Дмитрий Каннуников
Разведёнка
– Да, срочно…, сам только узнал…, уволит, всем собраться…., – услышал он разговор из прихожей, Серж обзванивал штат канала.
Когда в полседьмого он зашёл в переговорную комнату (начальство не опаздывает, начальство задерживается), там уже были все работники канала.
На столе, свесив ноги, сидела креативный директор, она же выпускающий редактор Ираида Варфоломеевна Шдырь, в отличие от Васисуария Апполоновича, так у неё было прописано в паспорте. Ираида была лесбиянкой, вернее, хотела ею быть, но не находила себе подобных среди жительниц города. Мужеподобная баба, с лошадиным лицом в очках, плоская, в застираных джинсах и неизменной рубашке-ковбойке в красную клетку. Мужская половина канала называла её Варфоломеич. Она решала, какую передачу выпускать, какую – нет, а также за креативность в этих передачах, вернее, в рекламах, которые были похожи одна на другую – фото магазина, ателье или автомастерской и занудный голос самой Ираиды за кадром.
Возле кулера оператор-монтажёр Гоша Скалозуб и его помощник Гена Мухтаров наперебой наполняли пластиковые стаканчики ледяной водой, залпом выпивали и снова наливали. У обоих красовались фингалы, только у маленького и щуплого Гоши под правым глазом, а у маленького, но толстого Генки – под левым.
– Ты эту шмару запомнил, из-за которой мы вчера в «Молодёжном» звездюлей получили? – спрашивал Гоша.
– Ну да, Ленка Берёзкина, из восьмого дома, мы с ней в одном классе учились.
Гоше было сорок три, Генке двадцать пять, но они были не разлей вода, учитель и ученик, их часто видели в кафешках и на дискотеках. Морщинистое, узкое лицо Гоши всегда лучилось добротой, как, в общем, и круглое, по-детски наивное лицо Генки. Гоша мечтал снять у себя дома самую крутую порнуху со своим участием, Генка тоже хотел участвовать. Они ходили каждую субботу на дискотеку в «Молодёжный», приглашали на кастинг всех мало-мальски красивых девчонок, но кроме звездюлей, пока ничего не могли снять.
В углу скромно сидела Тоня, курьер, страшненькая угловатая женщина, с серым лицом и острым маленьким носиком. Она ходила вечно сгорбленная, когда разговаривала с кем-нибудь, то смотрела в пол. На канале её замечали, только когда надо было что-то отправить или отнести по адресу, а так она могла весь день незаметно просидеть в уголке.
Два щуплых сисадмина Лёлик и Болик, чем-то друг на друга похожие, хотя один был блондин, а второй рыжий, разговаривали на непонятном языке в другом углу, иногда переходя на шопот.
И, наконец, местная знаменитость, светский, так сказать, лев, в которого были влюблены все женщины города от 40 или даже от 45 лет. Диктор местного телевидения, единственный, кто остался на канале после того, как разогнали женский коллектив подружек, – Лев Давыдович Пудин. Пятидесятипятилетний, высокий, седовласый, представительный с красивым, глубоким голосом Лев Давыдович всегда носил костюмы и рубашки, вместо галстука на шею повязывал шёлковый платок. Ещё у него были шляпа и трость с набалдашником в виде пуделя. Говорят, в молодости он покорил много женских сердец, был женат третий раз, даже распускал сам про себя слухи, что жеребец он ещё тот, но… злые женские языки в кулуарах поговаривали…, что не тот уже Лев, не тот…
Сначала Васисуарий даже подумал, что Лев «их» человек, но после намёков понял, что нет, совсем «не их», но на канале его оставил, как человека из богемы.
Сейчас Лев Давыдович прямо сидел на отодвинутом от стола стуле, положив руки на голову пуделя, шляпа лежала на столе.
Все поздоровались с директором и секретарём.
– Ну-с, молодой человек, зачем вы нас собрали в столь ранний час? – спросил Лев Давыдович после «здрасьте».
– У меня для вас пренеприятнейшая новость, – сказал Васисуарий Апполонович.
– Знаем, к нам едет ревизор, – прервал его Лев Давыдович.
– Попрошу не прерывать, – взвизгнул директор, – моду взяли, совсем распоясались.
Все изумлённо замолчали.
– Хотят закрыть канал, у нас срок месяц что-нибудь придумать, что выстрелит. Давайте думать сейчас, мне к вечеру нужна концепция, с которой я выйду на владельца канала или, может, сейчас все напишем заявления? Что замолчали? Я жду. Ираида Варфоломеевна, вы кажется, креативный директор?
– А давайте свой «Дом-2» снимем, наберём молодёжь, снимем домик на озере, будем их снимать круглосуточно…
– Ага, на две штатные камеры, – подал голос Гоша, – круглосуточно, как это у вас интересно получится?
– И мы потом 10 лет будем кормить малолетних дармоедов, – возопил Васисуарий, – нет уж, бюджет у нас небольшой, могу подтянуть в качестве рекламы местные кафешки, магазины, тысяч сто, ну, может, двести.
