Дмитрий Фоменко
Дружба с дьяволом
– Да убери! – Мишутка легко оттолкнул друга в сторону и приложился больным местом к надгробию, чтобы холод быстро успокоил наглую боль.
– Мишань, блин, ну извини, пожалуйста… Я не хотел же! Ты просто упал на мёрзлую землю, а смотреть на тебя, посапывающего, да и ещё синего… Признаюсь честно, это было довольно мило, – панк аж засиял от счастья. – Но чтоб ты не заболел, я решил согреть тебя: положил твою голову себе на колени и накрыл своим свитером… Ну и для общей картины я решил тебе что-нибудь сыграть. Вот!
“Ну надо же! Ни секунды смущения!”
Миша посмотрел на лежащую гитару и попятился.
– Я… – парнишка стыдливо отвёл взгляд. – Я с-спал?
Панк кивнул в ответ.
– Ну а з-зачем? – Шалаев указал пальцем на источник всех проблем: неподвижный музыкальный инструмент.
Андрей медленно направил взгляд на гитару, затем снова посмотрел на Мишку и засиял ещё сильнее.
– Чтоб тебе грустно не было.
– Я и не просил…
– Да ладно тебе! Только глянь на свою харю! – панк ткнул Мише на его же физиономию. – Так дело не пойдёт.
– С-слушай, – Миша озирался по сторонам, – нам бы не помешало по домам.
– Ты серьёзно? – Андрюха берёт гитару и стряхивает с неё всю грязь. – Только же пришли, не гони.
– П-послушай, мне кажется, нам пора бы тикать отсюда. Время ведь п-позднее…
А затем, словно желая напомнить о себе, луна вскарабкалась сквозь тучи. Ярко-белый свет высветил и прыщавое лицо Миши, и огненный гребешок панка.
* * *
– Пособи-ка мне!
Рядом с калиткой, в неглубоком срезе трубы висел тяжёлый квадратный замок, с которого на землю спускалась кованая металлическая цепь. И замок, и цепь были покрыты ржавчиной.
Но панк взял и то, и другое: то ли не боялся запачкаться, то ли не придавал этому вообще никакого значения. Ещё он посветил фонарём на створки, где показались петли. Их следовало совместить.
Панк быстро-быстро обернул их цепью, закрепив концы замком. Он сделал, всё как надо, вплотную сомкнув створки и сделав ещё один виток.
– Оп… Готово!
Пружина замка щёлкнула, намертво сомкнувшись. Потянув за замок, Андрей удовлетворенно кивнул.
– Всё, пошли.
Миша кивнул и, ссутулившись, последовал за ним.
* * *
Было уже порядком за полночь, когда Миша наконец добрался до собственной квартиры. Всё стабильно: Семён вовсю храпел в спальне, а мать – на полу.
ХОТЬ КТО-НИБУДЬ
И навёл Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из рёбер его, и закрыл то место плотию.
Бытие 2:21
Воскресенье…
Пожалуй, самый наилучший день для того, чтобы назначить внеплановые занятия по химии. Выйдя из автика, Мишка постоял ещё несколько секунд, всматриваясь в каждое утреннее декабрьское облако.
Парень не заметил, как время пролетело перед его глазами, а неподалеку уже виднелся городок забытых богом мастерских. Шалаев незаметно миновал будку сторожа и вышел по тропинке к долгожданному месту встречи, где уже заждались две знакомые фигуры. Дровосеки несли на плечах увесистый ковёр, откуда едва торчало что-то ужасно бледное, что-то явно человеческое. Парню на секунду показалось, что это не что иное, как девичья рука.
Тут-то паренёк немного насторожился, уже предвкушая то, что даже за мелкую провинность с ним могут поступить точно так же.
“Мне кажется, я оказался не в том месте, не в то время…”
Оглядываясь по сторонам и вытирая капельки пота со лба, Мишутка уже забыл о химии и в то же время думал о том, как бы ему быстро набраться смелости, чтобы резко развернуться и потихоньку смыться. Парень уже сделал шаг назад, как вдруг его оттолкнуло под лёгким весом.
