Дмитрий Филин
Телега
– Держи! – он протянул сыну огромный кусок пушнины. – Иди, иди за ним, не заставляй долго нас здесь оставаться.
Васька схватил пушнину, забил её за пояс и выбежал из повозки. Звук ударил его по голове и выволок из грёз:
– Они там, в телеге, скорее всего бегут от помещика… да, да… да крестьяне они крепостные, кто же ещё…
По телу Василия прокатился импульс: мгновение, и он кинулся в ледяную воду и поплыл по течению, пока не скрылись из виду повозка, холмы и мост.
***
Через пол часа телега тронулась, купец вёл под уздечку двух смелых запыхавшихся лошадок; моментами на лице купца прыгали недоверчивые глаза: когда "бывших владельцев" телеги высадили и увели, купец отдал грамоту и печатью на бумаге пересёк тонкий мост через реку. Купец не мог поверить, что где-то вниз по течению, на берегу, сидит Василий и с ненавистью в душе готовится к нападению. Приятно было думать, что Васька не выжил – целый день под дождём, ледяная вода и пороги реки должны были сделать такие нужные действия.
Ползти по грязи оказалось не столь легко, поэтому спустя несколько часов весь уставший и грязный купец залез в телегу, где сидели его дочь и жена.
– Нужно делать привал… Долго я так не пройду.
– Замерзли мы уж, нужно найти кров да побыстрее, – жена махнула на дочь, которая вся укуталась в ярмарочную пушнину и всё равно тряслась как осина.
Медлить было нельзя и купец, спрыгнув с телеги повёл её с большим энтузиазмом: пот струился по лицу, заливался в глаза и легко их пощипывал.
Лес, лес и лес шёл, обступал и подкрадывался к телеге всё дальше забирая надежду на отдых и ночлег. Дождь шёл уже не первый час, но не было сомнений, что за тучами солнце скрылось за горизонт, не издав и последнего лучика.
Купец не ощущал себя больше сильным, что был при первой встрече с этой повозкой: он поник и привязался к уставшим лошадям; поводья оплели его руку и всё выше поднимались, подбираясь к плечу. Отчаяние – вот, чем был лес – он игрался с путниками, что изнемогали от холода и усталости.
Вспышка, небольшая яркая вспышка, чуть правее заросшей берёзой горы, вырвала купца от пленительной пустоты падающих капель. В глазах "извозчика" блеснул вход. Решение направится туда не стоило ни секунды раздумий.
Телегу пришлось бросить за несколько сотен шагов от входа в пещеру: повсюду простирались корни. Выбравшись из повозки, купцы направились ко входу. С собой оставалась только лампа, которую принёс Василий в одном из сундуков.
Вход оказался тёмным, по обе стороны его смыкали корни. Купец зажёг лампу и пошёл через пелену мрака, которая без особого желания разошлась перед ним. Следом зашли дочь и жена. Попав внутрь, девочка почувствовала омерзительный запах – секунда и рвотные позывы облегчили её:
– Тятя, стой! Здесь отвратительно!
– Ростислав! Куда ты… тут живёт дьявол, – жена поддерживала дочь, которая не могла отойти от запаха.
Отец семейства продолжал путь, не оборачиваясь на слова жены:
– Если охотно мёрзнуть, то вы можете побыть снаружи – здесь вас никто не держит, – в голосе почувствовался тяжёлый приказной тон, что не оставлял права выбора.
Заткнув носы, обе спутницы прошли за мигающим огнём глубже в пещеру. Чем дальше проходили путники, тем уже становился проход, сводился к узкой округлой тропинке и почти обрывался, но к концу заметно расширялся и выходил на подземную площадку. Когда из входа показались дочь и жена, Ростислав оббежал уже каждый угол грота.
– Идите сюда, – он рванулся с одного конца пещеры и подлетел к измученным невольницам, схватив их под руки, он протащил их к ближайшей от входа стене – на ней было несколько засечек и по какой-то причине оттуда бил яркий голубой свет:
–Ах! Молодец я у вас; смотрите, смотрите же! – купец указал на полоски света. – Гора выходит здесь: за этой стенкой находятся наши лошади – мы сможем развести костёр, – резким движением он качнул руки жены и радостно подбросил их вверх. Он не показывал лицо, постоянно отворачивая его от фонаря, который сам держал. Супруга, не понимая, что происходит, с некоторым недоверием отнеслась к такому жесту.
Они с дочерью не успели опомниться, как отец вновь рванул их с места и направился в самую тёмную часть пещеры: пробежав пару метров он остановился и поднёс лампу к каменистой поверхности стены – очертились наскальные символы, разобрать которые было невозможно: линии переходили друг в друга, упирались в тупики, где заканчивалась стена, и продолжались на другой стороне стены:
– Вот, вот, очень интересно?! Вы понимаете? Это же символы Уда! —произнеся эти слова, Ростислав чуть не подпрыгнул.
– Уда?! – лицо матери и жены преобразилось: камень, что был позади неё, слился с цветом онемевшего испуганного лица.
Аккуратным движением пальцев она вцепилась в руку дочери. Подтянув её к себе, мать рванулась к выходу; дочь, не ожидавшая столь резкого побега, спустя пару шагов запнулась и потянула мать за собой – в секунду их попытка побега провалилась. Попытка встать оказалась пресечена сразу – отец тушей навалился на двух хрупких женщин:
