Дмитрий Евгеньевич Гамидов
Сетевая вечность
ОИ выдаёт ссылки месячной давности. "Неужели галлюцинации?" думает она. Эмма смотрит на открытый ящик с лекарствами, пытаясь вспомнить всё что произошло вчера. За окнами, блестит зеркальными стёклами небоскрёбов, наступивший день.
«Я точно помню, что приняла успокоительное после поступившего сообщения, хотя слушала я его после… Неужели сказанное там и вправду мне причудилось…».
Эмма ёжится и обхватывает прижатые к груди колени тонкими руками. Кожа холодная, на ощупь напоминает воск. Она решает, что нужно поесть, хотя бы несколько углеводно-белковых таблеток и стакан минералки. Ей трудно мыслить, таблетки смогут дать минимум необходимых для организма веществ. Собравшись с силами, девушка побрела на кухню.
Открыв небольшой широкий холодильник причудливой формы, похожий на бутылку из-под газировки, она достаёт из отдела в двери банку УБТ. Последнее время ничего иного она не ела. Желудок негодующе заурчал, призывая изменить решение. Прислушавшись к мольбам уставшего организма, она осмотрела содержимое холодильника. Не густо. Она решила поесть рис и рагу из кабачков. Достав упаковку, девушка внимательно осмотрела этикетку. Как она того и ожидала, просрочено. Она берёт с кухонного стола крошечную гарнитуру что бы заказать еду на дом, но в это время раздаётся телефонный звонок. Она смотрит на холодильник, на гладкой поверхности которого высвечивается информация о звонившем.
ФИ: Вебер Адам
ДР: 30.01.2003
Должность: Верховный корпоративный директор
СС: 954
Как правило, после социального статуса указывался ЛК, личный код по которому с звонившим можно связаться тем или иным способом, но сейчас глава крупнейшей мировой корпорации, решил его сокрыть, чему Эмма вовсе не удивилась. Не удивилась Эмма и показателю соцстатуса, который в переводе на слова, означал «Почти бог». Она надела гарнитуру на голову и нажала крошечную кнопку «ответ» на душке.
– Доброго дня, мисс Леновски, я Вас не побеспокоил? – голос, тот же, что и в сообщение. Тёплый, но при этом официально-деловой. Вебер сочетал в речи всепрощение святого отца и генеральскую твёрдость.
– Нет…. Кху, кху… нет, простите – она достаёт бутылку минералки и онемевшими пальцами пытается открыть крышку, что удаётся ей, лишь зажав бутылку меж колен. Немного вспенившейся воды проливается на колени и бёдра.
– Выпейте, Эмма. Я представляю, как трудно так сразу начать беседу после месяца затворничества. – голос звучит убедительно, сопереживающи. Эмма сделала пару глотков, которые прошли будто кубики льда, цепляя стенки пищевода.
– Мистер Вебер…
– Можно просто Адам, Вы ещё не моя подчинённая.
– Мистер… Адам, хорошо… К чему всё это? Это Вы влезли в мой ОИ и стёрли своё же сообщение? – голос Эммы наконец то поборол утреннею осиплость.
– Эмма, поймите, в этом нет ничего странного, а уж тем более того о чём Вам стоит переживать. – казалось, что мужчину по ту сторону связи, удивил вопрос девушки. –WNW разработало Ваше ОИ, а также другие подпрограммы Вашей квартиры. Несмотря на то, что мы стараемся не прибегать к подобным методам, для нас совершенно не сложно подкорректировать воспоминания ограниченного интеллекта. И, не сочтите за грубость, разве этот вопрос Вас должен беспокоить, Эмма?
Девушка молчала. Вебер был прав. Она просто боялась спрашивать о том, что тревожило её на самом деле. Вдруг чудодейственное лекарство окажется не тем, на что она надеется?
– Эмма, можете не спрашивать, – будто читая мысли, продолжил мужчина. – Я всё равно не смогу сейчас ответить. Вчера Вы посетили специально смоделированный для Вас сайт, подтвердив тем самым, что годны для предложенной работы. Машина ждёт Вас на двенадцатой стоянке, если хотите, водитель встретит Вас на выходе из квартиры. Я абсолютно уверен, что вы не сможете преодолеть путь до стоянки сами.
–Нет-нет, спасибо. Стойте, какая машина? – она с непониманием отрицательно потрясла головой, скидывая чёрные волосы с лица. – Вы о чём? Мистер Вебер, я не собиралась ни куда…
– Эмма, дорогая, успокойтесь, я в самом деле желаю Вам помочь. Поверьте, у меня есть на то причины!
– П-простите…– скромно сказала Эмма. В самом деле, её стороны совершенно непозволительно заподозрить в чём-то подобном человека, чей СС говорил о том, что ему необходимо верить, как никому из ныне живущих.
– Не стоит, дорогая. – интонация мужчины приобрела что-то схожее, с одобрительной речью отца с невинно провинившейся дочерью. – так мы договорились, я присылаю водителя?
Она закусила нижнюю губу. Немного поразмыслив, девушка согласилась, попросив лишь пятнадцать минут на сборы. Взяв бумажное полотенце, она вскользь протёрла облитые минералкой ноги. Пол она решила не трогать, побоявшись перегрузить измученное тело. Мир и так подобно маятнику слегка покачивался перед глазами. Пройдя в спальню, она придирчиво осмотрела гардероб. Несколько пар деловых брюк и юбок ниже колен, пять сорочек разных оттенков голубого и одна белая. Тёмно-синий жакет. Парочка платьев, одно из которых она решила одеть. Собравшись, она посмотрела в зеркало. Бледный манекен, на котором одето белое платье с принтом в виде хаотично разбросанных чёрных и серых прямоугольных фигур. Платье разделяет широкий пояс, на ногах белые босоножки с невысоким каблуком. Из макияжа, только синяя туш и тени на глазах. В последний раз осмотрев спальню, она направилась к выходу. От чего её не покидает чувство того, что назад она не вернётся?
– Не очень то и жаль…– говорит она пустой квартире, перед тем, как отрыть дверь.
Глава 3. Беги, Макколди
На улице стояла ночь. Не совсем уместное слово для описания не знающей сна ночи. Весь сектор – это бессмертный механизм, чьи жернова без конца перемалывают тела и души рабов системы. Ты устал от этого, Макколди. Тебе никогда не нравился такой темп, но тебя никто и не спрашивал.
Как и не спрашивали тех, кто попал в исправительные колонии или уронил свой СС до планки ниже сорока. Ты каждый день видишь их, сломленных системой, корпоративной этикой и нескончаемой жаждой наживы. Твой СС не катится вниз до той поры, пока от тебя есть польза. Любой протест и несогласие, попытка завладеть собственной жизнью, немедленно карается.
Впрочем, и сегодня можно встретить на улицах и в подворотнях, в коридорах низкосоциальных жилых блоков и общественных столовых, в дешёвых забегаловках и у дверей миссионерских больниц, сброд, чей соцстатус копошится в районе двадцатки. Дальше индекс падения замедляется настолько, что самого дна им не достигнуть до самой смерти. Пока они ведут себя тише воды, корпорация позволяет им свободно волочить своё жалкое существование. Любая помеха системе – билет в колонию.
Твоя корпорация не хочет, чтобы ты жил счастливо. Твоя корпорация пихает в тебя социальные ролики, тут и там торжественно разносящиеся по всему, что способно воспроизводить изображение или хотя бы звук. Каждая свободная дыра в рекламном, познавательном, а так же развлекательном эфире тут же заполняется «Высшей свободой, которая дарована всем нам новым Корпоративным МИРОВЫМ порядком». Свободой выбирать, кем ты хочешь стать, нулём или единицей, переменным сигналом, в вечно меняющейся демографической матрице. Тебе, Стив, досталась функция нуля в бинарном коде сложной программы, главной целью которой, вынудить каждого верить в личное счастье. Но тебя-то так не проведёшь, детектив. С твоим-то отсутствием веры.
