Дмитрий Ра
Превосходство Пробужденного. Том 3
Тишина. Только запах дыма, крови и стрекочущий хруст горящего леса.
Ли падает на спину, не в силах больше пошевелиться. Его легкие наполняются кровью из лопнувших сосудов. Он косит глаза вбок, туда, где еще остались тени.
Константин Киба выходит не спеша. Сначала показываются его ноги, потом торс. Лицо еще в тени, и Ли не видит, на что смотрит парень.
Что видят его глаза?..
Спустя секунды парень выходит из тени. Вся его одежда рваная. Тело избито – в синяках и ссадинах. Лицо измазано в крови. Его боевые маневры недешево обошлись его организму. А скоро еще и откат от «Синхрониума» начнется.
Парень даже не глядит на трупы, подходит к Ли, смотрит на него сверху вниз.
– Не… непло… хо… парень… – выдавливает Ли.
Существо, зовущее себя Константином Кибой, не отвечает. Его лицо каменное, непроницаемое и…
Ли улыбается. Он знает такие лица. О да, он знает, какое желание скрывается за таким выражением лица.
Свист!!!
В руку существу влетает нож. Он смотрит в глаза Ли. Глазами… убийцы.
Ладно…
Наверное, теперь уже можно закрыть глаза.
Что Ли и делает.
Глава 3. Сумма внешних факторов
Тело раскалывается, саднит от острых веток, жжется от ожогов. Разум в эйфории боя, но под строгим контролем рассудка.
«Убить всех» – таков приказ госпожи.
Ли тяжело дышит. Уши слышат, как его сердце выбивает ритм, качая кровь по разорванным жилам и наполняя ею лёгкие и внутреннюю полость тела. Через пять-десять минут он умрет от внутреннего кровоизлияния. Какое бы зелье он не выпил в последний момент – это его добило. И это не излечить даже «Ласточкой». Артерии сами не соединятся, их нужно зашивать медициной этого мира под названием «Хирургия».
Сжимаю нож. Он умрет. И я ускорю это. Избавлю его от страданий.
Ли улыбается, закрывает глаза. Коротко киваю, выказывая свое уважение. Он не боится смерти и задорого отдал ее. Если бы он не ослабил выходцев, то вряд ли я смог бы справиться с ними. Особенно с семнадцатым. Жуткая сила. Взмахом руки выжечь пол-леса. А если такое умение использовать в помещении?
Ладно, это сейчас неважно.
Нагибаюсь, подвожу нож к горлу Ли. Быстрая смерть. Почти мгновенная. Вжимаю лезвие и…
… замираю на месте.
«У…бить… в… сех» – вспоминаю шёпот в голове.
Морщусь, сжимаю рукоять до белизны костяшек. Ну же, Первый Хранитель, ты давно пережил все эти сентиментальные превозмогания. Делай, что должен!
Цыкаю. Провожу лезвием по горлу…
Ткань режется. Ворот рубахи, сдавливающий горло Ли, теперь не сдавливает ему трахею. Дышать будет чуть легче. Выпрямляюсь, резко дергаю рукой, вонзая нож в землю, рядом с головой Ли.
Ли кашляет… открывает глаза:
– Ч… что… п… перед… думал? – пытается улыбнуться он, но больше скалится от боли. – Д… деньги…
– Молчи, – негромко говорю я, концентрируясь на коротких обрывках зубной нити на ладони, придавая ей жесткую форму иглы. Зубочистками тут не отделаешься. Это намного более утонченная работа.
Мимо проезжает одна машина, вторая, третья. Никто не останавливается, чтобы помочь. Лишь один притормаживает, но, увидев трупы, кровь, фрагорцев, дает по газам.
Сажусь на корточки, смотрю в глаза Ли:
– Больнее уже не будет.
Аккуратно стягивая с Ли бронежилет, разрываю остатки рубахи, оголяю ему грудь. Судя по всему, действие крепости тела уже прошло. Быстрое движение рукой и первая игла-нить вонзается чуть ниже ключицы. Еще одна под другой ключицей.
– Что…
– Молчи, я сказал. И прислушайся к своему сердцу. Дай ему расслабиться, успокоиться. Почувствуй тьму и погрузись в нее.