Шалаева словно ударило током: руки задрожали, сердце ёкнуло, а по лицу вновь заструился холодный пот. Он с ужасом оглянулся, ожидая увидеть там инопланетян, приведений или смерть с косой. Но на него глазел маленький мальчик в выглаженной тёмной рубашке, аккуратных шерстяных шортах и коротких вьетнамках. Внешне был он очень худеньким, имел пышные вьющиеся волосы, маленький нос и неестественный оттенок кожи. Взгляд его читал полную безысходность, растерянность, недоверие и в то же время любопытство…
Это Пэдди. Тот мальчик в маске, который впился всем телом в ногу Шалаева.
Визуальное противостояние могло длиться вечно, пока кто-то из них, наконец, не решился проявить инициативу. И это был не Мишка. Пэдди протянул крохотную ручонку и указал вперёд, туда, где в полуоткрытой двери мастерской горел едва заметный свет керосиновой лампы.
“Меня ждут? – и тут же добавил: – Меня заждались…”
Горько выдыхая, Миша двинулся по указанному маршруту. Мальчик выступал в роли GPS, внимательно следя за тем, дабы Шалаев не решил сойти с рельсов.
Пара-тройка неспешных шагов, как со стороны ближайшего дерева послышался шелест кровавых листьев. Ещё один силуэт, похожий на чёрную кошку, взбирается на дерево. Но это далеко не кошка, а сестра того маленького мальчика, ловко перелезающая с ветки на ветку, как обезьянка. Уже знакомый Мишке персонаж.
Миша идёт к источнику света, пытаясь утешить себя тем, что не разделит участь той бедолаги, завёрнутой в ковёр. Когда юноша переступил порог, он увидел Никиту Сергеевича, сладко похрапывающего на кресле-качалке в окружении мотыльков, бьющихся о яркий свет керосиновой лампы.
Стоило Мишутке постучать по деревянной стене, здоровяк резко пробудился, протёр сонные глаза и, заметив чьё-то присутствие, повернулся с его сторону.
– Bonjour! – Никита Сергеевич ликующе поприветствовал своего гостя.
Парнишка только кивнул в ответ, смутившись.
Бородач встал со своего кресла, подошёл к Мишке и крепко обнял его. Последний в ответ лишь холодно обхватил его ладонями.
– Зацени, я эту табуретку сделал ещё в школьные годы по трудам. До сих пор ищу того, кто опробует её на прочность. И вот, именно тебе посчастливилось испытать мою давнюю работу в действии. Присаживайся!
Никита Сергеевич вытащил из-под стола табуретку, усадил парня и вернулся на своё кресло.
– Ты никогда не задумывался о том, как же хорошо живут насекомые на этой земле? А чем они обязаны своему создателю за этот дивный бонус?
Миша отрицательно покачал головой, не забыв шмыгнуть носом.
– А ведь они, – Никита Сергеевич показал на мотыльков, – сами ещё не до конца осознают свою ценность, данной ей матушкой-природой. Эти замечательные, красивые создания! И мы с тобой, мой юный друг, можем прямо сейчас наблюдать, как они, взмахнув крыльями, взлетают в воздух и парят над имитированным ясным солнцем. Они очень осторожны по своей природе, а потому робки при любом намёке на взаимодействие со страшной человеческой сущностью.
Парнишка фальшиво улыбнулся, посмотрев сначала на лампу, потом на Никиту Сергеевича.
“Ну что? Долго ли я буду ходить к этому Карабасу, прикидывающимся моим репетитором? Благо, чел ещё не успел изуродовать меня всеми возможными способами, поэтому мне срочно нужны ответы… Пусть это будет моим последним желанием”.
– И всё же… можно задать в-вопрос? – Миша вдруг перевёл взор на бородача, увлечённо наблюдавшего за мотыльками.
Но мужчина ничего не ответил, лишь что-то бормотал себе под нос.
– Может б-быть, мы н-наконец начнём моё обучение? Я ведь к Вам не за этим п-пришёл.
Никита Сергеевич молчал ещё несколько секунд, затем с недоумением перевёл глаза на Мишку, глядя на него, как на полного идиота.
– А за чем? – сорвалось с языка Никиты Сергеевича.
Миша опустил голову, не внимая, что ему сказать.