Разве это счастье, жить в захламлённой крошечной халупе, в одном из строений типа F4, полных бетонных клеток с протекающим потолком, без отдельных санузлов и кухонь? Всякий раз, желая помыться, местным жителям нужно посещать общественные купальни для индивидов с СС от сорока до восьмидесяти, которые находятся на подвальном уровне. Ты, о чудо, можешь мыться в душевых следственного отдела. И от твоей работы есть польза, Макколди.
Каждый раз, когда жильцам четвёрок хочется есть, они, согласно соцстатусу, отправляются в предназначенные им общественные столовые, под браваду пропагандистских роликов. «Отныне, проблема мирового голода решена, DuOtis совместно с NewMedical являются одним из крупнейших поставщиков зерновых культур и мясной продукции. Каждый корпоративный сотрудник имеет полное право посетить общественную столовую и получить норму необходимого рациона для взрослого, состоятельного, здорового индивида». На индивида с СС ниже ста полагается некая субстанция внешне схожая с картофельным пюре, со вкусом клея для бумаги и, по словам маркетологов, насыщенная витаминами вода, она же ВЖ, витаминизирующая жидкость, в количестве двухсот пятидесяти миллилитров. И здесь твоя работа тебя бережёт, детектив. Ты ешь на службе здоровую, вкусную пищу, хотя и синтетику, ну тут уж ничего не попишешь, иначе проблему мирового голода не решить. Но ты ведь знаешь решение, Стив. Если кому-то нечего жрать, тогда зачем его рожали? Закон джунглей, естественный отбор. Ты так уверен в том, что в твоей паскудной бедняцкой жизни виновато перенаселение.
Перенаселение спонсирует корпорация, которая изо дня в день выплачивает тебе честно заработанные кредиты, которая подаёт заявку на поднятие твоего соцстатуса в межкорпоративный комитет, когда ты послушно выполняешь команды. Макколди сидеть, Макколди голос. Макколди заткнись и знай своё место. Корпорация выплачивает пособие всем, кто живёт на её территории. Дешёвая рабочая сила, способная копошиться в дерьме отстойников и канализаций, чистить бетонные площадки стоянок и рынков, зассаные подъезды и засаленные лифты.
Для тех, кто работать не любит, корпорации построили исправительные центры и колонии. Любой, даже самый фанатичный и безбашенный отморозок, выходит из них паинькой. Тебе знакомы их методы.
Первое, на завтрак, обед и ужин: БУТ-ы, не больше одного на человека. Углеводно-белковые таблетки нельзя назвать деликатесом. Сожри хоть пол пачки, желудок будет жаловаться на чувство голода до той поры, пока не атрофируется. Жертвы репрессий, сидящие на хлебе с водой, чувствовали себя более сытыми.
Второе, никакого досуга. Заговорил, разряд. Задремал, разряд. Решил пройтись по изолятору, что бы размяться, разряд. Разряд просто так, без причины. Разряд, разряд, разряд!
Третье, обколи психотропами, что бы время превратилось в вязкое, бесформенное желе, размазанное по мягким стенам и полу. Что бы мысли слипались и перемешивались, заполняли несуразным сумбуром чугунную голову.
Последнее, не забудь применить силовое воздействие. Бесконечные разряды вызывают привыкание, нужно быть находчивее, но без садизма, чтобы не спровоцировать МежКом на действия в защиту прав человека.
Тебе не раз приходилось сажать очередных кандидатов на драинье санузлов в камеры первичного исправления. Самая отвратительная сторона работы. Ломать жизни людей. Быть частью бюрократической машины. Ты ненавидишь себя за то, что стал инструментом в руках корпоративных палачей. Ты так уверен, что в этом виновата бюрократия.
Ты сидишь на комфортном сиденье патрульной машины и смотришь на застроенные пейзажи сектора. Здесь всё выглядит куда привлекательней, чем из окна твоей коморки. Чёрные корпуса вертолётов почти всегда пролетают где-то над вами, мигая разноцветными сигналами на днище. Полированные борта мимо проносящихся автомобилей отзеркаливают свет сигнальных огней вашей машины. Стёкла затонированы, лишь в некоторых можно разглядеть пассажиров. Красивую девицу в белом полушубке и оголёнными по самые бёдра гладкими ножками, которые не хуже машины отражают красные и синие всполохи света. Двое молодых людей слились в жадных поцелуях и явно готовы перейти к большему, правда не поймёшь кто из них какого пола. Их машина заворачивает в другую сторону. Девочка лет пяти играет с мягкой игрушкой в виде кролика едко розового цвета и огромными стеклянными глазами.