– Бомба… во мне… если… умру… очень… мощная…
Рука с нитеиглой замирает в сантиметре от кожи Ли. Но я быстро беру ее под контроль, повторяю маневр иглоукалывания.
Засучиваю рукава. Целительское иглоукалывание не самая моя сильная сторона. Замедлять свой ритм сердца я мог и без этого, погрузившись в транс. На других же делал это всего пару раз в жизни, когда нужно было замедлить кровотечение.
Тук! Тук! Тук! Тук! Тук!
Видимо, это из-за зелий. Сердце Ли бьет так, будто он бежит сотый километр на марафоне. И именно из-за этого он умирает.
На десятой игле сердцебиение замедляется…
Тук! Тук! Тук…
И либо он точно умирает, либо у меня получается.
– Дыши медленно. Погрузись во тьму, она твоя мать… Она не предаст…
Тук! Тук… Тук… Тук…
Ли закрывает глаза. Он больше меня не слышит и не видит. Уши слышат его дыхание… Его сердце…
Это даст ему еще полчаса. Максимум час.
Встаю, иду к перевернутому минивэну. Хорошо, что огонь еще не добрался до бензобака. Найти свои вещи оказалось просто. В бардачке. Аккуратно завернутый в салфетки палец, выключенный телефон, зубочистки, немного налички.
Так, а где остальные мои деньги? Не понял, где деньги? Не мог же Гэкару их просто оставить… Осматриваю все, что можно в минивэне. Не нахожу. Иду к девятке фрагоровцев, открываю багажник. Ну слава Шииле. Они успели перенести сумки. Вытаскиваю свою дорогую поклажу, оттаскиваю ближе к лесу.
Включаю телефон, звоню в экстренную службу. Хоть вдалеке и слышатся сирены, но я не уверен, что среди них окажется скорая. Сообщаю оператору, где нахожусь, и что человек при смерти, истекает кровью. Подчеркиваю, что это очень важный депутат, добавляю в голос истеричных ноток, чуть ли не плююсь в трубку…
Сбрасываю вызов. Лицо становится непроницаемым. Обыскиваю фрагоровцев. В их тряпках ничего нет. А вот вид их вблизи меня впечатлил. Непонятно, как с такими волдырями и струпьями можно жить. Это все, наверное, невообразимо болит и чешется. Эти… люди… заслуживают покоя. Вряд ли они сами выбрали такую участь. В их машине тоже ничего больше не оказалось. Перехожу дорогу, заглядываю в кювет. Третья машина, на которой приехал Ли, перевернута. Ого, бугатти. Не самая лучшая машина для езды по подмосковному бездорожью и тарана минивэнов, но это объясняет, как Ли успел догнать меня. Он не просто так выбрал машину. Судя по всему, понял, куда меня везут. Трасса до Белоруссии не самый популярный маршрут.
Ладно, попробую доехать на фрагоровской «девятке». Заглядываю в салон, сглатываю. Нет, наверное, лучше пешком. Или бегом.
Хотя о чем это я…
Судя по подступающему ощущению херовости, откат от выпитого зелья будет незабываемым.
Гниль подземная! Мне нельзя тут оставаться. Я совершенно не хочу оправдываться перед полицейскими откуда повсюду трупы. Пусть Ли выкручивается, если выживет. Беру из перевернутой машины куртку, снимаю с раскоряченного трупа Гэкару штаны, носки и обувь. Одеваюсь.
Сначала ухожу в лес, вглубь, потом иду на восток, вдоль шоссе. Но убежать далеко не получается. Я слабею, а сумки становятся все тяжелее и тяжелее.
По плану сутки нужно погулять в лесу, потом выйти и поймать попутку или поискать автобусные остановки. А пока лучше не светиться.
Но этим планам не суждено сбыться. Я просто валяюсь от усталости, считая облака. Хорошо, что в последний момент обустроил себе теплое убежище из мха и еловых веток. И теперь мне не грозит смерть от холода. Разве что от голода.