– А у тебя никогда не возникало чёткого ощущения, что в школе тебе просто пытаются впихнуть кучу бесполезной херни, которую ты даже не запомнишь? Неужели это необходимо только для того, чтобы скрыть от детей житейские невзгоды, отняв их свободное время? Не позволяя им даже выглянуть в окно?
– Я…
– И помимо того, что за тобой бегают учителя, заставляя учиться, у некоторых особо "ответственных" родителей возникает желание доебаться до тебя, если ты, не дай Бог, получил оценку ниже той, которую они хотят видеть в твоём дневнике. Потом возникают кубометры слёз, потому что мама заберёт компьютер!.. А ты оглянись туда! – Никита Сергеевич указал на проход, откуда пришёл Мишка. – Только представь себе, там, ну… можешь сам выбирать предметы для обучения. Где-то это уже издавна практикуется. Да! Но не здесь. Здесь ты учишь то, что и остальные. Гуманитарий – значит тупой мудила, ведь у тебя в расписании чёрно по белому расписаны шесть уроков математики против пары уроков истории. И не забывай: учить надо пятнадцать предметов! Только попробуй хоть по одному не выполнить домашку, – тебе пизда либо от училок, либо от администрации, либо от родителей.
Миша закрыл лицо руками.
– И эта химия твоя… Четыре года сплошных задач, уравнений и тому подобного, а на деле люди не представляют, какое октановое число у бензина, не могут решить, является ли кальций металлом, и думать об атоме как о вращающихся яйцах. Что скажешь?
– Ну да…
– Ну да, ну да! Тебя самого не пугает, в чём ты живёшь, как учишься, чему тебя учат?
– Ну, Вы м-меня хоть чему-нибудь н-научите? – парень, хоть и нерешительно, но всё ещё стоял на своём.
Мужичок обдумывал ход своего решения, затем последовал ответ:
– Ага, это ты хорошо подметил! – и глянув в окно, уверенно сказал: – Идём за мной!
* * *
– Надеюсь, ты понимаешь, что представляет собой весь этот коварный сброд? – спросил Никита Сергеевич, с ухмылкой глядя на Мишу.
Парни пробираются сквозь бледные заросли, наступая на грязь и запутываясь в чертополохе. Вернее, такая проблема была только у Мишки, когда же Никита Сергеевич был по-настоящему счастлив и невесом, как маленькая балерина.
– Вообще, для любого ребёнка первый класс и новый коллектив – это психологический удар пострашнее всех педофилов мира. И если в случае с армией почти взрослого, вполне сформировавшегося человека выгоняют из одного общества и бросают в совершенно другое, то для первоклашки это шок. Буквально этим летом он играл во дворе со своими закадычными корешами, с которыми он срал в один горшок и несколько лет просидел в одной песочнице… И тут – бац! Его в один момент ставят перед фактом: вот тридцать человек, с которыми ты обязан подружиться. От них не убежать, их нельзя игнорировать, с ними придётся взаимодействовать целых одиннадцать лет. Ребёнка вырывают из положительной, добровольной дружбы во дворе в дружбу призывную, из-под палки. А потом ещё удивляются, почему дети сходят с ума и создают обезьянью иерархию. Конечно, когда ты вынужден взаимодействовать с людьми, с которыми не хотел бы иметь ничего общего, остаётся только рычать, двигать тазом и выяснять, кто тут более доминант. Как я и говорил, школы сделают всё возможное, чтобы ты почувствовали себя неспособным сделать что-то большее, чем идти сквозь тупиковый путь вышки или путяги. Форма, поднятие задницы перед уроком, передвижения по звонкам, еда по чёткому расписанию… И для всех одинаковая, ведь ты такой же, как все. Постоянные фразы: "почему все написали эту работу хорошо, а ты плохо?", "почему все дети ходят на внеклассные мероприятия, а ты нет?". Только попробуй выделиться или поспорить с учителем или с руководством школы, и на тебя тут же набросятся директора, учителя и даже уже обученные "рабы" – твои одноклассники. И это видно даже в самом учебном процессе! Ты нашёл другой способ решить задачу – иди нахуй и решай, как все!.. Ведь это "самодеятельность", а она не допустима.
