Дмитрий Хара
Трэш. #Путь к осознанности
Глава 14. «Серфомай»
– Доброе утро! Я думала и надумала! Есть десять пунктов, которые повлияли на мою жизнь!
1. Поступление в духовно-нравственную музыкальную школу, где я получила первые знания о Боге.
2. Первый поцелуй.
3. Как это называется? «Несчастная любовь»? Вот, наверно, она. Тогда я поняла, что самопожертвование и полная самоотдача мужчинам не нужна (как и другим людям в принципе).
4. Поездка во Францию в школе.
5. Переезд в Москву.
6. Первый сексуальный опыт (я была нереально удивлена, что молния меня не прошибла, земля подо мной не провалилась, и все в этом духе).
7. Поездка на Селигер, конкретно момент, когда из трех тысяч человек я была последней, кому Президент нашей страны дал слово. Поговорив с главой, я поняла, что все люди – люди. И со всеми можно говорить.
8. Прочтение вашей книги.
9. Анекдот:
Собрался молодой охотник на медведя, решил спросить совета у опытного охотника. Тот ему и советует:
– Самое главное – ничего не бояться! Значит, идешь ты по лесу, и что самое главное?
– Главное – ничего не бояться!
– Правильно! Дальше находишь берлогу медведя, но главное – ничего не бояться! Потом берешь бревно, засовываешь в берлогу и пихаешь, пихаешь, но главное – ничего не бояться. Потом выкидываешь бревно, и, когда медведь попрет на тебя, бери говно и кидай ему в глаза!
– А где я говно найду?
– Ты не волнуйся. Говно будет. Главное – ничего не бояться!!!
10. Этот пункт не в хронологической последовательности, но, наверно, один из самых важных, – мой муж. Вот он очень сильно повлиял на многие мои принципы, взгляды. Научил не обижаться, проще ко многому относиться, да и много чего. В двух словах не объяснить.
Есть еще одиннадцатый пункт – появление сына. Невозможно не поменяться после такого.
Оказывается, я бы наверно еще пунктов десять могла придумать, надо только подумать…
А по поводу трех обещаний. Чуть позже. Скажу только, что выполнила одно обещание.
Олег, меня мучает один вопрос. Вы раньше писали, что в жизни мало меня… Что Вы имели в виду? Я, например, думаю, что меня много, и вообще мне иногда кажется, что я нерадивая жена и мать, что о себе много… а Вы тут такое выдали.
Олег улыбнулся и написал Софи ответ и очередное задание:
– Доброе утро и отличного дня!
Сегодня я уезжаю на «Серфомай». Там окунусь в ветер и море и отвлекусь от всех текущих дел, чтобы набраться новой энергии и опыта.
Но и тебе скучать не придется.
Во-первых, внимательно прочитай все, что ты еще не сделала из тех заданий, что я давал, и выполни их сегодня. Вот не получится тебе сыграть в смазливую девчонку, которая ничего не понимает, все забывает и ей все прощают. Не сработает!
Во-вторых, начинаем практиковать осознанность.
По большей части ты живешь на автомате, в «спящем» состоянии, как и большинство людей. Для того чтобы включиться, отслеживай, что ты думаешь, что и для чего ты делаешь каждую минуту.
Тебе помогут в этом «аскезы» – сознательные отказы от чего-либо на определенный срок. Первый срок будет двадцать восемь дней. Поменяй на это время пять своих привычек:
1. Вставай на один час раньше.
2. Поменяй напиток, который ты пьешь постоянно, на другой (например, кофе на чай).
3. Измени фразу-приветствие по телефону.
4. Если ты правша – чисти зубы левой рукой.
5. Придумай сама (и напиши).
Если понравится – можешь продлить потом эти аскезы до ста дней. Если нет – рекомендую периодически вводить новые и менять их, чтобы они не превращались в привычки. Это должно быть что-то такое, что однозначно не может причинить вред твоему здоровью, но вместе с тем требует осознанных усилий и – в идеале – служит твоему развитию. (Со временем это может быть обязательство каждый день, например, десять-двадцать минут учить иностранные слова, читать специальную литературу и т. п.) То есть это должно не занимать много времени и выполняться легко, в любой обстановке и в любом состоянии.
