Дмитрий Дёгтев
Воздушная битва за Москву. Сталинские соколы на защите столичного неба. 1941–1944
«Надо отыскать красную штаб-квартиру»
Экипажи из эскадры KG53 «Легион «Кондор», базировавшейся в Орше, чаще других продолжали участвовать в налетах на Москву. Причем 4 августа «Хейнкели», согласно хронике эскадры, атаковали некую «зондерцель», каковой, вероятно, являлся авиазавод № 1 имени Осоавиахима. Во всяком случае, все сброшенные зажигательные бомбы упали на территорию расположенного бок о бок с ним завода № 32 НКАП, занимавшегося выпуском авиационного вооружения, а также на соседние жилые кварталы. Пожар на предприятии, особенно в котельной и на складах, полыхал до полудня следующего дня, так что его смог сфотографировать самолет-разведчик, пролетевший над Москвой около 13.00.
По советским данным, и этот налет был «успешно отбит», хотя ни на один сбитый самолет ни зенитчики, выпустившие 21 514 снарядов, ни ночные истребители не претендовали.
Только лейтенант Сельдяков из 34-го иап доложил, что в 00.50 видел и атаковал в районе Наро-Фоминска неопознанный самолет, но тот ушел пикированием. При этом 6-й иак понес очередные небоевые потери, было разбито 2 истребителя из 34-го иап и один из 120-го полка.
Днем 5 августа корпус выполнил 305 вылетов. В 19.00 в 20 км к западу от Можайска лейтенант Обухов из 11-го иап на высоте 3000 м атаковал Ju-88, но тот ушел от него на бреющем полете.
В ночь на 6 августа звено «Хейнкелей» из KG53 совершило 13-й налет на Москву, сбросив на нее 6 фугасных и 200 зажигательных бомб. На сей раз, если верить советским сводкам, опытные летчики промахнулись, сгорело два неких «каменных строения», а жертв среди населения не было. Советская зенитная артиллерия вела мощный заградительный огонь, расстреляв 21 084 снаряда, а 6-й иак совершил 26 вылетов. Капитан Ненашев из 27-го иап на И-16 дважды атаковал в световом поле Ju-88, а младший лейтенант Виктор Талалихин из 177-го иап на таком же истребителе обстрелял бомбардировщик в районе Внуково. Однако ни один вражеский бомбардировщик не пострадал.
В течение дня корпус выполнил 356 вылетов. В 18.50 пилот Як-1 политрук Казаков из 11-го иап в районе Гжатска несколько раз атаковал Не-111, который, по его словам, «ушел, маскируясь облачностью».
Вечером 6 августа часть экипажей KG55 «Грайф» получила приказ совместно с «Хейнкелями» из III./KG26 совершить очередной налет на Москву. Альфреду Штробелю, летавшему на Не-111 «IG+СС», сообщили, что целью авиаудара в этот раз будет центр города и Кремль, а ему самому предстоит лететь к объекту атаки в первой волне бомбардировщиков. Кроме того, среди целей налета значились промышленные и коммунальные предприятия «политического центра Советского Союза».
Полет над рекой Березиной и Смоленском проходил в условиях плотной облачности, и у летчиков даже возникло сомнение, что им удастся выполнить задачу. Однако как только «Хейнкели» подошли к Москве, облака неожиданно рассеялись, и немцы отчетливо увидели перед собой огромный, скрытый во мраке затемнения город. «Наш метеоролог снова был довольно точен в своих прогнозах, предсказав хорошую видимость над целью, – вспоминал Штробель. – Мы пролетаем над темным силуэтом Москвы. Нам надо отыскать красную штаб-квартиру в сети кварталов и улиц. Красные артиллеристы ставят перед нами железный занавес из снарядов. Не имеет значения! Мы поразим его!
Сейчас мы находимся на окраине города. Мы летим в первой волне. Три тяжелые зажигательные бомбы, которые мы сейчас сбросим, обладают очень большим эффектом. В них содержится лишь немного взрывчатки для разбрызгивания горючей жидкости. Две большие магистрали в Москве ведут от западной окраины до центра города и являются хорошими ориентирами. Мы знаем, где Кремль, мы найдем цель, обозначенную в полетном задании. Даже если мы над бурлящим котлом, а вокруг проходят очереди из блевотины[18] и лучи прожекторов». Вскоре впереди, прямо над центром Москвы между аэростатами заграждения вспыхнули осветительные ракеты, сброшенные с цельфиндеров.
