Дмитрий Фоменко
Дружба с дьяволом
“Ох, сколько раз я говорил себе, что пора заняться своим физическим здоровьем, делать зарядку по утрам, найти хороший турник. И лучше всего в безлюдном месте”.
Мишка посидел немного со своими мыслями, проверил содержимое своей сумки, а когда боль в колене наконец утихла, зашагал по пустой дорожке.
"Я никогда здесь не был, но эти места такие одинаковые.
Как же экзотично выглядят деревья, убитые осенней порой. Эту романтику дополняет то, что они оказались прямо возле лабиринта изрисованного забора, который их удерживал”.
Парнишка подошёл ближе к оштукатуренному шиферу, достал из сумки баллончик с янтарной краской и набросал свой узор.
И не потому, что равнодушие и враждебность наконец стали его спутниками жизни. Он просто боялся. Не за себя. За них. За ту кондукторшу, за того водителя…
“Он просто выполнял свою работу… Это был его долг. Ощущая каждую крупицу его больной натуры, видно, что он страдает. Эта баба накинула на него намордник, взяла под контроль весь его разум. Я бы мог вести себя агрессивно, например, ударить её, наорать… Но к своему горю я не наделён такими свойствами.
Водила не стал бы открыто психовать. Он уже напуган. Возможно, он пьёт, ходит по барам… Или не ходит, слушается её во всём”.
…
У нас есть первобытное общество волосатых макак. Самки гораздо меньше, слабее самцов и менее агрессивны. Судя по нашим предполагаемым предкам, в иерархии самки занимают место чуть выше детёнышей, на которых вообще всем похуй. Подумаешь, крутится что-то такое мелкое у ног! Пошёл с дороги, щенок!
Но вот в чём проблема: теперь самка занимает доминирующую роль в обществе, а самцы её слушаются. Это, блядь, как? Самцы добывают “ништяки”, а самки их распределяют. ЩИТО, блядь? Попробуй забрать у животного честно добытую им добычу! Оно же тебя сожрёт нахуй! А если я не хочу отдавать самке добытого мамонта, как она меня принудит? Ментов вызовет? Я также слышал, что самки облюбовали пещеры и позволяли самцам согреться у костра в обмен на то, что те приносят им пищу. Пиздец. Вот я с братанами наткнулся на пещеру, где сидят какие-то самки. И вместо того, чтобы просто эту пещеру захватить, выкинуть самок и самим сожрать мясо, нам стоит с ними там о чём-то договориться? А если самки нас не пустят в пещеру, мы – охотники и воины – с okay face униженно уйдём?
Даже сейчас, в эпоху так называемых пиздорабства, что они могут сделать без полиции? Их насилуют, убивают, похищают и продают в сексуальное рабство. Те же фемки, что травят сказочки про матриархат, постоянно жалуются на домашнее насилие и говорят, что муж – тиран.
В современном постиндустриальном обществе роль физического труда невелика. Совершён демографический переход, и необходимости в высокой рождаемости нет. Девушка теперь может себя обеспечить, а у общества нет задачи обеспечить каждую омегу этой самой девушкой. В итоге омега сосёт хуй, а бетки с альфами ебут девчонок. Это естественный ход истории, ничего не поделаешь! Если вы хотите вернуться в патриархальное общество, вам придётся либо переехать куда-нибудь в Зимбабве, либо создать в стране такой пиздец, чтобы люди массово вернулись к натуральному хозяйству и зажили в деревнях.
Как мы могли такое допустить? Неясно и по сей день.
– Так вот, браток, поясни мне, что курил тот мудак, который придумал эту басню о матриархате. И под чем было "научное" сообщество, когда приняло эту теорию за чистую монету и переписало её в учебники?
– А как насчёт алиментов и раздела имущества в случае развода?
– Но это сейчас. А в первобытном обществе какие алименты?
– В твоём так называемом первобытном обществе было два варианта времяпровождения: либо ты сидишь в пещере и занимаешься собственно пещерными делами: жрать готовишь, за детьми смотришь. И второй вариант: ты выходишь наружу, бьёшься с саблезубыми тиграми, медведями, воюешь с другими племенами. Мужики по умолчанию брали второй вариант. Ну оно и понятно! Самки же бедные, терпели проклятое кухонное рабство, но даже не думали жаловаться, потому что снаружи было опасно. Но теперь же опасности нет! И это благодаря мужчинам, которые создали безопасные города. Теперь бабы могут выёбываться.
