Дмитрий Лазарев
Зона Посещения. Протокол «Чума»

Глава 6. Виктор

Иркутская область. Лесногорск. Десятый год метеоритного дождя

Когда прозвонил колокол, все были уже готовы и сразу вышли в холл второго этажа. Я впервые увидел всех в игровом облачении и был впечатлен. Для игры ребята не пожалели ни денег, ни времени. И не зря. Народ оторвался в меру своей фантазии, но не выходя за рамки образа. Луи в черном бархате; Доминик – в чем-то роскошном синего цвета; я – в попугаистом стиле Викто́ра; суровый солдат Гэвейн со своей деревянной секирой, столь искусно выкрашенной и настолько похожей на настоящую, что можно и спутать; убеленный сединами аристократ Родрик; полный сдержанного достоинства регент Вильям… Но всех, конечно, затмили наши дамы – как всегда очаровательная и стильная Габриэла, выглядевшая под стать своему «супругу» Вильяму – богато, но неброско, яркая в своем шикарном и пышном наряде «спутница» Доминика Элизабет, ни в чем ей не уступающая моя (то есть Викто́ра) «жена» Хетер и, разумеется, Кейт – миниатюрная несгибаемая хранительница в изящном, но не стесняющем движений облачении. Мужчины – при мечах, женщины – при своей красоте. И молчаливая грозная фигура Монаха, застывшая посреди холла.

– Если все готовы, прошу следовать за мной наверх, в библиотеку. Там я расскажу, что произошло в замке за время вашего отсутствия. Прошу быть очень внимательными и осторожными: с тех пор как Нереальное вышло из-под контроля, в замке происходит много всего странного. Так что вам, хранительница Кейт, придется многое узнать – у вас прибавится работы.

– Я бы предпочла работать с проверенными людьми. Где мой помощник?

– Дамон Корд погиб вчера в схватке с тварями Нереального.

Кейт нахмурилась:

– Это скорбная весть и большая потеря. Вам придется все мне рассказать.

– Мой рассказ должны услышать все. В библиотеке это будет сделать проще всего.

Мы последовали за Монахом по лестнице на третий этаж. Я на сей раз шел вторым и еще раз отметил про себя реалистичность антуража – даже «факелы» на стенах мерцали так, словно плясало настоящее пламя. Впереди снова мелькнула тень. Сначала я не отреагировал – посчитал это отсветом «факелов», но когда то же самое произошло второй раз и более явственно, невольно замедлил шаг.

– Что, Викто́р, испугался Нереального? – язвительно осведомился шедший за мной Луи.

– Разумная осторожность – не признак трусости, Луи, – парировал я. – Впрочем, если тебе не терпится отправиться следом за отцом, возражать не стану – ступай вперед. Одним претендентом на трон меньше будет.

– Размечтался, братец! Помнишь слова присяги на верность будущему правителю Редгарта? Подучи – скоро они тебе понадобятся, когда я взойду на трон.

– Так забавно вас слушать! – язвительно прокомментировал Доминик. – Можно подумать, у кого-то из вас хватит ума отыскать Корону и Печать. Привыкайте к мысли, что править будет младший брат!

– Вам не кажется, ваши высочества, что время для тронных междоусобиц сейчас не самое подходящее? – вмешалась Кейт. – У нас общий враг – Нереальное, и он представляет собой немалую угрозу.

Луи поморщился:

– Время определиться с новым королем! Коронованный правитель обретет власть над Камнем и перекроет Нереальному путь в наш мир.

– Со всем уважением, ваше высочество, мне это известно не хуже, чем вам. Но если вы станете мешать друг другу в поисках Короны и Печати, выиграет от этого только наш враг.

– Будет лучше, хранительница, – голос Доминика был полон яда, – если вы станете заниматься Нереальным, а дела тронные предоставите королевской семье.

– Будет лучше, Дом, – в тон ему произнесла Габриэла, – если мы перестанем препираться и дойдем наконец до библиотеки. Похоже, есть много того, что нам следует знать.

– Ее высочество права. – Монах, как всегда, вставлял свое веское слово в самый подходящий момент. – Нам стоит поторопиться. Нереальное с каждым часом набирает силу.