Поэтому Никита Сергеевич остановился, положил ладони Мише на плечи, наклонился до его роста и внимательно посмотрел, спросив:
– У тебя есть шанс сбежать. Воспользуешься им?
“Я высунул голову набок и посмотрел вдаль. Передо мной сверкал "свет в конце тоннеля". Там скрывалась свобода и неисчерпаемые возможности. Просто скажи "да" и отправляйся в путь! Все встречи будут сметены как буря, и на том конце тебя уже никто не вспомнит”.
Но Мишке было до боли жаль Никиту Сергеевича, хоть он и сам был не прочь слинять отсюда к чёртовой матери. Но наставник явно не хотел отпускать юношу из своих лап, ведь его навязчивый взгляд выдавал всю его сущность.
– Так что? – бородач стал чуть более серьёзным. – Не приходи на мои занятия, ведь по твоему мнению я ничему тебя не учу, верно?
“Сбежать?”
– Давай, можешь бежать. Я не тороплюсь! – Никита Сергеевич отпустил парня и взглянул в необъятную даль.
“Сбежать? Да, не помешало бы… Нужно бежать. Заблудиться в лунном свете, спрятаться, как привидение в тумане. Нужно лишь проделать простую махинацию, и я её с лёгкостью сделаю. Я же смогу! Я не слабак! Сейчас подниму ногу и…”
Миша посмотрел на своё согнутое колено и был готов совершить тот самый заветный шаг.
“Сделаю шаг…”
…
Но что меня там ждёт?
Эта дорога, ведущая к галактикам и звёздам, может быть нереальной. Мой личный миф, скажем так.
Ведь выйдя туда, в моей жизни так ничего не изменится. Это наверняка та же самая реальность, а я лишь внушаю себе что-то волшебное, что-то парящее.
Пройду туда, а там ничего стоящего. Там время кипит с такой же скоростью. Там люди живут своей привычной жизнью: влюбляются, заводят семьи, рожают пиздюков, учатся, работают, отдыхают. В общем, они просто существуют как биологический объект. Их жизнь имеет какой-то смысл. Разве я смею ему противостоять?
Я просто вернусь к своему старому распорядку, своим неизлеченным мозолям, завязну в глубине тёмного гнилого болота, так и не сделав ничего особенного в своей жизни. Я просто исчезну, не оставив после себя ни малейшего пятнышка, никакого намёка на то, что я когда-то здесь жил.
Как бы кто-то не распинался, но на определённом этапе жизни семья и дети становятся очень важной частью жизни.
Я вижу, как меняются люди после рождения детей… У них же горит блеск в глазах, и те неустанно травят истории о том, как их дети выигрывают олимпиады по математике, гордятся их достижениями…
И разве это не чудесно? Передавать свой жизненный опыт своим отпрыскам. Но меня это явно не ждёт. Моя жизнь и экзистенциальные цели были отняты у меня на ранних этапах моих начинаний.
И вот ты смотришь на своих коллег, друзей и приятелей, которые успевают пахать на работе, пыхтеть со штангой, ходить на языковые курсы, быть хорошим мужем и отцом. И ты, видя их успехи, понимаешь, насколько ты несовершенен. Ты овощ, у которого нет жизненной энергии.
Тебя ждёт одиночество – такое хлипкое, сырое и непрочное. И порой непросто смириться с тем, что я вообще никому не нужен. Да и мне никто, похоже…
У них всё сложилось иначе: они взяли себя в руки и добились всего, что удалось унести в свои годы. Они смогли сменить этот проклятый круг общения, нашли свою любовь, которая не стала искать в них недостатки, не сдалась раньше времени, ибо поняла, что уныние для человека, так или иначе, страшнее той жизненной ситуации, в которую я сам себя загнал.
Как бы сейчас сказал заумный полуобнажённый качок из мотивационной рекламы шипящего ящика: “Соберите последнее усилие воли, если у вас она вообще есть! Преодолевайте трудности, не будьте слабаками и не показывайте свою слабость!”