Не знаю, что это за «синхрониум», но помимо ватного тела и привычной тошноты почти как от всех зелий Исталов, добавляется еще и безумное желание жрать. Просто безумное. Ощущение, что если я ничего не съем, то сдохну. Двигаться я, конечно, могу, но с большим трудом. Последние силы уходят на отрезание ножом головы ужа. Сжираю его сырым. Не люблю змей, из-за их… гастрономических особенностей. Даже потрошённые, без шкуры, органов и головы, они сохраняют жизненные функции. Шевелятся. Надо ли говорить, что от такой сырой пищи в желудке какое-то время не самые приятные ощущения…
Но зато я не сдохну от голода и…
…засыпаю…
Просыпаюсь рано утром, на рассвете от холода. Все-таки сейчас не самый удачный сезон для сна в лесу. Даже мои познания выживальщика не спасут неприспособленного Кибу.
Побитое, но уже работоспособное тело поднимается на ноги. Так, ладно. Придется все-таки спрятать тяжелые сумки. С ними я далеко не доберусь. Интересно, как там Ли? Взрыва я не слышал, значит выжил.
Через пару часов я выхожу к шоссе уже без тяжелой поклажи, какое-то время иду пешком. Редкие машины никак не реагируют на мое голосование. И их можно понять. Вид у меня, как у бомжа обыкновенного. Не хватает только бутылки в руках.
Ближе к восходу солнца добираюсь до поселения. Тут есть автобусная остановка до Москвы. Дожидаюсь автобус. Водитель меня пускать не хочет в таком виде, поэтому приходится выдумывать душещипательные истории и махать деньгами, доказывая, что я не какой-то там голодранец.
Ну вот и все… теперь можно немного выдохнуть.
Время: 16:01
Я сижу на лавке в каком-то парке Москвы. Все еще выгляжу, как бомж. Подкидываю нож в руке. Мимо меня проходит женщина лет тридцати, тащит за руку мальчишку, орущего, что ему купили не ту игрушку.
Они замолкают, проходя мимо меня.
– Бонжур, – начинаю я учить французский, ловко поймав нож за рукоять. – Меняемся?
Протягиваю клинок с окровавленным лезвием, кивая на игрушечного робота. Мальчишка резко затыкается и больше не орет. Мать ускоряет шаг. Провожаю их взглядом…
Шутки шутками, но мне нужно сориентироваться, разработать очередной гениальный план, свергнуть империю, убить короля, получить власть и силу, но…
Вздыхаю. Даже Первым Хранителям иногда нужно отдыхать.
Встаю, иду на запах. Сел я на эту лавочку не просто так. Вот уже десять минут я тренирую силу воли. Кто знает из чего сделана эта шаурма. На вид в этой платке, как тут говорится, галимая антисанитария. Змея была хоть и неприятна, но доверия ей все же больше.
Эх, совсем я расслабился. И это воротит нос тот, кто когда-то ел крыс, червей и насекомых.
Поднимаюсь, подхожу к палатке.
– Одну большую, – протягиваю стодолларовую купюру.
Я не виноват, что это самая привычная купюра для Российского кластера, которая у меня была. С собой я взял десять тысяч долларов.
Улыбаюсь опешившему парню кавказкой национальности:
– Десять баксов твои, если найдешь сдачу. И мяса положи побольше.
Через минуту иду по парку, довольно уплетаю пищу богов, посвистывая незамысловатый ритм. А жизнь-то налаживается. Есть в ней приятные моменты в мелочах. Проглатываю остаток шаурмы. Надо было две брать. Поразительно, как из простых вещей можно сделать такую вкусноту.
Так, я вообще-то ищу магазин электроники. Нужно купить зарядку для телефона, созвониться с людьми, поискать жилье. Но как-то расслабился… Сейчас я выгляжу так, что меня мать родная не узнает. И меня это устраивает. Самое худшее, что может произойти – заберут в отделение полиции, как подозрительную личность. Но встретив по пути два десятка братьев-бомжей, я понял, что всем пофиг.
Захожу в аптеку:
– Обезболивающего. Исцеляющего. Обеззараживающего.
– Что? – захлопала глаза девочка.
Задираю рукава, показываю ссадины, синяки и порезы.
– Оу-у-у, кто это вас? Может… скорую?
– Это так мило, но, пожалуйста, просто продайте, что говорю.
– Так… – забегала девушка. – Ладно. Щас. Таа-а-ак. Вот перекись, вот мазь от синяков. Ох, тут бы ласточку, хотя бы пятую… Вот вам еще бинты. Обезболивающее… Ага, вот… Кто же вас так.