Тебе не нравится, что она едет одна, и ты отворачиваешься, переводя взгляд вперёд, туда, где за рулём сидит один из твоих сегодняшних напарников, Тим Форест, патрульный районного отделения охранного филиала сорок третьего. Всё это ты читаешь на сноске рядом с его головой. Служба – противник всякой анонимности. Форест слегка полноват и носит идиотские густые усы, похожие на обувную щётку. Странный тип. Откуда только трёхзначное число в соцстатусе.
В кабине патрульного автомобиля глухо. Тишина такая, как если бы ты закрыл ладонями уши. Давящая. Гнетущая. Ты не против тишины, но никак не можешь к ней привыкнуть.
По правое плечо от водителя сидит Дино Маракао, внешне типичный итальянец. Ты с ним уже как-то пересекался, правда, тогда он нёс службу в другом патруле. Странно, что ты его запомнил, Макколди, вы перекинулись всего-то парой слов. Дог замечает, что ты на него смотришь, и протягивает газировку.
– Нет, спасибо. – Отказываешь ты, то ли от брезгливости, то ли от того, что из принципа не хочешь брать чужого.
– Тебе понравится, амиго. – Маракао заговорщицки подмигивает. Лицо не брито, это наводит на мысль о том, что у криминалистов всё спускают с рук.
Ты всё же протягиваешь руку и берёшь холодную бутылку из быстроразлагающегося пластика. Делаешь пару глотков и понимаешь, что в газировке есть что-то ещё. Что ж, узнаешь по прошествии пары минут.
До конца патруля четыре часа. Ты видишь это в нижнем поле зрения. Ты откидываешься на спинку и закрываешь глаза. Спать тебе, разумеется, не положено, но никто же не запрещает думать с закрытыми глазами, к тому же ЛИЧ, в случае чего, начнёт подавать в уши трель будильника. Штука отвратительная, но в патруле обязательная.
–Эй, Тим. А ты кто по национальности?
Вопрос как бы сам вылетел с губ. Ты открыл глаза и понял, что сон улетучился. Тебе вдруг невыносимо захотелось разрушить раздражающую тишину, обволакивающую со всех сторон. Водитель подозрительно посмотрел на тебя в зеркало заднего вида, Дино издал гогочущий смешок.
– Это служебный вопрос, Сэр?
– Сээээээр… Сэр ли? – передразниваешь его ты. – Да расслабься, субординация для шишек. В одной шлюпке… Эээ.… Или лодке… плывем, в общем, живём.
– Стив, а да ты прям кладезь пословиц – говорит Маракао и заливается тупым смехом. Ты, не найдя что сказать в ответ, то же начинаешь смеяться.
Замолкаешь, лишь, когда замечаешь, поднятую руку водителя, призывающую создать тишину.
Ты слушаешь как ОИ авто передаёт вызов. «Район пятнадцать, улица сто четырнадцать. Неопознанное тело без признаков жизни. ЛИЧ не распознан. Всем свободным машинам немедленно прибыть…»
– Так, всё! Хватит ржать! – орёшь ты и толкаешь в слишком длинную для законника шевелюру пытающегося сдержать смех итальянца.
Он растерянно смотрит на тебя. Дилетант. Совсем не привык к спидам, не то что ты, Макколди. Ты тип прожжённый, с твоим-то прошлым до академии.
Ваша шайка называла себя Стригерами. Ваша шайка ширялась на твой счёт только лучшим. Почти всегда, все члены банды находились под кайфом. Весёленькое время, да, Стив? Или Стиви Кол? Девочки тебя любили, а ты почти никогда им ни в чём не отказывал. Макколди, помнишь Геру? Девочка с зелёными длинными дредами и заплетёнными в них розовыми нейлоновыми лентами? Конечно, ты её помнишь, первая любовь не проходит бесследно. Она до конца оставалась тебе верна, хотя ты и перетрахал всех, даже занятых, но это значения не имело, с твоим-то кошельком.
А ещё, ты помнишь, чем всё закончилось. «Продажная паскуда, Стиви! Ты корпоративная сучка! Ты сдохнешь, Кол! Тебя прикончат, падла!» орала она, когда ты сковал ей руки, уперев красивое личико в бетон канавы так, что на нём отпечатались следы кислотной косметики. В этой канаве, остатки Стригеров торчали от какой-то запрещённой дешёвой дури купленной на кредиты, содранные со счёта очередного дурня, не побеспокоющегося о нормальной сетевой защите. На этом заканчивалась твоя практика на четвёртом курсе академии DuOtis. Тогда ты был таким послушным юным «почти офицером», так вас там называли инструктора.
Отбрось мрачные мысли, Макколди. Работа не ждёт. Пятнадцатый район – это не шутки, Стив. Пятнадцать – значит окраина сектора. Там и дышать то без фильтров вредно, а разгуливать вот так, по форме, без приличного снаряжения почти самоубийство. Понятное дело, что едите вы туда не одни. Ваша задача прибыть. Дело же поручат самому компетентному… Или самому невезучему следователю, тут уж в зависимости от значимости того, с чем придётся столкнуться на месте происшествия. В любом случае тебе не повезёт, Стив. И ты это знаешь. Ещё ты знаешь, что подобное почти никогда не случается. Тело, которое не удаётся распознать. Безличный или просто нацепивший на шею глушилку? Корпоративный шпион?
Первое ты почти тут же отбрасываешь. Все те, кто отказался от чиповки, или, как говорили тогда, «линчевания», вынужденно сталкивались с тотальным голодом, невозможностью обеспечить себя всем необходимым для выживания. Какое-то время их ещё поддерживали различные миссионерские организации и благотворительные фонды, но в течение пары лет, все те, кто не до конца разорились на поддержке глупых этических принципов и упёртых баранов, придерживающихся их, выбрали себе куда более целесообразные цели, оставив немногих «безличных» на произвол судьбы. После этого, всех кто отказался проходить процедуру, либо линчевали путём силовых уговоров, либо ссыслали в Пустошь. В организованные пункты «вне корпоративного ведомства».
Приближаться к территории секторов им запретили, так как там сплошь и рядом располагалась частная собственность. А любой просочившийся без разрешения, распознавался как нарушитель, которому понижали СС и списывали несколько десятков тысяч кредитов. При отсутствие первых двух пунктов, следовал арест с последующим направлением на исправительные работы, до той поры, пока провинившийся не погасит всю сумму и проценты, которые корпорация назначала в счёт погашения внесённых за безличного, кредитов. И ты прекрасно знаешь, что процент всегда выше выдаваемой заключённому зарплаты. Чаще всего, безличных просто вышвыривали обратно за границу сектора. Предварительно, само собой, выяснив, как тому удалось проникнуть сквозь герметичные стены и системы проходного контроля. Дыру спешно заделывали и, со временем, для безличных путь в сектора оказался закрыт.
Таким образом, проблему этой категории населения удалось решить и вот уже семь лет (что было до начало твоей службы, тебя ведь никогда не волновало, детектив) ни одного подобного происшествия не случалось. Именно поэтому первый вариант ты отбрасываешь. Тогда может глушилка? Нет, она оставляет помехи, да и стоит не мало. На окраине, а именно там обнаружили труп, её бы сняли ещё до того, как тело успело бы остыть. Остаётся шпионаж, либо диверсионная деятельность. Особо удивляться здесь нечему. Корпорации никогда не оставляют друг друга в покое. Жаль только, что боги ведут войны руками коленопреклонённых. Ты ненавидишь быть пешкой в чьей-то игре. Ты считаешь, что в твоей обречённости виноваты корпорации.