Но как? Никто не ответил…
Шалаев уже был готов сделать шаг, но тут же отдёрнул ногу, посмотрел на проезжающие вдалеке машины, невольно обернулся и встал рядом с Никитой Сергеевичем. Последний скосил довольную ухмылку, взял парня за плечо и повёл обратно.
– Надо же, суровый, как кремень! Мне это нравится. Я уважаю таких, как ты.
* * *
Пара прошла по брошенной асфальтированной дорожке, затем свернула куда-то в сторону небольшого леса, обойдя песчаные бугры и перелезая через забор, дабы выйти к совершенно тихому пустырю. На самом деле тихим его назвать нельзя, ведь вдалеке доносились крики овец и дикое покачивание пшеницы на свежем ветру.
– Г-где мы? – поинтересовался Миша.
– Ты же хочешь, чтобы я тебя учил химии?
Но парнишка только недоумевает.
– И каким образом? Здесь же нет никаких мастерских, лабораторий…
– А они нам и не понадобятся! – Никита Сергеевич сунул руку в карман, другой рукой обхватил Мишу за шею и пошёл с ним вперёд.
Идя куда-то прямо, Мишка то и дело замечал интересную особенность, разглядывая необычный внешний вид стада овец. Их вряд ли можно было назвать овцами, потому что в них можно было увидеть что-то более неестественное, чем в привычном парнокопытном скоте.
"Помесь овцы с козой… Точно!”
– Понравились? – спросил здоровяк, не отрывая глаз от дороги. – Мои хорошенькие… Это я их растил с риском, что такое потомство в большинстве случаев окажется мертворождённым. Довольно редкое явление, несмотря на возможность естественного скрещивания.
Молодой человек долго размышлял, дабы не сморозить глупость, и наконец заговорил:
– З-з-зачем они Вам понадобились?
Никита Сергеевич задумался.
– Овцы – это священное библейское животное. Библия сравнивает нас с овцами, а Отца – с пастухом. Многие не любят, когда их сравнивают с животными, но современное человечество пришло к безумной мысли, что люди – это всего лишь необузданные потомки вымерших обезьян, произошедшие в ходе необъяснимой эволюции. Поэтому нам придётся согласиться с заявлением Отца, что некоторые люди "овцы", а некоторые "козы". Это лишь образы, различия в поведении, которые легко понять человеку. Ну и самое главное отличие настоящих овец от коз – это полное отсутствие агрессии. Они очень неприхотливы в пище и едят любую растительность – от кустов до колючих трав. Им свойственна крайняя осторожность и страх за свою жизнь, из-за чего они часто кажутся глупыми и робкими существами. При этом самое главное для овцы – её стадный образ жизни. То есть она чувствует себя хорошо только тогда, когда находится в стаде с себе подобными. И чем больше стадо, тем лучше в нём себя чувствует овца. Она никогда не покинет загон, пока не уйдёт всё её стадо.
– Л-л-ладно, я п-понял… Но скажите, п-почему у них имеются к-к-козьи рога? Что всё это значит?
– Козы, наоборот, очень агрессивны. Они настолько привередливы к пище, что могут рисковать своей жизнью, взбираясь ради неё на высокие скалы. Голова этого животного используется как изображение Бафомета. Образ Бафомета был и остаётся весьма почитаемым как символ силы, плодородия и богатства. Перевернутая пентаграмма с вписанной внутрь головой козла использовалась чёрными магами для совершения ритуалов, а также кровь и мясо козла. Благодаря этому животное стало таким страшным символом.
– Зачем же Вам понадобилось скрестить два абсолютно разных животных?
– Существует грань между добром и злом, которую невозможно скрыть или уничтожить. Она должна быть всегда! Нельзя всю жизнь быть добряком, а нужно понимать, что смирение в какой-то момент может тебе навредить. Ты можешь быть миролюбивым, но в то же время упрямым юнцом. Можешь быть гордым львом, но скрывать это за маской милой застенчивости. Отсюда и мутация скота! Они тупо имели сходные с человеком черты. Их судьба решить, подчинятся ли они воле своего пастыря или выйдут за рамки дозволенного. Им была предоставлена свобода, право решать, оставить ли своих хозяев или иметь верность. Как видишь, они всё ещё здесь, а значит, в них ещё есть любовь к пастуху. Не пропало же всё даром, верно? – мужичок странно улыбнулся. – Ладно, что-то мы задержались… Идём.
