Дмитрий Миронов
Друг Мартын и каракулевая треуголка
– А ты такой холо-о-одный, как кран водопрово-о-одный!..
Публика задыхалась от смеха. Несчастную девочку отпустили. Вышел еще один «рыжий» в длинных ботинках.
– Все поешь, Брундуляк? – запищал он.
Первый клоун под каскад литавр, ответил, что-то веселое. Они спорили несколько минут. Рыжий почему-то обиделся, приставил микрофон к заднице и оглушительно пернул. Брундуляк в ужасе сожрал свое кепи. Зрители попадали со своих кресел…
После клоунского антре, на манеж вывели говорящего верблюда, потом пингвина канатоходца. Но народ не мог угомониться до самого антракта.
Ярко вспыхнул свет.
Когда мы вернулись на свои места, я увидел маленького мальчика. Младше меня. Годиков, наверное, четырех – пяти. Он был черный, как уголек. Доедал пирожное. Семья негров сидела впереди нас ряда на три. Это самое удивительное, что я видел за этот вечер. Я украдкой следил за ними в моменты ярких вспышек софитов. На манеже прыгали, летали, скакали, крутились, но все это можно увидеть по телевизору…
Цирк мы покинули одни из последних. Толпа быстро рассеялась по набережной Фонтанки. В основном, шли на Невский проспект, в сторону метро. А я снова их увидел. Мальчик капризничал, не хотел уходить, ему понравилось. Они сели в черную «волгу», вероятно, автомобиль их ждал. Уехали…
Отец поймал такси. Он называл водителя – шеф.
– Шеф, вот здесь.
Высадились на стрелке Васильевского острова. У отца был с собой фотоаппарат. Где-то в альбоме еще живут эти мгновения. Блеск Невы в гранитных ладонях набережных, Ростральные колонны, мужчины на заднем плане в широких штанах. Я с мамой на ступеньках Военно-морского музея…
Вечером, когда я в ванной комнате чистил зубы, в нашем коммунальном коридоре раздался крик:
– Мартын ушел!
Сразу беготня, у всех лица, будто война началась. Тетя Марина выбежала на лестницу, громко рыдала на ступеньках. Это она кричала.
