Дмитрий Ромов
Цеховик. Книга 10. За горизонт!
Дмитрий Ромов
Цеховик. Книга 10. За горизонт!
Эта история выдумана от начала до конца. Все события, описанные в ней являются плодом воображения. Все персонажи и названия, упоминаемые в книге, вымышлены. Любое совпадение имён, должностей или других деталей случайно и не имеет никакого отношения к реальным людям или событиям.
1. С ног на голову
Хотел бы я прожить жизнь сначала? Ох, ну и вопрос. Это смотря как жить. Сейчас бы я хотел только одного – покоя. Если честно, начинать заново, особенно когда ты молод и кое-что об этой жизни уже знаешь, здорово. Но за последние два дня я не спал, поучаствовал в двух перестрелках и двух потасовках, а ещё мои друзья оказались на грани жизни и смерти. Это если в двух словах. Ну и там с невестой кое-какие заморочки. Теперь уже с бывшей, кажется…
Так что, если придётся начинать опять, моя третья жизнь будет намного спокойней первых двух. И, надеюсь, безо всякой романтики. Если получится. Я уже говорил, да?
– Егор, ты что, правда спишь?! – доносится сверху голос Наташки, будто с небес.
Ох, какие мы сердитые… Может, я не хочу слышать того, что ты пытаешься мне сказать. Есть вещие, которые не нужно говорить, их либо понимают, либо нет. А слова иногда только всё портят.
– Нет, уже не сплю, – дёргаю я головой и открываю глаза.
Я как волк, минута сна и снова готов бежать вперёд, выслеживать, преследовать и грызть горячую плоть, перемалывая кости.
– Сейчас поедем.
Замороженная часть мозга начинает вибрировать, пытаясь оттаять. Я поднимаюсь и сажусь, откидываясь на спинку дивана. Слегка потягиваюсь и тру ладонями лицо.
– Саня, – окликаю я Какору, стоящего на часах. – Скажи Семёну, пусть Сергей Сергеича найдёт. Надо Наталью будет в Измайлово отвезти.
– Ага, – кивает тот. – Семён, приведи Сергеича.
– Меня не надо в Измайлово, – говорит Наташка и качает головой.
– Это почему? – хмурюсь я.
– Я тебе пытаюсь объяснить, а ты не слушаешь, – вздыхает она.
– Прости, отрубился… И, если честно, может, и не надо ничего говорить? Ты уезжаешь сегодня, да?
– Нет… – она смотрит удивлённо и даже немного обиженно. – Я не уезжаю. Я тебе, как раз и говорю, что я никуда не уезжаю. Наоборот. Я остаюсь. Я даже вещи уже к тебе перевезла сегодня днём. Всё. Мне не надо никакого месяца, я все решения приняла. Взвесила и приняла. Ну, если ты сам, конечно, не решил поменять меня на Еву. Или ещё на кого-нибудь.
– Чего? – у меня мозг вскипает.
Ага, только что был замёрзшим, а теперь вот кипит, пузырится.
– Я?!
– Ну, а кто? – пожимает она плечами. – Я видела, как она к тебе липла, когда вы танцевали. А ты… Ты так на меня глянул, что…
У неё снова глаза становятся влажными.
– Так глянул, будто холодом обдал. Словно на чужую. Будто мы не знакомы вообще или будто я тебе сделала что-то ужасное и ты теперь меня ненавидишь.
Она подносит к лицу руку и прикладывает запястье к глазам.
– Видишь ли… – начинаю я…
Блин… я даже не знаю что говорить. Как-то не очень я к этому приспособлен. Лучше я пойду каких-нибудь отморозков постреляю, чем… ну, всё вот это, в общем.
– А что твой староста? – всё-таки решаюсь я разрубить этот узел.
– Причём здесь староста? – удивляется она настолько естественно и натурально, что я даже начинаю сомневаться, что видел её здесь у этого окна, стоящей напротив него и нежно глядящей ему в глаза.
Луна и посеребрённые силуэты. Тьфу.
– Я же вас с ним видел. Вот тут прямо, как вы в темноте стояли, пожирая друг друга глазами.
– Что?!
Она вскакивает и встаёт напротив меня, уперев в бока руки.
– Пожирая глазами?! – грозно переспрашивает Наташка. – Серьёзно?! Сам значит то с одной, то с другой, то шампанское хлещет, то обжимается у меня на глазах, а ещё и томно шепчет ей на ушко, а в итоге я пожираю глазами старосту? Я ему, между прочим, в тот момент говорила, что не еду в Новосиб, что остаюсь здесь и что мне пофигу универ, что я бросаю, что буду поступать на следующий год в МГУ.
