Дмитрий Красько
Капуцины

– Но я вовсе не собирался поднимать мятеж, владетель! – наконец, заговорил капитан. – Просто есть традиции Сферы…

Даган побагровел от ярости. В данный момент он уже не мог понять, что гневается в нем вино, а отнюдь не обида на несправедливые слова или действия.

– Для тебя, Хаддад, прежде всего есть я! Я – твой сюзерен, а ты – мой подданный. Во вторую очередь, ты гражданин княжества Угарит, и должен соблюдать его законы! Ну, а в-третьих, если очень захочется, можешь говорить о традициях Сферы.

Хаддаду бы промолчать, видя, в каком состоянии пребывает князь, но капитан отличался редким упрямством. Кроме того, большую часть жизни он провел вне пределов княжества, и склонен был считать себя скорее гражданином Сферы, а не входящего в ее состав мелкого государства – и небезосновательно. Да и весь жизненный опыт капитана восставал против беспрекословного подчинения пьяному молокососу, что стоял сейчас перед ним. Поэтому сдержаться оказалось очень трудно.

– Князь, Угарит – всего лишь часть Сферы!.. – начал было он. И даже весьма почтительно начал, склонив голову. Но это не помогло.

– Поэтому ты собрался перечить своему государю?! – заорал Даган и, шагнув к Хаддаду, разбил о его голову свой почти пустой бокал.

Хаддад обладал довольно крепкой черепной коробкой, и сей акт вандализма особого впечатления на его самочувствие не произвел. Разве что по безволосой коричневой коже черепа протянулись четыре глубокие кровавые борозды, да остатки вина, скатившись по покатому лбу, закапали с кустистых бровей, попадая, в том числе и в глаза. В остальном же здоровье его не изменилось. Чего не скажешь о душевном равновесии.

Схватив юного владетеля за грудки, он рывком подтянул его к себе, выдохнув прямо в лицо: «Ах ты, щенок!..». Бахал, до того с глуповато-безучастным видом покачивавшийся у дверей, вспомнил о своих непосредственных обязанностях и сделал два быстрых шага вперед.

Его помощь князю не потребовалась. Не смотря на свои семнадцать лет, Даган был весьма крупным парнем. Сказывались прекрасное питание в подростковом возрасте и драконовские меры, которые применял инструктор по физическому развитию в отношении своего подопечного. А Хаддад, хоть и был старым, умудренным опытом космическим волком, габаритами и подготовкой Бахала не располагал. Поэтому князь с легкостью оторвал его руки от груди и, прошипев: «А-а! Все-таки мятеж!», всадил оставшуюся у него в ладони уцелевшую ножку бокала прямо в глаз капитану. Бахалу оставалось лишь подхватить враз обмякшее тело левой рукой.

Вид крови и глазной жидкости, вытекающей из изуродованной глазницы Хаддада ничуть не отрезвил Дагана. Обернувшись к капуцинам, которые ни одним движением не успели выказать своего отношения к происходящему, он рявкнул:

– Ну?! Что застыли? Страшно вам? Пока вы гости на моем корабле – можете успокоиться. Я вас не трону. По законам гостеприимства. Хоть вы гости и непрошенные. А ему, – он указал на безвольное тело, покоившееся в объятиях Бахала, – надо было сразу думать о последствиях.

– Нам не страшно, князь, – возразил один из капуцинов – не тот, что говорил прежде, но отчего-то до странности похожим, ровным и глухим голосом. – Капитан всего лишь…

– Заткнись, пугало! – зарычал Бахал и, по примеру Дагана, разбил свой пустой бокал о макушку капуцина. Ну а, поскольку был в кожаных перчатках и не боялся порезаться, то позволил себе небольшую импровизацию – втер осколки в капюшон. Контакт вышел куда более чувствительным, чем у князя с Хаддадом, и потерявший сознание капуцин рухнул в кресло. Охранник посмотрел на хозяина, ожидая похвалы. И тут же сник, потому что Даган недовольно скривил губы и обронил:

– Зря ты это. Я же обещал, что, пока они гости, ничего с ними не случится.

– Прости меня, владетель!

