Дмитрий Манасыпов
Район: начало
– Здравствуй, Хозяин. – Кощей остановился в метре от него. Его лысина, скорее всего появившаяся ещё до Волны, украшал не простой, а восьмиконечный, раскольничий крест. – Ты пришёл за свое платой?
– И тебе не хворать, Кощей. – Кир внимательно посмотрел на него. – Да, за ней самой. Надеюсь, что у вас хватит ума не обмануть меня и мои ожидания.
Мужчина-близнец нахмурился, еле-еле. Этого хватило, чтобы стоявшие в коридоре сектанты сдвинулись ближе к разговаривающим, а из двух боковых коридоров появилось ещё несколько фигур, затянутых в серое.
Пандрогины глухо заворчали, качнув стволами РПК. «Хитиновые» не шелохнулись, всё также, как и до этого, спокойно смотря по своим секторам охранения. Зоотехник, ставший полубогом, ухмыльнулся:
– Нервничаешь, Ванюша?
– Он не нервничает. – Вместо него ответила женщина. Она не хмурилась, и крест на гладко, чуть смугло коже высоко лба и аккуратной головы, не шелохнулся. – Просто это нормальная реакция на твои слова.
Кир внимательнее пригляделся к ней. Странно, но у неё не было таких же, как и у большинства сектантов, мутных глаз. Обычные серо-голубые, разве что чуть водянистые. И свободного покроя одежда не скрывала длинных и тонких, в форме буквы «х» ног, торчащей под балахоном высокой груди. Он давно научился справляться с тем животным желанием, что охватывало его в самом Начале. Но сейчас Кир почувствовал, что еле может сдерживать самого себя. Тем более что у женщины были месячные, и его обострённое обоняние уловило этот запах. В паху отчётливо стало напряжённее. Вмиг увеличившаяся и затвердевшая живая труба оттопыривала ставшую тесной ткань рабочего комбинезона, который он носил. В голове пронеслись, складываясь в чёткую картинку, несколько мыслей. Да, Кир уже понял, что на лобке женщины нет ни единого волоска, что грудь у неё действительно острая, твёрдая и небольшая. И если бы он мог сейчас повалить её на пол, сдирая с неё эту ненужную одежду, обнажая смуглую кожу с морщинками у самого окончания позвоночника…
Зоотехник шумно втянул воздух, смотря на неё заблестевшими глазами. А она не отвела своих, подёрнувшихся паволокой и слегка дрогнув тонкими губами.
Брат Марьи оскалился, рука автоматически рванулась под балахон. Бородатый Кощей успел её перехватить, глядя на Кира и Марью с нескрываемым презрением:
– Успокойся, брат. Сестра, тебе лучше уйти.
– Но…
– Я сказал, что тебе лучше уйти. – Голос старшего сектанта повысился.
– Хорошо, я поняла. – Женщина повернулась и пошла в ту сторону, откуда недавно появилась. Иван, взглядом спросивший разрешения у Кощея, бросился за ней.
– Неужели ты не можешь себя сдерживать?
– А зачем? – Кир усмехнулся. – Она очень красива. Вы всё же обманули меня. Нужно было прислать на переговоры её. Тогда вам не пришлось бы искать для меня целых десять человек на Той стороне. Хватило бы только этой смуглянки, она с избытком заплатила за мою помощь.
– Какая та сторона? – Борода худого сектанта угрожающе встопорщилась. – С чего ты это взял?
– А что, вы учёных таскаете или военных? – Звериный полубог ещё раз широко растянул широкие, иссиня-чёрные губы в усмешке. – Таскаете местных из посёлков. Или покупаете у кого-то. За артефакты. Скорее всего, что у кого-то из силовиков. Имел бы выходы – сам также поступил. Да мне и без разницы. Только в следующий раз, когда надумаете попросить помощи, присылайте её. Одну, без брата. Ничего плохого я не сделаю. Скорее, что наоборот, уйдёт довольная. Или останется, всё возможно. А если не пришлёте, то больше никаких волков и церберов. Не говоря про остальных.
– Животное… – Старик протянул это с нескрываемым отвращением. – Смотри, как бы тебе самому не понадобилась наша помощь.
