».
‒ Ало! ‒ напряжённо подал голос Антон, ‒ Говори быстрее, потому что рука насквозь промерзает, холод собачий.
‒ Ты где там, Тоха? ‒ осведомился Лёня, ‒ Химию написал?
‒ Иду я, иду… немного осталось. На переписывании всё подчистую списал, она вообще не видела!
‒ Кра-са-ва! ‒ протянул рыжий, ‒ Только так долго. Я думал, ты уже играть не будешь.
‒ С чего это! ‒ возмутился он, ‒ Ещё как буду! Не поверишь, сейчас шёл и думал о том, как буду тебя разносить.
‒ Аха-ха-ха! ‒ захохотал Лёня, ‒ Ты? Меня?
‒ Да!
‒ Очень смешно! Тебе элементарно не хватит опыта, так как ты не так давно…
‒ Подожди! ‒ прервал его Антон, остановившись.
По среди пустой городской улицы показался чей-то небольшой силуэт. Скворцов протёр свои глаза от залепивших их хлопьев снега и прищурился.
В десяти метрах от него стоял опустивший голову мальчишка. Совсем маленький. Прижавшийся к стене многоквартирного дома. Один.
‒ Что такое? ‒ вопил в телефоне Лёня, ‒ Ало! Ало-о!
Невольно Антон сбросил звонок и растерянно пошагал вперёд.
Пурга в прямом смысле заживо заметала ребёнка. На его заснеженной шапочке отражался свет уличных фонарей, по краям висели тонкие сосульки. Мальчишка безостановочно переступал с ноги на ногу. В обледенелых рукавичках он держал что-то тёмное, так же покрытое снегом, и непрестанно подносил это ко рту.
Заметив приближающегося Скворцова, мальчик с любопытством повернул голову к нему. Эти глаза… Голубые! Они были такими бездонными, такими неестественно большими. Он смотрел прямо в душу, как ангел! Ребёнок держал хлеб и жадно откусывал от него кусочки.
‒ Мальчик… ‒ почти шёпотом настороженно промолвил Антон, ‒ ты что тут делаешь?
Этот объятый лёгким трепетом, заблудившийся голос был абсолютно ему несвойственен.
Чуть улыбнувшись и прожевав, мальчишка звонко ответил:
‒ Смешной ты. Кушаю я, разве не видно?
‒ Видно, ‒ смущённо ответил он.
Холод был невероятный, и с каждой минутой, казалось, он становился всё нестерпимее. Скворцов не чувствовал пальцев на своих конечностях, но несмотря на это продолжал неподвижно стоять возле мальчонки.
‒ Чего же ты тут… на таком морозе ешь? ‒ вновь начал Антон.
‒ Мне тут нравится! ‒ хихикнул мальчик.
Скворцов снова, недоумевая, осмотрелся вокруг. Никого. Только он и этот странный мальчишка стояли по среди снежного тротуара.
‒ Ничего не понимаю… Ты бездомный?
‒ Нет! ‒ резво помотал головой ребёнок.
‒ А где твой дом? ‒ опять спросил парень.
‒ Вон там, ‒ указал он своей маленькой ручкой на старую четырёхэтажную постройку.
‒ Почему ты не идёшь домой?
Мальчик увёл глазки в сторону. По-видимому, такой объём вопросов заставил его впасть в стеснение.
Скворцов озабоченно вздохнул, выпустив горячее облако пара изо рта. Необычным было то, что он до сих пор не сдвинулся с места! Стоял как вкопанный, по-иному и не сказать.
На крохотном тельце мальчишки висела чёрная много раз заплатанная курточка. Парень внимательно рассматривал каждый её шовчик.
‒ А как тебя зовут? ‒ внезапно поинтересовался голубоглазый ребёнок.
‒ Меня? ‒ от неожиданности переспросил парень, ‒ Антон.
‒ А меня Максим, ‒ простодушно сказал мальчонка, ‒ давай дружить?
Взгляд Антона наполнился удивлением. Эта до ужаса простая фраза ребёнка ввела взрослого девятиклассника в ступор.