Так, момент… Одну минуточку… Дайте-ка сообразить…
– А что для этого нужна романтическая обстановка и темнота, друг молодёжи? – прищуриваюсь я.
– Обстановка какая была, такая и была, её никто не выбирал и да… Да, он тут пытался объясниться, может специально и выбрал тёмную комнату.
– Что?! Объясниться?!
– А что, по-твоему, в меня и втюриться нельзя? Вообще-то, в меня полшколы влюблено было, один ты этого не знаешь.
Серьёзно?
– Да вот только я, – продолжает она обиженно, – слушать его не стала, а сразу сказала, что у меня жених есть. И рассказала заодно, что остаюсь здесь! С ним, с женихом то есть. Это ты, кстати.
– Эй, дети, вы чего тут шумите? – заглядывает в дверь Злобин.
– Да вот, – вздыхаю я, – во взрослую жизнь вступаем.
– А-а-а, – усмехается он. – Это да, это иногда травмирует. Вы когда орать закончите, дайте знать, мне парой слов с тобой перекинуться надо…
– Да мы вроде всё уже, да, Наташ? – спрашиваю я.
– Вроде да, – соглашается она. – Мне выйти?
– Ничего особо секретного, – отвечает Злобин.
– А я даже рада, – шепчет Наташка, наклоняясь ко мне и опираясь о мои колени, – что ты хотя бы разик в моей шкуре побывал и понял, каково мне такое видеть. Больно, между прочим.
Больно? Да вообще, не то слово. Пипец, жесть просто…
– Это другое, – сурово отвечаю я.
– Что?! – задыхается она от негодования, но я не даю ей разгореться и схватив прижимаю к себе.
– Нет! – вырывается она.
– Кхе-кхе, – покашливает Злобин. – Я тогда попозже…
– Нет-нет, простите, Леонид Юрьевич. Брачные игры в дикой природе. Начав, закончить очень трудно. Всё. Мы всё. Да? А старосту твоего я на всякий случай отп**жу.
– Что?!
– Ага, – киваю я. – Точно.
– Балда ты, Егор, – качает она головой, едва сдерживая улыбку.
Ну что? Что делать-то? Вот так как-то…
– В общем, мы с твоим Семёном допросили паренька, – говорит Де Ниро.
– Неужели раскололи?
– Ага, – кивает он. – Твои ребята, кажется, умеют это делать… Знают, кое-какие тонкости. В ванной, правда, напачкали немного…
– Душманов кололи, а своих-то, – хмыкаю я, – и подавно расколят.
– От Лимончика он.
– Во как… То есть его Лимончик направил?
– Да, – кивает Де Ниро. – Позвонил и сказал срочно выдвигаться. Ну, не сам позвонил, ясное дело, поручил кому-то.
– Интересно.
– Да, мне тоже интересно. Кто-то был здесь, вероятно. Запалил и послал сигнал. Позвонил. Так что, такая история.
– А куда этого теперь? – спрашиваю я.
– Возьмём себе на время, а потом милиции отдадим.
– Себе?
– Да.
– Хм, – хмурюсь я. – А зачем вы, кстати, всю эту историю с брошью затеяли? Ну, то есть, для чего она с ней тут разгуливает?
– Есть кое-какие резоны, но это не обязательно сейчас обсуждать – подмигивает он, намекая, что этот вопрос, как раз, лучше при посторонних не затрагивать. – Потом, когда время будет, я тебе расскажу.
– А Галина Леонидовна здесь ещё?
– Да, она тут с друзьями своими развлекается. Слушай, ты, кстати, дал жару с этой «Дорогой». Молодец! Ты видела, Наталья?
– Нет, – качает она головой. – Только слышала.
– Не повезло, редкостное зрелище. Но там народ требует повторения.
– Нет, больше не получится. Это я авторитетно говорю.
В дверь заглядывает Толик.
– Егор, ты как? Ты так дерёшься хорошо. Научишь?
– Посмотрим, – киваю я. – Не забыл, что утром Новицкой нужно сказать?
– Не забыл, – отвечает он.
– А Ева как? В порядке? Этот козёл ей неслабо впечатал, между прочим.
– Вроде нормально, – кивает он. – Слушай, мы сейчас ко мне домой поедем. Ты… то есть вы… не хотите с нами?
– А кто едет? – спрашиваю я.
– Ну, мы с Евой, вот Леонид Юрьевич согласился и ещё там пара девушек и парней, друзья мои.
– Мы с Наташей, пожалуй, домой, – качаю я головой. – Да, Наташ?