Последние слова решили дело, и вся команда продолжила путь наверх. Больше никаких теней не появлялось. Но меня не оставляло ощущение, что за нами наблюдают. Впрочем, не исключено, что так и было: замок наверняка утыкан скрытыми камерами, через которые охрана наблюдает за гостями, сама не показываясь на глаза. Эта мысль успокоила меня практически мгновенно. Я даже хихикнул мысленно над своими глупыми страхами. Ну кто там может мелькать на стене? Разумеется, тварь Нереального, кто ж еще?!

А вот и шестой этаж. Весь центр его занимала огромная библиотека, превращенная многочисленными книжными стеллажами в настоящий лабиринт. Ее крест-накрест пересекали два прохода, по концам которых на стенах висели ростовые зеркала в вычурных рамах. Отец читать любит, читает много и не только спецлитературу, нужную ему для дела. Так что книги вовсе не были чисто интерьерным элементом хотя бы потому, что подборка, даже в первом приближении, не соответствовала образу замка и фантастики практически не содержала. Однако я в прошлый визит подсуетился и, на правах игротеха, специально расставил по стеллажам несколько книг Саймона Грина с закладками-подсказками. Но в основном полки ломились от исторической литературы, классики, современной прозы, детективов, публицистики. На пересечении коридоров образовалась небольшая свободная территория, на которой сейчас стоял длинный стол, а вокруг него – обитые бархатом стулья, на которых все и расположились, не ожидая дополнительного приглашения. Монах занял место во главе стола, Кейт – напротив него, остальные – по бокам. Мы с Хетер – по его правую руку, Вильям с Габриэлой – по левую.

– Итак, – начал Монах, – Нереальное начало захват замка с подземелий. Их мы потеряли полностью. Все там укрыто непроницаемой зеленой пеленой, из которой время от времени появляются опасные призраки и утаскивают кого-то вниз. Больше тех людей мы живыми не видели. Иногда Нереальное предпринимает попытки вторжения и в другие комнаты замка. В основном – через зеркала. Пробовали завешивать их плотной тканью – не помогло. Даже хуже стало: так мы хоть видим, когда зеркало затягивает зеленая пелена, и реагируем, а под прикрытием ткани твари Нереального прорываются в наш мир внезапно. Во время одного из таких вторжений и погиб Дамон Корд.

Тут Элизабет вдруг вскрикнула и вскочила со своего места: одно из зеркал заполнила густая мгла болотного цвета, а затем там возник флуоресцирующий контур чудовища, напоминавшего Лернейскую Гидру. Этот спецэффект мы готовили вместе с братом, и я скрыл самодовольную улыбку. Все вскочили с мест, но первыми отреагировали Монах и Кейт. Они встали плечом к плечу. Хранительница – со своим жезлом, а чародей просто поднял совершенно пустые рукава своего плаща. Тут же библиотеку озарила яркая вспышка, и тварь исчезла, а зеленая мгла рассеялась.

– Вот вам и иллюстрация того, о чем я только что говорил. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – прокомментировал Монах. – Поэтому…

Новый испуганный женский возглас перебил его. На сей раз вскрикнула Хетер, и все начали удивленно озираться: вроде больше ничего сверхъестественного в комнате не происходило. Но Хетер смотрела на Монаха и только на него, а в глазах ее светился сильный испуг. Настолько натуральный, что я внутренне восхитился актерским талантом и импровизацией своей игровой жены: фишка явно была придумана только что.

– В чем дело, дорогая? – спросил я и попытался взять ее за руку, но она отшатнулась.

– Вы что, не видите?! – Голос Хетер звенел и дрожал. – Это не Монах!

– Ну конечно же, Монах, – возразил я. – Что ты такое говоришь?

Народ начал переглядываться, глаза у всех загорелись. Началось! Это была уже интересная движуха. И только молчаливая фигура в плаще не двигалась, и пустота под капюшоном смотрела на Хетер. А та вдруг начала пятиться, с каждым шагом все больше бледнея.

«Сильна, однако! – с завистью подумал я. – Мне так никогда не сыграть!» И попытался остановить свою «жену».

– Хетер, милая! Все в порядке…

– Ничего не в порядке! – чуть не взвизгнула Хетер, уже почти подбегая к винтовой лестнице, и в глазах ее металась паника. – Он не Монах! Он не тот, за кого себя выдает! И вообще не человек!

Все следовали за ней на расстоянии, крайне заинтригованные ее реакцией. Не двигался только Монах, и эта его неподвижность чем-то меня смутила. На такое надо бы как-то реагировать, не портить игру. Я перехватил и брошенный на Монаха слегка удивленный взгляд Кейт. Первым нашелся с ответом Луи:

– Ну конечно, не человек! Ты же помнишь, Монах лишился плоти в результате магического эксперимента, и теперь только сильные чары удерживают его в нашем мире. Зато он лучше других разбирается в Нереальном и может нам помочь.

– Дураки! Это вам не игра! Он вправду…

Я нахмурился. Это было уже плохо. В игре упоминать игру – табу. Что-то Хетер слишком разнервничалась…

Но пока я соображал, что это все может значить, Хетер, подобрав свои пышные юбки, ступила на лестницу, собираясь сбежать вниз, но, бросив туда взгляд, снова вскрикнула и понеслась наверх. Там была только наружная кольцевая обзорная галерея, то есть тупик, чего Хетер, конечно, знать не могла. Мы побежали за ней, наперебой выкрикивая ее имя.

Кольцевая галерея встретила нас сильным и довольно холодным ветром. Он едва не откинул капюшон Монаха, но тот поспешным движением поймал его и натянул сильнее. Странно – Монах вроде не бежал с нами, а так и стоял посередине библиотеки, когда у Хетер начался этот срыв. Впрочем, когда мы бросились за ней, смотреть по сторонам нам было недосуг. А сейчас она, увидев Монаха, отпрянула к самому парапету, и в глазах ее появилось отчаянное выражение загнанного волками оленя. Только тут у меня зародилось подозрение, что с ней что-то не в порядке. Хетер была хорошим игроком, но не настолько же! Тут уже была актерская игра на уровне суперзвезд кино… или не игра вовсе.

С галереи открывался умопомрачительный вид на Лосиху, поросшие лесом холмы, водопад, средневековый квартал, сам замок. Но сейчас никто не смотрел вниз – все взгляды были прикованы к Хетер, совершенно бледной и явно перепуганной насмерть. Вот только, похоже, все были уверены, что она играет. Все, кроме меня… и Монаха, который не сводил с нее пристального взгляда. Вернее, я так думал, что не сводил – капюшон скрывал его лицо, и с тем же успехом он мог задумчиво смотреть на закатный пейзаж за ее спиной и думать о вечном, но мне почему-то так не казалось.

– Хетер! – выкрикнул я, все еще стараясь держаться в рамках игрового образа. – Успокойся, милая! Здесь все свои.

На мгновение она перевела взгляд на меня и глухо проговорила:

– Ты ошибаешься!

И прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать или сделать, перевалилась через парапет и рухнула в полную завывающего ветра тридцатиметровую пропасть.

Лезвием гильотины рухнула тишина. Шок, охвативший нас, просто убил все звуки. Игра, едва начавшись, перестала быть игрой и забрала жизнь Хетер. Безмолвие и неподвижность а-ля восковые фигуры уже готовы были смениться криками и паникой, когда от винтовой лестницы раздался знакомый зычный голос:

– А, вот вы где, детки? Все, хватит играть, идите за мной!

Мы обернулись. У лестницы стояли трое, и тот, что впереди…

– Папа?! – воскликнул я удивленно. – Что ты здесь делаешь?

Тут все разом зашумели, начали размахивать руками, пытались что-то объяснять, кто-то бросился к перилам, женщины сорвались на рыдания, но все остановил грозный окрик отца:

– Молчать! Смотреть на меня и слушать мой голос!