Все эти аскезы (ограничения) – плата за безграничные возможности, которые к тебе начнут приходить для достижения твоих целей.
Теперь о целях.
Прежде чем начать двигаться, я все же хочу, чтобы ты четко понимала направление. Очень часто люди в конце жизни разочаровываются, поняв, что стремились не к тому.
У тебя будет уникальная возможность прожить десять жизней в течение десяти дней…
Олег оторвался от компьютера: «Ага! Привет, Господин Никто». Он улыбнулся и продолжил писать.
– Я еще никому такого не давал, но ощущаю, что это именно то, что нужно проделать тебе.
Итак, каждое утро в течение десяти дней ты начинаешь с того, что встаешь на один час раньше. Выбираешь цель своей жизни. Да, всей жизни. Записываешь ее. Побудь в состоянии, в котором ты знаешь, что уже достигла своей цели: где ты находишься при этом? Во что одета? Как выглядишь? Кто с тобой рядом? Что ты при этом ощущаешь? Что говоришь? Когда достигнешь максимального чувства соединения – побудь в этом, а затем запиши свою цель и те качества, которыми ты обладаешь.
Затем проживи день с этими ощущениями и качествами.
В конце дня – опиши свой опыт.
А с утра – новая цель жизни и новый прожитый день.
Тебе это тоже может показаться сложным и бессмысленным – но, сделав это, ты узнаешь о себе кое-что, что тебя сильно удивит. Тебе может показаться, что тебе приходится выдумывать свои цели, – что ж, именно этого я от тебя и жду.
По поводу твоих вопросов: готовь список, возможно, я отвечу на них в конце, а может и нет. Сейчас не буду отвечать, хочу, чтобы ты «побыла в них (этих вопросах)» и поискала сама ответ.
Олег почувствовал вибрацию мобильного телефона, лежащего на столике из тикового дерева в гостиной, где он сидел. Это звонил Женя. Он сообщил, что подъезжает к дому, и попросил поторопиться.
Несколько рюкзаков и сумок стояли уже сложенными у выхода из квартиры. Тима тоже был уже готов к поездке, хоть и было видно, что он еще спит. Олег потрепал его по волосам: «Сейчас в машине доспишь». Тима кивнул, взял свой маленький рюкзак на спину и пошел к выходу.
Олег зашел попрощаться с Катей. Она не спала. Он присел на кровать, обнял ее, поцеловал. Затем встал. В кармане настойчиво завибрировал телефон.
– Ну что, Катюш! Мы поехали!
– Езжайте! Только пообещай мне, что будешь хорошо себя вести! И за Тимой присматривать!
– Катюш! Ну какие вопросы? Конечно!
– А то смотри у меня! Тима мне все равно все расскажет! Узнаю, что с кем-то там шуры-муры крутил, – яйца отрежу!
– Яйцерезка ты моя любимая! Закрой лучше дверь за нами.
Олег улыбнулся, забрал в коридоре остатки вещей и спустился вниз.
Женя стоял возле открытого багажника своего серебристого «аутлэндера». Тот был уже практически полностью забит.
– Здорово, Жень! – Олег обнял его.
– Привет! Что ж вы так долго-то? И так уже опаздываем. Хотели в шесть выехать, а уже почти семь.
Олег не стал говорить, что эта задержка была ему как нельзя кстати – он успел дописать ответ Софи и попить чаю. Женя явно нервничал.
Они с трудом запихали оставшиеся вещи в багажник. Пришлось даже расстилать спальники на заднем сиденье и класть туда же часть «мягких» вещей. На сиденьях уже «пригнездился» Костик, младший сын Евгения, а теперь к нему «подселился» Тимофей, который был старше Костика на пару лет. Костик даже не проснулся, несмотря на шум и стук.
Поместив вещи, Олег обернулся посмотреть на окна их квартиры. Катя помахала ему рукой, он помахал ей. Олег сел в автомобиль к Жеке. Как только дверь захлопнулась, он почувствовал, что оказался совсем в другом мире.