– Да теперь-то что? Бери Хаддада и пошли отсюда.

Пока они выходили из каюты, оба капуцина, оставались неподвижны, словно были не живыми людьми, а статуями. Впрочем, статуи не падают без чувств от одного удара по голове.

Опьянение все-таки проходило. Отпускал гнев, зато возвращалось раздражение. Все вышло, как нельзя хуже. Не стоило втыкать Хаддаду в глаз ножку бокала. И уж тем более не стоило Бахалу руки распускать. От капуцинов сейчас ничего не добьешься – как пить дать, замкнутся в себе. Но кто же знал, что нелегкая принесет капитана в каюту Ч именно в это время? Хотя… Ведь при движении в скрытом потоке всем управляет автоматика, и капитану в рубке делать просто нечего. Так что столкнуться с ним можно было в любом месте. Но чтобы у капуцинов – это уже чистой воды невезение!

– Владетель, мне отволочь его в лазарет?

Даган обернулся и увидел, что Бахал по-прежнему тащит под мышкой левой руки тело Хаддада. Князь слегка удивился. Поглощенный своими мыслями, он успел забыть о них.

– Да брось ты его! – отмахнулся он и, развернувшись, продолжил путь.

– Прямо здесь?!

– Прямо здесь. Жилой отсек, его через пару минут обнаружат. И заткнись, разорви тебя вакуум! Мне подумать надо.

За спиной послышался глухой шлепок – Бахал выполнил приказ хозяина. И судя по тому, что никак это не прокомментировал, приказ заткнуться тоже исправно выполнялся. Впрочем, Даган покладистости подчиненного не оценил – он соображал, каким образом выстроить следующую встречу с капуцинами. То, что этой встречи не избежать, он понимал прекрасно. Дело неожиданно быстро зашло слишком далеко. Теперь его двигали не только раздражение князя, наложившееся на любопытство. Теперь в его основе была кровь капитана Хаддада.

В своей каюте Даган сразу плашмя рухнул на кровать. Полежал немного, перекатился на спину и уставился в потолок. И был неприятно поражен, услышав вкрадчивое:

– Будут какие-то указания, владетель?

– Ты здесь? – недовольно спросил он, скосив взгляд на маячившую в дверях фигуру.

– Жду указаний, владетель, – пояснил Бахал.

– Изыди! Наблюдай за лазаретом. Будь в курсе всех разговоров. И вообще держи все под контролем. Через десять часов зайдешь, доложишь, что и как.

– Слушаюсь, владетель. – И охранник исчез.

Даган тяжело вздохнул. Долгое раздражение, не оставлявшее его уже несколько дней, сейчас сменилось унынием. Не оттого, что он вдруг осознал, что сделал с Хаддадом – князь искренне считал, что, как особа коронованная и в пределах своего княжества наделенная почти безграничной властью, может распоряжаться жизнью и смертью подданных по своему усмотрению. А Хаддад, хоть и редко появлялся в Угарите, все же оставался его гражданином.

Истоки княжеской тоски тянулись куда дальше – если брать временную плоскость. Лежа на постели, он вспоминал, какие чувства его переполняли всего полгода назад, когда пришлось занять освободившийся после смерти отца престол. Тогда ему казалось, что весь мир лежит у его ног, что все ему по силам и, подобрав верных и надежных соратников, он все улучшит и раскрасит окружающее самыми яркими красками. Вплоть до недавнего времени ничто не предвещало отклонений от этого сценария. И команда была подобрана профессиональная и надежная, и главный советчик, он же старший советник Илуш, не давал повода разочароваться в своих действиях. А что сейчас? Что изменилось за последние дни? И Хаддад, и даже Илуш, вдруг оказались в оппозиции. Из союзников у князя остался лишь пресмыкающееся Бахал. Но это было абсолютно безынициативное пресмыкающееся, не имеющее своего мнения и никогда не решившееся бы на какой-нибудь важный шаг. А это плохо. Илуш и капитан Хаддад в качестве союзников смотрелись бы куда лучше. Ведь именно о таких сподвижниках мечтал Даган, вступая в права владетеля. А сегодня эти союзники стоят по другую сторону баррикад. Остался лишь Бахал. Крушение надежд?