Еще через пять минут я стою в общественном туалете, умываюсь, мою руки, с интересом разглядываю, как мои вчерашние грязные раны пузырятся и шипят от жидкости под названием «Перекись». Удивительно, но это помогает. Бинты не понадобились. Серьезных травм на мне нет. Раны должны дышать. Только ссадина на голове немного кровоточит, но тоже ничего такого. Скоро пройдет. А вот левое ухо меня смущает. Похоже я как-то умудрился его сломать и удариться мочкой. Оно распухло и почернело от наполнившейся крови. Хм, это дело может загноиться. Нужно как-то выпустить кровь… Ножом не хочу резаться, а нити разряжены и больше меня не слушаются – игл не сделать. А своей суммой я их пока не зарядил. Ладно, потом…
У аптекарши спрашиваю, где тут можно зарядить телефон, она рассказывает о торговом центре в пятистах метрах, у метро. Выхожу из аптеки, иду туда. Прохожу мимо бутиков. Дорогие брендовые часы, ювелирные украшения, салоны красоты, одежда…
Захожу в салон «Gucci». Вроде одежда приличная. Да и название «Гуси» не предвещает дороговизны. Так, а почему это сексотка-блондиночка в черных чулках на высоких шпильках так смотрит на меня своими большими глазами?
– Коля! – кричит она за спину. – К нам бомж пришел!
– Кто?! – слышу где-то «за кулисами».
– Бомж, говорю! Да выйди ты!
Выходит крепкий парень со стильной прической и крашеными, как у девочки, глазами. Так, тут точно… гуси? Что-то они больно пафосные.
– Эй, парень, ты заблудился?
Тычу большим пальцем за спину. Там на манекене строгие белые брюки и белый пиджак с синей внутренней подкладкой и с высоким воротником. Рубашка болотного цвета и шелковый галстук. Очень элегантно. Так одеваются высшие вампиры в Варгоне.
– Хочу приобрести.
Девушка закатывает глаза:
– Четыреста двадцать тысяч рублей.
Мд-а. Другого я ожидал от магазина под названием «Гуси». Но ладно. Давно я не видел настолько подходящей мне одежды. Достаю из кармана стопку долларов, отчитываю три тысячи пятьсот, подхожу к охреневшей парочке. Оттягиваю черную юбку девке, зажимаю пачку денег резинкой.
– На сдачу купи себе манер, миледи.
Иду по улице. Теперь на меня смотрят по-другому. Черное длинное пальто Гэкару неплохо сочетается с новыми обновками. Девушки, проходящие мимо, больше не пугаются, а улыбаются. Я по большей степени не обращаю на них внимания. Лишь одной подмигиваю со скуки.
До торгового центра остается совсем ничего, когда я замечаю очередной салон красоты. На витрине черно белые эскизы рисунков для тату. Крупнее всего огромный паук с телом женщины. Очень красивый рисунок… Усмехаюсь про себя. Воображение людей неплохо рисует то, что существует на самом деле, но только не на Земле.
Захожу в салон красоты. Молодой администратор улыбается, друзей не зовет, чтобы выкинуть бомжа за дверь.
– Добро пожаловать. Чем могу помочь?
Показываю пальцем ухо.
– Неудачно ударился. В мочке скопилась кровь, надо проткнуть…
Мужчина морщится.
– Я не думаю, что это по нашей части. Тут лучше в больницу.
– Это всего лишь гематома.
– Да, но…
– Тогда беру вот это, – киваю на витрину с серьгами. Более-менее серебряная звезда – пентаграмма Пенроуза. Один в один школьная эмблема. – Прокалывайте ухо.
Мужчина – менеджер по продажам, оживает:
– О, отличный выбор! Белое золото обрамлено… – и сразу же скисает. – И все же считаю, что вам надо в больницу.
– Еще возьму это и это, – выбираю серьги.
– О! Черный сапфир! У вас замечательный вкус, молодой человек. Так, давайте куртку, проходите туда. Мастер сейчас подойдет.
Еще через полчаса я уже сижу в кафе, заряжаю телефон, трогаю украшения на ухе. В Варгоне мужчины высшего сословия носят серьги и кольца чуть ли не больше, чем женщины. На Земле это менее распространённо, но все же тоже встречал. Ладно, я не просто так наколол себе целых три серьги. Если я вдруг окажусь в патовой ситуации без денег, то всегда смогу сдать их в ломбард. А еще их можно напитать суммой и… что-нибудь придумать.