– Время покажет, Кощей. – Кир сплюнул. – Давай мою плату. Некогда мне здесь торчать. Меня ждёт весь мир, которому я готов подарить свою несравненную и неизмеримую любовь.
– Диавол ты, Хозяин. – Сектант отодвинулся ещё дальше. – Семя бесовское.
– Смешной ты, старичина. – Зоотехник хохотнул. – То нормально говоришь, то, как персонаж из сказки про сестрицу Алёнушку. Давай моих людей, говорю тебе ещё раз.
Бородатый повернулся и пошёл по коридору, предварительно кивнув массивному «серому», облачённому в ещё невиданные Киром лёгкие и «прокаченные» доспехи. «Явно, что им помогает кто-то из администрации Района или командования силовиков, даже не скрывают этого. – Мелькнула мысль, – Вот говнюки».
Скрипнула дверь, ведущая куда-то глубоко внутрь здания. Подталкиваемые стволами автоматов, показались люди, одетые кто во что, с руками в наручниках и связанные по поясам верёвкой. Да, пять мужчин, и пять женщин. Все молодые, как он, Кир, и просил. Скользнув взглядом по ним, выделил двух крепких парней, явно занимающихся если и не тяжёлой атлетикой, то лёгкой-то точно. Увидел невысокого пузана в очках, правда разбитых, сразу предположив, что его и можно будет использовать вместо Паука. Среди женщин особо выделять и не пришлось. Неизвестно, откуда «пуритане» их притащили, но она, та самая, на которую Хозяин сразу обратил внимание, была в ночной сорочке. Тоненькой, шёлковой, разодранной на животе. В разрезе, разодравшемся и вверх, и вниз, виднелся чуть пухлый живот и большая, твёрдая девичья грудь. А ещё она спала без нижнего белья, в глаза бросилась узкая полоска коротких волос, заставившая его облизнуться. Из-под спутанных, длинных русых волос, на зоотехника и его свиту взглянули испуганные голубые глаза. И испуг мгновенно перешёл в панику, как только их обладательница рассмотрела тех, к кому её вели. Страх, волнами расходившийся от связанных людей, липко охватил Кира, заставив его довольно захохотать.
Пленники, кучкой собрались рядом с ним. Одна девушка, одетая в джинсы и футболку с надписью «Kiss my lips», аляповато выполненную в явных домашних условиях, отчётливо всхлипнула. Он шагнул к ней, грубо взял за подбородок, задирая голову вверх. Мельком взглянул в остекленевшие от ужаса карие глаза и впился в губы поцелуем. Жадным, животным, полностью соответствующим тому, что творилось в разгорячённом сектанткой организме звериного полубога. Кареглазая сдавленно пискнула, почувствовав, как его жёсткая, как колючая проволока, щетина с чётко слышимым скрипом прошлась по её коже.
– Сама просила. – Кир оторвался от неё и подошёл к той, в ночнушке, старающейся казаться абсолютно незаметной. Рванул пальцем с острым чёрным ногтём сорочку, разрывая её окончательно. Схватил в пригоршню грудь, смял, с азартом наблюдая за тем, как она кусает губы. Сжал сильнее, заставив её закричать, и лишь тогда отпустил. Повернулся к «серым», которые уже не выглядели такими же невозмутимыми как обычно. Зоотехник осознанно провоцировал рядовых бойцов, вымещая на них ту злость, что охватила его от презрения во взглядах их командиров.
– Одежда есть какая-нибудь? – Он зыркнул в сторону того самого здоровяка-командира. – Понятно, что вам на них насрать три кучи. Но это мой материал, крысы. И я не хочу, чтобы она заболела. На улице прохладно. Есть, или нет?
– Есть. – «Серый» кивнул, стараясь сдержаться. – Сейчас принесут.
– Давай быстрее, нам ещё домой нужно засветло попасть. – Кир повернулся в сторону своих рогатых громил. – Наручники им сейчас снимут, парни. Замотайте верёвками как следует. Отвечаете головами, особенно вот за эту, за эту, и за вот этого, в очках. Всё ясно?
– Да, хозяин. – Первый, которого он называл именно Первым, согласно кивнул.