– Слушай, – с подкупающей открытостью улыбается Анатоль. – А ты можешь ещё разок «дорогу» сбацать? Пацаны там в стельку практически.
– Не, даже не думай ещё когда-нибудь услышать её в моём исполнении. Пусть пацаны сами бацают. То, что в стельку, им ещё ни разу выступать не мешало.
– Откуда ты знаешь-то всё? Они тебя не помнят, а ты их всех по именам знаешь.
– Пересекались где-то, – пожимаю я плечами. – Ладно, мы поехали. Ева завтра улетает?
– Нет, – отвечает Злобин. – Она ещё несколько дней пробудет. Ещё увидитесь.
– Ну и хорошо. Тогда мы её сейчас искать не будем, передавайте привет. Александр, выезжаем!
В машине мы молчим. Я балансирую между сном и явью, Наташка размышляет. О своём, о девичьем. Главное, чтобы ещё чего не надумала.
– А что правда, – прищуриваюсь я, когда мы заходим в номер, – прямо половина всех пацанов в школе бегала за тобой?
Точно, вещи перевезла, ну надо же… И с дежурной договорилась, смотри-ка…
– Да, – отвечает она, подняв одну бровь.
– То есть, это что значит, половина первоклашек, половина второклашек и так далее, или, например, все поголовно, начиная с пятого класса?
– Так, – усмехается она, – я тебе сейчас выпишу уравнение и ты сам мне скажешь сколько из какого класса.
– Ладно, – соглашаюсь я, – только смотри, чтобы без секансов и масекансов.
– Без сексов? – уточняет она.
– Нет, – мотаю я головой, приваливаясь к двери, – это не трожь, руки прочь от сексов.
– Совсем без рук то есть?
– Уф-ф-ф, – выдыхаю я и сползаю по двери на пол, усаживаюсь и вытягиваю ноги.
– Ты чего? – пугается она.
– Ничего, – хмыкаю я. – Давай, показывай мне стриптиз, я смотреть буду.
Глаза слипаются. Уже опять скоро утро.
– Нет, – мотает она головой.
– Ну-ка, что ещё за «нет» такое? – стучу я кулаком по полу.
– Сегодня нет настроения, – отвечает она. – Сегодня я хочу посмотреть на твой стриптиз.
– Сегодня? – уточняю я.
– Ага.
– Ну ладно, я не против, только раздевать меня тебе придётся самой.
– Ладно, – соглашается она и, подойдя ко мне, опускается на колени.
Она садится на пол и кладёт руки мне на лодыжки.
– Как же ты устал, – качает она головой. – Как ты устал.
Есть маленько, отрицать не буду.
– Давай мне руку, – тихонько говорит она. – Я помогу тебе встать. Пойдём, я тебя уложу.
– И разденешь?
– Ну конечно раздену.
– И сама разденешься?
Она не успевает ответить, потому что в этот момент раздаётся громкий стук в дверь. Наташка вздрагивает, а я прикладываю палец к её губам.
– Тс-с-с…
– Вам кого? – недовольно спрашивает Саня Какора.
– Бро, – отвечает мужской голос. – Скажи, Джемал пришёл.
– Иди, – шепчу я, – закройся в ванной. Это свой, просто не хочу, чтобы он тебя видел.
– Один? – уточняет Какора.
– Ну, видишь же…
– Минуту.
Наташка послушно убегает, а я кое как поднимаюсь и приоткрыв дверь, выглядываю в коридор.
– Здорово, – киваю я.
– Не спишь? – спрашивает он.
– Собирался…
– Погоди пока, – усмехается Джемал. – Поехали со мной, хочу, чтобы ты кое-что увидел.
Блин, что за подстава… Машины нет, Сергеича я отпустил, он и так намучился сегодня.
– Куда? – прищуриваюсь я.
– «Куда» плохое слово, так спрашивать нельзя. Зачем дорогу закудыкивать? Надо спрашивать далеко ли.
– Ладно. Далеко?
– Ну, хорош, брат, ты чего? Говорю же, показать хочу кое-что. Отвечаю, тебе понравится. Ты чё менжуешься?
И то верно, чего это я менжуюсь?
– Короче, ты идёшь или нет? – напрягается Джемо.
Ну, блин, конечно иду. Разве я могу показать, что очкую, ссу и всё такое прочее. Приходите все и берите меня на слабо. Добро пожаловать.
– Сейчас, – киваю я и, сделав знак Сане, прикрываю дверь.
Может, уже не стоит и начинать, если до сих пор не удалось лечь и поспать? Как все эти Дзержинские и прочие светочи революции по нескольку дней могли не спать? Не знаю.