По сиденью машины поднимается лёгкая вибрация, спустя секунды, стоящие рядом автомобили, уходят в низ, в то время когда ваш поднимается чуть выше трёх метров над уровнем шести полосной трассы. Вы набираете скорость с характерным ровным гулом внутри салона. Тим включает звуковой сигнал. Дорога на такой высоте почти свободна, за исключением редких правительственных машин с голубыми сиренами, холодным светом выражая призрение к тем, кто под ними. ОИ оповещает, что дорога займёт порядка пятнадцати минут, ты прикидываешь, что это совсем близко.
–Эй, Стив. Чё за дерьмо, такое разве бывает? – спрашивает тебя Дино.
Ты смотришь на него из подлобья и пожимаешь плечами, разводя одновременно ладони в стиле «Хрен его знает». Дино обречённо вздыхает, чувствуя, что работа вместе с причитающейся премией уйдёт к другому патрулю.
Спустя десять минут дорога становится хуже, машина то и дело проваливается вниз, подкидывая с кресел своих пассажиров. В результате одной из таких ям, Маракао, матерясь, ударяется головой об прорезиненный пластик крыши.
–Мьерда! Сажай её на дорогу, каброн! – орёт он на водителя, почёсывая ушибленную макушку. Тот, в свою очередь, нажимает несколько тумблеров около руля и аккуратно вклеивает машину в редкий движущийся поток пограничной автострады. Вы уже в пятнадцатом районе.
Пятнадцатый не любит гостей. Глядя в окно, тебе кажется, что он вообще никого не любит. Магнитный слой шоссе здесь совсем тонкий, поэтому Тим решает переключиться на шины. Всё происходит почти беззвучно, небольшое проседание амортизаторов и вы на твёрдой земле. За окном ты видишь разруху и бедность заброшенного индустриального пригорода. Твой район начинает казаться технологическим Вавилоном в сравнение с тем, что окружает вас сейчас со всех сторон. Дорога подсвечена не диодными лентами по линии обочины, как это сделано почти везде, а фонарными столбами с заляпанными пылью стёклами, светящимися жёлтым, рассеянным светом. Местами лампы в столбах сгорели, либо же светят едва заметно, не оказывая никакого эффекта на тёмную дорогу. По обеим сторонам вашего маршрута, дома в виде прямоугольных покрытых плесенью монолитов, с чёрными квадратами окон, словно иссечённых гигантскими термитами. В некоторых горит свет, вырывая из тьмы захламлённые квартиры, в которых изредка мелькают тени тех, кто доживает там никчёмную, никому не нужную жизнь.
Искорёженные, старые машины припаркованы в хаотичном порядке вдоль домов. На разбитых тротуарах среди гниющих куч мусора, на разломанных, покрытых ржавчиной, детских и спортивных площадках никого нет. Смотри, Макколди. Это твоё светлое будущее, в случае, если ты всё так же дерьмова будешь выполнять свою работу. Не пытайся отвести взгляд. Сравнивай со своим внутренним миром. Похоже? Ты такой же пустой, брошенный и догнивающий. Твоя злость это рухлядь, которой давно пора на свалку.
Мусорные баки прижались друг, к другу забившись в тёмные переулки между домами. Ты смотришь на дорогу и замечаешь, что движения здесь отсутствует, лишь где-то вдали проехал старый, рокочущий разбитым двигателем, автобус. На заброшенных баскетбольных площадках с покорёженными столбами без колец тусуется какой-то сброд, окруживший бочки, с зажжёнными в них кострами, дымящими в смрадный купол над головами чёрным смоляным дымом.
Машина выдаёт посередине салона 3D проекцию, карту места преступления. Красная точка, место положения тела, синяя вы… Вас разделяют несколько поворотов и домов. Дорога подымается выше, вам приходится свернуть на тротуар. Спустя сотню метров, путь преграждает перевёрнутый мусорный бак, размером чуть меньше вашего автомобиля.