Резкая команда подействовала как хлыст надсмотрщика на рабов. Никто из нас даже не подумал ослушаться, и все снова повернулись к отцу. Только что бушевавшие во мне отрицательные эмоции словно смыло сильной струей воды. Все – игра, товарищи и даже гибель Хетер разом стали казаться чем-то мелким и не заслуживающим внимания. Все, кроме голоса отца.

– Слушайте. Меня. Идите. За. Мной.

Я улыбнулся. Мне стало спокойно-спокойно. Чувство такого комфорта и безопасности я испытывал, пожалуй, только в раннем детстве. То, чего хотел отец, показалось единственно правильным. Идти за тобой? Ну конечно, папа. Как скажешь.

Интерлюдия 3. Дневник неизвестного (Девятый год метеоритного дождя)

20 ноября. Кемерово

Меня мучает совесть. Я не хотел этого, правда. Просто так получилось неудачно. Моя ошибка. Не рассчитал. Кстати, я анализировал собственные эмоции после произошедшего. Мне показалось, что я слишком спокойно все воспринял. Это могло бы означать изменение сознания, то есть то самое, чего я всеми силами хотел бы избежать. Остаться человеком для меня – не самоцель. Тем более что это, строго говоря, утопия. Я уже не человек в общепринятом понимании слова. Я уже нечто большее – как биологически, так и ментально. Речь, скорее, идет о человечности как о моральной категории. Может показаться странным, что меня, человека с научным складом ума, волнуют подобные вещи. Но, представьте, волнуют. Я продолжаю цепляться за свои принципы, чувства, которые не дают мне превратиться в биоробота или, в перспективе, в чистый разум. Мне кажется, случись со мной подобное – и для меня такое чувство, как радость от жизни, исчезнет в принципе. Я не хочу этого. Потому меня так и пугают недостаточно сильные эмоции по поводу произошедшего сегодня. Хотя они есть, и это обнадеживает.

Итак, я затеял очередной поисковый эксперимент. Параллельно собирался побить рекорд длительности пребывания в энергетической форме. Последнее удалось. Собственно, это и стало причиной случившегося. Я увлекся. Мне все лучше удается подпитываться энергией из окружающего пространства. В энергетической форме особенно. Это позволяет мне находиться вне тела уже довольно длительный промежуток времени. Сегодня я достиг уровня в полтора часа. Сам этот факт заставил бы меня прыгать от радости, если бы… Впрочем, обо всем по порядку.

Мне казалось, я взял время с запасом. Раньше надо было, конечно, взяться, но бывает такое – какие-то незначительные подготовительные мелочи съели минуты одну за другой, и время, которого должно было хватить на все про все, как-то неожиданно закончилось. Думаю, это всем знакомо. Провозился я и пришел к этому супермаркету всего за час до закрытия. А думал, кстати, что за два. Не учел, что день сокращенный. Ну и недооценил свои возможности. В прошлый раз я пребывал в энергетической форме всего 55 минут. Кто же знал, что я сумею настолько превзойти это достижение?

Естественно, я не просто зависал этаким призраком и смотрел на часы. Ставил эксперименты, раскрывал новые возможности энергетической формы, а кроме того, вел поиск. Пытался уловить слабые энергоинформационные колебания, которые может испускать Источник в состоянии предпробуждения. И в этом плане я тоже добился определенного прогресса. Но сначала научился создавать фантомы. Конечно, не такие полновесные псевдоматериальные образования, которые порождают Источники, а некие призраки, почти невидимые, однако способные к ограниченной самостоятельной деятельности. Правда, я еще не научился ими управлять. Они просто уходят от меня в даль светлую, после чего исчезают. И что важно, почти сразу переходят на самоподпитку – то, чего так долго не удавалось сделать мне. Самоподпитка – это спасение, особенно учитывая мой вечный дефицит энергии. Создание и поддержание фантомов мигом высушивало бы меня практически полностью, если бы не она.

Кстати, о фантомах. Зачем они нужны? Полагаю, в перспективе они могут стать суперэффективным и универсальным инструментом, при помощи которого можно делать почти все. Проще говоря, удобные исполнители: надо – создал их, отпала необходимость – развеял. Возможности невероятные! Дело только за тем, чтобы научиться ими управлять и усовершенствовать самих фантомов, а то пока они могут лишь напугать кого-нибудь, мелькнув тенью по стене при ярком освещении. Одно из направлений их развития – возможность наблюдать за происходящим при помощи их органов чувств. Это реально, я уверен. Надо только поинтенсивнее над этим работать.