Князь прикрыл глаза. Скорее, все-таки излечение от юношеской наивности. «Как я был молод всего полгода назад! – снисходительно подумал он. – Сопляк, одно слово. Ничего. Теперь-то я поднабрался опыта. Теперь я знаю, что доверять нельзя никому. Если Илуш и Хаддад против меня, я докажу им, что я князь не только по букве. Я князь по духу! Я заставлю их склониться передо мной, разорви меня вакуум!».

И с этой мыслью он заснул.

2

А разбужен был часов шесть спустя. И отнюдь не стараниями Бахала, как того можно было ожидать.

Когда сон, потревоженный непрекращающимся стуком в дверь, окончательно оставил его, Даган обнаружил, что лежит на неразобранной постели одетый и даже обутый. К тому же при включенном свете. Лениво ужаснувшись этому обстоятельству – прежде себе подобных вольностей не позволял, – он решил, что все не так страшно. В конце концов, он князь, а князю позволено многое. В том числе спать одетым и обутым, и даже при свете. Так что, если кто и увидит это – пускай. Не их собачье дело.

К тому же у Дагана побаливала голова. Что ни говори, а для непривычного организма принятая накануне доза оказалась великоватой. Поэтому князь, даже не делая попытки пошевелиться, просто крикнул «Да!».

Дверь отворилась, пропуская в каюту Илуша.

– Разреши, владетель? – спросил он. Вопрос был явно риторический, потому что советник был уже внутри.

– А ты что здесь делаешь? – по-прежнему вяло удивился князь. – Где Бахал?

– Бахал? – Илуш выглядел озадаченным. – Не знаю. А при чем здесь Бахал?

– Я приказал ему разбудить меня через десять часов. А ты пришел на четыре часа раньше. В чем дело?

– Прости, владетель, если разбудил тебя. – Илуш был сама почтительность. Впрочем, как всегда. – Но дело не терпит отлагательств.

– А что случилось? Поток иссяк? Мы ползем в открытом космосе на планетарных двигателях? С досветовой скоростью?

– Все гораздо печальнее, владетель.

– Еще печальнее? – Даган хохотнул. Это тут же отозвалось где-то в лобной доле, и он поморщился. – Что может быть печальнее? Только музыка Лим-ил-Малика. Лично на меня она всегда навевала непередаваемую печаль бездарностью автора. Не знаю, что в нем нашли?..

– Команда волнуется, владетель! – Илушу таки хватило решимости прервать похмельные разглагольствования князя.

– Волнуется? – Даган пересилил себя и принял сидячее положение. – А с чего бы это им волноваться?

Ответ, понятное дело, его ничуть не удивил, ибо был вполне ожидаем:

– В коридоре жилого отсека нашли капитана Хаддада. Он тяжело ранен. Кто-то вогнал ему в глаз ножку от бокала.

– Вот как, – пробормотал Даган, соображая, как вести себя в этой ситуации. Решение не спешило находиться. Его по-прежнему не терзали муки совести, но и открываться сразу тоже почему-то не хотелось. – Как его состояние?

– Состояние тяжелое. Доктор говорит, что задет мозг. Возможно, Хаддад умрет. Оборудование для регенерации клеток мозга у нас есть, но им никто не пользовался во время полета в скрытом потоке. Капитана уже подключили к аппаратуре, но какой будет результат – неизвестно. В любом случае – даже если он впадет в кому, «Шторм» останется без командира до конца полета. Это тревожит людей.

– Только это? Глупости, Илуш. Команду примет старпом. У него хватит сноровки управлять «Штормом». Опыта поменьше, чем у Хаддада, но сноровки-то хватит. Так что я проблемы не вижу.

– Есть еще один момент, владетель.

«Вот оно, – подумал Даган. – Ну что ж, посмотрим, кто в доме хозяин».

– Говори! – потребовал он.

– Ходят упорные слухи, что травма капитана – твоих рук дело.

– Слухи? – Даган нахмурился. Он ожидал услышать прямое обвинение. Что делать со слухами – было непонятно. – И кто же их распускает? Уж не капуцины ли?