Пандрогин подошёл к пленникам, у которых уже снимали наручники, доставая из сумки моток капроновой верёвки.
– Руки вперёд, чудовища. – Низкий рокочущий бас заставил людей вздрогнуть.
Хозяин Стаи, бывший в прошлой жизни зоотехником Кириллом, посмотрел на то, как Первый мотает у них на запястьях крепкие узлы и отошёл, довольно улыбаясь. Впереди был дом и весёлая ночка.
***
Солнце, пробившееся к вечеру через низкие серые тучи Района, начало закатываться за небосклон. В воздухе суматошно носились стаи ворон, до сих пор не пришедших в себя после бойни на городской площади. По небольшой улочке на самой окраине Радостного, с визгом пронеслась стайка обезьян, гнавшихся за невысокой Изменённой. Которая, судя по всему, отстала от своей группы, возвращавшейся в сторону Васильевки с рынка. Судя по интенсивности преследования и по тому, что у жертвы уже начали заплетаться ноги, своих попутчиков она наверняка не догонит. А возможно, что они её специально попросили вернуться за чем-то. В Городе уже давно стало тяжеловато с едой. И лишний, вероятно никчёмный, рот, был никому не нужен. Той «гуманитарки», что смогли начать поставлять на Станцию военные, катастрофически не хватало. Запасов Росрезерва в лабиринтах под Городом – тоже. Да и достать их оттуда – задача для большинства Местных невыполнимая. Слишком много замаскированных ловушек от прежних хозяев. Ещё больше новых, странных и куда как более опасных. И Изменённые-твари, ночные и подземные охотники. Они были страшнее всего остального. В Радостном никто не удивлялся, когда, казалось бы адекватные и спокойные Изменённые, никогда не выходившие на охоту, начинали нападать на более слабых соседей. Мясо оно везде мясо.
Жертва и загонщики скрылись за углом, из-за которого сразу донёсся истошный визг, резко прервавшийся на самой высоко ноте. Резусы давно научились охотиться грамотно. Учитывая то, что сроки беременности у самок были катастрофически короткими, обезьяны становились всё более серьёзной проблемой. Обещавшей вырасти до размеров целой армии резусов, и заполонить Район также как китайцы в своё время смогли захватить мирным путём Дальний Восток.
Высокая, подтянутая рыжеволосая девушка, в чьей голове проносилось всё это, хищно оскалилась. С ней-то обезьянкам точно не справиться. Она грациозно, как кошка, выгнулась, разминая гибкую спину. Тело, как всегда послушное, охотно выполнило то, что в прошлой жизни никогда бы не смогло сделать. Оттолкнувшись ладонями от пола, находившегося в паре сантиметров от головы, она выпрямилась, взметнув солнечное море собственной гривы. Прошла в сторону умывальника, железного, с краником, кривовато висевшего на её чердаке возле самой двери. Умылась, полностью прогоняя дневной сон. Посмотрела на себя в зеркало, которое, помнится, тащила сюда наверх по крыше, матерясь и сопя. Потому как перед этим, она сумела ограбить армейский грузовик, стоявший у самой Черты. Вытащила из него несколько ящиков с гранатами и несколько мин, привезённых для установки вдоль периметра. И совсем зелёного мальчишку-солдатика, который и подсказывал ей: что, да для чего нужно тащить. Она улыбнулась, вспоминая его испуганные, с разом ставшими громадными, тёмными зрачками.