Жека повел автомобиль по просыпающимся улицам Питера. Олег смотрел на залитые солнцем улицы, на силуэты деревьев, пока еще без единого зеленого листочка, на питерское холодное небо и разношерстных прохожих. Впереди было больше тысячи километров и больше недели отдыха, и это было прекрасно. Невероятное чувство свободы и легкости прибавлялось с каждым оборотом тахометра.
Минут через пятнадцать Костик и Тима уже сопели под убаюкивающее покачивание автомобиля, и мужчины могли спокойно поговорить.
– Ну что, Олег, как книга твоя продвигается? Как поклонницы, небось, проходу не дают?
– Книга продвигается. Как-то сама собой. Я даже не прилагаю к этому усилий. А с поклонницами пока никак. Я ж не кинозвезда.
– Да ладно скромничать! Ты ж красава! Ты уже сделал что-то стоящее в жизни. Можешь уже расслабиться и почивать на лаврах. Нашел свою нишу, так сказать.
– Ну, я же не собираюсь становиться писателем теперь. Ты ж знаешь. У меня бизнес, и мне он нравится.
– Бизнес у каждого второго моего друга, а книгу ты один написал. Новая-то когда будет?
– Да я и не планирую новую писать. Зачем? Я уже в «Двух буквах» все сказал. У меня нет пока нестерпимого литературного зуда.
– И что? Не можешь тему новую придумать?
– Да пойми ты… Я ж не придумываю ничего. Книга, как ребенок, если плод есть – он будет развиваться и рано или поздно родится. А если рождаться нечему, то тужься – не тужься, максимум, чего можешь натужить, – это кучу говна.
Женя засмеялся.
– Прикольное, конечно, сравнение, но у меня другое мнение. Я считаю, что у каждого человека есть своя уникальная компетенция. Ее важно искать и найти. Есть что-то, что ты можешь делать лучше, чем другие. И долбить, долбить в эту точку, пока не станешь самым крутым мастером в этой теме. Ну вот, например, если ты занимаешься недвижимостью, можно, конечно, заниматься всем подряд, например, и коммерческой, и жилой, и продажей, и арендой, а можно начать искать, в чем ты наиболее крут. Выбрал, например коммерческую, затем остановился на купле-продаже, затем ограничил круг объектов только до торговых площадей в городе, затем сузил круг только до объектов, интересных сетевым компаниям, затем из всех вариантов выбрал те точки, о которых еще никто даже не думает. Например, там сейчас уже магазин, который торгует ведрами и кастрюлями. Ты заходишь туда и понимаешь, что туда заглядывают десять человек в час и магазин еле-еле дышит, но до сих пор работает. Значит, явно не аренда. На аренде он не выжил бы давно. А дальше находишь собственника, нагибаешь по цене, договариваешься с сетью о перспективе долгосрочной аренды, находишь инвестора или сам вкладываешься и закрываешь сделку. А таких мест в городе уйма. Просто надо ходить и договариваться, а это не все любят делать. А у меня это получается лучше всех, допустим. Я мастер таких переговоров и коммуникаций. И я занимаюсь только этим. И очень скоро меня будут знать в городе как самого крутого специалиста по этой теме. А остальное, лишнее, все на фиг! А в чем твоя уникальная компетенция в твоем юридическом бизнесе?
– Банкротства, – ответил Олег, предвидя уже реакцию Евгения.
– И что? Ты один ими занимаешься?
– Да нет, конечно. Знаешь, я к этому, видимо, проще отношусь. Бизнес – это просто бизнес. Есть потребность, есть емкость рынка, значит, удовлетворяешь потребность и зарабатываешь.
Чем дальше они удалялись от дома, тем сильнее менялся ландшафт – все больше деревьев и кустарников, газонов и пустырей и все меньше стекла и бетона. Все меньше хотелось говорить о делах.
– Как у тебя с Катей-то дела? – сменил тему Женя.
– Да отлично все. А твои с Олесей как?
– В последнее время получше стали.
– А что, разве были плохие? – удивился Олег.