– При чем здесь капуцины? – Илуш занервничал. Но отнюдь не потому, что князь попал в точку – чего и близко не было. Просто ему показалось, что юнец не совсем понимает серьезность ситуации. – Пожалуйста, владетель, оставь капуцинов в покое. Почему ты зациклился на них? Они как заперлись в каюте в начале полета, так и сидят там. Соберись с мыслями! Команда на грани бунта. Сейчас достаточно одной капли, чтобы разыгралась буря.

– Да? – нахмурился Даган. – А у меня такое чувство, будто бунт начался еще до старта. Кстати, Илуш, ты в нем тоже участвовал.

– Владетель! – простонал Илуш. – Отнесись к моим словам серьезно!

– А даже если Хаддада покалечил я? – князь усмехнулся. Вопреки совету Илуша, весьма легкомысленно. – Что они смогут предпринять? Свергнут меня прямо во время экспедиции? Смелости не хватит. С какими глазами придется возвращаться домой? Или кто-то думает, что их там встретят с распростертыми объятьями? В Угарите их схватят и казнят, как мятежников. Ты это знаешь не хуже меня, дорогой советник. И они это знают.

– Конечно, знают. И, возможно, побаиваются. Только в истории случались и не такие повороты. Когда вместе собирается больше трех человек – это уже толпа. А поведение толпы непредсказуемо.

– Допустим. Что ты предлагаешь мне делать? Забаррикадироваться в каюте до конца полета? Бежать в спасательном боте? Посоветуй, ты же советник.

– Тебе нужно выйти и поговорить с людьми, владетель. Объяснить им, что ты тоже обеспокоен тем, что случилось с Хаддадом. Только, пожалуйста, будь аккуратнее в выражениях. А то случается, что ты нет-нет, да и оскорбишь собеседника. Народ возбужден, ни к чему лишний раз провоцировать его.

– Народ возбужден?! – взорвался Даган. И даже вскочил на ноги, потому что вдруг стал возбужденным ничуть не менее народа. – Это ты мне говоришь? Это – мой народ, мои подданные! Как смеют они, стая шакалов, тявкать на своего вожака?!

– Владетель… – Илуш попытался утихомирить князя, но того понесло всерьез.

– Да пусть они только попытаются устроить здесь что-нибудь вроде мятежа! Кто они такие? Корабельные крысы! Они же ничего не умеют, только зубами клацать. Одно мое слово начальнику охраны – и Бахал всех бунтовщиков в мелкий фарш покрошит!

– И с кем ты останешься, владетель? – грустно спросил Илуш. В словах Дагана, безусловно, была своя правда, но молодой князь, кажется, даже не задумывался о последствиях.

– А я буду во главе победителей, Илуш, – Даган посмотрел на советника свысока. – И проигравшим не останется ничего, кроме как выполнять мои приказы. Я закончу эту экспедицию так, как мне захочется, можешь быть в этом уверен.

«Прав маленький мерзавец, – с тоской подумал советник. – Никто из команды не станет перечить, когда к затылку приставят пистолет. Хаддад – тот мог бы, у него и опыт, и авторитет. Только Хаддад сейчас в лазарете…».

Глядя на кислое выражение его лица, Даган ликовал. Все, советник на лопатках. Победа князя если и не была полной, то последнее слово однозначно осталось за ним.

– Раз такое дело, то я пойду, владетель? – уныло спросил Илуш.

– Стоять! – рявкнул Даган. И, активировав диск коммуникатора, коротко бросил в него: – Начальник охраны!

– Да, владетель! – немедленно отозвался диск голосом Бахала.

– Ко мне в каюту. Немедленно! – Даган пристально посмотрел на Илуша. – Куда это ты собрался, подлец? К этим смутьянам? Чтобы тут же поднять бунт, пока я не принял меры?

– О каком бунте ты говоришь, князь? – голос советника сделался почти умоляющим.

– Самом обыкновенном. Ведь вы с Хаддадом именно к нему подводили ситуацию, так? Для этого и капуцины появились на «Шторме». Хотя, засоси меня дыра, я до сих пор не понимаю, в чем их роль.

