Дмитрий Лазарев
Зона: перезагрузка. Хозяин Топи
Глава 5. Степан и «Михаил»
Братск
Они сидели в кафе уже третий час. «Стрельцов» для отвода глаз заказал чай и время от времени втихомолку поливал им большую пальму в кадке, стоящую рядом. Степан же позавтракал как следует и заказал большую чашку кофе. Время шло, но ничего не происходило. Безделье претило деятельной натуре Степана, но старшим в их тандеме был «Стрельцов», а он твердо настроился на ожидание.
Степан помассировал ноющие виски, а затем сделал большой глоток кофе. И то и другое помогло мало, зато горячий напиток обжег ему язык и горло, из-за чего Гецко зашипел и страдальчески скривился. Голова не прекращала болеть с того самого приступа ясновидения на дороге, когда их со «Стрельцовым» пути едва не разошлись. Таблетки, даже самые сильные, не помогали от слова «совсем», а потому настроение Степана, и без того не самое радужное, сделалось на редкость отвратительным.
– Разкажи мени, якого биса мы ждем? – снова спросил Гецко напарника.
Тот поморщился:
– Ты думаешь, если спрашивать об одном и том же много раз, ответ будет иным? Мы ждем конкретики. Братск тебе – не точка на карте, и «где-то здесь» – слишком расплывчатые координаты для поисков мальчика.
– А я тоби вже казав, що у моего пророчого дару нема кнопки! – рассвирепел Гецко. – Я не можу його включати, як мени треба! Покуда вин сам…
Чего Степану стоило не взвыть от боли и не свалиться со стула, когда его в очередной раз накрыла волна образов, мог знать только он сам. А волны было сразу две. Накладываясь друг на друга, они буквально разрывали сознание Степана, и от попыток понять, что происходит в этом ментальном хаосе, голова Гецко разламывалась еще больше. Да и картины ему являлись одна другой страшнее. Одни были связаны с мальчишкой, сыном сувайвора, а вот другие… о нет!
Образ пробитой пулей головы «Стрельцова» и крови, брызжущей в лицо ему, Степану, был последним из накрывшего его ментально-пророческого безумия.
– Что там? – услышал Гецко обеспокоенный голос напарника и успел только прохрипеть: «Ложись!», когда одна за другой две пули пробили стеклянную витрину, возле которой они сидели.
* * *
Когда Гецко в очередной раз накрыло, «Стрельцов» напрягся. Как-то сразу и непроизвольно. Нет, такого развития событий он совершенно определенно не ожидал, но состояние взведенного курка, в которое он себя привел, очень его выручило в момент прозвучавшего хриплого «Ложись!» Степана. Правда, «Михаил» успел только резко дернуться, услышать звон, увидеть разбившуюся чашку на столе, ощутить острую боль в левом плече и удивиться.
Нынешний «Стрельцов» никогда не знал уязвимости человеческого тела, ее помнила только внедренная в фантома-охотника память его прототипа. А теперь, когда она столь внезапно проявилась, это могло бы стать шоком, будь он создан на основе какой-нибудь другой личности. Но Стрельцов – Стрельцов-настоящий, Стрельцов-сувайвор – был из тех, кого проще убить, чем повергнуть в растерянность.
Третья пуля, четвертая… Они просвистели над головой «Михаила» – он уже занырнул под стол, заметив, как Степан, словив пулю в правую руку чуть выше локтя, опрокинулся на стуле навзничь.
Стреляли явно два снайпера, предварительно поделив объекты, и если бы не видение Гецко, тут бы обоих напарников рядком и положили. Кстати, откуда вдруг взялась материальность? Очень странно – плотностью своего тела фантом-охотник управлял четко. Он не мог допустить такой ошибки. А значит, сработал Новый-иллюзионист, причем, судя по всему, немалой силы. Это единственный вид Измененных, способный придавать материальность фантомам. Стало быть, и снайперы (наверняка люди) работали на НМП, видимо, под пси-контролем.