– Да нет, не то чтобы плохие… Но ты ведь знаешь Олесю. Она ведь очень системная у меня. И я, благодаря ей, более системным и целеустремленным стал. И в бизнесе она просто монстр. Но это же накладывает свои нюансы на отношения. Она постоянно меня как бы на «слабо» пробивала, понимаешь. И я уже стал чувствовать, что перегибает она палку, и ссоры, скандалы на ровном месте у нас постоянно. Претензии, то не так, это не эдак… Ну ты понимаешь, наверное.
Олег кивнул.
– И тут произошли два события подряд, которые резко изменили ситуацию. Первое, когда приехал датый бывший Олесин муж и начал кидать ей какие-то предъявы. Она позвонила мне. Я приехал уже на взводе, честно говоря, задолбал он уже меня порядком: звонил ей периодически и мозг выносил, а тут и сам пожаловал. В общем, влетаю я в квартиру, хватаю его за грудки и сразу в бубен. Он не ожидал, начал от меня по квартире бегать. Я его за дверь выкинул и его же ботинок ему за ремень еще сзади засунул. – Женя засмеялся. Олег тоже улыбнулся, представив эту картину. – В общем, больше он не звонил и не приходил, а Олеся как-то сразу прониклась уважением ко мне. Она даже не думала, что я драться в принципе умею. А вторая ситуация совсем недавно произошла. Приезжаю я домой, а она вся на нервах. Не понимаю, что случилось. У нее просто истерика. Орет на меня, кулачками своими машет, ерунду какую-то несет. Я подошел к ней просто и спокойно дал пощечину. Она сначала взъярилась, потом затихла, немного поплакала и успокоилась.
– Ого! А потом заявление на развод?
– Да нет. Наоборот. Потом сказала: «Ну теперь-то я вижу, что ты мужчина!» И знаешь, как-то все у нас по-другому стало. Спокойнее.
Олег ничего не ответил. Он был крайне удивлен таким поворотом. Он хорошо знал характер Олеси, ее силу и амбициозность и был уверен, что она не стала бы мириться с таким отношением, но факты говорили об обратном. Олег не мог представить себя в такой ситуации. Фраза «ударить женщину» вызывала у него дикое отвращение. Он насмотрелся в детстве на «выступления» пьяного отца, на слезы матери, и тело женщины стало для него неприкосновенным и священным. Он поклялся, что сам никогда не ударит женщину. В последние годы он начал понимать, что и в этом отношении был определенный перегиб. Он ничего не мог сделать с эмоциональными выплесками Екатерины, которые происходили как дома, так и на людях. Задушевные разговоры после них ни к чему не приводили, обещания тоже. Каждый раз, идя на встречу с друзьями, он не был уверен в том, что Катя не «выкинет» какой-нибудь финт и ему не придется краснеть и выяснять с ней отношения. Он очень боялся ее обидеть или задеть, вызвать в ней ревность или гнев. Подобного рода предусмотрительность порождала обратную реакцию: вместо уважения и доверия – все новые области контроля и запретов. Она высказывала ему свое недовольство, когда он задерживался на деловых встречах, а если, по ее мнению, встречу нельзя было отнести к «деловой», выплескивала на него порцию гнева и не хотела слышать никаких доводов. Он не понимал, что с этим делать. Он просто обижался.
Рассказ Жеки зародил в нем сомнение. Катя напоминала по характеру Олесю. «Неужели ее тоже надо просто осадить силой?» Даже если выход и был в этом, он категорически не нравился Олегу.
Олег выдохнул и посмотрел в окно. Они проехали уже больше сотни километров. Все сильнее чувствовалось, что они двигаются в южном направлении. Накидки на деревьях становились все зеленее. Деревни. Поля. Реки. Мосты. Обед в придорожной кафешке.