– Владетель! Да при чем здесь капуцины?!

– Вот я тебя и спрашиваю – при чем?! И ты мне ответишь – здесь и сейчас. И не вздумай лгать!

– Я никогда и в мыслях не держал лгать тебе!

Разъяренный, князь схватил Илуша за грудки и с силой припечатал спиной к переборке.

– Верно ли? Особенно ты не лгал мне про капуцинов! Не твои ли слова о том, что они заперлись в каюте и носа оттуда не показывают? К твоему сведению: когда я вчера застал Хаддада в каюте Ч, их дверь отнюдь не была запертой. Лжец!

И князь могучей оплеухой свалил советника на пол.

Удар был сильным, но особого ущерба Илушу не нанес – только в голове изрядно загудело. Потерев ушибленную скулу рукой, советник медленно поднялся и побелевшими глазами уставился на князя.

– Значит, Хаддад – действительно твоих рук дело, владетель?

– Да. Бахал разбил стакан о голову капуцина, а я высадил Хаддаду глаз. А что мне оставалось делать, когда в каюте Ч я увидел его в компании этих оборванцев? Очевидно ведь, что это заговор. Ты и Хаддад сговорились устранить меня. Для этого и привлекли троицу проходимцев. В конце операции вам достался бы «Шторм», да еще и с грузом. Неплохой куш. – Дагану самому понравилась эта неожиданно возникшая версия, хотя она и не объясняла, какую роль должны были исполнять капуцины. Зато мотивы поступков Илуша и Хаддада, вроде бы, становились ясны, так что капитан решил покамест придерживаться этой точки зрения. – Что, разве не так?

– Не так, владетель. Я верой и правдой служил твоим предкам, и так же верно служу тебе. Капитан предан княжескому дому Угарита не меньше моего. Он твой верный слуга, владетель. Мне очень жаль, что твой покойный родитель ни разу не брал тебя в экспедиции – от этого все непонимание…

Даган пристально разглядывал подавленного советника. Его последнюю фразу он пропустил мимо ушей и сейчас пытался сформулировать полный язвительного сарказма ответ о «верном слуге Хаддаде, внезапно взбесившемся и решившем сожрать своего хозяина». Но в этот момент раздался стук в дверь, и вместо витиеватой ядовитой фразы князю пришлось произнести лишь куцее «Да!».

Как и следовало ожидать, это явился Бахал. Совершенно трезвый и даже не сонный. При полном параде, что само по себе говорило о многом. Например о том, что Бахал готов к любым неожиданностям. И не стоило особо напрягаться, чтобы понять, какого сорта неожиданностей он опасался. Потому что, помимо прочих красивостей, на поясе у охранника висели два лучевых пистолета. Их изящно дополняла короткая сабля, вложенная в красные, с золотым узором, ножны. Одновременно анахронизм, который ни на одной из планет Сферы не использовался уже долгие века, и символ власти и силы главного телохранителя княжества Угарит. Вообще-то, символ производил впечатление, но для гиганта Бахала сабля была коротковата, и, подвешенная на пояс, делала неуловимо нелепыми и себя самое, и своего нынешнего владельца.

– Явился, – констатировал Даган. – Ну, докладывай. Тут вот Илуш пришел, утверждает, что команда на грани взрыва. Что скажешь ты?

– Ситуация и впрямь напряженная, – нерешительно проговорил Бахал. – Но, мне кажется, я все держу под контролем.

– Кажется? – Даган нахмурился. – Мне не нужно, чтобы казалось. Мне нужна конкретика. Давай-ка, выкладывай все по порядку.

– Капитана нашли минуты через три после того, как… – охранник замялся, скосив правый глаз в сторону Илуша.

– Он в курсе, – подбодрил его Даган. – Я ему рассказал.

– Ага, понял. Его нашли и поместили в лазарет. Я сразу направил туда двоих парней, чтобы наблюдали. А потом началась суета. Экипаж и люди из экспедиции начали сновать туда-сюда, собирались в каютах. Мне это показалось подозрительным, и я поднял на ноги всех своих, кто был свободен от вахты – чтобы смотрели и слушали. Оказалось, что кто-то видел, как мы входили в каюту Ч. Начали распространяться слухи, что Хаддад умер и что убил его ты, владетель. Экипаж и люди экспедиции разнервничались и часа два назад в полном составе перебрались в общую столовую. Я снял своих парней со всех штатных постов и перекрыл все три выхода из столовой. Это всё, владетель.