Он был хорошим, этот мальчик, Ахмед. Как оказалось, ещё он являлся замечательным сапёром. Полностью перегородившим весь подъезд грамотно расставленными растяжками. На мины были установлены дистанционные взрыватели, управляемые с пульта. Так она добилась защищённости и неприкосновенности жилья, в котором спала днём. Во всяком случае – от тех, кто не мог почувствовать тончайшего запаха, оставленного в радиусе сотни метров от дома. Те, кто понимал природу еле уловимого самым тонким обонянием мускусного запаха, обходили дом стороной. Ну, а те, кто не понимал…
Их она могла встретить сама. Но чаще всего – встречали аккуратно расставленные, чтобы не детонировали остальные, растяжки. А Ахмед…
С ним было недолго, совсем немного, но хорошо. Катя улыбнулась, вспоминая то, как всё произошло. Казалось бы, можно было понять всё и раньше, но она не обратила внимания на то, какими глазами он смотрит на неё. Вернее, как стал смотреть, освоившись с кошмаром обстановки и престав бояться её. Вполне понятно, ведь она была Изменённой, да ещё какой. Вот из-за этого, наверное, и не обратила внимания сразу. Уже следующим утром, перед тем, как лечь спать, она решила проделать ту самую процедуру, которой никогда не изменяла перед сном. Нагрела немного воды, которую так тяжело было таскать через крышу, разделась, уже давно привыкнув к тому, что ходит дома без одежды. Присела над эмалированным ведром, которое вытащила из-под умывальника и начала абсолютно спокойно подмываться. И только почувствовав на себе чей-то дикий взгляд, сообразила посмотреть на парня, проснувшегося от её движений и небольшого шума. Глаза Ахмета, остекленевшие, смотревшие на неё, с кошачьей грацией замершей над этим треклятым ведром, сказали всё и сразу. В тот день она так и не выспалась.
Может быть адреналин, выделяющийся в Районе куда как сильнее, подействовал на молодого солдата. Может что-то ещё. Ведь если быть откровенной, как думала рыжая, она Изменённая не должна была вызвать такого желания у нормального человека. Слишком сильно изменилась её тело, слишком отличалось от его. Но… Ахмету было наплевать на эти различия, не говоря уже про неё. Особенно в те моменты, когда хотелось не думать ни о чём, а просто лежать и с довольной улыбкой пялиться в белёный потолок над головой.
Ахмета убили «пуритане». Наверняка не хотели именно убивать, когда загнали его в каменные ущелья между высоток на Ленина. Но он не сдался, погиб сам и взял с собой нескольких из сектантов. Всё это она прочла по следам и запахам, ставших уже неуловимыми и невидимыми для кого-либо другого, но только не для неё. А когда за пазухой камуфлированной куртки нашёлся маленький букет цветов, которые он надрал для неё, и Катя поняла, что выбрался он только за ними… глупая и никчёмная смерть. Но ей было это до лампочки. Её должок по отношению к сектантам только вырос. С тех пор она объявила свою собственную вендетту лысым парням в сером, убивая их при первой же возможности. Похоронила она его в большой луже «битума», которая, жадно чавкнув, упокоила тело незадачливого солдата навечно.
Катя поморщилась, вспомнив недавние события. Только-только она смогла прийти в себя после смерти Валеры, как тут же погиб второй мужчина, который за последние сумасшедшие месяцы решил быть с ней. Как же ей было тогда плохо! Как одиноко в окружавшей её злобе Района.
Но всё это не смогло сломить недавнюю домашнюю девочку-модницу. Наоборот. Та её часть, которая стала ночным хищником, всё увереннее забирала и подминала под себя остатки той, прежней Кати. Ей самой становилось порой страшно от того, что приходило понимание: совсем скоро от неё ничего может не остаться. Каждый раз, приходя в себя где-то в подвалах Интерната, лабиринте подземного Города, зарослей Парка или в Топи, девушка ожидала самого страшного. Увидеть, что у лежащего под её ногами тела – съедена часть тканей. Пока этого не было. Да, рыженькая девушка, Изменившаяся в почти идеальную машину смерти, убивала непрошенных визитёров Района. А также тех из местных, кто забывал о том, что они хотя бы были людьми. Ночью она выходила свою охоту, подчиняясь неведомому приказу, приходившему тогда, когда ночь накрывала Радостный своим тёмным одеялом. Её плата за то, в кого она превратилась. За скорость, выносливость, силу и обострённое восприятие мира вокруг. Каждый раз, приходя в себя и возвращаясь домой, Катя пыталась анализировать сам момент, когда она превращалась в убийцу и преследователя. И каждый раз не могла вспомнить самого начала, когда всё вокруг становилось красно-багровым, и приходило понимание того, куда нужно бежать, низко пластаясь над землёй, кого нужно найти и уничтожить. И от этого становилось только страшнее.
