Черты из жизни Пепко – Дмитрий Мамин-Сибиряк

На мой взгляд, этот роман напрочь выбивается из всего написанного Маминым-Сибиряком. По крайней мере из всего, что я успел к этому времени прочитать из его наследия (а это 9 книг – 8 романов и одно документальное исследование, опубликованное в сборнике, ну и «Алёнушкины сказки», конечно же). Не секрет, что основу «большого крупнотоннажного» творчества Дмитрия Мамина-Сибиряка составляют произведения, посвящённые заводскому Уралу. Но вот этот роман относится к Санкт-Петербургским – и по месту действия, и по персонажам и героям, и по содержанию и сути описываемых в нём происшествий и событий.В центре внимания сам рассказчик, молодой начинающий писатель и по совместительству корреспондент Василий Попов, приехавший в столицу откуда-то с югов России. Ну, и его друг и сожитель (в том смысле, что они вместе живут в одной съёмной комнате на двоих) по прозвищу Пепко. Оба молодых человека являются студентами и оба они корреспонденты. И потому дружны, ибо живут одними и теми же заботами и проблемами, общими событиями и общим же кругом общения. И жизнь у них выстроена как и положено у молодых студентов – поиски денежной работы и попытки публикаций, писательские опыты и отношения с представительницами прекрасной половины человечества, дружеское общение и дачные выезды.Роман вроде бы не начинён сверхмощными громкими привлекательными происшествиями, но тем и хорош, что на примере Пепко и самого рассказчика мы наблюдаем жизнь молодых людей того поколения, узнаём их мечты и чаяния, надежды и веры, любови и ценности, быт и работу – мы становимся свидетелями жизни того времени. И это ощущение ещё более усиливается, когда мы встречаем в романе места, когда уже сам автор обращается к своим героям и к каким-то событиям из их жизни со своими собственными рассуждениями и воспоминаниями, когда уже сам Мамин-Сибиряк философствует и рассуждает о минувшей молодости и о наполненности жизни вообще (на момент написания романа Мамину-Сибиряку было 42 года и видимо некое переосмысление своей собственной жизни было у него самого – впрочем, об автобиографичности этого романа написано в разных статьях о Мамине-Сибиряке).Роман отличается от прочих ещё и тем, что в нём практически нет внешних людей, он субъективен и интровертен, он написан ракурсом «изнутри наружу». И такой взгляд изнутри на самого себя, своих знакомых и друзей, и на события внешнего мира позволяет и читателю применить этот приём и в отношении уже самого себя, провоцирует задаться теми же вопросами, о которых пишет Мамин-Сибиряк.И, наконец, не перестаёшь радоваться писательскому мастерству Дмитрия Наркисовича, его таланту владения русской литературной письменной речью.

Бывают дни, когда я сам с собой в разлуке. Когда не хочется ни читать, ни писать, когда не получается даже обрадоваться чему бы то ни было. В такие дни небо обычно тяжелое, немного несуразное в своей хмурости, но сильно давящее. Такое небо, если долго смотреть на него, погружает разум в состояние оцепенения, и, если ты писатель, остаётся только пить горькую и надеяться на божественную длань, что разгонит тучи и явит солнечный свет печальным людям, истомлённым долгой зимой. Я уверен, что Дмитрий Мамин-Сибиряк в бытность свою петербуржским студентом таких дней вкусил сполна. В Петербурге в достатке воды и пронизывающего ветра, а вот свет в дефиците. Там много возможностей, но человеку, приехавшему из далёкой провинции, они недоступны. Там много людей, но мало места для одного человека. Там красивые дворцы, мосты и храмы, но всё это имеет мало значения, когда ютишься в крохотной комнате с окном, выходящим на тоскливый пустырь Петербургской стороны. Впрочем, я сомневаюсь, что сейчас там есть хоть сколько-нибудь пустырей, но тогда – были в изобилии.Такую вот безрадостную картину нарисовал Мамин-Сибиряк в своём автобиографичном романе «Черты из жизни Пепко». Главный герой романа, Василий Попов, студент и начинающий писатель – это самолично Дмитрий Наркисович в молодости. Но если у автора получилось добиться хороших результатов на писательском поприще, то молодому Попову ещё предстоял длинный и тернистый путь. Для пущего интереса к нему был добавлен молодой человек по прозвищу Пепко – источник задорного хаоса в серой упорядоченности жизни.