«Сейчас наши самолеты сбрасывают фугасные бомбы тяжелого калибра и сразу же после этого следуют зажигательные бомбы для новых разрушений», – писал в рапорте Штробель. – Мы разворачиваемся домой, меняя курс, но нам еще приходится проходить через зенитный заградительный огонь, который предназначен уже для следующей волны немецких бомбардировщиков».
Эскадрилье Штробеля действительно удалось поразить Кремль, только довольно «скромно». Согласно советской сводке МПВО, в ночь на 7 августа на его территории упало 67 зажигательных бомб, а также одна «нефтеналивная» (видимо, ее и имел в виду Штробель). Кроме того, в Москве было полностью или частично разрушено 4 предприятия и 15 жилых домов. И это притом, что погода в ту ночь была не лучшей: стояла довольно сильная облачность, местами туман и дымка, видимость составляла от 1 до 6 км. Тем не менее итоги и этого авиаудара, когда люфтваффе снова поразили святая святых – Кремль, не помешали командованию ПВО заявить, что «налет оказался неуспешным и отбитым»…
Зенитчики израсходовали 18 153 снаряда, причем почти четвертая часть пришлась на 37-мм орудия МЗА, которые в эту ночь вели наиболее интенсивный огонь. Зенитки стреляли по «Хейнкелям», заходившим на Кремль, не только с «наземных» позиций, но и с крыш высотных зданий в центре города: Концертного зала имени Чайковского, гостиницы «Москва», жилых домов на улице Горького и др. Именно их разрывы упомянутый Штробель и называл «блевотиной». 17,5 тысячи патронов расстреляли расчеты счетверенных установок с пулеметами «Максим».
6-й иак в эту ночь выполнил 104 вылета и заявил сразу о 7 сбитых самолетах. При этом было разбито в авариях и катастрофах 4 своих самолета, 3 из которых в 27-м иап. Среди многочисленных пилотов ночных истребителей, поднятых по тревоге в эту ночь, был и И-16 младшего лейтенанта Виктора Талалихина из 177-го иап ПВО. Последний представлял собой типичный образ «сталинского сокола».
Начав трудовую деятельность в 1934 г. на Московском мясокомбинате, Виктор быстро понял, что его призвание – быть летчиком. В ту эпоху это было обычное дело. Тысячи мальчишек и подростков, видя в небе пролетающие во время воздушных парадов самолеты, сразу представляли себя в их кабинах. Именно летчики в середине 30-х были главными героями и идеалами для подражания. В конце концов, это был и своего рода социальный лифт, позволявший выходцам из простых крестьянских и рабочих семей сделать успешную карьеру и прославиться (может быть, на всю страну!). Причем довольно скоростной. Ведь чтобы, скажем, дослужиться до мастера или начальника цеха на заводе, требовались многие годы непосильного труда. В колхозах тоже ничего хорошего, кроме почетной грамоты за трудодни, большинству молодых людей не светило. А вот в авиации подняться «на небо», как в прямом, так и в переносном смысле, было значительно проще и быстрее.
Мечта Талалихина, как и тысяч других, сбылась. В 1937 г. в возрасте 19 лет он поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков, где и получил звание младшего лейтенанта. Во время советско-финской войны Талалихин совершил 47 боевых вылетов, и за ним числилось сбитыми в группе 4 финских самолета. Вскоре последовала и первая боевая награда – орден Красной Звезды.
Войну с нацистской Германией Виктор Талалихин встретил на службе в 177-м иап, защищавшем Москву. Когда начались налеты люфтваффе, летчик много раз вылетал на задания, но всякий раз возвращался ни с чем. Впрочем, это и неудивительно, так как советские ночные истребители отличались от дневных только тем, что летали по ночам. Никаких приборов, РЛС и даже раций на них не было. Пилоты могли полагаться лишь на собственное острое зрение, яркую луну и, иногда, на лучи прожекторов. Поэтому, когда в ночь на 7 августа Талалихин вдруг увидел перед собой силуэт бомбардировщика, он решил, что такой шанс упускать нельзя. После короткой атаки и обмена очередями между ним и бортстрелками летчик в 23.28 пошел на таран. От удара немец получил сильные повреждения хвоста и сразу начал падать вниз. Утром обломки самолета были найдены около деревни Кузнечики Подольского района.