Подхожу к шкафу и достаю металлический чемоданчик с инструментами. Открываю и сдвигаю полочку с отвёртками и плоскогубцами. Там у меня прячутся две пушечки. Наган и бесшумный. Беру наган и надеюсь, что стрелять не придётся.
Подхожу к ванной и тихонечко скребусь. Наташка тут же открывает. Я снова прикладываю палец к губам и захожу к ней.
– Ты что, – шепчет она, – уходишь?
– Скоро вернусь.
– Кто это? – округляет она глаза.
– Джемо. Запомнила? Просто, на всякий случай.
Не надо было говорить этого «на всякий случай» она пугается.
– Не бойся, он свой, – улыбаюсь я и, взяв её за подбородок, легонько целую в губы. – Точно у тебя со старостой ничего не было?
Ох-ох-ох, сейчас лопнет от возмущения. Я подмигиваю и выхожу.
Мы спускаемся по лестнице и выходим из гостиницы. На улице ещё темно, но уже чувствуется, что через пару часов наступит утро. Чернота ночи уже не такая густая, и в ней появляются белёсые просветы.
– У нас две тачки, – кивает Джемо на две тёмно-зелёные «шахи». – Давайте, пацаны, садитесь ко мне.
Он сам забирается на место водителя, я сажусь рядом, а Семён с Саней – на заднее сиденье.
– Погнали.
– Джемо, – качаю я головой. – При всём уважении, сюрпризов больше ненужно. Я не любитель.
– Да ладно, чё ты, приколемся. Я отвечаю, ты не пожалеешь. Ладно, больше не буду, но щас уже начали дело, так что давай просто кайфанём и всё.
Лучший кайф – это сон, особенно когда есть хороший шанс, что он не вечный.
Мы едем явно не в центр.
– Куда… то есть, в каком направлении мы едем?
– На Юго-Запад, в сторону Внуково. За город. Нет, не загород, а в пригород. Да блин, двадцать минут, и мы на месте, а потом ещё двадцать и ты в гостинице, в мягкой коечке. Если хочешь, я тебе кису подгоню, кису, девяносто шестая проба, чистая камелия? Хочешь?
– Нет.
– Почему? – удивляется он.
– Спать хочу.
– Ну, спи, а днём проснёшься, она вот, рядом лежит, мурлычит.
– Нет, Джемо, брат, не хочу. Но спасибо, что спросил.
– Ну смотри, – разочарованно качает он головой. – Скажи тогда, это ты что ли Назаровских сегодня завалил?
Твою дивизию, во-первых, это что за вопросы такие не слишком тактичные, а, во-вторых, какого хрена? Как так быстро распространяется информация, при том, что ещё в помине нет ни мобильной связи, ни интернета?
Мы поворачиваемся друг к другу и я пожимаю плечами.
– Да ладно, чё ты скромничаешь? – подмигивает он.
– Кто может распространять такие сведения? – качаю я головой.
– Какие «такие»? – усмехается он.
– Неправдивые, вот какие, фейкньюс, буквально…
– Про ньюс не знаю, – смеётся он. – Я сам догадался, слухов про тебя нет пока, если чё. Но если Назар знает, то скоро и пол-Москвы проведает. С ним видишь, какая сложность, его все знают. У него связей по всему союзу и за его пределами столько, что столько и людей, наверно, на свете не живёт. Это, как раз, проблема, потому что на сходке будет присутствовать много авторитетов, которые не просто его знают, но которые от него зависят. Так-то, брат, поэтому все варианты надо просчитать.
– А когда он хочет сходку собирать? – спрашиваю я.
– Не знаю. Он хитрожопый, заранее не будет объявлять, но когда воры съезжаться начнут, это видно будет.
– У Ферика, – говорю я, – тоже сторонников много.
– Только их никто не позовёт, вот в чём хохма. Они сами сойдутся, перетрут, малявы разошлют и всё, дело сделано. Ладно, мы приехали. Вот этот дом, видишь?
– Где «Волгарь» стоит?
– Да-да, прямо вот этот.
Он показывает на крепкий бревенчатый дом за высоким забором, виднеющийся в предутреннем сумраке неясной громадой. И мы стоим прямо около калитки.
– Там сейчас Лимончик квартирует, – говорит Джемо.
– А что мы тут делаем? – напрягаюсь я, сжимая рукоятку револьвера в кармане. – Я с ним встречаться не планировал.
– Да ладно, не кипишуй, у меня тоже нет таких планов. Зато у меня для него привет есть и подарок. Даже два. Сидите тут, короче.