А значит, надо сперва заняться марионетками, а потом уже кукловодом. Со своей материальностью «Стрельцов» ничего поделать не мог, пока жив иллюзионист, зато у него оставалась его сверхскорость. Вычислить бы только огневые точки снайперов…
Встретившись под столом глазами со Степаном, «Михаил» тихо спросил: «Где?» и увидел, как Гецко, превозмогая боль, вытащил из кармана ручку и что-то рисует на упавшей со стола салфетке. Дорисовал и подтолкнул схему к напарнику. «Стрельцов» глянул и оценил, уважительно цокнув языком: профи! Вот что значит школа ФСБ! Сам ли Степан засек эти точки, или ему пророческий дар подсказал, было не важно. Главное – с этим можно работать.
«Михаил» совсем уж было хотел ускориться, когда увидел закатившиеся глаза напарника и его закушенную от боли губу. А следом услышал процеженное сквозь зубы: «Грузовик!» Понял и рванул, молясь только об одном – чтобы не опоздать.
Вынырнуть на дорогу перед резко сворачивающим к кафе грузовиком. Еще несколько секунд – и он въедет в стеклянную витрину, перемалывая в кровавую кашу всех, кто внутри. Вскочить на капот, увидеть сквозь лобовое стекло пустые глаза водителя, который явно под пси-контролем. Мимоходом удивиться: «Так это сколько ж у них псиоников? Или всего один, но мегакрутой?» Сместиться в сторону водительской дверцы, разбить локтем стекло и вырубить водителя ударом в висок. Тут же перехватить руль и отвернуть грузовик от кафе в сторону ближайшего столба, соскочив на асфальт за пару секунд до удара.
Метнуться к дому, в котором находится ближайшая из двух огневых точек снайперов, в считаные секунды преодолеть шесть лестничных пролетов, выбить ногой дверь и оказаться рядом с киллером, когда тот еще только начнет поворачиваться на звук. Мгновение колебаний – и сломать ему шею без всякой жалости. Пси-контроль пси-контролем, но наемный убийца – всяко не невинная овечка. Теперь скорее ко второму!
* * *
Павел Горшин замер в ожидании с пальцем на спусковом крючке. Вернее, замерло его тело под чужим контролем. Это был странный контроль. Не полный, не до состояния зомби. В части профессиональных навыков Горшина неведомый псионик, взявший над ним власть, давал ему свободу, определяя лишь цель, а вот во всем остальном… Павел в отчаянии бился внутри своей ментальной клетки. Он бы, может, и реагировал спокойнее, удайся ему первый смертельный выстрел, – вдруг неведомый контролер в случае успеха отпустил бы его. Мала надежда, конечно, но все же шанс. А теперь псионик действовал против всех неписаных правил снайперской стрельбы – после неудачного выстрела следовало либо ретироваться, чтобы повторить попытку позже, либо немедленно менять дислокацию, так как противник мог засечь огневую точку. А сейчас-то сам бог велел сматывать удочки: оба объекта выжили, спрятались так, что их не достать, и, возможно, вызвали подкрепление.
Инстинкт самосохранения кричал: «Беги!», но чужая воля словно парализовала его тело на огневой позиции, и Горшин подозревал, что отпустит она его лишь для того, чтобы он сделал еще один выстрел, уже последний. Но киллер понимал: объекты не высунутся, они же не дураки. Да и с чего-то врезавшийся в столб грузовик осложнял прицеливание.
Стремительное движение на лестнице привлекло внимание Павла. Первым желанием убийцы было развернуть винтовку к двери, но контролер не позволил. Вместо этого рука Горшина рванула кольцо с висевшей на поясе гранаты, которую он до этого каким-то образом умудрялся не замечать. Рывок совпал с шумом выбитой двери и прикосновением кого-то невероятно быстрого сзади к шее Павла. И последними ощущениями в жизни Горшина стали яркая вспышка и грохот взрыва.