Сбитым самолетом оказался Не-111Н-5 «1Н+HR» из 7-й эскадрильи KG26 «Лёвен», пропавший без вести в эту ночь. 4 летчика, в том числе и командир экипажа штурман лейтенант Й. Ташнер, погибли. А вот пилот – фельдфебель Рудольф Шик выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. И-16 Талалихина упал в лес вблизи деревни Мансурово Домодедовского района, а сам он на парашюте приземлился в речку Северку. И уже на следующий день летчику было в срочном порядке присвоено звание Героя Советского Союза.
Советская пропаганда извлекла максимум из тарана Талалихина, порой явно перегибая палку. «Фашистский стервятник был сражен сталинским соколом, – писала пресса. – При осмотре трупов на месте падения «Хейнкеля» оказалось, что экипажем руководил подполковник, награжденный Железным крестом…» Больше всех старалась журналистка Елена Кононенко: «Бомбардировщик тяжело плыл по небу. Холеный гитлеровский подполковнику командир экипажа, матерый фашистский волк, злобно предвкушал, как он будет бомбить столицу Советского Союза… Охваченный жарким пламенем и дымом, «Хейнкелъ» рухнул вниз… Виктор напрягает всю волю, все силы и выбрасывается с парашютом. Приземляется в небольшое озеро. Он жив. Он полон счастья, любви к родной земле, к Москве, к советским людям. Вот они бегут прямо к берегу, прямо к нему. Родные руки обнимают его, родные губы целуют его мокрые, грязные щеки…»
Заметим, что в самом начале войны командование и правительство не особо поощряло воздушные тараны, это считалось чуть ли не сознательной порчей матчасти. Ведь на то летчику и даны пушки и пулеметы, чтобы разить врага очередями! К тому же считалось, что наша авиация лучшая и самая сильная в мире, к чему бы пилотам таранить «слабых», а не сбивать их из бортового оружия? Поэтому многие ранние тараны не были замечены пропагандой, о них не писалось в газетах, наградами летчиков тоже не баловали. И только после того, как ВВС РККА понесли огромные потери, а события на фронте приняли катастрофический характер, появился лозунг «сбивать врага любой ценой». Этот переход произошел примерно к началу августа, так что таран Талалихина пришелся как раз ко двору.
Германская пропаганда в эти дни тоже буйствовала и нагло врала. Берлинское радио сообщало: «Люфтваффе подвергают Москву уничтожающей бомбардировке… Заводы и фабрики, расположенные вокруг Москвы, настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы Москвы. Кремль и почти все вокзалы разрушены, Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения».
Как видно, в большинстве вылетов против советской столицы силы люфтваффе не несли никаких потерь либо теряли максимум по одному-двум самолетам. Таким образом, противовоздушная оборона Москвы была сильной только в количественном отношении. Зенитные батареи и ночные истребители вроде обычных И-16, Як-1, И-153 и МиГ-3 оказались малоэффективны против мелких групп немецких бомбардировщиков, особенно действовавших на большой высоте.
«Сровнять с землей» не удалось, но разрушили много
Из трудов, описывавших налеты на Москву, складывается впечатление, что немецкие летчики на аэродромах пребывали в унынии и обсуждали ужасы противовоздушной обороны. Однако не стоит забывать, что подобные вылеты были для большинства из них привычным делом. На фронте все жили одним днем, и впечатления от бомбежек быстро сменялись бытовыми проблемами. Так, тот же Альфред Штробель, накануне бомбивший Московский Кремль, на следующий день столь же «драматично» описывал, как они со своим экипажем «Цезарь-Цезарь» поймали в окрестностях аэродрома свинью и зажарили ее. Среди обслуживающего персонала эскадрильи оказался опытный забойщик Хубер, который сначала оглушил животное молотком по голове, а потом, неторопливо сходив за ножом, зарезал его. В результате перед очередным вылетом летчики хорошенько поужинали свежим жарким.
В следующие две ночи налетов на Москву не было. 7 августа 6-й иак выполнил 131 вылет и провел 3 воздушных боя. В которых, по докладам летчиков, были в разных местах атакованы 3 Do-215, 2 из которых сбиты.