Но фантомы – это еще не все мои достижения. Сегодня я уловил смутные отголоски того, что вполне может быть сигналами Источника! Да-да! И уловил почти на флажке по времени. Пожалуй, именно это настолько увлекло меня, что я, во-первых, увлекся и забыл о времени, а во-вторых, интуитивно, почти на автопилоте, нашел способ увеличить интенсивность поглощения энергии из окружающего пространства. Возможно, раньше я просто слишком концентрировался на самом этом процессе и зажимался, накручивая себя мыслями о важности данного фактора. А сейчас я просто делал то, что хотел делать, а мой организм, то есть его энергетический аналог, включил свои инстинкты выживания, и они неплохо заработали.

Еще немного об энергии. Наиболее эффективна для подпитки (помимо жизненной) энергия света и тепла. Кстати, только сейчас подумал, что в старых историях и фильмах о привидениях была немалая доля правды, а именно – холод, сопровождающий появление духов, и мерцание света. Интересно, они знали, или это просто совпадение? А если знали, то откуда? Кто приоткрыл для них эту дверь, а главное – зачем? Ладно, это все лирика, вернемся к главному. В общем, учитывая вышесказанное, зимой и по ночам у энергетической формы возникают проблемы с подпиткой. Надо будет иметь это в виду и найти способ преодоления этих трудностей.

Итак, поиск. Слабые сигналы шли откуда-то с востока. И мне показалось, что расстояние до Источника очень велико. Возможно ли это? Могу ли я обнаружить сигналы, грубо говоря, из Иркутска или Хабаровска? Или мне из-за моей неопытности кажется, что Источник за тридевять земель, потому что сигнал слабый, а на самом деле он не так уж далеко? Проверить бы это, да как? Обшарить весь Кузбасс?

В общем, за всеми этими размышлениями сигнал я потерял. Пытался найти его вновь, но безуспешно. Может, у меня чувствительность уменьшилась при снижении энергетического тонуса, а может, объект просто излучать перестал. Так или иначе, моя увлеченность поиском сыграла со мной злую шутку: как-то незаметно и быстро подкралось энергетическое истощение. Лишь в последний момент успев нырнуть в свое материальное тело, я обнаружил, что, во-первых, совершенно выжат, а во-вторых, магазин уже закрылся, и народу вокруг никого. Я упал, потому что и физические, и жизненные силы были на исходе. Иначе говоря, я умирал. Ноябрь, холодно, и солнце уже село. В общем, я оказался в ситуации, о которой размышлял несколько минут назад. Холод и темнота – худшее сочетание условий для энергетически истощенного паранорма. Я еще жил только потому, что перерабатывал аварийные резервы своего тела, которые тоже подходили к концу. Жить мне оставалось, по ощущениям, от пятнадцати минут до получаса.

Я был в отчаянии настолько глубоком, что не мог даже более-менее связно соображать. Еще бы! Только что летать на крыльях эйфории, строить наполеоновские планы, представлять себя на следующей ступени эволюции – и вдруг такое фиаско! Тьма и небытие всего в полушаге от меня. Если б не мое отчаяние, я никогда бы не сделал того, что сделал. Будь я верующим, сказал бы, что этого человека послал мне Бог, у которого на меня еще есть планы.

Лет сорока, среднего роста, полноватый, в очках, он появился словно ниоткуда и склонился надо мной.

– Вам плохо?

– Да, – прохрипел я. – Помогите подняться, пожалуйста!

Он протянул мне руку, и я вцепился в нее. Дальше мой организм, который пытался выжить любой ценой, сделал все сам – я его уже не контролировал. Все шло на уровне инстинктов. Естественно, ни о каком режиме щадящего донорства не могло идти и речи: больше поблизости никого не было, и этот добрый самаритянин являлся единственным доступным мне источником энергии. Конечно, я его выпил. Досуха. Когда ко мне вернулся самоконтроль, незнакомец был уже мертв. Что же до меня… Физически я чувствовал себя превосходно, а психологически… Да, ужас и чувство вины все же были. Теперь я точно вспомнил. То есть нормальная человеческая реакция, ведь так?