‒ Давай, ‒ неуверенно проронил Скворцов. ‒ Что это у тебя? ‒ направил он руку на шерстяные рукавицы мальчика.
‒ Хлебушек это, чёрный, ‒ подметил Максимка, стряхнув с булки снег, ‒ Мне его бабушка одна покупает.
‒ Бабушка?.. Незнакомая?.. ‒ поднял брови юноша.
‒ Да, ‒ кивнул он в ответ, ‒ она говорит, что знает мою маму. Третий раз мне его просто так покупает! Добрая очень! Хорошая! Из школы иду, а она тут ходит… гуляет, наверное.
Слышать это было поразительным для Антона. Он ещё больше не понимал происходящего.
‒ Жалко, что белого хлебушка сегодня не было… Я его больше люблю! ‒ грустно продолжал мальчишка, ‒ Сказали, что закончился. Был только чёрный… вчерашний. Вот бабушка его и купила.
«Хлебушек», ‒ повторял про себя Антон. Это слово настолько странное в нынешнее время. Оно всем своим видом прямо показывает, как говорящий ценит этот предмет пищи, относится к нему с лаской.
Скворцов обращал внимание, что Максимка ежеминутно дотрагивается ручонкой до своего живота и на пару секунд морщит своё лицо. Видно было, что с ним что-то не так. Его что-то беспокоило. У ребёнка невыносимо болел живот… Неизвестно какой день подряд он в сухую принимал в пищу только хлеб. Ничего более!
‒ Чего же ты ешь именно на улице? ‒ пробормотал Скворцов, ‒ Здесь же так холодно! Зайди вон хотя бы в магазин, я не знаю…
Мальчишка робко глянул в сторону продуктового магазина, где был куплен хлеб, и сразу же возразил:
‒ Мне тётя-продавец сказала выйти… я уже кушал там, ‒ невинно молвил Максимка, ‒ Сказала, что я людей пугаю.
Скворцов смутился:
‒ Вот она… ‒ не выдержав, вскричал парень, ‒ дрянь вредная! Каким это образом, интересно, ты пугаешь людей?..
Ребёнок безгрешно пожал плечами.
‒ Ну всё-таки домой-то ты чего не идёшь? Там же намного лучше кушать! ‒ твердил Антон, ‒ Тепло, светло…
‒ Маму я не хочу расстраивать, ‒ перебил его Максимка очень неожиданным ответом.
Юношу покоробило. В голове его никак не могло уложиться сказанное ребёнком. Настолько дико слышать ему всё это… Озябшей рукой Антон озадаченно почесал свой лоб.
‒ Маму? ‒ непонятливо повторил Скворцов, ‒ Расстраивать?..
‒ Просто мне сегодня нужно было покушать в школе… после уроков. А у меня опять не получилось, ‒ запинаясь, дрожащим голосом говорил мальчишка, ‒ Супчика горячего хотел, а нет! Денежки… брат потерял где-то. Пришлось не идти в столовую. А если мама узнает, что я не кушал сегодня, будет волноваться. Даже плакать будет! ‒ простосердечно объяснял он, ‒ Дома-то еды совсем нету!
Последовало короткое тревожное молчание. Вой чудовищной вьюги заполонил тишину.
‒ Брат… потерял деньги?.. ‒ холодно процедил парень, ‒ А какая у тебя фамилия, Максим?
‒ Васяев.
Мощный ветер хлопком ударил по телам ребят. Прикрыв лица от режущего снегопада, гонимого бурным потоком воздуха, они еле устояли от жестокой стихии. Скворцов остолбенел. Ошарашивающий ответ ребёнка прогремел, как гром. Дыхание парня напрочь остановилось. Он не мог больше выговорить ни единого слова. В горле образовался ком.
Сглотнув, Антон ватными ногами начал осторожно отходить от замерзающего дитя. Смятенно он попятился назад. Зашёл в сугроб. Не знал, куда деть свои руки. Потерянный парень то засовывал их в карманы, то вытаскивал и свешивал вниз.