Девушки-официантки подходят ко мне одна за другой и ни по одному разу. С большой учтивостью спрашивают, чего я желаю и не подлить ли мне кофе.
– Спасибо, нет, – учтиво улыбаюсь я. – Принесите зеленого чая.
Кофе. Я был очень удивлен, как много фанатов кофе на Земле. В Варгоне такого странного напитка нет. Зачем пить то, что невкусно? Оно же горькое, разве нет? Некоторые вещи я никак не могу понять, а спросить особо не у кого.
Включаю телефон.
Глаз дергается, когда приходят несколько сотен уведомлений о пропущенных вызовах. Больше сотни от моей любимой мамочки. Хм, надеюсь она меня не винит в смерти ее ребенка. Не, вряд ли. Даже самые мудрые матери сходят с ума в таких ситуациях. А уж искать виноватых это одна из любимых их стратегий. Первым делом звоню «112», произношу заветную фразу. Если Ли выжил, то он позвонит. В конце концов, нам еще с ним нужно расплатиться. Миллион двести долларов. Это больше половины от всех моих наличных средств. Больше я не могу позволить себя так попасть.
Смотрю остальные уведомления. Пропущенные от Сэма, Акане, Аннет, десяток от Кевина, один от Тернова и три десятка неизвестных номеров. За два дня я резко всем понадобился.
Захожу в школьное приложение.
Гниль подземная, это еще что?! Куча штрафов за прогулы, требование немедленно связаться со школой, написать объяснительную, доложить о своем состоянии и… Переработки? Просто немыслимое количество переработок без права выкупа за очки влияния. Целых двести часов.
Откладываю телефон.
Компактная девочка брюнетка мило улыбается, ставит мне на стол чайник с ароматным чаем, наливает в стакан.
– Я вам очень благодарен, – улыбаюсь, отпиваю напиток.
Девушка уходит, а я замечаю под стаканом салфетку с ее номером телефона.
Глава 4. Сумма времени
Прошел месяц.
31 декабря 2022 г.
Суббота
Время 20:00
Я в своем загородном доме в районе Зеленограда. Сижу на мягком пуфике, на втором этаже. Тут моя любимая комната для размышлений. Диваны, подушки, пуфы. Всё раскидано будто специально – чтобы придать атмосферности комнате медитации. Сижу в позе лотоса, стараясь ни о чем не думать. Но получается не очень. Слишком много проблем навалилось на меня за последний месяц…
Мышцы гудят. Час назад я закончил свою пятичасовую тренировку по упрощенной системе обучения Альвских неофитов. Если бы не Ласточка, которую только неделю назад заменил с пятой на четвертую, то в жизни бы не добился такого результата всего за месяц. Блевать, конечно, тянет, но я с гордостью могу сказать, что и этот недуг почти переборол. Теперь надо переходить на третью и увеличивать нагрузку.
Встаю. Очень резко, так чтобы больные мышцы всегда были наготове среагировать. Подхожу к зеркалу. Теперь я не немощное существо, вызывающее желание накормить его через силу.
Осматриваюсь.
Еще не шесть и не восемь, но уже точно четыре кубика пресса. Под кожей появилась мышечная прослойка, и кости больше не просвечивают. Наконец-то я могу почувствовать те мышцы, которых здесь не было изначально. Самое большее, что я смог сделать – увеличить длительную выносливость. Хоть силы у меня пока недостаточно, но вот пробежать пять километров, почти не вспотев, я уже смогу.
Весь месяц я не хожу в школу, отдав практически все имеющиеся очки влияния на оплату прогулов и штрафов за невыход на отработки, которые не уменьшались, а только увеличивались. На данный момент у меня пятьсот часов отработок и штраф на пятьсот очков влияния, которые я задерживаю к выплате.
Телефон разрывается каждый день – так меня хотят вернуть в школу, но мне плевать. Возвращаться мне пока нельзя. Патрик только этого и ждет. Мне достаточно переступить порог школы, как я сразу же окажусь один против всей школьной системы.