Вторая машина подъезжает и останавливается впереди нас. Из неё выскакивают четверо. Двое подбегают к своему багажнику, а двое – к нашему. Подбегают и вытаскивают по телу из каждого. Твою дивизию! Вынимают, быстро подтаскивают к забору и бросают в сугроб головой вниз.
– Разложите путём! – негромко командует Джемо.
В домах в округе начинают лаять собаки.
Его бойцы поправляют руки и ноги трупам, раскидывая в стороны, а потом возвращаются к машине. Они – к своей, а Джемо – к своей.
Твою дивизию! Ни мне, ни ребятам, это вообще не надо! Какого хрена!
Джемо, вместо того, чтобы садиться и ехать, достаёт из внутреннего кармана пистолет и стреляет в воздух. И только после этого заскакивает в тачку и жмёт по газам.
– Ну, как тебе?! – хохочет он. – Жалко, нельзя посмотреть, как они обнаружат эти подарки. Знаешь, кто это?
– Нет.
– Это Зура Белый и Пермяк! – радуется Джемал.
Твою дивизию!
– Ферик должен был сам это сделать, но я ему оказал услугу. А ты подтвердишь, если что.
– Так надо было кого-то из людей Ферика брать, я-то причём? – хмурюсь я.
– Брат, ну ты почему такой нерадостный, а? – качает головой Джемал. – Смотри, как хорошо всё! Ты чувствуешь, это наша сила, да? Назар сейчас метаться начнёт. Не туда попал, в натуре, кругом измена, кругом ему облом, вилы ему, втыкаешь, брат? Нет здесь его власти, здесь только вилы ему! Пускай валит, в натуре, кончилось время его! Теперь приходит наше время, а вместе мы многое сделаем. Будь веселее, брат, от чистого сердца прошу!
Он опускает стекло и, высунув руку с пистолетом, палит в воздух. И в это время воздух, вероломно расстрелянный Джемалом, наполняется резкими звуками сирены и синими мигающими огнями.
– Водитель ВАЗ 2106, государственный номер а23-40мо, немедленно остановитесь!
2. Кому не хватает адреналина
А-а-а! – восклицает Джемо. – Мусора! Прилетели, псы! Ну, давайте, поиграем!
Твою же дивизию. С револьвером за пазухой, ТТ Джемала и полным багажником биоматериалов, а именно крови убиенного, одного из выложенных у дома Лимончика, встреча с милицией не кажется хорошим завершением ночи.
Джемал начинает притормаживать.
– Ты останавливаешься что ли? – спрашиваю я. – Надо хоть стволы скинуть.
– Нормально всё будет, – усмехается он. – Повеселимся сейчас. Успокойся и кайфуй.
Машина сбавляет ход и синие всполохи начинают приближаться. Вторая «шестёрка» обгоняет нас и уходит вперёд, а мы почти останавливаемся. Но когда милицейский «Москвич» подъезжает вровень к нам, Джемал жмёт по газам. Машина шлифует заснеженное покрытие, идёт юзом, ревёт и наконец выстреливает вперёд, оставляя ментов позади. Как звездолёт из «Звёздных войн» преодолевший световой барьер.
– Ты чё творишь! – восклицаю я. – Погнали вперёд и всё. Они сейчас вызовут подмогу и кирдык, перекроют дорогу. Ты тогда по сугробам уходить будешь или сдашься им на милость?
– Да не ссы ты! – хохочет он. – Всё путём будет! Погоняем да и всё, а потом если чё отобьёмся. Нас вон сколько!
Так, попадалово конкретное, надо сказать…
Машину возит по дороге. Ралли, твою дивизию. На хвосте у нас сидят менты, воет сирена, мигают синие огни, а Джемо от всего этого, похоже, просто балдеет. Адреналина в жизни мало у человека, надо где-то черпать, судя по всему.
Да вот только мне это вообще неинтересно. Нет потребности, мягко говоря… Мы обгоняем вторую "шестёрку" и летим дальше, а милиция гонит за нами. Приняли вызов, судя по всему.
Джемо то уходит вперёд, то сбавляет ход, подпуская преследователей ближе. Водит он лихо, ничего не скажешь. Гонщик.
– Джемо, слушай, хорош прикалываться, поехали скорее отсюда, – устало говорю я. – Они уже стопудово передали наш номер всем постам. Надо где-то бросать машину и выбираться к херам собачьим.
– Да подожди ты, – смеётся он. – Успеем. Когда ещё такой случай представится! Доставлю я тебя туда, откуда взял, в целости и сохранности. Немного ещё поразвлекаемся и всё.
Ну, и мы развлекаемся. Наконец, он пресыщается своими гонками и кивает.