– А давайте устроим рэп-фест или стэнд ап фест, соберём рэперов или комиков по району, снимем, лучших растянем на 3-4 тура, или танцы, батл, – сказал Лёлик или Болик, их тут все путали.
При слове «стэнд ап» Васисуарий поморщился, не любил он Руслана Белого, ярого гомофоба, человека, на всю страну призвавшего открыться ЛГБТ-активистам, выйти из подполья, показать, так сказать, лицо, да и среди рэперов заднеприводных не особо, хотя, не понаслышке зная, как входят в шоу-бизнес, его всегда это удивляло.
– Нет, не пойдёт, муторно, с полицией согласовывать надо.
– А если шоу типа холостяк? Я бы снялся, наберём нимфеток, штук двадцать, пусть бьются за сердце мужчины, готовят, убирают, ублажают, – подал голос Лев Давыдович.
– Ну, во-первых, вы женаты, Лев Давыдович, а во-вторых, выдержите ли вы двадцать нимфеток? – парировала Ираида.
– А мы бы в постельных сценах помогли, – заржал Гоша. – Правда, Ген?
– А то, – поддержал учителя ученик, – к тому же мы не женаты.
Лев Давыдович посмотрел на них, как его полный тёзка на врагов революции.
– Вам, молодые люди, да простят меня сидящие здесь дамы, даже портовые шлюхи не дадут, с вашими, извините за выражение, рожами.
– Что, слышь ты, попугай, это тебе не дадут…, – подскочил к нему Гоша.
– А если не холостяк, а холостячка? – тихо сказала сидящая в углу Тоня, глядя в пол.
Казалось, что на фоне разгорающегося скандала никто её не услышал, но Васисуарий услышал:
– Что? Холостячка? Молодец, девочка, премию тебе, 1000 рублей! Нет 500, а да ладно 700, не обеднеем. Только Холостячка, как-то не комильфо, ну да ладно, Ираида, слышала?
– Да, Васисуарий Апполонович, слышала.
– Так, будет одна девушка, нет, это плагиат, пусть будет разведённая или даже лучше вдова. Хотя нет, подумают, что чёрная вдова, пусть разведённая, мужичков её возраста, человек пять, ну чуть постарше, каждый со своими достоинствами, неженатый или разведённый. Записывай, Серж, – Васисуария несло. – Так, если разведена, то уже не холостячка, а разведёнка, отличное название. Так, все слушаем и начинаем работать. Объявление на кастинг. Нужна разведённая женщина, лучше без детей, и 5 мужчин примерно того же возраста. С армянами насчёт кафешки и кормёжки договоримся, может насчёт шопинга в магазине жены мэра, романтическое свидание у неё дома. Отметь, чтобы не в бараке жила и не в коммуналке, а то с камерами не поместимся, так, мужиков давайте 4, а то в бюджет не уложимся, платим за съёмку 100 рублей в час. Ираида, с тебя сценарий к вечеру. Серж, договорись с мэром о встрече, узнай, где он обедает сегодня. Поеду выбивать деньги. Всё, работаем.
Все разошлись по рабочим местам. Васисуарий зашёл к себе в кабинет, окрыл сейф, достал 2 бумажки по 500 рублей, руки дрожали, не просить же сдачи, он положил одну купюру в конверт, вторую сунул в карман. Конверт отдал Тоне, так и сидевшей в углу.
В обед он уже сидел в «Сливе», попивал сок из трубочки, мэр приехал ровно в час дня, сел за отдельный столик. Как только мэр сделал заказ и начал есть, Васисуарий поднялся и пошёл к его столику, очень удобный момент, уже не убежит:
– Ба, Александр Ефимович, какая встреча! – воскликнул он, разводя руками.
– Добрый день, Васьси-си-суарий, кажется, Апполонович, извините, трудно выговорить ваше имя, – по лицу мэра было видно, что он не особо рад встрече.
– Ничего страшного, как говорится, называйте, как хотите, только в печь не суйте, ха-ха.
– Ну и юморок у вас, – сказал мэр, пряча руки под стол.
– Разрешите?
– Присаживайтесь, – по лицу мэра видно, что он хотел сказать, во всяком случае, подумал совсем другое.
– Александр Ефимович, мы решили поменять формат нашего канала.
– Интересно, надеюсь, не начнёте страдать ерундой и искать коррупцию, где её нет, – натянуто улыбнулся мэр, семье которого принадлежали контрольные пакеты акций всех предприятий города.
– Ну что вы, наборот, хотим шоу снять, так сказать, в тему о браке, семье, рождаемости.
– Это хорошо, рождаемость упала в районе.
– Будет шоу и ток-шоу с дебатами, идея с ток-шоу только что пришла в голову.
– Что от нас надо?
– У вашей жены сеть магазинов электроники, ну подарок небольшой молодожёнам, они прорекламируют магазин, с Арменом поговорите, чтобы в своём кафе романтичекое свидание сделал участникам. Денег, если можно, тысяч 300, рекламой отработаем. Конечно, вашу фамилию в титрах, на благое дело же, зал в ДК для съёмки ток-шоу и ещё тысяч 50 на декорации.
– Ладно-ладно, предоставьте смету, посмотрю.