– И что же ты хочешь мне всем этим сказать? – спросил Мишка, ожидая от тульпы долгожданного ответа.
– Ну неужели не ясно? Жена – это как бы мать, когда ты уже взрослый. А мать – это забота, тепло и ласка.
Мишку здорово пробрало на хохот.
– Что-что, извини?
– Забота и тепло! Всё верно же!
– Что конкретно верно? Жена о тебе заботится? Жена тебя прикрывает? Жена может помочь тебе в решении проблем? Да хуй там – свалит при малейшем трабле.
– А я не понимаю, на что ты рассчитываешь, ожидая этого от женщин, когда сам безвольный хуесос, который не может о себе позаботиться. Не ной, а будь кормильцем и защищай семью. То есть выполняй ровно те же функции, которыми ты обязан этой ебучей модели.
– Зачем тогда баба вообще нужна? Ебля? Шмары и фап. Дети? Нахуй не нужны.
– Тогда нахуя вы нужны бабам? Что они вам дать могут?
Михаил немного призадумался.
– Бабло, к примеру.
– У тебя и его нет. Ты ведь омега! Тип омежки есть такое же отродье, как и бабы, которые их используют. Нормальным мужикам – нормальные бабы. Хуёвым мужикам – хуёвые. Всё справедливо!
– Таких нет.
– Лично миллиард знаешь?
– Да.
– Ну ты и еблан.
– Чем ты опять недоволен?
– Ты что-то там про предков своих говорил? Предки, блядь.
– Так, а какого хуя ты тему перевёл-то? – возмутился Шалаев. – Ну ладно, о чём это я… Ах, ну да, прости. Адам и Ева же наши предки, как я мог забыть. Только в суд не подавай, я не хотел оскорблять твои чувства.
– Дегенерат… Происхождение человека от современных обезьян – лютый антинаучный бред, а у тебя у самого представление об эволюции на уровне диванного креациониста.
– Так, стоп! Ты же сам согласился с тем, что никакого верования и Иисуса Христа в помине не было! Ты о чём?
– Дурашка, если я говорю "так называемом", это не значит, что я уверен, будто всё было именно так.
– Ладно, хер с тобой. Вернёмся к более насущным вопросам. Ну да, понаблюдав за обезьянами, можно точно предсказать поведение человека в разных ситуациях. Плюс идентичное строение тела и одинаковые адаптивные механизмы. В первые годы жизни дети могут даже инстинктивно висеть на палках, как обезьянки. Единственное отличие человека – это большой мозг и механизм самосознания. Что-то на уровне ереси, что Иисус был русским.
“Но он всё равно может проникнуть в какое-нибудь заведение, где люди обменивают эквивалент времени на эквивалент счастья. Деньги на водку, шалав, вещества. Человеку свойственна тяга к саморазрушению, особенно когда вокруг серая зима с оттенками прошедшего времени года. Серая, холодная, сопливая, промозглая, душная. Зима… без снега”.
Пока Миша пребывал в радужных раздумьях, его ступни самовольно возомнили себя независимыми и привели к довольно странному месту: кругом небольшой, но довольно завораживающий своим видом лесок, корпуса, напоминающие мастерские. Осмотрев их со стороны, паренёк вышел к обширной площадке, где его взгляд упал на забавную картинку, рассмешившую его. На той самой площадке стояло большущее деревцо с не менее большущей веткой, на кончике которой была прикреплена длинная петля.
– Эй, олух, это тебе на будущее, – со смеху пустил голос в голове. – Развлекайся, пока можешь!
– Я об этом как раз подумываю, балда! – Мишка и сам рассмеялся.
Любуясь природной красотой, Шалаев невольно взглянул на двоих мужчин, капающихся в багажнике старенького Форда.
– Как думаешь спросить дорогу у них? – Миша даже протянул к ним руку, но потом, почувствовав себя глупо, опустил её.
– Попробуй.
– Я боюсь.
– Ну так не спрашивай, еблан. Я-то думал, что ты дорогу знаешь.
– Да вот с тобой тут всё позабывал к чертям собачьим.
– Я с тобой практически не разговаривал. Это ты в свои фантазии ушёл, так что не кати бочку.
– Ну а теперь ты на меня дурно влияешь! – констатировал Михаил.
– И каким же образом? – недоумевает Цицерон. – Я вообще-то твой верный друг и хороший товарищ. Без моей помощи ты бы на каждой кочке спотыкался.