У детей была своя жизнь. Они то играли, то ссорились, то мирились, то плакали, то смеялись. Дети словно живут в несколько раз быстрее. За один день они проживают несколько дней, и чем младше возраст, тем быстрее скорость. Вот мы мерим свою жизнь днями: уснул, проснулся – день. Младенцы спят около пяти раз в сутки, значит, для них проходит пять дней, дети постарше живут два дня за один, так как спят в обед, и, взрослея, мы привыкаем к «обычному» графику ночного сна. Это кажется таким естественным. Но если бы это было естественно, то было бы естественно для всех. Есть, например, индейцы племени Пируха, которые не признают ночной сон и спят несколько раз в день, стоя, прислонившись спиной к дереву. И у них все абсолютно по-другому. Они словно инопланетяне. У них нет прошлого и будущего, абсолютно непонятный язык, нет систем счисления, и они не поддаются влиянию миссионеров, так как их система ценностей отлична от обычной… У них нет проблем, и им нечего предложить. Ребенок проживает свой опыт очень быстро и тотально. Вы на него разозлились и накричали, он обижается и злится, потом быстро все простил, любит и уже смеется и танцует от радости, а взрослый за это время еще не перестал злиться. Он тебе уже песню поет, а ты ведь еще «не остыл», но показать, что обижаешься, не можешь и поэтому срываешься, осудив его за то, что он кривляется, вместо того чтобы танцевать вместе с ним. И чем чаще взрослые вмешиваются в конфликты детей, тем больше дети застревают в своих «проблемах», начинают их анализировать, размышлять о своем «неправильном» поведении и превращаются в маленьких старичков, которых затем принимают в школе и сразу начинают готовить к пенсии: не шали, не бегай, не прыгай, не возражай, делай только то, что тебе говорят, а если будешь выполнять все правила (свою работу), то получишь хорошие отметки (долгожданную пенсию).
Ехали без остановки на сон, чтобы не тратить время. Сначала поспал Олег, откинувшись на сиденье, затем Женя уступил ему руль, когда они проезжали Москву в четыре часа утра. Энергия мегаполиса чувствовалась на огромном расстоянии до него, в нем, а след ее тянулся еще многие десятки километров после выезда оттуда. Многотысячные автомобильные пробки, нервные гудки клаксонов, искаженные гримасой серьезности и напряжения лица водителей. Хотелось поскорее покинуть это поле. Оно так контрастировало с мечтами о предстоящем отдыхе.
Вдруг все изменилось. Ростовская трасса зазеленела деревьями, запела просторами полей, запахла землей и травой, дымком из самоваров, стоящих вдоль трассы, заулыбалась лицами бабушек, продающих вяленую рыбу, веники и пирожки. Зацвела, засветилась, заиграла.
Температура за бортом поднялась градусов на десять по сравнению с Питером. Проезжая очередное поле, усыпанное желтыми и фиолетовыми полосами цветов, Олег не выдержал и остановил машину.
– Ты чего? – удивился Женя. – В туалет же на заправке сходили.
– Хочу выйти. Подышать воздухом. Сфотографироваться.
– Давай, только не долго. Нам еще ехать.
Олег хлопнул дверью и ступил ногой на свежую сочную траву. В нос ударил запах пробуждающейся природы. Олег прошел в глубь поля, присел и начал гладить траву руками, любуясь свежим зеленым цветом и яркими вспышками диких маков, проглядывающих то тут, то там, сквозь частокол зеленых стебельков. Он нагнулся еще ниже и понюхал землю. Как же божественно вкусно она пахла. Какие тайны она в себе таила? Как родила все это богатство и великолепие жизненных форм? Не зная почему, он попросил мысленно землю забрать у него тяжесть проблем и поблагодарил ее за все.
Тимофей подошел к нему сзади.
– Пап, а что ты делаешь?
– Любуюсь. Посмотри, как красиво.
– Ага. Красиво!
Олег обнял его.
– Пойдем к машине, сынок.
Женя с сыном тоже стоял у поля и фотографировал его.
– Ну что, помчали!
– Помчали!
Женя сел за руль – и они помчались по родным просторам.
Встречные автомобили периодически издавали гудки и показывали руками какие-то странные знаки.
– Гаишники, что ли? – поинтересовался Олег у Жени.
– Да нет же! Братаны! Серферы! У нас ведь доска на крыше.
Олег улыбнулся. Приятно почувствовать себя в братстве серферов, ни разу даже не постояв на доске. Внутри поднималось что-то теплое и живое. Оно щекотало изнутри грудную клетку и стремилось вырваться в виде смеха или песни. Олега уже не раздражала в двадцатый раз включенная Женей песня «О боже, какой мужчина!», он уже выучил слова и даже начал подпевать. Музыкальные вкусы у них были совершенно разные, но это не мешало получать удовольствие от путешествия.