* * *
Пуля, к счастью, прошла навылет. Руку дергала боль, и текла кровь. Степана Гецко нельзя было назвать амбидекстером, но впервые в жизни его невезучесть, из-за которой опер ФСБ четыре раза ломал правую руку, пошла ему на пользу: он достаточно быстро и ловко левой рукой перемотал себе правое предплечье, чтобы избежать кровопотери. Да и счет шел на минуты, Степан это точно знал: в кои-то веки его пророческий дар работал без сбоев и показывал то, что произойдет, практически непрерывно. Еще немного – и «Стрельцов» умрет, и Гецко знал, как и по какой причине. Но еще мог успеть это предотвратить. Новый, который делал тело фантома-охотника материальным, а значит, уязвимым, был здесь, в этом здании, что логично: воздействие Измененных с расстоянием заметно слабеет.
Степан точно знает, что надо делать. Его рука ныряет в сумку и возвращается с пистолетом с глушителем. «Предупрежден – значит вооружен» – это про него. Проскользнуть за опрокинутым столом, стульями, кадкой с пальмой, проигнорировать испуганные взгляды женщин в кафе, нырнуть за барную стойку, показать пистолет собравшемуся глупо погеройствовать бармену и с удовлетворением убедиться, что приступ смелости у того прошел. Шагнуть в подсобку, на черную лестницу, понять, что вот-вот на ней появится Новый-пневматик, прижаться к стене, подождать… Вот оно, движение, тень, чья-то фигура… Вытянуть руку с пистолетом в направлении тени, дважды выстрелить и с удовольствием услышать звук падения тела. Дальше вверх, скорее! Еще полминуты, и, если не разобраться с иллюзионистом, для «Михаила» все будет кончено.
Он тут, за этой дверью, Измененный-иллюзионист, который делает материальной плоть фантома. Вот сейчас он смотрит на дверь, но через одну, две… три секунды отвернется, и… Шаг, удар по двери ногой, два выстрела в голову врага. Успел?
* * *
«Стрельцов» проморгался с трудом – полыхнуло знатно и жахнуло громко. Остался разнесенный в хлам чердак и изуродованный труп киллера, каким-то чудом не вылетевший из слухового окна… Только изуродованных трупов должно было образоваться два, но второй, несостоявшийся, а именно фантом-охотник, стоял живой, невредимый и нематериальный, переваривая тот невероятный факт, что вечное небытие пока откладывается. Но следующие мысли были куда менее радостными: «Новые! Степан!! Мальчишка!!!»
Глава 6. АПБР и сталкеры
Таганайская Зона
– Немая сцена, стало быть? Как в «Ревизоре»? – Невысокий темноволосый незнакомец пытался развязно ухмыляться, но получалось у него плохо. Напряжение чувствовалось.
Да оно у всех чувствовалось. Вроде бы никто не держал рук на оружии, но квалификация бойцов в отряде Алины была такова, что они в этом и не нуждались – при необходимости схватят и применят на раз-два. Неизвестные же нарочито демонстрировали мирные намерения. Еще бы – их трое против девяти, из которых двое «лояльных», а двое… Алина, пожалуй, затруднилась бы подобрать слова для описания того, что сейчас представляют собой они с Эдуардом. Однако пришли эти трое сами, и кто они, еще только предстояло выяснить. Впрочем…
– Вольные сталкеры, я полагаю? – медленно произнесла Алина, глядя на коротко стриженного широкоплечего шатена, интуитивно угадывая в нем лидера незнакомцев.
– Именно, – стриженый улыбнулся и чуть поклонился. Не картинно, что выглядело бы издевательством, а как раз в меру, чтобы выразить уважительное отношение. – Дрон, к вашим услугам. А мои спутники – Шахматист и Волчара.
Последний, наголо бритый жилистый мужик лет сорока, до сих пор молчавший, тоже коротко кивнул и сплюнул себе под ноги. Он вообще постоянно сплевывал, словно во рту у него какая-то гадость была, от которой он никак не мог избавиться.