Несколько раз она встречалась с Лёшкой и Мироном, пересекаясь в самых неожиданных местах. Иногда кралась следом за ними, если друзья выбирались на улицу в сумерках или ночью. Бывало, что убивала, тихо и незаметно, тех, кто хотел напасть на них, подкравшись со спины. И постоянно хотела подойти, не скрываясь и не прячась в непроглядных городских тенях. Но не могла заставить себя сделать это.
Ночь всё настойчивее входила в свои права, накрывая Радостный-55 тёмным плащом с редкими звёздами. Рыжая затянула все ремни своей сбруи, проверила надёжность крепления небольшого рюкзака за спиной. Впустила-выпустила когти из подушечек на пальцах. Задула несколько свечей, стоявших в небольшой каморке под крышей старого дома. Подошла к замаскированному проёму, ведущему наружу. И растворилась в сгустившейся темноте. Ночь очередной охоты началась. С протяжного крика, который издала золотоволосая охотница, заставив вздрогнуть всех, кто его слышал. Крик, про который уже говорили, что это вестница смерти: бэньши.
***
Маленький мальчик, сменивший, наконец-то, пижамку на джинсовый костюм, сидел посередине большого ангара за Городом. Перед ним, скручиваясь в сложную спираль, кружилось с десятка полтора шаров, матово-чёрных, с металлическим, чуть заметным отблеском. Иногда один из них подлетал к самому лицу мальчика, сонно-неподвижному, как у статуй Будды, зависал и вновь включался в парящий над гладким бетоном пола хоровод.
Большая куча шерсти и мускулов, на которой он сидел, заворочалась, недовольно закряхтев. Мальчик похлопал медведи по загривку, мысленно поцокав языком. Зверь снова заснул, лёжа абсолютно тихо и неподвижно. Один из шаров снова приблизился, озарившись изнутри жемчужно-серым светом. Существо с глубокими провалами серебристых глаз внимательно всмотрелся в него. В шаре, медленно приближаясь, возникло лицо Кира, сейчас говорившего с четырёхруким Изменённым, бывшим его подручным:
– Этих подготовь и в Лабораторию. Кроме двух девок и очкарика. Только проследи за тем, чтобы они были чистыми. Нечего заставлять нашего учёного нервничать, если в Преобразователь опять попадёт какая-то дрянь. А то сам туда ещё раз отправишься. Понял, Паук, а? Не хочешь стать кошкой, например?
– Вам всё бы смеяцца, хозяин. – Тот нервно сглотнул. – Всё сделаем в лучшем виде, не сомневайтесь. Продезен… эээ, короче помоем как нужно. Ничего в Преобразователь не попадёт. А кошкой – не в жисть не хочу быть. Мне вот так нравицца больше.
– А это идея… – Зоотехник задумался. – Помнишь Багиру? Помнишь… хочу ещё одну такую. А лучше – двух. Чешир слишком мал и неопасен.
– Хех, хозяин… – Паук почесал затылок. – Так скажите лаборанту сваму, он жеж смогёт сделать, эт ему – как два пальца об асфальт.
– Как два пальца говоришь? – Кир поскрёб костяные бляшки, выращенные для защиты на горле. – Ну да, молодец, хорошо подумал. Только ты в курсе, что мы уже пробовали? Не выходит. Вот тебе, раз уж вызвался помогать, задача, помощничек. Надо поймать и привести сюда, к нам, одного грея. Можешь принести, впрочем, по кускам. Один хрен – они подчинению не поддаются. Хотя живой будет лучше. И целый. Будет у нас в качестве необходимого опытного материала.
– Мож это, хозяин? – Паук заметно побледнел. – Говорят, за Рынком видели кошек поменьше. То ли рыси, то ли последняя из пантер. Мож, грю, их притащим, а?
– Гришь, пантер? – Хозяин покосился на него. – Очко жумкает что ли, на грея-то идти?
– Ну да…
Дальше мальчик решил не смотреть. Вместо этого он пальцем подозвал другой шар, стукнул по нему ногтём. Шар засветился, выводя на свою гладкую поверхность изображение улиц Города. По одной, быстро и ловко перемещаясь в тени, скользила стройная фигура, облитая облегающим костюмом из странной, похожей на металлизированную, ткани. Рыжие волосы были затянуты в хвост на затылке. Девушка скользила вдоль по Физкультурной, внимательно приглядываясь к чему-то впереди.