Ты тихо выругался. Не горячись, детектив, проверь экипировку. Тазер на четыре выстрела в кобуре, шокер на бедре и две ленты наручников на поясе. До блеска начищенные берцы на ногах. Внешний интерфейс в нагрудном кармане для запечатления картины преступления, а так же получения дополнительной информации в тех случаях, когда ЛИЧ не способен выдавать изображение прямиком на сетчатку. Ты надеваешь его на правый висок, холодный пластик приятно касается горячей кожи. Ты вспотел, Макколди. Чувствуешь подступающий адреналин, сосущее волнение где-то на уровне живота. Краем глаза ты замечаешь, что твои напарники то же проверяют всё ли взяли. Маракао достаёт из бардачка небольшую сумку со своими криминалистическими принадлежностями.
Открыв дверь машины, ты замечаешь, что вы припарковались прямо в центре огромной смрадно пахнущей лужи. Хорошо, что форменная обувь не промокает. Вы выходите, и в лицо тебе ударяет сырой, холодный ветер. До тебя доходит, что запах исходит не от лужи под ногами, а от всего района. Пахнет так, будто ты попал в вентиляционную шахту, набитую дохлыми крысами. Ты поднимаешь голову, что оценить состояние потолочных конструкций уровня. Проекция неба здесь почти отсутствует. Густая чёрная пелена пугающе громоздка и далека. Без неба, сектор похож на гигантскую пещеру, своды которой теряются в темноте. Наверняка, никакие климатические установки здесь не работают, а если работают, то не так как надо, о чём можно судить по размерам луж. Стоки забиты. Вентиляция залита неочищенной водой и продувные установки, предназначенные для обеспечения циркуляции воздуха, вместе с ним выдувает на местных жителей потоки дерьма, осевшего в трубах. Даже тебе, с твоей страстью к саморазрушению, становится боязливо за здоровье своих лёгких.
Правы были защитники окружающей среды, когда кричали о замене двигателей внутреннего сгорания на экологически чистые аналоги. Озоновый слой, под слоем облаков уже почти порвали, ледники таяли, затапливая береговые линии. Климат необратимо менялся, погрузив половину Европы в состояние вечной поздней осени, превратив большую часть России и Азии в безжизненные болота и торфяные кладбища. Растительность чахла из-за чрезмерного количества осадков или их недостатка. Когда правительства решили бросить все силы на борьбу с экологической катастрофой, спасение безнадёжно запоздало. Ты считаешь, что в изменение климата виноваты правительства.
Оказались правыми хиппи и прочие психи гуманизма, в прошениях разобрать ядерные ракеты. Как будто миру было мало уничтоженной Северной Кореи. Если бы ракеты сослали в утиль, третья мировая не уничтожила бы мир. Каждый знал, к чему это приведёт. Они называли это ядерным щитом, но использовали как меч апокалипсиса.
Когда войскам НАТО оставалось каких-то пары шагов до завершения войны, Силы Восточного Оборонительного Союза "подрывом" нанесли по ним самоубийственный удар. Ты знаешь примерное число погибших, так как в академии изучал историю. 2,5 миллиарда жертв, Южная и Центральная Америка, Центральная Африка, Европа, Австралия – сплошная радиоактивная пустыня. Даже Индия, считавшаяся союзником войск ВОС, попала под раздачу. Ответ НАТО не заставил себя ждать. ВОС был стёрт с лица земли.
Те, кто уцелел, на примере других, сменили воинствующую маску национализма, на корпоративную милосердную этику, готовность заново отстроить мир, избегая ошибок прошлого. Люди купились, так как корпорации стали единственной нитью спасения. Выжившие закрыли глаза, что новоиспечённый директор Azuma Araiansu, генерал Горелов, был одним из тех, кто организовал "Подрыв". Приняли маршала Пауля Ферне, руководящего войсками Объединённого Антитеррористического Блока, как спасителя, поверив, что сменив название на NewMedical, ОАБ перестал быть военной корпорацией. Всем плевать, кто нажимал красные кнопки и спонсировал войну. Когда на кону выживание, разве важно от кого последует помощь, будь то хоть сам дьявол? Ядовитые осадки, дети с врождёнными дефектами и запредельный радиоактивный фон послужили отличными инструментами для подчинения корпоративной власти остатков населения земли.