Какого бы хорошего мнения я о себе не был, я никогда не иду на рожон. Мой враг способен манипулировать учителями, школьными правилами, он способен натравить на меня сильнейших одаренных. Меня распнут прямо в вестибюле, забросав тухлыми помидорами. Позволить этого я не могу… Статус и авторитет – это то, чего хочет лишить меня Патрик. И он это сделает.
Поэтому мне нужно стать сильнее. Намного сильнее.
Подхожу к специальной стойке для холодного оружия. Беру в руки кунай – очень крепкий, с украшенной гардой, закаленным лезвием из металла, которого в Варгоне не существует. Так со мной расплачиваются Джунсиначи за мою работу. Я навещал их по два раза в неделю и рассказывал вещи, которые они, на мое удивление, уже знали, и те, которые слышали первый раз. Я показывал им, как сделать боль своим союзником, и как слова могут быть страшнее любой пытки. Что интересно, я тоже многому научился от мудрецов дома Хидана Мацуо. Например, мое слабое звено – технологии этого мира. Со мной делились методами проникновения на территорию, где камеры на каждом шагу – достаточно лишь засветить их маленькой хитростью…
Так что я ни разу не пожалел, что связался с японским кланом азиатов. Говорят, что круче японских семей только некоторые китайские.
Кстати, о китайских семьях. Так уж получилось, что…
– Киба-кун, ты решил позаниматься? – слышу голос Акане. Как всегда она почти бесшумно появилась на пороге моей любимой комнаты для медитации.
Морщусь:
– Я же просил меня не беспокоить в это время, Акане.
– Прости, Киба-кун… Просто… тревога на моем сердце. Мы так рискуем…
Я щурюсь, сжимаю кунай, насыщая его предметной суммой стихии льда. Лишь некоторые разновидности металла поддаются низким температурам. На клинке куная выгравированы медные иероглифы, означающие «Бесконечность». Они-то и служат теплопроводником для такой разновидности суммы. Оказывается, в предметной сумме остаточного есть несколько ответвлений. Первое я уже освоил – это изменение материи. Сжимать, удлинять, укреплять, делать невидимой – с нитями у меня это получается. С кунаем пока нет, но я научился второму ответвлению: придание свойств.
Спасибо Джунам, они поделились некоторыми своими умениями. Оказывается, в каждом клане есть свои «школы» и методики. Многие из них на года опережают школьные программы. А многие нет. Например, школа Новая Эра одна из лучших по статистике пробужденных. Тридцать процентов вероятности – это очень хороший показатель.
Лезвие куная синеет, рукоять быстро разогревается. Акане хмурится:
– Киба-кун, лучше уйти в подвал.
Игнорирую женские наставления. Резко взмахиваю рукой. Металлический манекен в углу дзинькает. Синяя вспышка. Становится холоднее. Довольно улыбаюсь. Кунай отколол от манекена морозный кусок металла. Пока что это лучший результат. В дерево такой клинок вошел бы по рукоять. Смысл холода в кунае в том, что при контакте с другими материями, он мгновенно передает свое свойство, тем самым делая его намного хрупче.
Поворачиваюсь к Акане:
– Ты хотела со мной переспать, чтобы избежать брака с Саске Ито. А теперь боишься небольшой игры?
– Я боюсь за тебя, Киба-кун. То, что мы сделали, это…
– Вполне нормально, – пожимаю плечами.
Неделю назад, прямо перед ее отъездом на Дальний Восток вместе в Дом Ито, мы разыграли целое представление по похищению Акане. Без ее участия это было бы не провернуть, но когда пленник хочет быть пленником…
Очень многое она реализовала сама. Избавилась от назойливых путников. Убедилась, что ее не выследят даже ниндзя отца, и уже вместе со мной разыграла целый спектакль в момент, когда я был в доме Хидана и обучал «сенсея» мастерству ментального манипулирования, с неизвестного номера позвонила очень мутная личность и сообщила, что наследница Мацуо отныне в плену и выкуп за нее – десять миллионов долларов.
Интересности этому делу прибавляет то, что Ли с огромным энтузиазмом бросился помогать. И даже денег взял немного – всего пятьдесят тысяч зеленых. Как оказалось, Джунсиначи ему не сильно нравятся. Интересно только, почему? Мне он не говорит, только хитро улыбается. С Ли мы, кстати говоря, почти сдружились. Этот хитрый азиат единственный, на кого мое Альвское альтерэго старается смотреть не свысока.