Парни вошли в небольшую лесную рощу и, преодолев кучу пластикового мусора, сумели добраться до нужного места. Это было большое поваленное дерево и поношенное компьютерное кресло, на котором стояла химическая посуда: две пробирки, флакон с чем-то жёлтым и несколько разноцветных цилиндров. На земле также лежали маленькие шкатулки, от которых даже в заколоченном виде веяло явными благовониями.
Юноша сидел на дереве и смотрел, как Никита Сергеевич роется в шкатулках, надеясь вытащить что-нибудь заветное. Мужчина забрался в неглубокую яму возле дерева, извлёк донышко пластиковой пятишки, внутри которой находилась маленькая бутылка. Шалаев узнал эту вещь, так как много раз видел её в Интернете и лично свидетельствовал местную молодёжь, что тянула с неё ядовитый дымок.
– Знаешь, что это такое? – Никита Сергеевич указал на аппарат.
Парень судорожно кивнул.
– Для чего Вы мне его показываете?
– Химию познавать! – гордо заявил мужичок и достал из кармана заветный чикет. Никита Сергеевич наложил на горлышко фольгированный напёрсток и наконец-то засыпал его травянистым порошком, который по цвету напоминал обычный чай.
– Т-таким образом? – парнишка усмехнулся.
– Хочешь чему-то научиться – расширь химический кругозор, – буркнул в ответ Никита Сергеевич. – Только сильно на эту дрянь не налегай.
Здоровяк щёлкнул спичкой и направил язычок к напёрстку. Вынув его, из горлышка повалил дым.
– Опускай быстрее! – советует бородач.
Повинуясь, Мишка тут же выхватил самоделку и затянулся густым едким дымом. Лёгкие у него с непривычки сжались, а горло взорвалось настолько, что парень тут же прижался к коре дерева, ещё несколько секунд выплёвывая этот жгучий привкус.
Никита Сергеевич подбежал к парню и немного приобнял его.
– Миш, успокойся… Всё хорошо… – сказал он, проводя его к поваленному дереву. – Я понимаю тебя, это всего лишь из-за непривычки!
Шалаев магнитом свалился на дерево и судорожно взялся за голову. Все мысли спутались, в извилинах мозга царила какая-то каша. Ещё минута, и паренёк начал терять истинные оттенки этого мира. В его глазах начало двоиться, и окружающая реальность стала терять свои трезвые краски. Мишка как будто находился во сне, очень похожем на реальность, но за исключением некоторых факторов, противоречащих его существованию. Непрерывное карканье ворон наполняло его уши, а глаза ясно представляли происходящий пиздец вокруг. Лес внезапно оживился, деревья резко закачало из стороны в сторону, а из стволов образовывались дыры, заглянув в которые, тебя моментально затянуло бы внутрь. Безжизненное небо сменило цвет на воздушные васильковые облака, широкую радугу и зефирное солнце.
Мишутка оглянулся, но не увидел никого, кроме природы, плывущей в медленном танце. Юнец стал звать Никиту Сергеевича, но что-то в его голосе исказилось, сделав неразборчивым его и без того невнятный тон. Через минуту-другую он окончательно потерял над собой рассудок: вьющиеся мёртвые деревья вдруг превратились в нескончаемое множество зелёных многоножек, которые неоднократно меняли свой облик, превращаясь в гибриды различных животных, птиц и насекомых.
Было поистине страшно. Со стороны послышались журчащие голоса Никиты Сергеевича:
– Освободись… Дай волю своей душе… Дай волю своему СЕРДЦУ… Освободись от оков, которые ты на себя наложил… Сделай же это!.. Сделай!..
– Не могу… Я не могу! – крикнул Шалаев, сорвался с места и пустился прочь, мчась по колючим иголкам, образовавшимся вместо золотистой пшеницы.
Юноша оборачивается назад, а вслед за ним несётся бородач. Последний преследовал его без устали, и расстояние между ними становилось всё меньше и меньше. На мгновение Мишке показалось, что в Никите Сергеевиче появилось что-то нечеловеческое: каждый раз, когда бородач был на шаг ближе, он словно приобретал стрекозиные крылья и готовился взлететь в небо, унеся за собой парня.