– Ладно, бляха, я думал, ты приколешься, а ты как дед старый, скорее на печку, да? Уже вставать пора, так что можно и не ложиться.
Ну-ну, давай, не ложись, братец, но я пас.
Он бьёт по тормозам и машина резко останавливается, перегородив дорогу по диагонали. Джемо открывает окно и сидит, глядя в серое небо.
– Чего там? – спрашиваю я. – Затмение что ли наблюдаешь?
Он не отвечает и не двигается. Просто смотрит в окно и всё. Сирена приближается и прерывистое синее мигание тоже. Джемо не двигается с места. Вот же придурок, честное слово.
– Чего ждём-то?
Я уже злиться начинаю. Достала меня вся эта хрень.
– Щас, – отмахивается он от меня.
Да твою же дивизию! Подлетает милицейская тачка, а он сидит и не двигается с места. Хлопают дверки «Москвича» и Джемал, берёт в руку пистолет. Ссука! Ну, что за хрень…
Мент делает несколько шагов в нашу сторону, и Джемо поднимает руку с зажатым в ней «ТТ». Поднимает и не целясь, нажимает на спуск. Я в последний момент успеваю толкнуть его под локоть.
Раздаётся жутко громкий хлопок, рука уходит по дуге и пуля летит совсем не туда, куда планировал Джемо.
– Ты чё сделал!? – бешено орёт он.
Менты прячутся за тачку, а Джемал жмёт на газ. Машина снова буксует, шлифуя снег, надсажено ревёт и, бьёт багажником по капоту «Москвичонка», сдвигая его в сугроб на обочине.
– Ты чё сделал?! – голосит Джемал. – Ты чё мусора не дал пришить?
– Ты дурак что ли? – ору и я. – Это твоё дело, личное. Нахера ты меня-то подставляешь?
Мимо нас проезжает вторая наша тачка.
– Сука! Мента вальнуть не дал!!!
– Давай жми, не ори! Ты больной на голову, в натуре.
Но он орёт, причём долго орёт и громко. И что я испугался, и что я сам мент и стукач, раз пожалел мента, и что правильно на меня Лимончик наехал и всё такое. Хорошо, что на газ давить не забывает при этом. Наконец, он затыкается и, выключив фары, сворачивает в лес.
– Всё сказал? – спрашиваю я, когда он замолкает.
Не отвечает.
– Нет, я понимаю, – говорю я спокойно, – тебе-то на зону надо, авторитет поднимать. Где ещё, как не там? Правда за ментов зону не дают, дают пулю в затылок, но у тебя, судя по всему, смягчающие обстоятельства имеются. По состоянию здоровья. Но меня это никак не затрагивает. У меня дела здесь, а не на зоне. Тебе надо – иди. Мне не надо. Я ни блатной, ни приблатнённый, ни стремящийся, никакой. Я из другого мира, ты чё не знал? Все мои дела здесь, по эту сторону колючки. И нахера ты вообще меня потащил жмуров своих демонстрировать? Ты завалил уродов? Ну, молодец. Только они – не моя проблема, а Ферика и Цвета. Это их забота, мне они вообще до пэ, ты понимаешь? Тебе адреналина не хватает, а у меня его хоть жопой ешь. Тебе охота покуражиться, а я нажимаю на спуск, когда нет другого выхода. Ты чё, не догоняешь этого? Я вкалываю как раб не для того, чтобы кто-нибудь шутки ради взял все мои труды и спустил под откос. Ну ты капец, в натуре. Детство в жопе бурлит.
– Ладно, чё ты завёлся-то? – хмуро, но примирительно отвечает Джемал. – Я просто не знал, что есть кенты, которым не в кайф мусора мочкануть.
– Молодец.
– Может, ты сам мент? – качает он головой. ─ Да ладно-ладно, шучу я.
Похоже, под кайфом чувак.
– Ага, может, – соглашаюсь я. – Нахера ты в лес заехал? Давай, выкидывай нас на остановке, а то с тобой мы до первого патруля только доедем.
– Я сказал, что довезу? – говорит он. – Значит довезу. Ты, как дед старый, в натуре. Нет в тебе огня, Бро. Азарт отсутствует.
Наверное. Был, да весь вышел.
Мы подъезжаем к площадке у маленького щитового домика, занесённого снегом. Туда съезжает вторая «шестёрка» с бойцами Джемала. И там же стоит серая «буханка» с белой полосой на борту и красными крестами. Ноль-три, скорая помощь. Мы выходим из машины.
─ Пальчики надо стереть, ─ говорю я.
─ Не обязательно, ─ беспечно машет рукой Джемо. ─ Пофиг.