Глава 7. Художник

Иркутск. Десятый год метеоритного дождя

– Да говорю вам, это был Измененный! – в отчаянии повторяю я в очередной, какой уже по счету раз. – Чертов вампир! Он выпил жизнь из всех в этой квартире. Из меня бы выпил тоже. Мне пришлось его убить, понимаете?!

– Понимаем, – нарочито спокойно ответил рыжеволосый полицейский старлей. – Очень хорошо понимаем. Вы пытаетесь «косить», гражданин Калитвинцев. Сначала под невинную жертву, а потом под сумасшедшего. Но факты – вещь упрямая. Вас нашли в чужой квартире рядом с четырьмя мертвыми телами, трое из которых в ней проживали и умерли по неизвестным причинам. Четвертого, безоружного, заметьте, вы зарезали кухонным ножом.

Упертость полицейских уже бесит. Хотя, будь на их месте АПБР, мне бы, пожалуй, пришлось хуже. Не любят там нас, сталкеров. Даже бывших.

– Конечно, безоружного! – пытаюсь не сорваться я. – Зачем ему оружие, когда он сам себе…

– Да-да, конечно. Вампир, как вы сказали.

– Хотите сказать, вы в них не верите?

– Ну почему же? – подает голос сидящий слева от рыжего коренастый капитан. – Это объективная реальность. Новости смотрим – не в деревне ведь. Только в Иркутске ни разу со времен метеоритного дождя не появлялись Измененные. А только приехали вы – и один из них тут как тут! Любопытное совпадение, однако! Как таких называют? Пьющие жизнь, верно?

Я чуть не киваю, но спохватываюсь в последний момент. Косить так косить. Хотя в баллончике у меня стан, а в сумке – антинова. Если полицейские разберутся, что это, – у меня проблемы. Эти два вещества – сами по себе состав преступления. Не такой, конечно, как убийство, но тоже неслабый.

– Почем я знаю? – с усталым раздражением отвечаю я. – В этих тварях спецслужбы шарят. А по мне вампир – он вампир и есть. Только клыки не острые и не кровь пьет.

– Угу, вампир, – кивает рыжий. – Конечно. Есть анекдот старый: «Слышь, Вань, сосед-то наш вампиром оказался!» – «А как ты понял?» – «Да кол осиновый ему в сердце забил, а он и помер!» Так, что ли?

На меня накатывает апатия.

– Я смотрю, вы мне уже приговор вынесли. Конечно, это так удобно – повесить на только что прилетевшего издалека человека сразу столько трупов!

– Только не надо тут этого вашего киношно-уголовного жаргона! – хмурится старлей. – Никто на вас ничего не вешает. Вы сами с этим справляетесь. Только посмотрите, как все выглядит. Вы полезли в чужую квартиру. Зачем – толком объяснить не можете. Убиваете незнакомого человека ножом. Убийства при этом не отрицаете, упираете на самооборону. Против безоружного, объявляя его Измененным. Очень удобно, знаете ли, учитывая, что у нас нет апэбээровского оборудования и проверить ваши слова мы не можем. Но факты против вас. А факты – упрямая вещь, – вновь вворачивает он под конец свою, очевидно, любимую присказку и, довольный, умолкает.

«Сами вы… упрямая вещь, – хочется сказать мне. – Тупая и упрямая. Предмет, а не человек». Но мысли эти я все же оставляю при себе. А говорю другое:

– А причины смерти хозяев квартиры вы установили? Зуб даю – никаких следов насилия! Их что, по-вашему, тоже я убил? И как, интересно? Магией, глазом дурным или духом нечистым? А может, меня Измененным объявите? Только это, простите, проверяется – нет во мне паранормальных способностей ни грамма. Как вы все эти казусы объяснять будете? Или пренебрежете как мелочью несущественной?