Человек, который в течение двух лет получил петербургский катарр желудка и должен питаться рубцами, такой человек имеет право на одно право – быть откровенным с самим собой. Ведь я средний человек, та безразличность, из которой ткется ткань жизни, и поэтому рассуждаю, как нитка в материи…Именно Пепко – движущая сила, приводящая в движение гигантский винт, закручивающий мироздание в кипящий водоворот. Если бы не он, жизнь Василия Попова не была бы столь интересна… хотя, быть может, была бы не трудна. Он же, неугомонный Пепко, является авторским «рупором», высказывающим те идеи, которые обдумывал не только Мамин-Сибиряк, но и многие другие писатели.

До сих пор мы, русские, изобретаем еще часы, швейные машины и прочее, что давно известно. То же самое и в литературе. Прибавьте к этому наше полное незнание жизни и, главное, отсутствие этой жизни. Ну, где она? Всю жизнь мы просиживаем по своим норам и по норам помираем. Где-то там, далеко, люди живут, а мы только облизываемся или носим платье с чужого плеча.Нет, вы поглядите, каково, а? Сотня с четвертью лет прошла, а ничего не изменилось. Ни-че-го-шеньки. Как и прежде, глядим мы за горизонт и рассуждаем: вот живут же люди, и почему только мы не можем так же? Но дальше разговоров дело обычно не двигается, мятежный дух остывает, и всё возвращается на круги своя. Наши заводы, как и сотню лет назад, работают на иностранном оборудовании, и пользуются популярностью сэконд-хэнды.

– Послушай, Карлуша, ты – одна добрая, хорошая, немецкая свинья, а я – просто русская свинья. Вместе мы составляем свинство.Так выпьем же за мировое свинство, друзья! Но я слышу чей-то возглас: так ведь сегодня тридцатое декабря, и уже через день мировое свинство выпьет само за себя, да ещё и салют запустит, а потом уронит пятачок в салат – и будет совершенно счастливо.

Происходило это без предварительного намерения, а как-то само собой, как умеет напиваться русский человек в обществе другого хорошего русского человека.По Неве плывут льдины, низко нависают свинцовые тучи, с залива дует пронизывающий ветер. В Петербурге – обычное дело. В таком положении не удивительно, что видна только «отрицательная сторона, а должна быть и положительная. Иначе нельзя было бы и жить, дышать, думать…». Герои Мамина-Сибиряка ищут эту сторону, находят, теряют и находят вновь. Всё как в жизни, и почти так же, как в «Мартине Идене» Джека Лондона. Но Джек Лондон писал о разочаровании, неизбежно постигающем даже успешного писателя, тогда как Мамин-Сибиряк стремился показать благоговение, с которым он сам относился к «большому» писательству. «Придумывать жизнь нельзя, как нельзя довольствоваться фотографиями. За внешними абрисами, линиями и красками должны стоять живые люди» – этому девизу Мамин-Сибиряк был неизменно верен. Его герои – живые, настоящие, внушающие доверие, сошедшие будто не со страниц художественного романа, а взятые из исторической хроники. «Я еще никогда не был в таком глупом положении, как сейчас… У меня и морда сделалась глупа.» – сказал Пепко, вернувшись с экзамена, а я сразу вспомнил своё собственное лицо при защите диплома.На вопрос Василия Попова о таинственных родниках, из которых сочилась многострадальная русская история, можно дать пусть не полный, а всё же ответ. Мамин-Сибиряк, несомненно, один из таких родников, что всю жизнь трудились, пробивая себе дорогу, наполнялись водами, и сливались в одно большое море. Море, именуемое – с большой буквы – Русской литературой.

До этого из Мамина-Сибиряка прочел только повесть «Братья Гордеевы» и там события развивались куда бодрее и интереснее."Черты из жизни Пепко" роман вцелом неплохой, но мне показался каким-то жидковатым. Роман о двух молодых писателях студентах, приехавших из провинции в Петербург. Первые шаги на поприще писательства, отношения с девушками, попойки. Всё это как-бы ничего, но есть произведения куда более занимательные; предполагаю, что у самого же Мамина-Сибиряка таковые есть.Сам Пепко напомнил мне одного сожителя по комнате общежития в мою студенческую пору: тоже вечно нет денег, часто напивался, много читал и говорил зачем-то слишком высокопарно, энергичный, общительный, привлекательный для девушек. Кстати под его влиянием я начал регулярно читать книги, но это был единственный плюс от общения с ним; в остальном же я от этого человека бысто устал, как и от персонажа Пепко, который сильно на него похож. Прошло более десяти лет и тот мой пепкоподобный сожитель по жизни сейчас, можно сказать, нигде. Сам Пепко, как я понял, в романе тоже ничем хорошим не закончит. Мне лично такая шибутная/бестолковая категория людей интересной не кажется.