– Ну-ну. Кто бы спорил…
Миша долго топтался, боясь хоть немного пошевелиться. Но вскоре, поняв, что Цицерон снова предательски покинул голову, юнец остался наедине с двумя здоровыми лбами.
“Что ж, раз мне терять особо нечего, придётся говорить”, – и с этими мыслями Мишутка шагнул в их сторону. Пока юноша совершал шаги, мысленно декламируя для какого-то утешения небольшую считалочку, сам не заметил, как впился лбом в пузо одного из них.
Мужик, скрестив руки на груди и сделав нахальную гримасу, дал понять, что Мишке следует сделать несколько шагов назад. Тогда другой дядька хотел было что-то сказать, но, привлекая к себе любопытный взгляд парня, неловко опустил голову, что-то пробормотал, забавно хихикнул и указал здоровяку на парнишку, дабы тот с ним за него разобрался.
– Тебе чего, братишка? – с тем же нахальным лицом и такой же нахальной улыбкой спросил здоровяк.
– Ну, давай, Мишаня, выкручивайся за нас двоих! – скрипучий визг Цицерона послышался не в тот момент.
– Ты тут вообще не в тему, иди отсюда! – Мишутка сам не заметил, как проворчал это вслух.
– Чего? – опешил мужчина, делая вид, что ничего не слышал. Да что уж там: от сказанного даже его друг изумился.
– Г-где здесь б-б-будка сторожа н-находится? – неумело, волнуясь, поинтересовался парень.
Мужики переглянулись, пошептались, потом дружно рассмеялись. А здоровяк, не снимая улыбки с лица, вытянул здоровую гусиную лапку и здоровым указательным указал на какую-то тропинку.
– Тебя заждались там, – сказанул мужчина. – Будь готов.
– Угу, с-спасибо! – и двинул прямиком к “острову сокровищ”.
* * *
Пройдя столь трудный и утомительный путь, Мишка наконец нашёл тот самый "остров". А "сокровищем" этой достопримечательности стал довольно уютный двухэтажный белый коттедж.
И всё бы ничего, если бы этот жилой квартал из одного дома не был окружён жутким сухим лесом, войдя в который уже никогда не найдёшь дорогу обратно.
Мишка немного потоптался, изучил сие сооружение взглядом и решил, что пора бы осмотреть этого монстра на наличие тараканов на кухне. Всё обдумав, парень сделал шаг и, не успев заметить, уже делал шестой круг вокруг дома.
“Опять задумался!”
И пора уже идти на седьмой, восьмой и девятый круги. Но его зрительный сенсор тут же уловил вдалеке непонятную фигуру, которая, казалось, принадлежала крепкому мужчине. Он стоял во дворе и увлечённо рубил дрова.
“Это мой репетитор?” – подумал молодой человек.
На самом деле он выглядел не совсем так, как представлял себе парень: он был здоровым лбом, его одежда состояла из зелёного рабочего комбинезона, но вот лицо было трудно разглядеть. Либо зрение подводило, либо на нём была надета какая-то маска.
Миша так и не осмелился подойти ближе, но даже при своей пассивности привлёк к себе внимание. Дровосек, заметив парня, поднял указательный палец и поднёс его ко рту. Кажется, он уже был готов дать дёру…
– Эй! – послышалось сзади.
Чья-то здоровая рука схватила Мишутку за лицо, заставив его тут же вскочить и приготовиться бежать во всю прыть от этого гиблого места. Но эта же рука сжала его плечо и развернула к себе.
– Это ты договаривался с репетитором о встрече?
– Д-да…
– Следуй за мной.
Это был второй дровосек, который по росту и мускулам был почти идентичен предыдущему персонажу, только у первого была лысина, а этот был небрит и волосат. Ну и одежды на нём было много: клетчатая рубашка, заляпанная серая футболка и не менее поношенные синие брюки.
Ну а Миша послушно последовал за ним, не думая о том, что это за дядьки. И никто даже не спрашивает, кто он такой и чем знаменит. Всем похуй.
Лохматый поднимается по ступенькам на крыльцо, подходит к двери, дёргает за ручку и резко поворачивает голову в сторону Мишки, составляя жуткую гримасу, воплощающую в одном флаконе неодобрение, недоверие и равнодушие. Шалаев тем временем уже успел пожаловаться на судьбу и весь род человеческий.
– Не отставай! – зловещим тоном приказал крепыш и зашёл внутрь.
Внутренний мир данной обители оставлял желать лучшего. Нет, он не был в аварийном состоянии, но куда ни глянь, повсюду были горы выброшенного мебельного мусора. Будто вся семья переехала буквально на днях, даже не успев толком обосноваться в новом жилище.