– Завтра же пришлю курьера, на ток-шоу можем повесить рекламу швейной фабрики, фабрики ДСП, тысяч за 50 всего, с каждого, копейки.
– Ага, копейки, зачем реклама, если на этих фабриках полгорода работает.
– А если мы шоу в Москву продадим, на телевидение, ТНТ или даже Первый, может, наш Малахов лучше ихнего окажется.
– Любого уговорите, Вась-си…, блин, извини.
– Участникам бы неплохо на «швейке» костюмы пошить безвозмездно, тоже реклама.
– Ладно, позвоню Людмиле, директору. Подъедете, поговорите.
– Золотой вы человек, Александр Ефимович, временно вас обнимаю.
Он, пританцовывая, удалился.
Через час он уже сидел в кафешке «У Армена». Надо сказать, что армяне – владельцы кафешек не отличались интеллектом, и поэтические таланты у них отсутствовали напрочь. Поэтому остальные три кафешки назывались «У Сурена», «У Карена» и «У Гагика» по именам владельцев, магазины у всех назывались «24 часа». Армен, Карен и Сурен были родные братья, а Гагик – их двоюродный дядя. При этом они были самыми злейшими конкурентами, а в такой борьбе все средства хороши.
– Армен, друг мой, – вещал Васисуарий, сидя напротив носатого, как грач, армянина, – всё только для тебя, я к тебе и пришёл, потому что у тебя самое лучшее кафе и самый вкусный шашлык.
– Вай, дарагой, харашо гаваришь, – кивал головой армянин, – что хочешь, всё сделаю…
– Новое шоу, надо будет 4 вечера подряд накрыть стол на двоих, ну там лучшее блюдо, шашлык, вино лучшее, на стол белую скатерть, парень с девушкой посидят, похвалят твой шашлык, вино, мы всё снимем и покажем. Чтобы вообще круто было, ты вывеску замени на ресторан «Арагви» или «Арарат».
– Хорошо бы, да твоя передача закончится, налоговая придёт, скажет: «Плати, как за ресторан», за кафе один налог, за ресторан – другой.
– Ну ладно, пусть будет кафе, надо потом ещё съёмочную группу накормить.
– Дорого 4 дня кормить.
– Ну, стол, там сыр-мыр, шашлык-машлык, вина не надо, трезвые нужны. В Москву поедет шоу, все про тебя узнают. Если не хочешь, пойду к Карену или Сурену.
– Ладно, дарагой, фильм будешь показывать. Боевик, рекламу кафе вставишь в середину.
– Договорились, как раз третьего «Терминатора» будем в следующем месяце показывать.
Ещё через час он уже ходил по Дому культуры с директором и присматривал помещения под кастинг и ток-шоу. Под ток-шоу в итоге выбрали концертный зал с большой сценой, а под кастинг комнату, где занимался народный ансамбль «Коноплянка», лауреаты больших и малых конкурсов. Он попросил снять название, но директор упёрся и ни в какую – мол, очень известные артисты. В итоге договорились поставить ширму и снимать на неё.
– Алло, Ираида, пришли оператора в ДК, пусть поставят ширму и завозят аппаратуру, и давайте объявление о кастинге, завтра с 9 утра. Какая помощница, а хлопушкой щёлкать, возьмите Тоню, пусть поработает, это телевидение или где? Объявление обязательно, в завтрашний номер «Вестника», обязательно, сто рублей час. Да, скоро буду, смету мне, давайте на 500 тысяч, а там как подпишут, думаю, что 200 максимум, реклама обязательно, само собой. Пусть грузят в мою машину и в ДК, да, буду ждать.
Через полчаса, как раз с директором успели выпить по чашечке чая и поговорить о новом проекте, приехал Серж на машине, привёз друзей операторов. Они стали вытаскивать из машины камеры, кофры, какие-то палки, треноги, непонятно как они туда поместились вместе с этим барахлом, поистине наш автопром умеет удивлять.
– Так, всё, поехали в офис, заберём смету и сценарий, потом ужинать к Армену и домой, завтра тяжёлый день. Пока они ехали к офису, везде – на столбах, тумбах, стенах, заборах и даже на стенде «Их разыскивает полиция» – белели листовки, распечатанные на принтере:
«Внимание, на новое шоу «Разведёнка» требуются актёры, женщина 30-40 лет, разведённая, ухоженная, без мп и жп. Также 4 мужчины 30-40 лет, опрятной наружности, желательно без вп. Тому, кто дойдёт до финала, будет выплачен приз 25 тысяч рублей и подарена стиральная машина в сети магазинов «Барс+», кто дойдёт до полуфинала – получит приз 10000 рублей.
Кастинг будет проходить в ДК «ДСП» с 9-00 утра и до 18-00 вечера. За съёмки оплата почасовая, 100 р/ч.»
Наутро по фойе ДК бродили пять женщин и семь мужчин, причём двое из них братья Сурен и Карен. Когда они увидели входящего Васисуария, бросились к нему:
– Ты почему с братом разговаривал, а с нами нет? Дядя Гагик сказал, что если ты к нему в кафе придёшь, выгонит тебя, – стал кричать Карен.