– Не пренебрежем. Все проверим и установим, даже не сомневайтесь, – вступает в разговор капитан. Взгляд у него острый и неприятный. Он куда умней и опасней рыжего. – Только и вам кое-что объяснить придется. Вы тут все на убитого киваете. Но ведь это в вашей руке был зажат аэрозоль с неустановленным веществом и в вашей сумке найдены шприц и ампула с еще одним неустановленным веществом. В вашей, а не в его. – Он эффектным жестом фокусника извлекает из ящика стола названные улики и ставит их передо мной. – Что скажете, гражданин Калитвинцев? Это не дух нечистый и не глаз дурной, а вполне материальные химические соединения. Интересно, если передать их АПБР, что они установят?

Вот тут они меня прижали. Плохо дело – отправят ведь и проверят. Стан и антинова – это, конечно, не кровь Измененных, но от пяти до десяти я за них схлопочу, не напрягаясь.

– Это не имеет отношения к убийству. – Знали бы они, чего стоит мне сохранить спокойное выражение лица! – У меня контракт с лабораторией. Я должен доставить эти вещества туда.

– Какая лаборатория? Где? – мигом реагирует старлей.

Качаю головой:

– Я давал подписку о неразглашении.

– Своим запирательством, Калитвинцев, вы сами наскребаете проблем себе на хребет. Факты…

Он бы, наверное, снова напомнил мне про упрямую вещь, но его прерывают – заходит конвойный и, склонившись к уху капитана, что-то тихо ему говорит. Лицо того, доселе хмурое, сразу проясняется, но, похоже, для меня эта радость означает только новые проблемы. И точно – капитан с улыбкой обращается ко мне:

– Хорошие новости, гражданин Калитвинцев. Кое-какие из ваших слов мы сможем проверить прямо сейчас.

Он ждет моей реакции, но я не доставляю ему такого удовольствия и просто с каменным лицом жду продолжения.

– Вы говорили, что пошли в дом, а затем в квартиру на женский крик о помощи, так?

– Ну так.

– Стало быть, будете рады услышать, что эта женщина здесь. Возможно, вы говорите правду, а возможно, она – ваша сообщница. Есть и третий вариант – что ее показания вас похоронят. Ну как, вы готовы к очной ставке?

Ему таки удается пробить мою броню. Я был уверен, что Рита ушла. Вернулась за мной? Или ее нашли?

Смятение в моих глазах капитан толкует правильно.

– Она лежала на лестнице без сознания, как и вы. Но в отличие от вас пришла в себя только что. Сейчас многое прояснится.

– К очной ставке я готов, – медленно произношу я. – Только никакая она не сообщница. Мы ничего не совершали. Точнее, она не совершала. А у меня была самооборона.

– Разумеется, Калитвинцев, – усмехается капитан. – Ваша версия нам известна. Молитесь теперь, чтобы она ее не разрушила.

Но я его не слышу: в голове моей бурлит какое-то адское варево из мыслей, вопросов, предположений и эмоций. Рита здесь! В каком она состоянии? Есть ли еще шанс остановить процесс вакциной?

Ее заводят в комнату, и я внутренне вздрагиваю: куда девалась веселая и смешливая девушка, покорившая меня в самолете? Лицо ее – бледная застывшая маска, на которой живут только глаза. И в тех какое-то испуганное и затравленное выражение. Это, кстати, как раз обнадеживает: раз есть эмоции – значит еще не все потеряно. Дело за малым – выбраться отсюда. Нам обоим. Взгляд Риты падает на меня, и она вздрагивает. Очень заметно. Улыбка капитана становится шире – на сей раз он все понимает неправильно.

– Здравствуйте, гражданка Зорина. Присаживайтесь. Скажите, вам знаком этот гражданин?

Какое-то время Рита не реагирует, будто не слышит, и когда капитан готов уже повторить вопрос, глухо произносит:

– Да. Это Артем. Уфолог. Мы познакомились вчера в самолете.

Кажется, капитан рассчитывал на иной ответ, но вида он не подает.

– Вы приглашали его к себе домой?

– Нет.