Хоть я и хотел запрятать Акане подальше, но Ли настоял, что лучше всего она будет спрятана на видном месте. Да и я сделал все, чтобы как можно меньше людей знало о моем новом доме, который на этот раз не арендовал, а купил через того же Ли. Он знает много темных личностей и посредников посредников, которые за такой вот «неотмытый нал» могут сделать очень многое. Ценник только в три раза больше, чем с легальными деньгами.
Ах, да, и самое главное, почему я ввязался в это. Мне очень понравилось иметь в должниках таких, как Хидан Мацуо. Поэтому спасет Акане от «похитителей» не кто иной, как я. Сплошная выгода.
Но пока рано… Хоть мы и спасли Акане от брака, по ее возвращению его возобновят. Поэтому кое-что должно произойти до этого… Кое-что, что заставит семью Ито отказаться от брака.
Акане садится на пуфик, грациозно поправляет кимоно. Девушка совсем унывает. Ей нельзя выходить из дома. Да что уж, даже в окна высовываться нежелательно. Единственное ее развлечение – спарринги со мной и редкая болтовня, когда я бываю дома или не тренируюсь. А весь месяц я только этим и занимаюсь. Иногда нет времени даже поспать. Кстати, в честном бою я пока ни разу Акане не выиграл. Оказалось, что она не просто так носит оружие. Но я оправдываю себя тем, что честные поединки – не мое.
– И что это мы тут вдвоем делаем, а? – иронично хмыкает зашедшая Аннет, виляя компактными бедрами. – Аканка, ты моего мужа совращаешь?
Акане розовеет, словно двенадцатилетняя девочка:
– Я похожа на тех, кто так делает?
Не выдерживаю, усмехаюсь, вспоминая, как профессионально Акане пыталась заманить меня в кровать в доме Хидана Мацуо.
– Что смешного, Киба-кун?! Аннет-чан, больше так не говори!
Я резко разворачиваюсь:
– Так, вы мне тут что за гаремник устроили? Я вообще-то тренируюсь.
Гаремник. В Варгоне у меня были любовницы, но я никогда их не держал так близко к себе. Да и ладно бы любовницы. Но нет же. Акане и Аннет – часть моего плана, и больше всего я опасаюсь всяких их влюбленностей. Если молодые девушки начнут испытывать ко мне чувства, то это может сильно усложнить наши деловые отношения, поэтому до того, как я не выжму Аннет и Акане, я не имею права подпускать их ближе. Стараюсь держаться строго, а на возможные намеки никак не реагирую.
Что радует, с Акане, несмотря на ее необузданную юность, в этом плане легче. Миниатюрная аристократка Аннет же слишком эмоциональна. И этим она и говорит мне «Трахни меня, Киба, иначе я не успокоюсь и вынесу тебе весь мозг!». Ее мудрость включается намного реже, чем я рассчитывал.
Ах, да, я не просто так ее терплю. Именно Аннет дала шанс выжить клубу. После объявления нашего бракосочетания и вступления аристократки Зерусы в клуб «Превосходства Неодаренных», нужные люди засомневались. Нападок на членов клуба стало намного меньше. А ведь я еще велел распространить слухи, что клуб неформально принадлежит именно Аннет, а не мне. Мол, она только прикидывается «несостоятельной аристократкой». На самом деле, это все «план-капкан», где Константин Киба – ее страшное оружие.
И пока что слухи работают на нас. Это дало мне время лично не защищать клуб от каждого хулигана и заняться своим развитием.
По первости эта задумка сработала идеально. К клубу и его членам не лезли. Но помещение пустовало, а я с Аннет в школе не появлялись, поэтому «Превосходство Неодаренных» снова начали прощупывать на степень дозволенного. Учеников стали больше задирать, а подработки им добавляться. Тернов и силачи, которым я уже выплатил первую зарплату в размере трехсот тысяч рублей каждому, показали себя весьма достойно. Но их не хватает. Да и далеко не ото всех они в состоянии защитить. Мне пора возвращаться. Кевин все чаще и чаще звонит мне, сообщая об очередном покинувшем клуб.