Что бы выжить, человечеству требовалось панацея, лекарство от войны и непригодной для жизни планеты. Для этого нужны были ресурсы, власть, хорошая организация, а так же технологические возможности. Всем этим владели корпорации и правительства, которым спешно пришлось подстроиться под корпоративную модель управления. Они же и поделили мир между собой, запланировав отстроить сорок пять секторов, расположив их на более-менее сохранившихся в целостности островках суши.
Твой отец был причастен к их разработке. Свой талант он всецело отдал на то, что бы жена и сын не погибли от последствий ядерной войны. Ты мало что помнишь о его работе, хотя он почти всегда был погружён в неё с головой, говорил о новых решениях и находках за семейным столом и во время редких воскресных прогулок. Тебе казалось, что он любит тебя куда меньше, чем все эти системы фильтрации, климатические установки, генераторы и очистительные сооружения. Так много сложных и не понятных для ребёнка слов. Он говорил с тобой на языке тебе незнакомом. Ты слышал их и кивал головой, так как в те редкие часы, когда отец находился рядом, ты просто хотел слушать его голос.
Что ж, его труд не был напрасен. Каждый сектор – отдельное государство, мегаполис на полсотни километров, многоуровневый скелет которого, плотно застроен всем тем, что может пригодиться для выживания. Сектор окружён толстыми стенами, со сложнейшими системами герметизации. За стенами… Пустошь. Наглядный пример того, к чему приводит единовременный подрыв десяти с лишним тысяч ядерных боеголовок. Ты считаешь, что в гибели мира повинны ракеты.
"Детектив Макколди прибыл в пятнадцатый район. Выдвигаюсь к месту происшествия", передаёшь ты по средствам ЛИЧ сообщение в диспетчерскую. Вы подходите к багажнику автомобиля. Тим открывает дверцу и раздаёт вам маски респираторов с двумя круглыми фильтрами на уровне щёк и двумя чёрными резинками в три сантиметра толщиной каждая. Сам же берёт транквилизаторную винтовку. Вы в это время уже нацепили маски. Грязный ветер трепет тебе волосы, ты смотришь, как Маракао подгоняет резинки на противогазе что бы тот поплотнее прилегал к округлому лицу. Ты достаёшь тазер и свободной левой рукой даёшь команду на выдвижение к цели.
На безлюдных улицах тебе не по себе. Ты не знаешь, чего ожидать. Тёмные улицы скрывают множество опасностей, от изголодавшихся жителей пятнадцатого, до неразборчивой в развлечениях шпаны, всё ещё верующей в свою власть над местными территориями. Нечастые источники света освещают лишь входы в подъезды и редкие участки побитых тротуаров. Звуковая палитра окраины тускла и однообразна, где-то проносится лай бродячих собак, дальние окрики местных жителей и скрежет металлических конструкций, гнущихся от сильного ветра порождённого турбинами воздушных фильтров. Под ногами шуршит каменная крошка от того, что некогда было асфальтом. Дино нервно оглядывается по сторонам, в то время как Тим весь будто вжат в себя. Костяшки пальцев сжимающих винтовку побелели, а глаз под картинкой внешнего интерфейса нервно подёргивается. Ты видишь это через свой интерфейс, который благодаря высокочувствительной электроники и софта, способен осветлять окружающую тебя картинку, в меру разумного, конечно. Ты знаешь, что стоит тебе зайти в неосвещённый переулок, как техника перестанет справляться и тебя окружит тьма, в которой притаились отморозки, с радостью готовые перерезать твою глотку, лишь бы привлечь внимание к своей персоне или просто развлечься.
Ты не задаёшься вопросом, почему этих-то психов не запихивают в колонии. Ты знаешь, превышение лимита задержанных, приносит корпорации убытки. Какая разница, что они творят здесь, на границе сектора? Пока они послушно выполняют работу, за которую не возьмётся никто другой, на своей территории им позволено почти что всё. На то она и окраина. Граница цивилизации, чуть дальше которой, мёртвая земля. Квинтэссенция жестокости каменных джунглей.