– Капитан Хомчик, АПБР, – представилась она в ответ и пару секунд спустя добавила: – Алина. С остальными, я думаю, познакомитесь позже… если будет необходимость.
Эта оговорка явно намекала: это вы, красавцы, пришли к нам, вы в положении просителей, так обоснуйте, почему мы должны вас взять с собой.
Стриженый Дрон намек понял:
– В интересах общего выживания нам лучше объединиться.
– Вот так просто, значит? – улыбнулась Алина. – Вышли трое из Топи и сказали: «Идемте дальше вместе!» И пошли они вместе. Вот только нам туристы в отряде не нужны.
– Туристы? – фыркнул, не выдержав, Волчара. – От вы сказанули, дамочка!
– Я вам не дамочка, так вашу налево! – ледяным тоном отрезала Алина. – А сказала, потому что есть основания. У нас команда профессионалов, мы знаем друг друга как облупленных, знаем, от кого что ждать, кто на что способен. И можем доверить друг другу свою жизнь. А вы – «темные лошадки» с неустановленными навыками. А может, и вообще без них.
– Люди без навыков, – медленно и веско произнес Дрон, – так далеко не забрались бы. Такие гибнут на первых километрах, и вы это прекрасно знаете.
– А вы, значит, забрались. И чего ради? Зона нынче шибко неприветлива.
– Мы в курсе, – Дрон скривился. – Только ведь и вы тоже не вдоль Периметра гуляете.
– Мы – люди подневольные. У нас приказ.
Дрон пожал плечами.
– А у нас – контракт.
Алина чуть по инерции не спросила, кто заказчик, но вовремя сдержалась: не ответит ведь, у этих чертовых сталкеров свой кодекс, а ей придется либо проглотить это при всем отряде, либо давить и провоцировать тем самым конфликт. А не хотелось ей конфликта, очень не хотелось: они тут и так с Зоной воюют и проигрывают, теперь еще со сталкерами схлестнуться? А с другой стороны, от этих «темных лошадок», пусть даже и с навыками, словишь еще какой-нибудь поганый сюрпризец в самый неподходящий момент. Может, ну их? У нее вообще-то секретная операция, а эти…
«Алина!» – ощущение ментального контакта получилось внезапным и острым. И волна была очень знакомой, по ощущениям – так почти родной. Во всяком случае, совсем недавно она с носителем этой волны была практически ментально едина.
«Эдуард?» – по сути, это не был телепатический обмен словами, скорее мыслеобразы-импульсы, эквивалентные обращению по имени. В прошлый раз, когда Топь пыталась достать ее через псионика Романа, это был полусон-полутранс, а в состоянии бодрствования они пока не могли обмениваться внятными мысленными фразами. Но эмоцию Прохоренкова Алина ощутила четко: он ее предостерегал. Только против чего? Против сталкеров? Или против того, чтобы прогнать их? И тут же поняла – второе. Он уловил ее настрой и почти оформившееся решение и прислал свое эмоциональное: «Не надо!» Ей очень хотелось сейчас обернуться и встретиться с Эдуардом глазами, но она понимала, как это будет выглядеть – словно она колеблется и обращается за поддержкой к истинному лидеру отряда – научнику. И еще – ей было почему-то страшно, что кто-то так чувствует ее… и что она кого-то так же чувствует. Потому что она привыкла закрываться на семь засовов и быть этаким живым подобием танка с мощной броней, которая открывалась только перед Лешкой… а теперь еще и… Черт, подруга, ты еще покрасней тут, как первокурсница! Не ко времени все эти мысли, ох, не ко времени! И все же как бы поговорить с Эдуардом? Почему «не надо»?
Алина понимала, что пауза затягивается и всех это удивляет, надо что-то сказать или сделать. Иначе…
– А можно вопрос? – услышать наяву голос Эдуарда внезапно оказалось для Алины невероятным облегчением.