Рядом с первым возник второй шар, настойчиво отталкивая собрата в сторону круглым боком. Мальчишка повернул голову к нему. Всмотрелся в картинку, на которой несколько людей, затянутых в защитные костюмы военного образца, настойчиво ковырялись в грудах мусора у недостроенных домов в самом конце Первомайской. Несколько раз то одна, то другая фигура наклонялась за чем-то, ярко поблёскивающим, что убиралось в продолговатую сумку на поясе. Тут-то всё было весьма ясно: рейдеры таскают «огоньки», которые потом можно будет сбагрить скупщикам.
Он перевёл свой взгляд на шар с рыжеволосой девушкой. Прикрыл глаза, привычно находя её Нить среди тысяч других, сплетающихся вокруг Города и Района в тесный клубок. Мысленно отдал необходимые команды, заставив ту сначала замереть, а потом быстро изменить собственный маршрут. Бэньши тут же починилась, рванув в сторону того самого выхода из Радостного, который виднелся в шаре-близнеце. И возле которого – настойчиво искали прибылей жадины-рейдеры. Мальчику было не жаль никчёмных, для района, «огоньков», но люди должны знать предел, за который нельзя переходить. А эта группа, пришедшая с Той стороны вчера, уже была предупреждена с помощью атаковавшего их голема. Но, судя по всему, рейдеры не вняли предупреждению, да и человеческую жадность тяжело измерить как-либо. Но существо, сейчас сидевшее в заброшенном заводском ангаре, хотело считать себя справедливым, дающим людям шанс одуматься. Да так оно и было. Ведь как ещё можно было оценить то, что пули из двух автоматов механизированного монстра не попали ни в одного?
Ещё один из шаров подлетел, сменив оба, висевшие перед наполненными жидким серебром глазами. Доверчиво ткнул боком в ладонь мальчишки, как бы призывая вглядеться в его глубину. Существо не отказалось. В серой глубине шара возник контур большого цербера, внимательно следящего за одинокой фигуркой в куртке цвета хаки. Силуэт, судя по длинным, спутавшимся волосам и стройной фигурке, принадлежал девушке. Странной особе, зачем-то рискнувшей сунуться в лес, находящийся возле Васильевки без какого-либо оружия и без защитного снаряжения. Мальчик внимательно и заинтересованно присматривался к ней, пытаясь понять: что же ей тут надо? Когда цербер начал подкрадываться к девушке, существо уже не отрывалось от шара, внезапно поняв, что сейчас будет что-то необыкновенное. Так и случилось.
Когда громадный Изменённый, взрыкивая всеми тремя пастями своих страшных голов кинулся к девушке, то она только повернула голову. И навстречу псу, соткавшись из мрака, метнулась пара туманных волков, которые предпочитают никогда не связываться со своими, куда как большими по размерам и свирепости, сородичами. А особа, одетая в защитного цвета куртку, нисколько казалось не испугавшись, пошла себе дальше. Мальчик с провалами тёмных глаз потянулся к ней, находящейся так далеко. Наткнулся, не поверив самому себе, попробовал присмотреться. Когда девушка, подняв вверх глаза глубокого зелёного цвета нахмурилась, он отступил. Тряхнул головой, мотнув золотистыми кудряшками, чтобы прийти в себя. Улыбнулся, понимая, что в Районе стало больше ровно на то, что она принесла с собой.
Ему никто, практически, не мог бы помешать делать всё, что он посчитает нужным. Возможно, что появление этой женщины, совсем ещё молодой, сместит чашу весов, которая сейчас пришла в равновесие. Существу было на это наплевать. Игра принимала серьёзный оборот, но оно было к этому готово. Противники были сильны и умны, что делало схватку ещё более интересной. А именно этого ему и хотелось сейчас, спустя такое большое время, проведённое в заточении и скуке. На какое-то время, когда в глубине сознания появилось радостное удовлетворение от предвкушения ещё более сильной драки с оппонентами, ему захотелось даже отозвать бэньши, отправленную к рейдерам. Мальчик, в чьём теле сидело существо, даже поманил к себе нужный шар. Но когда он взглянул в его серебристую глубину, то понял, что уже поздно.