В 13.25 в районе станции Дорохово звено Як-1 в составе политрука Вихрова, лейтенантов Обухова и Грачева из 12-го иап на высоте 2000 м встретило Do-215. Летчики тотчас ринулись в атаку. Однако у Грачева ответным огнем был сразу же пробит расположенный под фюзеляжем радиатор, вся вода вытекла, вследствие чего летчику пришлось совершить вынужденную посадку на брюхо. Погоню продолжали два оставшихся Яка. Многочисленные очереди проходили мимо цели, при этом бортстрелок «Дорнье» не подпускал наши истребители на близкую дистанцию. В итоге Вихров, как и подобало политруку, призванному личным примером вдохновлять подопечных, пошел на таран. Но во время сближения в Як-1 попала очередная пулеметная очередь, и он мгновенно вспыхнул. Вихров покинул самолет с парашютом. Оставшись в одиночестве, Обузов продолжал преследование Do-215 до Вязьмы, где якобы и сбил его.
В 13.30 в районе Гжатска еще одно звено Як-1, только уже из 11-го иап, в составе лейтенантов Степана Верблюдова и Алексеева также повстречало Do-215. После третьей атаки у Верблюдова был пробит маслобак, и он совершил вынужденную посадку в 22 км восточнее Можайска. Алексеев же просто отстал, в итоге разведчик ушел.
В тот день на аэродроме Орша из-за повреждения двигателя совершил вынужденную посадку на брюхо Do-215B-l W.Nr. 0018 «L2+HS» из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L. Самолет получил повреждения 70 % и был списан. Стало это причиной технической неисправности или боевых повреждений – неизвестно.
Третий Do-215 был атакован летчиками 124-го иап. Его командир майор С. Полунин докладывал по этому поводу командиру 6-го иак полковнику Ивану Климову: «7 августа 1941 г. в 17.10\ получив сообщение с КП аэродрома Тулы о полете к городу со стороны Сухиничей на большой высоте неопознанного самолета, мой заместитель капитан Круглое на МиГ-3 вылетел на перехват. Он набрал 7000 м и патрулировал около Мясково. В 17.30 на высоте 8000 м заметил следы конденсирования выхлопных паров. В это время по радио передали: «Противник – выше». Но Круглов никого там не обнаружил. Спустя некоторое время летник все же заметил приближающуюся точку выше по курсу истребителя на 200–300 м. Тонка быстро росла в размерах, и с дистанции 3000–4000 м Круглов опознал вражеский самолет. С расстояния 300–500 м он перешел в лобовую атаку, выпустив две очереди с кабрирования и на наборе высоты. Затем МиГ-3 свалился на левое крыло и прошел на 100–150 м от противника. Вероятно, немцы не заметили истребитель, поскольку экипаж ответной стрельбы не вел. Капитан Круглов вывел самолет в горизонтальный полет, набрал высоту и повторил атаку снизу справа. Две длинные очереди поразили правый мотор самолета противника, который задымил. Нижний стрелок открыл ответный огонь. Круглов начал энергично маневрировать, смог выпустить по врагу еще две очереди с 200–300 м. Противник пытался уйти в грозовое облако. Тогда советский летчик решил добить неприятеля с близкой дистанции; после двух коротких очередей он подбил и второй мотор. Несмотря на это, вражеский самолет скрылся в облаке. Попытки обнаружить его не удались. Круглов снизился до 2000 м и здесь не нашел противника. Тогда он восстановил ориентировку и благополучно сел на тульском аэродроме».
Do-215B-2 W.Nr. 0069 «Т5+ВС» фельдфебеля Фердинанда Шихгаллера из все той же l.(F)/Ob.d.L., командиром экипажа которого был штурман лейтенант Йоахим Вабик, в результате атаки получил серьезные повреждения. Немцам ничего не оставалось, как совершить вынужденную посадку на брюхо. Разведчик приземлился в районе Малоярославца, а летчики вскоре были задержаны органами НКВД и попали в плен. На допросе Вабик рассказал, что курс его самолета был проложен через Брянск на Калугу, после чего он должен был вернуться через Рославль обратно в Оршу. Однако экипаж по какой-то причине уклонился от маршрута на восток и был перехвачен[19]. Этот «Дорнье» стал первой безвозвратной потерей 1-й эскадрильи группы Ровеля на Восточном фронте. Хотя четырьмя днями ранее Шихгаллеру уже приходилось совершать вынужденную посадку в районе Орши из-за отказа двигателя своего Do-215B-2 W.Nr. 0068. В результате посадки «Дорнье» был полностью разбит (100 %), но тогда его экипаж не пострадал.