Парни проходят по тёмному коридору со сплошными белыми стенами, с единственной лампой, свисающей с потолка, окружённой мотыльками. Путешествие сквозь долгую тьму могло занять вечность, пока Мишутка не заметил приоткрытую дверь в полуосвещённую комнату, где происходило что-то странное.
Шалаев немного отстранился от своего сопровождающего, внимательнее прислушался к доносившимся сбоку звукам и всё же решил потянуть за ручку. Увиденное им ещё больше заставило его усомниться в том, что тут живут здравомыслящие: посреди полутёмной комнаты стоял и дрожал обнажённый толстяк, держась за голову и глядя в пол, лихорадочно повторяя одну лишь фразу:
– ПОВИНУЙСЯ! ПОВИНУЙСЯ! ПОВИНУЙСЯ! ПОВИНУЙСЯ! ПОВИНУЙСЯ! ПОВИНУЙСЯ! ПОВИНУЙСЯ!
“Кажется, этому чуваку основательно промыли мозги. Иначе я не могу объяснить, почему его заклинило на одном слове”.
БАЦ!
Не успев насладиться этим жутким зрелищем, Мишку вновь отдёргивает здоровяк.
– Я же говорил не отставать! – схватил за руку и потащил за собой.
Побродив ещё некоторое время, они, наконец, доходят до поворота, после которого виден ещё один коридор, идентичный прошлому. Казалось, он погряз в кромешной тьме, однако в конце виднелся малый источник света.
Бородач поворачивается к Шалаеву, отпускает его руку и указывает на дальнюю-дальнюю дверь. Собственно, выбора у Миши не было, поэтому он съёжился и сделал долгожданный шаг вперёд. Юноша всё шёл и шёл, не чувствуя за собой притворных лучей солнца, потому что порог "Царства Божия" был переступлен, и только тьма следовала впереди него.
И вдруг гаснущий с каждым шагом свет, наконец, корчится и гаснет. И тогда где-то вдали вспыхивает спичка, а затем летит в прозрачную пещеру, оживляя её внутренности. Затем зажигается лампа, ручка которой удерживается пальцами человека.
Михаил сделал резкий шаг назад, пока свет лампы не отразил весь облик его хозяина. Он казался очень весёлым и приветливым, несмотря на то, что на вид он был довольно высоким, но с увесистой "мозолью". Он был таким же бородатым, как и остальные. А одеждой его были белые джоггеры и пёстрая гавайская рубашка.
– Здравствуй-здравствуй! Михаил, кажется? – шутливо прогудел мужичок. – Зовут меня Никита Сергеевич. Проходи!
Никита Сергеевич сделал призывный жест в сторону двери, схватил Мишку за плечо и повёл внутрь.
“Arbeiten, arbeiten! Время не ждёт…” – горько добавил юноша про себя.
Включив свет в комнате, мужчина велит парню сесть за письменный стол, который был в дальнем углу возле окна, а сам достаёт кожаный футляр и вытаскивает маленькие круглые очки.
– Как добрался? Никто не приставал? – с довольной лыбой начал Никита Сергеевич.
Миша, ещё не совсем отпустив все страшные фантазии, покачал головой.
– Ну, тогда предлагаю начать изучать эту науку вместе! – бородач достаёт из-за спины пыльный учебник химии советского образца. – Ха! Ну, что скажешь?
“Его чрезмерный оптимизм по поводу всего, что его окружает, скоро и погубит. Я представлял, что делает с людьми возраст, но не до такой же степени!”
Миша, чтобы окончательно не расстроить настроение Никиты Сергеевича на предстоящий урок, в своём стиле изобразил фальшивую улыбку и неловко пожал плечами.
– Ну что, – Никита Сергеевич мимоходом пролистал весь учебник и выбрал первую попавшуюся страницу, – будем учиться? Что тебя конкретно интересует?
– Ну… э-э-э…
– А зачем? – здоровяк отбросил учебник и восторженно уставился на юношу. – А тебя никогда не интересовали вещи более занимательные, чем твоя химия?
“Так, а я что-то не пойму… Чему я пришёл сюда учиться?”
Михаил затруднился ответить. Его ничего не радовало и не интересовало. Он безуспешно искал себя во всём, но быстро отчаялся. Возможно, по тем или иным причинам, а иногда родители заставляли его подавлять свои чувства. Он не мог сказать, что играл на скрипке. Боялся, что для этого милого бородатого мужчины это будет не на его уровне. Сказать, что он портит стены своими тегами, и тот подумает, что молодой человек бесхозяйственный скиф, вандал и тому прочее.