Улыбка показывает, что этот ответ нравится капитану куда больше.

– Расскажите, что произошло в той квартире, рядом с которой мы вас нашли.

Рита впервые отводит от меня взгляд и фокусирует его на капитане.

– Меня зовут, – неожиданно роняет она.

– Простите, что?

– Меня зовут. Мне нужно идти.

– Кто зовет? Куда?

Капитан явно растерян. Про рыжего старлея и говорить нечего.

– Вы должны меня отпустить.

К растерянности капитана примешивается раздражение.

– Интересно! Должен? И почему же? Вы – свидетель убийства, между прочим!

– Я ничего не видела. Меня оглушили.

У капитана даже брови приподнимаются в удивлении и досаде. Такого он, похоже, не ожидал: никакого «прояснится» не получится. Самый плохой для него расклад. Для меня тоже не фонтан, хотя я-то как раз ожидал чего-то в этом роде: Рита хочет уйти, поскорее и любой ценой. Кто я ей? Случайный любовник и не более того. Почему ее вообще должна волновать моя участь? Особенно если процесс изменения уже идет полным ходом.

– Вы сами вышли из квартиры. Мы нашли вас на лестнице.

– Я ничего не помню с того момента, как зашла в квартиру. Очнулась – увидела все эти тела, испугалась и решила убежать. Выбралась на лестницу, а там снова отключилась. Вот и все. Отпустите меня – мне правда надо идти!

– Не так быстро. – Глаза капитана делаются совсем злыми, а старлей уже и не пытается встревать: видимо, чревато. – Вы-то что делали в этой квартире?

– У меня там живут… жили родственники. Родня по материнской линии. Я хотела их навестить. А тут… такое…

– Что же, это мы проверим. Тогда тем более непонятно, если родственники. Они в полицейском морге, а вы спешите куда-то, как на пожар. Вам что, совсем все равно?

– Вам не понять.

– Да, не понять, – капитан уже не особо дает себе труд скрывать свою неприязнь, – к счастью, наверное. Потому что человеческое во мне еще не атрофировалось.

Внутренне холодею. Интересно, сам-то полицейский хотя бы догадывается, как близко к истине сейчас попал своей фразой? Рите бы сейчас оскорбиться или хотя бы попытаться это сымитировать, но ей, похоже, не до того. В ее глазах все больше напряжения, которое постепенно перерастает в настоятельную потребность. В юные годы приходилось мне шататься по трущобам Иркутска и встречать потерянные души – тех, кто сидел на тяжелых веществах. Тут что-то похожее. Но учитывая, какая именно кровь запущена в Ритины вены, капитан здорово рискует, задерживая ее. Предупредить его? Да уж, так он меня и послушал – они тут оба не разбежались мне верить. К тому же… Новая мысль слегка коробит своим цинизмом, но мне сейчас не до морали. Вопрос выживания. Моего собственного. Если ситуация станет развиваться по самому жесткому сценарию, у меня, возможно, появится шанс под шумок вырваться на свободу. Ага, шанс… По трупам? Скольких убьет Измененная, если ее не будут отпускать, а процесс завершится? А все, что способно ее здесь остановить, кроме пули в голову, – те самые «неустановленные вещества», которые капитан выставил на стол. С усилием отвожу взгляд от ампулы с антиновой… Что же делать? Что?!

– Так я могу идти? – снова подает голос Рита.

Это все больше напоминает настойчивость требующего дозу наркомана. Только ей-то что надо? Она же отказалась от антиновы. Просто хочет уйти до того момента, когда ее сознание станет совсем нечеловеческим? Или тут что-то большее? Мое напряжение растет, и ситуация становится все более взрывоопасной.

Только полицейские этого не чувствуют.

– К сожалению, нет, – отвечает капитан, но в глазах его этого самого сожаления нет. Скорее, там злорадство. – Вы дважды теряли сознание. Необходимо, чтобы вас осмотрел врач. К тому же потеря памяти. Это может быть следствием шока. Так что придется вам пока задержаться. Сейчас я вызову специалиста, а вы пока постарайтесь все же вспомнить, что именно произошло в квартире.