Конечно же, он почувствовал, в какую психологическую ловушку она себя загнала, и поспешил на выручку… или просто перехватил инициативу, чтобы не дать ей сделать ошибку. Хомчик нахмурилась – если второе, она не была уверена, что ей это нравится. Зато теперь она получила законное право обернуться и посмотреть прямо в глаза научнику… Чтобы увидеть в них стальную уверенность. Алина картинным жестом повела рукой в сторону сталкеров – мол, свидетели ваши, советник.
– Наши ан-детекторы обнаружили в паре сотен метров от нас короткий импульс-мерцание пространственной аномалии. Вы появились из нее?
– Кстати, – подхватила Алина – вопрос очень резонный. Вокруг, по обе стороны от каменной реки, – непролазная Топь, а если бы кто-нибудь шел за нами по камням, мы бы это однозначно заметили. Так что либо вы, аки Христос, можете ходить по воде, либо аномалия.
– Прижали к стенке, – с улыбкой развел руками Дрон, – не отпереться. Да, мы появились из нее.
– Время существования этой аномалии, – продолжил невозмутимо Эдуард, – согласно нашему прибору, ровно пять секунд. Открылась и почти сразу схлопнулась. Такое бывает, хотя редко. Меня интересует другое: как вы-то успели подгадать и проскочить? Точно знали, когда и где она появится, и караулили? Только не надо про «повезло» – детей тут нет, верить в сказки некому.
Стриженый Дрон хотел было ответить, но темноволосый Шахматист придержал его за локоть.
– Как вы себе это представляете – «точно знали»? Вы похожи на научника, я прав? И вы, научник, не в курсе, что периодичность действия мерцающих пространственных аномалий до секунд не просчитывается? Или в курсе, просто нас, стало быть, провоцируете? На вранье подловить пытаетесь?
– Отнюдь, – не моргнув глазом возразил Прохоренков, – я просто пытаюсь разобраться в этой странности, и, уж поверьте, не праздного любопытства ради. Тут, похоже, возможны всего два варианта: либо вы таки знали и караулили, либо все еще интереснее.
Дрон, прищурившись, глянул на Эдуарда.
– «Интереснее» – это вы о чем?
Прохоренков немного помолчал, словно прикидывая, стоит ли говорить то, что пришло ему в голову. Наконец он решился:
– А что, господа сталкеры, знаком ли вам термин «сувайвор»?
Трое пришлых переглянулись.
– Допустим, знаком, – ответил за всех Дрон, – и что с того?
– Среди умений, приписываемых сувайворам, числится способность управлять вероятностью событий, особенно на территории Зоны, где реальность подвижна, как ртуть. К сожалению, последний контакт с известным нам сувайвором был девять лет назад, и с достоверностью информации все непросто. А тут вы, такие шустрые и удачливые, с исключительно вовремя подвернувшейся вам пространственной аномалией… Ничего не хотите нам рассказать?
Алина наблюдала за этим разговором и мысленно восхищалась Прохоренковым: вот ведь варит голова у мужика! Все подмечает, любую мелочь, и увязывает друг с другом, казалось бы, совершенно разрозненные факты. Только это ведь что получается – кто-то из троих сталкеров сумел открыть пространственную аномалию?! С ума сойти! Мозг Алины лихорадочно работал, переваривая эту внезапную информацию и соображая, что с ней делать. Интенсивные мыслительные процессы, видимо, шли и в головах сталкеров – они решали, колоться или нет.
Но прежде чем обе стороны что-то придумали…
– Тревога! – раздался крик Тимура. – Твари Топи!
* * *
Вот же черти полосатые! Я так и знал, самыми потрохами чуял, что так вот оно и будет! Проклятая Топь нас просто отпустила там, на тропе, только лишь за тем, чтобы прихлопнуть всех разом. Оптом дешевле.