Так и случилось! Ворвавшийся здоровяк схватил Шалаева за воротник, повернул его к себе и с силой вонзил ему в бок обломок арматуры. Послышался хруст ломающегося позвоночника.
"Чую, автор что-то явно напутал в этом моменте. Кажется, здесь должно было быть что-то про грязные пальцы во рту и молитву на ирландском языке… Но мы уж не будем томить читателя!"– успел подумать Михаил, пока медленно заваливался в траву.
* * *
Мишка выдохнул и резко открыл глаза. В теле закипал жар, а подробности минувшего дня исчезли из памяти, оставив лишь разрозненные картинки. Никита Сергеевич подбежал к потрёпанному пареньку с миской горячего супа и затормошил его за плечо:
– Подъём, Мишка! Суп стынет.
Шалаев повернулся к мужичку и рыхло вытянул:
– А? Чего?
– Тебя охватил транзиторный психоз, – назидательно сказал бородач, когда зачерпнул ложкой бульон и протянул мальчику. – Хвала Всевышнему, что ты вовремя пробудился. Могу себе представить, что ты видел в бреду. Ну ладно, держи.
Юнец поперхнулся первой попавшейся косточкой и тут же выплюнул всё содержимое на пол.
– Что ж ты такой неаккуратный? – вздохнул мужик. – По-моему, у тебя температура.
– Чё-за хреновина?.. – выпучив глаза, прохрипел Миша. В его мозгу уже окончательно прояснилось, и он понял, кто перед ним. – Никит С-Сергеич, что Вы творите? Н-н-накачали какой-то херотенью!.. Отп-пустите меня… Мама-а-ааа!
– Я вижу, ты совсем обессилел, – улыбнулся Никита Сергеевич и насильно впихнул ложку в трясущийся рот паренька. – Ешь, пока горячее… Я же не даю тебе ничего страшного. Наоборот, подкрепляю. Ты же сам пришёл ко мне. И теперь моё желание – хоть как-то помочь тебе. Впусти же Его в себя, не сопротивляйся Его зову!
Но Миша, несмотря на все усилия Никиты Сергеевича, неожиданно слабо и почти бесшумно застонал, и его вырвало прямо на половик.
– М-мерзость! – выдохнул он и зажал рот ладонью, чтобы сдержать очередной приступ рвоты. – Тьфу! Вы меня у-у-у-убить х-хо-о-отите?
– Вздор, юноша! – с маниакальной улыбкой успокоил его бородатый, устремляя третью ложку супа ему в рот. – Я просто стараюсь сделать как лучше. Ты вышел в этот мир, не имея даже элементарных умений противостоять волнам скверны, обрушивающимся на тебя изо дня в день. Твоё сердце никогда не сможет отличить подлинного счастья от фальшивого. Посмотри на свой мир – разве у него есть достоинство?
Мишке стоило большого труда сдержать очередной приступ, который уже приготовился сорваться с его губ.
– Ну-ка, ещё ложечку! – подгонял Никита Сергеевич. – Успокойся! Сейчас всё пройдёт, успокойся и ешь! Ты же не достоин столь безжалостных истязаний, столь горькой обиды. Ведь недаром говорят: нельзя быть слишком нежным и милосердным, ибо сострадание убивает. Тебе же эти гады ежедневно пиздюли устраивают. Эти бесы! Они пьют твою блаженную кровь, причём гнойными слезами, как будто это мёд. Они ведь тупо уверены в своей безнаказанности, в своём всесилии. Это их главный грех – эгоистичная уверенность в том, будто всё может обойтись без последствий и никак иначе! Они считают себя выше всех, выше Отче нашего! Они уверены, будто имеют право творить, портить и, главное, требовать от других! Но они покаются в своих ошибках. Дай же и ты им шанс. Впусти Его внутрь себя. Пусть Он очистит твоё сердце и даст бой этим мерзким греховодникам! Ведь Он всё знает, всё слышит и всех видит. Его гнев способен уничтожать!