– Возможно, ты любишь рисовать! – радостно воскликнул Никита Сергеевич, поплёлся к горе своих чемоданов, открыл один из них и вытащил холст с размазанным по нему художеством. Миша прищурился, дабы повнимательнее рассмотреть рисунок.
– Красиво вышло?
– Да… Достаточно впечатляюще…
– Рисование – это способ выразить свои подавленные чувства, – начал мужичок, обводя пальцем своё творение. – И когда ты выразишь себя, никто не сможет тебе навредить.
Никита Сергеевич игриво ухмыльнулся и осторожно положил холст обратно в сундучок.
– Эй, ну а может, тебя интересует философия? Все эти Канты, Гегели, Руссо да Аристотели тебя ни капли не завлекают?
– Не особенно, – выдавил Мишка, войдя в некоторую уверенность.
– Правда? – бородача прорвало на хохот. – И я согласен! Кому они вообще нужны в наше постмодернистское время? Теперь же есть вы, возомнившие себя “молодыми и неуклонными” философами, эдакими Ницше двадцать первого века, и пытаетесь продолжить их труды, даже не прочитав ни одной страницы их чтив.
“К сожалению, это так. Кажется, что в наше время каждый человек считает себя знатоком литературы просто потому что он любит читать. Однако необходимо уметь отличать книги действительно ценных авторов от литературного мусора. Нас учили, что если ты образован, то всё знаешь. Точно так же, как действует принцип "предупреждён значит вооружён".
Нам говорят, что книги расширяют словарный запас, и со временем у человека развивается способность чётко формулировать свои мысли и слова. Чтение книг – это один из способов саморазвития, но не все книги одинаково полезны. Ни один прочитанный лист бумаги не делает вас умнее и ничего не меняет. Нет смысла читать графоманские труды или псевдонаучные статьи, которые не несут в себе никакой ценности”.
– Ну, гм… – Шалаев опустил взгляд и усмехнулся. – Возможно, Вы правы.
Но Никита Сергеевич и не смел останавливаться:
– А книжки вообще читаешь?
Миша покачал головой.
– Какая-то неприязнь? Не приучили?
Миша кивнул.
– Знаешь, с какой-то стороны я тебя понимаю! Нет, конечно, любая книга сама по себе интересна и даже очень увлекательна… Но знаешь, начинаешь читать условного Булгакова, а там столько вздора!.. Наверное, ещё страниц двадцать, и это однозначно будет интересно, но в итоге – полная херня!
– Угу, – юнец меланхолично вздохнул.
– А ты, я вижу, не из болтливых, да?
Не поднимая глаз, Мишка пробормотал:
– Д-нет…
Но вдруг Никита Сергеевич подскочил к Шалаеву и сжал ладонью его губы. Затем он вытянул палец и медленно поднёс к своим устам.
– Ш-ш-ш-ш! – издал мужик. – Можешь ничего не говорить. Нет, не стоит… Нет, я прошу!.. Я уже всё знаю.
“Этим челом словно овладели демоны, даю слово. Что с ним не так, ты скажи мне?!”
И вдруг его прервал щелчок дверной ручки, и из-за двери выскочила голова маленькой девочки. Лицо её казалось безобразным: кожа была покрыта ядовитой белизной, на голове отсутствовали волосы; щёки, заклеенные пластырями, были расцарапаны, а глаза лелеяли страх. В целом она напоминала страшную куклу из интернет-магазина.
– Па, ужин! – раздался её робкий хрип.
– Сколько раз я тебя просил… Не снимай! Гостей так распугаешь!
– Но… Остынет же! – девочка виновато опустила голову, проклиная себя за незваный приход.
Бородач вздохнул.
– Ладно, ты иди давай, а мы за тобой. Хорошо?
И девчонка тут же застучала сандалиями по коридору и вдаль. Никита Сергеевич медленно повернул голову к ошеломлённому Шалаеву и оскалился.
– Останешься?
– Н-нет, – невнятно произнёс Мишутка, о чём вскоре пожалел, фантазируя возможные последствия того, что сделал бы с ним этот человек.
Но тот лишь лучезарно улыбнулся.
– Да ладно тебе, не отказывайся от возможности. Идём!
* * *
– Чувствуй себя как дома!
Сбоку сидели два бородатых столба, коих парнишка видел ранее. Они тупо сидели и не двигались, смотрели прямо и даже не реагировали на звуки. Как две неподвижные статуи.