После крика апэбээровского бойца я сразу развернулся, ожидая увидеть левиафанов типа годзиллы из торгового центра в Златоусте или жабомонстра, чуть не сожравшего нас на тропе. Однако увидел нечто иное – десятки прыгающих с камня на камень зелено-бурых созданий размером с небольшую собаку, но напоминающих помесь гигантской лягушки и варана и состоящих, казалось, из загустевшей жижи Топи. От них рябило в глазах. Логично: там, где не справляются здоровенные неповоротливые чудовища, множество мелкой дряни тупо задавит численностью. Особенно если они…
– Ложись! – громкий крик Алины, командира апэбээровцев, на мгновение опередил мою мысль, но упал я сразу, без раздумий.
Это спасло мне жизнь – залп плевков прыгающей нечисти, давший бы фору установке «Град», пролетел надо мной. Я понятия не имел, что эти грязеголемы исторгают из недр своих аномальных организмов, но не испытывал ни малейшего желания узнавать это на собственной шкуре.
Бросив взгляд в сторону, я убедился, что мои все целы, а вот откуда-то из-за моей спины доносился захлебывающийся болью голос кого-то из апэбээровцев, оказавшегося не столь расторопным. На пару секунд меня пробил озноб: на его месте вполне мог оказаться я.
Волчара рванул из кармана разгрузки пистолет – единственное оружие, что у него осталось после того, как жабомонстр, в которого он высадил почти весь рожок, сожрал его автомат, но я покачал головой, и он понял: вряд ли эти мелкие твари более уязвимы к пулям. Апэбээровские автоматы было затрещали, но тут же от Алины последовала команда:
– Отставить! Не тратить патроны! Огонь и гранаты!
Что ж, по крайней мере она свое дело знает.
– Отходим! «Лояльным» прикрывать!
Ага, тоже толково. Интересно, какие у них «лояльные»…
Ответ я получил сразу же под аккомпанемент разрывов гранат – две мощные струи пламени устремились навстречу набегающей толпе плевунов. Отползая назад, я осторожно поднял голову: грязевая орда Топи понесла впечатляющие потери – любо-дорого посмотреть. Огонь вместе с гранатами действовал очень эффективно, и передние толпы тварей просто смело. Вот только не приходилось сомневаться, что и гранаты у апэбээровцев скоро кончатся, и пироманты не смогут долго изображать драконов. А вот Топь такую дрянь может сотнями лепить. И будет лепить – ей уже приспичило. Дело плохо. Мы не стреляли, ибо бесполезно, и не кидали гранаты, так как их у нас раз-два – и обчелся. Просто пятились, прячась за камнями от ядовитых плевков.
– Дрон, что делать будем, а? – это Шахматист, он отползает рядом.
Хороший вопрос, черти полосатые! Исконно русский. Где бы только взять на него такой же хороший ответ? Я попытался собрать мозги в кучу, когда с другой стороны сквозь шипение пламени и грохот взрывов прозвучало:
– Трюк свой с пространственной аномалией повторить сможете?
Я скосил глаза – ну конечно, апэбээровский научник.
– А хрен его знает! – честно ответил я. Играть словами и прятать информацию сейчас очень не ко времени.
Он хмыкнул.
– Пробуйте. Потому что иначе…
Я проследил взглядом за его указующей рукой, и мне тут же поплохело: камней сзади уже не было видно – их накрыла сплошная живая река шевелящихся тел плевунов. Кирдык!
Мы с Шахматистом обменялись взглядами и синхронно пожали плечами. Что же, будем пробовать.
– Придержите их немного.
Алина, тоже оказавшаяся поблизости, услышала, кивнула и тут же бросила гранату в гущу грязеголемов. Грохнуло. Но мы уже не отвлекались, спешным порядком концентрировались, понимая, что времени у нас в обрез: еще немного – и поток тварей захлестнет отряд.