– Неплохо, – одобрительно заметил Даган. – Значит, это стадо в самом деле решило взбунтоваться? Или как? О чем они там треплются?

– Не знаю. Я несколько раз засылал туда своих людей, но, как только в столовой появлялся человек из охраны, все затыкались и начинали делать вид, что завтракают.

– Два часа подряд завтракают? Неплохой аппетит. И не лопнут же.

– Да, владетель. Я сам удивляюсь. Я даже немного завидую, – это была одна из немногочисленных попыток Бахала пошутить в присутствии повелителя. Обычно он себе подобных вольностей не позволял, предпочитая оставаться лишь верным пресмыкающимся.

– А ты не завидуй. Лопнуть никогда не поздно. До еды, во время еды. Даже во сне. От едока это, как правило, не зависит. Они все еще там? Весь экипаж и все члены экспедиции?

– Точно так, владетель.

– А доктор?

– Доктор остался в лазарете. И оба ассистента тоже. Бегают вокруг Трона от прибора к прибору и выкрикивают какие-то цифры и непонятные слова. А доктор выносит все это на экран.

– Для Яммуша это интереснейший научный эксперимент, – с непонятным выражением заметил Илуш. То ли он одобрял доктора, то ли наоборот. Скорее всего – и то, и другое. С одной стороны, тот презрел настроение общества, отколовшись ото всех. С другой – сделал это не ради личной выгоды. – Наш доктор – настоящий ученый. И ни за что не согласится от наблюдения за регенерацией клеток мозга в сверхсветовых условиях.

– Ну да, – Даган посмотрел на советника и усмехнулся. – Ученый-фанатик. Мой учитель физики был таким же фанатиком, да, Илуш? С одной стороны, жутко надоел своей заумью. С другой – ему было плевать, усвоил я урок или нет. Главное, чтобы его любимая физика оставалась цела и невредима. Эти люди науки все одинаковые, с какой стороны не взгляни. Кстати, это ведь ты посоветовал отцу нанять этого профессора? Успокойся, можешь не отвечать. – Он вновь переключил внимание на Бахала. – Кроме медиков, охранников и нас троих все собрались в столовой?

– Не совсем так. Еще капуцины в каюте Ч.

– Они не присоединились к смутьянам?! – Даган немало удивился этому обстоятельству.

– Нет, мой князь. Я это точно знаю, потому что взял их каюту под наблюдение одновременно с лазаретом.

– Что ж… Но остальное стадо в столовой?

– Да, владетель. Им оттуда не выйти. Я приказал своим людям быть в готовности номер два, но в случае опасности немедленно переходить к активной фазе.

– Не совсем понял твою речь, но прозвучало внушительно. Как по твоему, они могут взбунтоваться?

– Я бы сказал, что недовольство достигает восьмидесяти градусов, а готовность поднять мятеж – шестидесяти. Так что да, вполне могут.

– Замечательно, – Даган потер руки. – Пора показать, наконец, кто на этом судне главный. Идем к ним.

Бахал вытянулся, всем своим видом выражая готовность следовать за господином хоть к центру самой горячей звезды. Илуш же с тревогой заметил:

– Я думаю, что не стоит тебе идти туда в таком настроении, владетель.

– А что тебя смущает? Пусть эти скоты раз и навсегда усвоят, что на «Шторме» я хозяин. И, кстати, почему это мне не стоит? Тогда уж – нам всем не стоит. Потому что ты идешь с нами. Так что двигайся.

– Но, мне кажется…

– Кажется? – язвительно перебил Даган. – Не расстраивайся: это все из-за состояния материи в скрытом потоке. Здесь все как будто кажется. Все расплывается, колышется. Это нормально. В общем, шагай.

Чтобы добавить словам князя веса, Бахал положил огромную длань на плечо советника, и тот, тяжело вздохнув, шагнул вперед.