Рыжеволосая бестия знала своё дело туго. Люди, решившие заработать больше, чем им было нужно, уже были мертвы. Тело маленького мальчика, сидевшего на громаде гипер-урсуса, вздохнуло, и вернулось к своему вечному созерцанию.
***
– Слышь, напарник? – Мирон, наконец-то закончил шкрябать ложкой по дну банки, пытаясь вытащить ещё немного каши с говядиной. – А у нас ведь опять еда заканчивается. Чего делать предлагаешь?
– Да чёрт его знает. – Голем, пытавшийся разобраться с заклинившим затвором пулемёта «Сармат», даже не повернулся в его сторону. – Хочешь, так давай по лабиринту полазаем. Там складов до хренища. Обязательно найдём чего-нибудь.
– Да ну его в баню. – Искалеченный пэтэушник тоскливо посмотрел на блестящее дно консервной банки. – Чего-то не очень хочется. Может, лучше пойдём пособираем чего-то там? Я знаю, где «чушек» много. По любому сдадим Кефиру.
– Как хочешь. – Лёшка, наконец-то справившийся с проблемой, удовлетворённо улыбнулся. – Пошли пособираем чего-то. Я не против. Вообще – прогуляться хочу. Стрелять вроде как перестали. Можно пойти, воздухом подышать, и порыскать. Совместить, как говорится, приятное с полезным.
– Я тогда собираюсь. Слушай, Лёх, а куда ты бронебойные патроны положил?
– А на кой ляд они тебе, Рэмба? С кем серьёзно воевать собрался?
– Ни хрена себе вопрос. Да с военными, если что. Твои-то братаны, понятное дело, против тебя не попрут. А вот вояки, или сектанты, те запросто. Ты ж в курсе, что «пуритане» всё серьёзнее упаковываться стали? Их иногда хрен возьмёшь обычными патронами. Так что, давай говори, в какой загашник убрал.
– Вон там, на нижней полке. Вообще-то ты прав по поводу вояк. Что-то их в последнее время всё больше и больше.
– А я тебе про что говорю? – Мирон несколькими отработанными, сильными движениями подобрался к указанной полке. Порылся на ней, нашёл несколько пачек с бронебойными. Открыл, ссыпал в потрёпанную бейсболку с эмблемой «Крылышек», и начал набивать ими несколько длинных магазинов к «калашникову».
Голем прошёлся вдоль самой большой комнаты в бункере. За прошедшие месяцы они, на пару с Мироном, смогли хорошо и уютно обустроиться в нём. Насколько это было возможно при местных условиях. Во всяком случае, они оба постарались сделать всё что можно для того, чтобы не забывать о том, кем они были до Волны.
В комнате стоял большой, накрытый шерстяными пледами диван. Несколько кресел и стол, собственноручно сколоченный Мироном. Смотрелся он, конечно, несколько чуждо, но в какой-то момент калека не смог отказать себе в желании сколотить его. Что им двигало? Возможно, что желание победить очередной приступ хандры, которая хоть и накатывала на него всё реже и реже, но пока не отступала. На стенах висели полки, с натасканными големом книгами.
Настоящим диссонансом смотрелись оружейная пирамида и небольшой запас боеприпасов ко всему тому богатству, что они успели собрать. Нет, они не занимались мародёрством. Просто в какой-то момент Лёшка всё же смог открыть ту самую дверь, которая вела вглубь коридоров. Там и нашлось много всего интересного. Несколько проходов им даже пришлось замуровать. Чтобы чересчур интересное, живое и подвижное, и интересующееся ими двумя – не забралось в их бункер. Одним словом – жизнь наладилась, хоть и с грехом пополам.