1-я эскадрилья группы Ровеля перебазировалась в Оршу в самом конце июля. Тогда подразделения люфтваффе в связи с быстрым продвижением вглубь советской территории часто меняли места дислокации. Позднее, в годы отступления, как правило, столь же быстро менялись аэродромы в обратном направлении. А вот l.(F)/Ob.d.L. предстояло «зависнуть» в Орше почти на три года…
8 августа летчиками 6-го иак было выполнено 54 вылета. В 18.20–19.00 в районе Рузы пара Як-1 лейтенантов Михаила Родионова и Петрова преследовала на высоте 2000 м Ju-88, но тот ушел в облака. А командиру эскадрильи 34-го иап капитану Михаилу Найденко был записан сбитый в районе Наро-Фоминска Не-111 (не подтверждается данными противника).
Вот как описывал журнал боевых действий 1-го корпуса ПВО дневные события 9 августа: «ИА патрулировала и вела борьбу с разведчиками противника. Сделано всего 54 самолето-вылета. 27 иап: капитан Тимохин совершил вынужденную посадку из-за нехватки горючего. 419 иап: старший лейтенант Кальянов при вынужденной посадке сжег самолет, а сам получил ранения».
В ночь на 10 августа в условиях ясной погоды силы люфтваффе нанесли уже 15-й авиаудар по Москве. На сей раз главной целью стал расположенный на юго-востоке столицы металлургический завод «Серп и Молот», на который были сброшены 30 фугасных и 1000 зажигательных бомб. В результате был поврежден прокатный цех, а в районе предприятия разрушены 13 жилых домов. По данным службы МПВО, во время бомбежки погибли 48 человек, еще 83 было ранено.
6-й иак выполнил 106 вылетов, а зенитная артиллерия выпустила 11 528 снарядов, заявив о 6 сбитых самолетах. В действительности зенитным огнем был сбит Не-111Н-5 W.Nr. 4520 «А1+НН» унтер-офицера Освальда Шлиманна из 1-й эскадрильи KG53 «Легион «Кондор». Согласно немецким документам, весь экипаж пропал без вести. Кроме этого, летчики 34-го иап младшие лейтенанты Виктор Киселев и Дедовский доложили, что над световым прожекторным полем № 5 они атаковали и сбили 2 Ju-88. По немецким данным, Ju-88A-5 W.Nr. 6461 из 4-й эскадрильи KG3 «Блиц» числится пропавшим без вести вместе с экипажем. Еще один Ju-88A-5 W.Nr. 3469 St.I./KG3 при возвращении разбился около города Чериков (райцентр в Могилевской области). В целом же налет посчитали «отбитым»…
Днем летчики 6-го иак выполнили 67 вылетов, которые прошли без встреч с противником.
В ночь на 11 августа 83 Не-111 из KGr.100 «Викинг», I./KG28 и KG53 «Легион «Кондор» совершили очередной налет на Москву. Согласно донесениям постов ВНОС, самолеты шли к цели двумя маршрутами: одна группа летела через Вязьму, Гжатск, Можайск, остальные со стороны Сычевки на Волоколамск. При подходе к линии световых прожекторных полей самолеты набрали высоту 6000–7000 м, после чего начали планировать с приглушенными моторами. Воздушная тревога была объявлена в 22.51 и продолжалась до 03.05.
Основными объектами атаки были авиазаводы в пригородах столицы, на которые немецкие самолеты сбросили 49 фугасных и 14 тысяч зажигательных бомб. В результате серьезно пострадали корпуса авиазавода № 240 и сборочный цех авиазавода № 22 имени Горбунова (сгорели три только что построенных бомбардировщика). Однако одними авиазаводами дело не ограничилось. Согласно данным МПВО, получили повреждения 32 промышленных предприятия, в том числе фанеролесопильный завод, Бутырский химический завод и др. Пожары уничтожили пять складов и магазинов. Людские потери составили 54 убитых и 298 раненых. Около 500 зажигательных и 2 бомбы SC1000 были сброшены на аэродром Кубинка, образовав воронки диаметром 30 м.