3

Общая столовая выглядела как минимум странно. Обычно обитатели «Шторма» предпочитали утолять голод в своих каютах – это было и быстрее, и удобнее. В столовой же если и собирались какие компании, то на чей-то праздник и в количестве пяти, много – десяти человек. Сказывалась неявная клановость. Экипаж судна, члены торговой экспедиции и команда охранников жили весьма обособленно друг от друга. Четвертым кланом можно было считать персонал лазарета, но те вообще были непонятны для остальных – все время витали в каких-то своих, медицинских, эмпиреях. Хотя случись кому сломать, например, палец, и доктор Яммуш сотоварищи с готовностью исправляли сию досадную неприятность. После чего возвращались к своим, недоступным для других, думам.

Ну и, конечно, особняком в клановой иерархии стоял князь.

Сейчас же все столы в обширном помещении были сдвинуты в центр, собраны в один длинный, общий, за которым расположилось больше тридцати человек – невиданная доселе картина. Экипаж «Шторма» и члены торговой экспедиции. Впервые за весь полет два клана объединились.

Даган медленно осмотрел собравшихся, пытаясь поймать хотя бы один взгляд. Из этого ничего не получилось – как и предупреждал Бахал, при появлении непосвященных собравшиеся дружно принялись делать вид, что завтракают. И не беда, что в тарелках перед ними была налита лишь какая-то жидкость, по цвету слегка напоминающая бульон – ложки так и мелькали. Кто скажет, что это не завтрак? При этом ни один человек даже не подумал встать при появлении князя. Само по себе это еще не тянуло на полноценный мятеж, но общий настрой собравшихся отражало отлично. Впрочем, будь они даже настроены решительнее, бояться князю было нечего. Все три двери, ведущие в столовую, были распахнуты, и периметр помещения деловито занимали охранники. Сам Бахал, по своему обыкновению, маячил за левым плечом владетеля. Справа, ссутулившись, стоял Илуш, но даже его поникшая фигура не могла смазать общей внушительной картины. Столовая, безусловно, была взята под контроль.

– Голод, понимаю, – с деланным сочувствием проговорил Даган. – Голод – он и при сверхсветовых скоростях голод. И какая разница, что перед вами князь стоит, если кушать хочется? А ну, встать!

Ответом ему были дружные шлепки ложек по той невзрачной жиже, что наполняла тарелки протестантов. Впрочем, князь и не ожидал, что одного грозного окрика хватит для усмирения смутьянов. А потому продолжил – в довольно даже спокойном тоне:

– Вы что же это задумали? Решили доказать, что вы тоже сила, с которой мне нужно считаться? И момент какой замечательный подобрали: когда «Шторм» в космосе. И способ неплохой: плюнуть на обычаи предков и не вставать при появлении владетеля. Смелые, гордые люди, ничего не скажешь! Может быть, кто-нибудь из вас хотя бы объяснит мне, чего вы добиваетесь?

Протестанты ничего объяснять не стали. Они все также орудовали ложками, словно и не было в столовой никакого князя. И охранников, выстроившихся вдоль стен, не было. И лучевых пистолетов в руках у этих охранников тоже не было. И вот это безразличие задело князя куда сильнее, чем любые претензии. В претензиях, покопавшись, можно было хоть рациональное зерно обнаружить, а, отталкиваясь от него, привести какие-то контраргументы. В безразличии же оттолкнуться не от чего.

– Псы вы шелудивые, а не смелые и гордые люди, – подвел итог Даган. И, хоть и собирался вести себя со всем возможным достоинством, чтобы показать противной стороне, что в нем течет кровь настоящего правителя, не выдержал и сорвался на крик: – Встать, когда с вами князь разговаривает!

И ничего не произошло. Бахал пару раз кашлянул за плечом озадаченного князя и негромко сказал:

– Я знаю, что нужно делать, владетель.

– Да? – ехидно спросил Даган. – Ну, так поделись.