К обеду они подъехали к станице Должанская. Это была красивая южно-русская деревушка с побеленными домами, плетнями и даже кое-где соломенными крышами. За заборами цвели плодовые деревья, а вдоль дорог возникали силуэты бабушек в косынках, деловитых мужичков и растрепанных детишек с любопытными взглядами.
А вот и въезд на косу. Асфальт закончился, и началась песчаная дорога. Песчаная пыль, осевшая на близлежащих деревьях, запорошила их, словно инеем, ландшафт снова поменялся, показалось море. Тряска, пыль, и вот он приближается – серф-лагерь. Шлагбаум на въезд. Административные вопросы, оплата въезда машины и места под палатку, а дети уже вышли из машины и осваивают территорию. Рядом, у въезда, велодром с трамплинами, на котором тренируются бээмиксеры (ребята, делающие трюки на велосипедах «BMX»). Уже видны крылья кайтов. Слышна музыка. Дует ветер.
Решив все организационные вопросы, подъехали к палаточному лагерю и установили палатку с двумя спальнями и холлом между ними. Дети с радостью помогали набивать песком пластиковые бутылки и закапывать их в песок (это вместо клиньев, которые оказались абсолютно бесполезными на крупном и легком ракушечном песке).
Женя уже был на «Серфомае», к нему периодически подходили знакомые, здоровались, широко улыбались, обнимались. Олег сразу почувствовал особую атмосферу косы. Расслабленность и дружелюбность. Никто ничем не кичится и не хвастается, для этого есть море. Там себя можно показать. А тут – нужно просто расслабляться и кайфовать от запаха воды, ветра, шума моря и улыбок.
На воду решили выходить завтра, а сегодня просто отдохнуть и потусить. Для детей есть детская комната с няней. Поужинали в местной кафешке. Проводили закат. Встретили ночь с огромным черным небом, усеянным серебряными брошками звезд. В десять вечера уже хочется спать.
Звонок Кате. Краткий рассказ о том, как устроились, и уверения, что нет здесь красивых фотомоделей, которые снимаются в рекламе купальников. У Олега все сжималось внутри, когда она начинала расспрашивать о том, как он себя вел и что делал. «Неужели ты думаешь, что от твоих расспросов что-то изменится? Если бы я изменял тебе, то все равно нашел бы, как наврать. Почему нельзя просто довериться?» – негодовал он. «Знаешь, как говорят: доверяй, но проверяй. Смотри у меня! Я все равно все узнаю. Тима мне проболтается в любом случае, если что-то будет». Олег нажал отбой звонка и выключил телефон.
Вдох и выдох. Звездное небо. Шум моря. Откуда-то из-за палатки доносился звук гитары. Гораздо проще успокоить себя, стоя на земле и понимая, что все остальное так мелко и незначимо. Успокоившись, Олег забрался в палатку, где уже посапывал Тимофей. Он обнял его и запаковался в свой мешок. Непривычно жесткая «перина», где вместо матраса туристический коврик, заставила вспомнить о наличии позвоночника.
Утро прорезалось сквозь сетчатое окошко. Олег вышел из палатки и расправил плечи. В палаточный городок заехал «Мерседес ML», из которого вышел улыбающийся Юрка, старый друг Олега. В последние годы он увлекся вегетарианством, кришнаизмом и йогой, что не помешало ему продолжать строительный бизнес и любить девчонок. Они обнялись. Юру в свое время на доску поставил тот же самый легендарный Виталик. Теперь Юра был заправским серфером.
Юра приехал с другом, Сергеем. Тот был еще суше и выше. Инструктор по йоге. Такая же широкая улыбка и одухотворенный взгляд. Тоже кришнаит и веган.
Через некоторое время проснулся Женька. После выполнения утренних ритуалов в виде выстаивания очереди в небольшой биотуалет, завтрака и определения детей в детскую комнату они стали снаряжать серф. Никогда особо не любив физическую работу, в этот раз Олег смог почувствовать смак серферского бытия, натягивая шкоты под лучами восходящего солнца.