Один из его людей открывает багажник второй машины и достаёт канистру, а потом подходит и льёт бензин, разбрызгивая по салону и снаружи.
─ Ох, щас полыхнёт, – снова улыбается Джемо. – Пошли в «уазик»!
Мы забираемся в «буханку».
─ Едем! ─ командует он. ─ Скорее!
В салонах вспыхивает огонь, и его братки запрыгивают к нам в машину.
─ Мигалочку не забудь! ─ командует Джемал.
Мы выскакиваем на дорогу и несёмся в сторону центра. Москва просыпается. Скоро начнёт светать.
─ Короче, зря я тебя дёрнул, ─ говорит мой ночной гость. ─ И сам не кайфанул по-человечески, и ты недоволен.
─ Слушай, я две ночи уже глаз не смыкал, ─ говорю я. ─ Так что развлечения меня сейчас вообще не интересуют.
─ Да понял я уже, ─ хмыкает он. ─ Ты, как дед старый, если есть маза, лучше придавишь, чем с братанами погудеть, да? Ну ладно, буду знать теперь.
Жалко, что ты раньше не знал.
«Буханка» останавливается у гостиницы на площади, там, где обычно паркуются «членовозы». Мы с парнями выходим и идём к главному входу.
─ Ну что, ─ усмехается Какора, ─ отбой или ещё куда поедем?
─ Вы позвоните Тимурычу, ─ говорю я, ─ пусть смену пришлёт, чтобы вы сами-то поспали. До обеда точно никуда не дёрнусь. Сейчас лягу и меня тупо разбудить никто не сможет.
─ Ага, ─ кивает он. ─ Главное, лечь успеть, пока кто-нибудь опять не нарисовался.
Наташка не спит. Ждёт. Она не подаёт виду, но мне заметно, что при моём появлении она выдыхает с облегчением. Подходит ко мне и обнимает, а потом берёт за руку и, подведя к кровати, начинает раздевать. Расстёгивает пуговицу на пиджаке, стаскивает его с меня, развязывает галстук, быстро справляется с пуговками на рубашке.
─ Мне в душ надо, ─ говорю я.
─ Когда проснёшься. А сейчас падай.
─ Нет, ─ кручу я головой. ─ Когда я проснусь, мне некогда будет в душ идти.
─ Почему? ─ хмурится она.
Я отвечаю многозначительной улыбочкой, и она догадывается, что стоит у меня в планах первым номером на после пробуждения.
─ Ну пошли, ─ с усмешкой вздыхает Наташка. ─ Буду осваивать профессию банщицы. Мне же надо теперь устраиваться куда-то.
─ Ну пошли, ─ соглашаюсь я, ─ секс-банщица. Доведёшь ты меня до греха, Наталья.
Если честно, я радуюсь. До греха или не до греха, но я очень рад, что она здесь.
Выйдя из душа, мы забираемся в постель, и я прижимаю её спиной к себе так крепко, обхватывая руками и даже ногами, что она и вздохнуть не может.
─ Ну, давай, рассказывай, ─ приказываю я, закрывая глаза.
─ М-м-м, ─ стонет она, пытаясь ослабить мою хватку.
─ Ты не мычи, толком говори.
Отвоевав себе немного свободы, она вздыхает:
─ Ф-у-у-х… Я и не знала, что тяготы семейной жизни начнутся так скоро.
─ Да, точно, ─ соглашаюсь я. ─ Тяготы. Но это ещё цветочки, ягодки будут после пробуждения. Вот наберусь силёнок и как начну тебя тяготить. Застонешь тогда.
─ Так? ─ спрашивает она и стонет.
Ничего так, возбуждающе стонет и получив ответные проявления моего юного организма, начинает смеяться:
─ Да, немного же тебе надо.
─ От тебя действительно немного, и чиха достаточно.
─ Спи давай.
─ Ага. Только ты что-то мне сказать хотела.
─ Что?
Она крутит головой, и её волосы щекочут мне нос.
─ Не знаю, ─ отвечаю я. ─ Сам удивляюсь.
─ Сказать, что до сих пор влюблена в тебя?
─ Скажи.
─ Или, что ты меня возбуждаешь, как… эй, нет, сначала спать!
─ Да, это тоже скажи.
─ Когда ты меня отправил думать…
─ Это когда было? Вчера?
─ Да. Вместо того, что ты мне сказал, я вспоминала как ты меня… м… Как у нас первый раз было… Вспоминала и ревела…
─ Почему? Больно было?
─ Балбес ты, мне хорошо было. Сладко. Но не поэтому, просто… Не знаю, ревела и всё… Потом представила, что если мне придётся уйти, отказаться от тебя, то жить не смогу. Так что вот, теперь ты знаешь мой секрет и можешь им пользоваться. Что бы ты ни сделал, я всё равно никуда не денусь. Ты слышишь? Спишь?