Охранник не стал ничего объяснять словами. Он прошел в конец стола, вынул из-за пояса лучевой пистолет и, переведя его на малую мощность, распилил составное сооружение пополам – на всю длину. Едкий дым горелого пластика тут же заполнил помещение, норовя проникнуть в легкие, не разбирая, кто здесь бунтовщик, а кто – усмиритель. Стол, продержавшись секунду, сложился буквой «М». Ссыпаясь к середине провала, зазвенели тарелки. Не ожидавшие такого поворота событий протестанты окаменели с занесенными ложками. Зато быстро среагировала система безопасности. Уловив в столовой повышенный уровень задымления и локализовав его источник, она оперативно окатила струей воды и разрушенный стол, и потенциальных смутьянов, еще больше усилив их растерянность.

Бахал явно не рассчитывал на такую поддержку, но сделал вид, что так и было задумано – ибо произведенный эффект ему понравился. Он вернул пистолет на место и с довольным видом посмотрел на князя, приглашая того продолжить увещевания.

Даган не торопился – не в состоянии был. Сперва пришлось дождаться, пока вытяжные вентиляторы, которые заработали сразу по прекращении холодного душа, очистят воздух до приемлемого уровня. И лишь после этого полузадушенным голосом – ибо ядовитые пары все еще были весьма чувствительны – князь сказал:

– Встать, скоты! Иначе следующим выстрелом Бахал подрежет ножки вашим стульям. Очень может быть, вместе с вашими ногами.

Протестанты медленно поднялись. Не факт, что они испугались угрозы. Но сидеть за разваленным столом с ложками наперевес было глупо. Впрочем, не менее глупо они выглядели и поднявшись. Хотя сделали все, чтобы по-прежнему смотреться очень непокорно – стояли, как сидели, в два ряда, лицом друг к другу, не обращая внимания ни на князя, ни на охранников. Картину портили ложки. Они были явно лишними.

Но Даган не оценил курьезности момента. Нервная система, и без того изрядно расшатанная последними непонятными событиями, была добита упрямым молчанием протестантов. Даже тот факт, что они выполнили последнее требование, поднявшись на ноги, ничуть его не порадовал. Душа с мазохистской настойчивостью требовала ответа – чего ради подданные решили взбунтоваться? И, хотя было совершенно ясно, как этот ответ будет звучать, противиться порыву души князь не мог. А потому решительно шагнул к строю непокорных и, не выбирая, хлопнул по плечу первого попавшегося.

– Эй, ты! Я хочу услышать, почему вы здесь собрались!

Тот попытался сделать вид, что не заметил хлопка, но Бахал, вполне вжившийся в роль катализатора переговоров, многозначительно потрогал висящий на поясе пистолет. Намек был более чем прозрачен. Протестанту волей-неволей пришлось повернуться.

Оказалось, что неосознанный выбор князя пал на Харраса – одного из снабженцев. Мелкая сошка в общей иерархии, вряд ли имеющая какой-то вес в общем протестном движении. Но он все-таки был из посвященных, а значит, мог удовлетворить не вполне здоровое любопытство князя.

Харрас, хоть и повернулся к владетелю лицом, повинуясь приказу его телохранителя, но по-прежнему старался демонстрировать неповиновение. Стоял потупившись и все так же сжимал в руке ложку. Видимо, сей предмет исподволь становился для бунтарей своеобразным символом протеста. И владетель, как ни был молод и неискушен в подобных вопросах, сумел это уловить. Поэтому первым делом вырвал ложку из волосатой руки снабженца. Символ – это опасно. Это сильный психологический союзник. Отнять такого союзника – значит, серьезно подорвать моральный дух противника.

Примерно так думал князь. Что по этому поводу думал Харрас – неизвестно, но, когда Даган, ко всему прочему, взял его за подбородок и поднял голову, чтобы видеть глаза протестанта, он разлепил губы и спросил:

– Что ты хочешь услышать от меня, князь?

– Я хочу услышать, что привело вас всех в столовую, – с обманчивой мягкостью объяснил Даган.

– Капитан Хаддад тяжело ранен. Здесь все уверены, что это твоих рук дело. – Харрас, лишенный ложки и вынужденный смотреть князю в глаза, постарался придать своему взгляду твердость и успешно справился с этой задачей.