Неприятностей хватало. Начиная от Изменённых, многие из которых так и не смогли стать хотя бы наполовину прежними, и заканчивая пришельцами с Большой земли. Если с местными разбираться было зачастую хоть и тяжело в процессе самой разборки, но без последствий, то вот с гостями с Той стороны…
С ними было тяжело. Военные постоянно норовили пальнуть в сторону замеченного ими голема безо всякого предупреждения. А рейдеры запросто устраивали на него преднамеренную охоту. Не говоря про учёных, которым покопаться в подобных Лёшке созданиях было страсть, как охота. Потому всегда приходилось быть начеку. В последнее время, учитывая нажитый с помощью собственных шрамов опыт, Лёшка начал всерьёз задумываться о том, чтобы связаться с кем-то из нормальных рейдеров. Чтобы через них выйти на тех умельцев, что снабжали вольных и отчаянных бродяг необходимым оборудованием и вооружением. Голем начал грезить о мощной, похожей на вертолётную, пушке. И о чём-то типа бронированного костюма. Для себя, и для напарника. Но пока, к сожалению, не было желающих пойти на контакт с двухметровой ходячей башней.
А заплатить ребята могли. В конце концов, кому проще собирать всякие столь необходимые на Большой земле хреновины: местным или приходящим? То-то и оно, что местным. И этого добра у напарников был уже полный до верху здоровенный сейф, притащенный откуда-то неугомонным големом.
– Ну, чё Лёх, пойдём и прошвырнёмся? – Мирон, упаковавший оба больших, «эрпэкашных», подсумка, лязгнул затвором автомата с оптикой.
– Да пойдём, пожалуй. – Голем покрутил в руках пулемёт и, судя по всему, остался недоволен. Потому как взял, и поставил смертоубийственную железку в пирамиду, вооружившись новеньким, найденным на складе, «Печенегом». Прикрепил коробку на двести патронов. Кустарно сшитые из брезента сумки ещё на две таких же – висели по бокам. Лязгнув по полу металлическими частями стоп, голем подошёл к вешалке. Снял и привычно накинул на себя «упряжь», в которой Мирон ездил на Лёшке, как буденовец на каурой сивке-бурке. Тот уже сидел на своём, собственноручно, так же как и стол, сколоченном «насесте». Когда товарищ чуть присел, давая ему возможность удобнее устроиться, отработанным до мелочей движением оказался в упряжи. Той самой, за которой они совершили почти самоубийственный рейд в родное ПТУ, в мастерские строителей-монтажников. С тех она служила верой и правдой, давая возможность одному передвигаться, не опасаясь за тыл, ставший защищённым. А второму давала возможность жить относительно полной жизнью, не ограниченной пределами подземных коридоров и бетонных стен их убежища.
– Попрыгали, мастодонт. – Мирон хохотнул, предварительно вцепившись руками в стропы своего передвижного гнезда.
Голем улыбнулся в ответ своей, так и остававшейся ещё полудетской, улыбкой. Подпрыгнул, проверяя: а не звякает ли чего лишнего? Когда Лёшка хотел, то передвигался очень тихо. И никто, к кому он хотел подкрасться незамеченным, не замечал его, пока сверху не падала огромная и страшная тень.
Потом они прошли по коридору, не основному. Основной давно был надёжно заблокирован и оставался на самый крайний случай. Боковые ответвления бункера давали им возможность выходить в Город сразу в трёх разных местах: у больничного городка, возле бывшего кафе «Отрада» и почти у самой Площади. Правда последним они старались не пользоваться после того, как в Радостном усилилась группировка странных типов с крестами на лысых макушках. Бережёного ведь, как известно, Бог бережёт.
В этот раз они решили выйти в районе «Отрады». Оттуда можно было спокойно, относительно конечно, добраться до Рынка. Возле него находился штаб одной из образовавшихся, лояльной ко всем, группировок. Оба напарника не вдавались в то, кто был у её истоков, хотя и подозревали, что это были бывшие уркаганы из «синей» банды. Той самой, что контролировала Радостный до Волны. Мужики были серьёзные и относившиеся к обязательствам, своим и чужим, очень трепетно. Между Мироном, нашедшим с ними контакт и паханом группировки, Жёлтым, недавно была достигнута договорённость. «Синие» обязались снабжать напарников продуктами, а те, в свою очередь, таскать к ним найденные интересные штуки. Вот и сейчас напарники решили направиться сразу к ним, тем более, что с собой было несколько очень оригинальных штуковин, которые точно заинтересовали очкастых уманов с Той стороны. А уж потом – можно будет и просто прогуляться, несмотря на сгустившуюся ночь.