Вдруг Мишка почувствовал что-то колющее на уровне ноги. Он заглянул под стол и увидел сидящего мальчика, до странности схожего с той девочкой, которую тоже видел ранее. Мальчишка попытался забраться на стол с помощью ноги Шалаева.
Юнец испугался такого внезапного появления. Было ощущение, что появление в этом доме какого-то скримера – совершенно нормальное явление. И никто не хотел менять ситуацию, ибо таким жильцам это было просто не нужно.
– Ой, – Никита Сергеевич усмехнулся. – Ты не пугайся, это мой сынишка. Ещё маленький, а уже такой самостоятельный!
“А ко мне присоединилась та самая девочка, ко всему прочему уже в маске. В маске овцы… Стоит дальше удивляться?”
Закончив накрывать на стол, дети расселись по свободным местам, позволив своему отцу начать речь:
– Братья и сестры, дети мои! Позвольте вам кое-кого представить…
Мишка мгновенно настораживается.
– В наш край пожаловал долгожданный гость! – и показывает на юношу.
OH SHI~
“Они смотрят на меня. Я сижу с вилкой в руке, открываю рот, и ВСЕ смотрят на меня! Ну нахуй, надо бы делать ноги отсюда!”
– Правда, он посетил нас сегодня с одним очень важным делом… Возможно, он скоро покинет нас, но это не мешает нам поприветствовать его в нашей скромной обители. И в связи с этим знаменательным событием предлагаю именно ему прочесть молитву.
И все присутствовавшие за столом разом притихли. На Мишку таращилась кучка выпученных очей, сеющих собой нескончаемую злость, тревогу, животный страх, которые невозможно скрыть.
“Мы читаем мир по глазам. И более того, мы можем изменять его с помощью своих взглядов”.
– Приступай, Миш, не стой на месте! – сказал он, указывая на изысканно накрытый стол. – Нам нужно выразить благодарность Отцу за то, что Он дарит нам эту пищу!
– С-с-слушайте, я не очень-то умею это, – неуверенно признался Мишка. – Может лучше Вы?
– Да давай, Миш, не стесняйся! – утешал бородатый. – Ты же понимаешь, что всё это его подарки. Для нас.
Миша холодно посмотрел на Никиту Сергеевича, кивнул, скрестил пальцы и поднял глаза. Все остальные повторили это за ним.
– К-хм… Ну в общем-с… – он быстро порылся в голове, подыскивая нужные слова, а затем продолжил: – Отец… с-спасибо тебе за твою еду, который подарок… И…
“И… всё?”
Никита Сергеевич рванулся к Мишке настолько быстро, что тот не успел даже моргнуть, схватил его за щёки и стал изучать его образину. Шалаев, однако, смущённо отшатнулся от него, но мужичок улыбнулся и протянул руку, словно мирясь.
– Радуйся, Равви (Мф 26:49), – он медленно передвигал губами, чтобы показать, что он не намерен причинить вред.
…
Описываемая ситуация показывает противоречие между современным миром и примитивными обычаями дикарей. Дикари не поддерживают прогресс и предпочитают сохранить примитивный образ жизни, что несовместимо с современным обществом. Но необходим ли поиск какого-то баланса между традициями и новейшим миром для сохранения гармонии?
– Приятного аппетита, – пожелал бородач остальным, сидящим за столом. Они кивнули, вернулись к своим тарелкам и ритмично застучали ложками и вилками.
Повернув глаза к Мише, Никита Сергеевич произнёс:
– Не бойся! Ты сейчас очень напуган, я знаю, я это вижу… Но не бойся, всё пройдёт, я уверен… Ты увидишь! Мы вовсе не те, за кого ты нас принимаешь, и я докажу тебе это, обещаю, – затем он опустил глаза, хмыкнул и добавил: – Не понимаю я вас, людей, способных ещё стать счастливыми… Ведь ты, физически не знающий настоящей боли и страданий, просто теряешь тот дар, тот единственный дар в жизни – пройти свою жизнь до конца, несмотря на все превратности и колдобины, чтобы в конце концов обмякнуть в её железных объятиях и уснуть навсегда. Да и потом, разве это жизнь? Представь себе только, что такое есть, когда ты знаешь, чем всё закончится. Это ведь почти что смерть. Лучше позволь мне сделать твою жизнь счастливой. Поверь, ты ещё будешь радоваться!.. Тебе просто нужно… впустить Его!