Ну же, чертова аномалия, появляйся! Стылый сквозняк и химический запах, где вы? Мы не на выход, понимаем, что не пустят, мы дальше по каменной реке, в самый ее конец, лишь бы оставить между собой и полчищами тварей как можно большее расстояние… Опять стала нарастать головная боль – верный признак того, что подконтрольная Топи реальность сопротивляется нашим усилиям. Кто бы сомневался, черти полосатые!
На мгновение мне показалось, что у нас получилось – запах, холод… Я уже открыл рот, чтобы крикнуть: «Все ко мне!», как ощущения тут же прекратились. Почти открывшаяся аномалия мгновенно схлопнулась.
Я выругался. Грязно. От души. Шахматист молчал, но взгляд его говорил, что он подписывается под каждым моим словом. Картина Репина «Приплыли». Краем глаза я выхватил жуткую картину – один из бойцов Алины словил лицом плевок жабоварана, и теперь плоть буквально слезала с его костей. Нет уж, не хочу так – лучше пуля!
Тут же усиленное шипение пламени, сжигающего совсем уже близко подобравшихся плевунов, и лица, бледные, с запавшими глазами, изможденные лица двух «лояльных» пиромантов, похоже, уже кидающих в топку извергаемого ими огня собственную жизненную энергию.
– План «Б»! – прозвучал у меня над ухом голос научника, и я от неожиданности едва не сверзился с камня.
– Какой план? – спросил Шахматист, похоже, удивленный не меньше меня.
Они были рядом. Оба – научник и Алина. В глазах их светились страх и одновременно отчаянная решимость. В тот же миг я понял, и слабенькая надежда вдруг зашевелилась во мне.
– Вы?!
– Ну да, – было странно видеть смущение на лице бравого командира апэбээровцев, – мы тоже. В некотором роде.
– Ментальная интеграция! – скомандовал научник. – Работаем все вчетвером. Только с одним нюансом…
Услышав с каким, я даже брови приподнял. Однако! Но может сработать. Пробуем. Мы нырнули во впадину между двумя здоровенными валунами. Огонь, взрывы, плевки тварей Топи – все это осталось там, над нами, словно в другой реальности. А здесь только мы. Мы четверо, как единый разум. Да, получилось не сразу, но довольно быстро – все же мы с Шахматистом уже «думали синхронно», создавая тропу в Топи и аномалию. Четверная интеграция если и отличалась, то не слишком. А эти двое… ух ты, да они словно два соседних кусочка пазла – «соединились» махом, словно так оно и было. Один маленький сбой при попытке контакта наших дуэтов, а потом…
Это было странное ощущение. Я почувствовал себя могучим великаном-призраком, меня переполняла ментальная мощь, которую теперь только надо было направить на нужную коррекцию реальности. Топь, конечно, ждет, что мы попробуем проткнуть дыру в пространстве, и заранее делает все, чтобы нам помешать. Вот только хрен ей по всей морде – у нас совсем другой план. И реальность поддалась нашим объединенным усилиям, формируя на территории, наводненной огромным количеством грязеголемов, здоровенную аномалию. Но не пространственную, а климатическую. Жаркую, раскаленную, как сковородка.
Ох, какая пошла вонь! Тысячи тел тварей, состоящих из грязевой биомассы Топи, вспыхнули в яростном пламени. Где-то они распадались на части, мгновенно сгорая, где-то расплывались лужицами зловонной жижи, но так или иначе бесчисленная армия плевунов прекращала свое существование на наших глазах. Не будь я так вымотан, восторженно заорал бы и запрыгал – меня переполняла бешеная, злобная радость. Съела, мразь, съела?!
И тут предрассветный сумрак разорвал вой. Чудовищный, оглушительный, полный дикой злобы и неизбывной ненависти. От этого воя у меня завибрировал весь организм и захотелось спрятаться, зарыться поглубже в землю, закрыть уши руками, только бы его не слышать.
– Что это было? – осипшим голосом спросила Алина, когда вой наконец стих.
Шахматист нервно хихикнул.
– Кажется, вот теперь мы ее всерьез разозлили.