Первым на воду пошел Женя. Он спокойно катался туда-сюда – неторопливо, но технично.
Олег с нетерпением дожидался его возвращения: так хотелось попробовать самому. Он пытался запомнить технику катания визуально, и внешне все казалось предельно понятным.
Когда пришло его время встать на доску, к ним подошел Глеб, его новый знакомый, тоже старинный Виталькин друг. Глеб был долговязым и флегматичным на суше, но очень быстрым на воде. Катался уже лет десять и каждый год приезжал на «Серфомай».
– Глеб, привет! Дай какие-нибудь инструкции новичку, плиз.
– А тебя что, никто не учит?
– Нет.
– Ну ладно. Меня тоже никто не учил. Сам научишься. Главное, что тебе нужно знать, – это техника безопасности. Если все совсем плохо на воде, то кидаешь парус вдоль доски, становишься на нее ногами и машешь руками, вот так! – и Глеб показал движение, при котором руки то скрещиваются, то разводятся в сторону.
– Это все?
– Нет, не все. Если при помощи паруса выйти не сможешь, то кладешь его на доску, сам садишься на колени сверху, мачта между ног, парус сзади, и гребешь к берегу.
– Глеб. Погоди-ка, это все безопасность. А кататься-то как?
– А кататься сам научишься. Научись сначала мачту из воды вытаскивать. Ни в коем случае не за счет спины, а то посадишь спину. Берешь за старт-шкот и тянешь ногами. Вытянул. Поставил, держись за гик и катись. Ну и пробуй. Экспериментируй, смотри по сторонам, кто как делает. Я, может, периодически буду подъезжать и поправлять, если увижу. Но главное – техника безопасности. Тут народу куча – катер есть, пропасть не дадут, вытянут на буксире, если что.
Олег зашел в воду с доской и запрыгнул на нее. Доска тут же выскочила из-под ног, и он плюхнулся в воду. Вода была очень холодная. Май. Азовское море. Бррр. Гидрик пропитался холодной водой, и несколько секунд тело испытывало состояние паники от соприкосновения с холодной водой. Олег продолжал вставать и падать, но зато через несколько минут гидрокостюм нагрелся за счет тепла тела, и стало гораздо комфортнее. После десятой попытки он уже держался на доске более-менее устойчиво.
Теперь мачта. Первые попытки достать ее при помощи силы рук показались почти невыполнимой задачей. Огромная тяжесть мокрого паруса не позволяла этого сделать. Юра показал с берега, что тянуть его надо всем корпусом, и дело пошло проще. Как только Олег вытаскивал парус из воды и брался за гик, порыв ветра вырывал его у него из рук. Шестиметровый парус тянул очень мощно и увлекал тело Олега за собой в воду. Бывало, что Олег терял равновесие раньше, чем успевал схватиться за гик, а если ветер менялся на встречный, то он падал в воду спиной, а сверху на него летела карбоновая мачта.
– Если упал раньше паруса и выныриваешь, держи руки над головой крестом, а то можешь по башке мачтой получить, а на воде это чревато! – услышал он комментарий Юры с берега.
– Ты вовремя предупредил! – усмехнулся Олег, только что едва увернувшись от падающей в очередной раз мачты. Но Юра его не услышал.
Немного серферов было на воде. Ветер был недостаточно сильный для серьезного катания, вместе с тем мешало довольно сильное волнение, а направление ветра периодически менялось.
– В такую погоду, конечно, никто не катается, но тебе, чтобы поучиться устойчивости, в самый раз! – крикнул с берега Юра.
Два часа борьбы не прошли даром. Олег научился уже и стоять довольно устойчиво, и удерживать парус в руках, если направление ветра резко не менялось. И вот они первые десять метров, пройденные под парусом. И пусть потом снова в воду, но уже появляется ощущение «Я могу!» и понимание, что с каждым разом стойка становится все увереннее и руки все крепче держат мачту.