─ Нет, не сплю, ─ тихонько говорю я.
─ Ну, вот… Утром проснулась собрала вещи и приехала сюда.
─ А как в номер пробралась? Коррумпировала дежурную? Или соблазнила?
Она тихонько тыкает меня острым локотком.
─ Ну а что, ─ снова сжимаю её я. ─ В твоём журнальчике таких картиночек не было?
─ Были, ─ говорит Наташка. ─ Но я её подкупила. Наврала с три короба и денег дала. Оставила вещи и поехала снова в Измайлово. Там уже все меня потеряли. Замдекана орёт, слюной брызжет, мол, где ты опять была. По Москве, говорю гуляла. А он кричит, что эти прогулки дорого тебе будут стоить. Ну, мне то есть. У нас потом программа началась. Нас же на автобусе возят. Возили. Ну, а из-за меня автобус задержался и расписание сбилось. Неважно, в общем, мы поехали. Сначала были пленарные заседания, потом обед и закрытие конференции. А потом посещение театра Ленинского комсомола.
─ Понравилось? Что давали?
─ «Звезду и смерть Хоакина Мурьеты». Понравилось, наверное…
─ Как так?
─ Да я особо и не смотрела, всё про тебя думала. И про себя тоже. Я подумала, а вдруг ты всё это сказал, чтобы… чтобы от меня отделаться. Иди подумай пока, жить мы будем плохо и нас всех убьют. И мне пришло в голову… В общем, неважно, что мне там пришло, да вот только я эти мысли весь день крутила, так что про спектакль мало что могу сказать. Помню, что громко было. В антракте опять замдекана мне мозги начал пудрить. Поймал и давай песочить. И с экзаменами он мне проблемы обещает, и с практикой, и с общественной деятельностью. Ну, а я возьми, да и скажи, что мол да пошёл ты куда подальше. Ну, он, ясное дело, взвился, как змей Горыныч, я говорит тебя отчислю. А я ему, ну и отчисляй. Я и сама отчислюсь. Вот и всё. Вышла в фойе, сижу. Пошла позвонила тебе, тебя нет. Позвонила туда, наверх, там тоже нет. Надо ехать, а я боюсь, думаю вдруг ты меня… ну… выпнешь, короче… В общем вся в растрёпанных чувствах сижу. Дура я у тебя, да?
─ Ну, как сказать… ─ задумываюсь я и тут же получаю новый тычок локтем.
─ Нет, ты не дура, ─ поспешно заверяю её я.
Смеётся, крутит головой, щекочет нос.
─ А у девочки, что с нами в делегации университетской была, родственники в Москве.
─ А она с вами в гостинице жила или у родственников?
─ Замдекана не отпустил к родственникам, она со мной в номере жила.
─ Понятно…
─ Сам он поехал на банкет, а нам велел возвращаться в Измайлово. А эта девочка говорит, пошлите на квартирник, её сестра двоюродная позвала. Все загорелись, ну я с ними и пошла. Тебе ещё несколько раз позвонила, сердце не на месте. Страшно ехать, если выгонишь…
Она замолкает и тихонько шмыгает носом.
─ А староста? ─ спрашиваю я.
─ Чего опять? ─ напрягается она.
─ Как он тебя в комнату затащил?
─ Он не тащил. Я сама. Он заколебал меня уже, ну а тут настроение было подходящее. Я его выслушала и сказала там кое-что. Коротко, ёмко и по существу.
─ Что ты ему сказала?
─ Да, какая разница! ─ фыркает она, как ёжик. ─ Что сказала, то и сказала.
─ А он что?
─ Дура, говорит, ты. Сама не понимаешь, чего лишаешься. Мы, говорит, с тобой горы свернём, академиками станем, у меня родители… ну и всё такое.
─ А ты что?
─ Блин, Егор! Я сказала, нет! Что ещё-то? Сказала, что бросаю этот универ дурацкий и замуж выхожу.
─ За кого?
Тут уж она локтем не ограничивается, а, проявив недюжинную вёрткость, прокручивается в тисках моих объятий и поворачивается лицом ко мне. За окном светает, но в комнате почти ничего не видно. Ничего, кроме её глаз. Они горят, так, что не увидеть их просто невозможно.
─ Егор! Я за тебя хочу! За тебя! Не хочу ждать, не хочу думать, не хочу ничего взвешивать. И ещё, хочу, чтобы ты был только мой… Это уж ты сам решишь, но я очень этого хочу…