Меня это все сильно напрягает, но мои прогулы – вынужденная мера. Ведь сколько угодно может пасть пешек, но если падёт король, то война будет проиграна.
Сгибаю колени и… делаю сальто назад. Отлично! Знания, как это делается, у меня были, но я как-то попробовал и чуть не сломал себе шею. Сейчас же появившаяся мускулатура позволяет мне сделать этот скромный маневр.
На заднем фоне Аннет и Акане о чем-то очередной раз препираются в МОЕЙ комнате, но я уже привык – не обращаю на них внимания. Умение отключаться от раздражителей – важное. Особенно в трансе. Поэтому я девчонок частенько не выгоняю – тренирую на них разум и терпение.
Хм, эти девушки должны держать свои язычки за зубами. По крайней мере первое время. Если кто-то из них на меня, как это бывает у женщин, обидится, то это может обернуться проблемами. Именно поэтому я не выпускаю их из дома. Они предупреждены, что единственное непослушание, и они лишатся моей защиты.
– Все думают, что вы в свадебном путешествии… – слышу Акане. Ее голос спокойный, но от меня не скрыть тонких ноток ревности.
– Ага, – хмыкает Аннет. – Особенно мать. Говорят, сеструха отправила целую банду, чтобы меня найти. Киба, ты же их разнесешь, если что?
– Вряд ли, – пожимаю плечами, поднимаю кунай, привязываю его к нитям. – Поэтому пока не высовывайся.
– Да-да, слышала уже. Да знаешь, я и не против. Тут спокойно, делаю что хочу. Всю жизнь бы тут просидела.
– Надоест.
Как оказалось, у Аннет и правда большие проблемы в семье. Всех подробностей я из нее еще не вытянул, но то, что узнал, мне больше понравилось, нежели нет.
Немецкая семья Аннет родом из Европейского Кластера. Десять лет назад отец Аннет вынужден был без объяснения собрать семью и уехать в Россию, а через полгода погиб от клинка филзели. Его нашли и тут.
После этого мать стала переоформлять на себя наследство, но узнала, что ее муж оставил все младшей дочери – Аннет Гвидиче. В наследие она должна вступить с условием, что пробудится до двадцати одного года. После такой замечательной новости, Аннет медленно и верно становилась чужой в семье. Стервозная сестра ее открыто невзлюбила, а мать съехала с катушек, обвиняя родную дочь в том, что та спала со своим отцом.
Разумеется, денег Аннет почти не давали, не говоря уже о том, чтобы посодействовать пробуждению. Поэтому та без дозволения вступила в школу «Новая Эра», где зачисление аристократов бесплатно.
Визга было столько, что слышала вся Москва. Именно поэтому у Аннет нет охраны и своей свиты. Зато… появился еще один претендент на наследие семьи Гвидиче – Константин Киба, взявший в жены Аннет Гвидиче. Но я, конечно, вслух об этом не говорю. Но если что-то случится с моей женой, то я вполне могу претендовать, если не на все, то на часть наследства точно.
И это вторая причина, почему я пошел на этот брак. Два замечательных преимущества и один маленький недостаток – теперь мамаша и сестрица Аннет ненавидят еще и меня.
Я двигаюсь. Руки вверх, ноги согнуты, торс расслаблен. Движения плавные, будто в воде. Вокруг меня вертятся ледяные мельницы. Первый танец неофита Альвов из семи и правда чем-то похож на агрессивный и одновременно умиротворенный танец. По уровню сложности это самый лёгкий, но только первые три движения мне пришлось оттачивать неделю, постоянно исцеляясь ласточками. Дважды приходилось вставлять себе суставы, трижды я потянул связки.
Аннет и Акане перестают переговариваться, чувствую на себе их взгляды. Вот чего они вообще пришли? Им делать нечего? Пошли бы посуду помыли, что ли. Аристократки и важные особы без особого энтузиазма занимаются бытом. Приходится чуть ли не палкой заставлять. Фигурально выражаясь.
У меня остались сегодняшний вечер и завтра. Всё. Больше я тянуть не могу. Кевин и Тернов на грани. В Клубе сейчас лишь тридцать три члена – остальные разбежались. Король не может прятаться так долго. Король может отступить, чтобы придумать план по уничтожению своих врагов. И я это сделал.