Выбравшись на берег, Олег почувствовал себя ужасно усталым. С трудом смог снять с себя мокрый гидрокостюм, вытерся насухо и плюхнулся в палатку. По телу разлилась приятная усталость. Ни о чем не хотелось думать. Не было даже желания включать телефон. Олег давно уже не находился в таком состоянии. Ни спортзал, ни бассейн не давали такой степени умиротворения и расслабления.
Поужинав с детьми и друзьями, Олег уложил Тимофея спать, написал смс Кате и уснул сам.
Почти полностью следующий день Олег провел на воде. Он все увереннее держался на доске, все расслабленнее становилась стойка. Все дальше получалось пройти до очередного падения в воду. Все легче доставался парус из воды. Пару раз к нему подъезжали Глеб или Юра и что-то подправляли в его позе. «Таз вперед! Делай вид, что трахаешь мачту!» – кричал Юра со своего серфа. «Наклоняй мачту вперед и назад и смотри, что получится… попробуй разное положение ног», – советовал Глеб. Олег уже мог удержать курс и пройти без падений довольно долго, но не мог разворачиваться. Благо ветер дул с моря (прижимной, как говорят те, кто катается), и его все равно прибивало к берегу.
Олег забыл обо всех клиентах, судах, сделках, звонках, друзьях. Только он, виндсерф и море. Он уже начал понимать тех ребят, которые несутся «туда, где дует», пусть даже за тысячи километров.
Покатавшись до обеда, он вышел на берег, отдал серф Женьке и решил, что вторую половину дня отдохнет. Обед в поселке, в местной кафешке. Вареники и домовитые официантки. Плетень, подсолнухи, глиняные горшки, солома, деревянные лавки: все это располагало к какой-то космической простоте. Дети играли друг с другом. Время стало резиновым. Никто никуда не торопился, но все успевалось.
Вернувшись в лагерь, они пошли общаться с новыми знакомыми и друзьями. Ребята и девчонки из разных городов. Где-то прямо возле палатки длинноволосые и улыбающиеся ребята играют на гитаре и джембе (африканский барабан), человек десять подпевают и подтанцовывают, где-то горит костер. Они остановились минут на десять возле музыкантов. Олег с удовольствием подпел песню Цоя «Алюминиевые огурцы» и лишний раз удивился, как легко здесь устанавливаются коммуникации. Даже имена не имеют значения. Люди улыбаются просто так и здороваются просто так. И им ничего от тебя не нужно. Никто не спрашивает, где ты работаешь и чем занимаешься в жизни. Может, потому, что это и есть жизнь? Вот здесь. Только здесь. Когда свобода, радость, движение и внутренняя тишина.
Они зашли в лагерь кайтеров. Кайтеры катаются и тусуются отдельно от серферов. Их «крылья» на длинных тросиках требуют особого ухода при разворачивании и запуске, а на воде они тоже катаются по-разному и могут помешать друг другу, особенно новички. Женины друзья кайтеры Майкл и Даня курили кальян.
– Привет, бро! – оторвался от кальяна смуглый сухощавый парень, лет двадцати пяти, и встал навстречу Женьке, обнял его, а затем подошел к Олегу.
– Майкл.
– Олег.
– Что-то мне лицо твое знакомо. Это не ты случайно «Две Буквы» написал?
– Да, я. – ответил Олег.
– Спасибо, бро! Очень помогла мне твоя книга в трудный период. Дай обниму тебя.
Он обнял Олега и не торопился расцеплять объятия. Олег почувствовал запах кальянного дыма от его волос. Он чувствовал какую-то неловкость от этого открытого проявления чувств к нему незнакомого человека. Он уже проходил через это много лет назад, но сейчас его комментатор снова вмешивался и создавал ощущение дискомфорта внутри. Олег выдохнул. Выключил голос комментатора и просто расслабился. Они простояли пару минут. Он почувствовал за это время все то, что пережил этот паренек, и все, что тот хотел ему сказать. Он понял, что получасовой рассказ не дал бы этого ощущения и понимания. Так просто. Просто объятие. Майкл больше ни слова не говорил Олегу про книгу, и это было бы лишним. Приятель Майкла, Даня, поздоровался более сдержанно. Он был немного помоложе и поскромнее.