Это был серьезный успех сил люфтваффе, стоивший им одного бомбардировщика. Не-111Н-3 W.Nr. 2029 «6N+MH» из 1-й эскадрильи KGr.100 столкнулся с аэростатом заграждения и упал в Москву-реку. Вместе с экипажем погиб и командир эскадрильи лейтенант Освальд Лохбрюннер (его сменил тогда еще мало кому известный обер-лейтенант Ханс Бётхер). Другой самолет из 3-й эскадрильи той же группы – Не-111Н-3 W.Nr. 3207 – был поврежден зенитным огнем, но все же смог дотянуть до своей территории и приземлиться на фюзеляж в районе Ельни. Оба бортстрелка из его экипажа были ранены. В этом налете группа, как обычно, выполняла роль цельфиндеров, двигаясь в первом эшелоне, и обозначала цели осветительными и зажигательными бомбами. Ну а командование 1-го корпуса ПВО, подытоживая этот один из самых разрушительных налетов на столицу, заявило, что и он «был отбит совместными действиями ИА и ЗА».
Для эскадры «Легион «Кондор» это был последний, девятый налет на Москву. Больше «Хейнкели» с эмблемой в виде пикирующего с бомбой в когтях кондора в небе столицы не появлялись. «Викингам» же из 100-й авиагруппы, напротив, предстояло еще не раз делать это. Новый командир 1-й эскадрильи обер-лейтенант Ханс Бётхер вспоминал: «Из всех вылетов, которые я совершил на Востоке, самыми трудными оказались ночные налеты на Москву. Зенитный огонь был очень интенсивным и велся с пугающей кучностью». Впрочем, летчик, видимо, имел в виду именно летние налеты, когда Москва еще находилась в глубоком тылу. В будущем ему еще предстояло летать над ней и в куда более комфортных условиях…
Утром 11 августа с аэродрома Мигалово (Калинин) взлетела пара МиГ-3 лейтенантов Алексея Катрича и Михаила Медведева из 27-го иап. Летчикам была поставлена задача перехватить Не-111, замеченный в этом районе. У Медведева вскоре возникли проблемы с мотором, и он повернул на базу. Над железнодорожным перегоном Калинин – Бологое на высоте 8 км Катрич перехватил разведчик, коим оказался Do-215B-2 W.Nr. 0075 «T5+LC» из l.(F)/Ob.d.L (пилот унтер-офицер Рудольф Лиеблинг, командир экипажа штурман лейтенант Рудольф Род ер). Согласно докладу летчика, он выполнил несколько атак и повредил один из двигателей «Дорнье», после чего у него отказало вооружение. В итоге Катрич в 09.40 смог протаранить противника на высоте 8 км, а сам благополучно приземлился на аэродроме. Разведчик же упал в районе поселка Старица в 45 км северо-восточнее Ржева. Хотя бой происходил примерно в 160–170 км от столицы, в пропагандистских целях было объявлено, что Катрич совершил «первый высотный таран в небе Москвы»[20].
Тем временем операция «Клара Цеткин» подходила к концу. В ночь на 12 августа 30 самолетов (в том числе Не-111 из I./KG28) сбросили на Москву 55 фугасных бомб, включая большое количество SC1000. Один из таких боеприпасов разорвался на площади у Никитских ворот на Красной Пресне. В брусчатке образовалась воронка глубиной 12 м и диаметром 32 м, погибли зенитчики расположенных неподалеку батарей, а главное, был сброшен с постамента памятник К.А. Тимирязеву.
Одной из целей авиаудара опять был Кремль. Интересно, что сотрудники кремлевской комендатуры потом утверждали, будто бы в 00.30 «по звуку» заметили на высоте 4–5 км одномоторный самолет, который в течение нескольких минут кружил над Кремлем, создав два круга дымовой полосы с перекрестием в центре. А уже через полчаса именно по этой «мишени» якобы и были сброшены фугасные бомбы. Одна из них взорвалась у подъезда президиума Большого Кремлевского дворца (немцы были уверены, что там живет Сталин). Другая бомба большого калибра попала в здание Арсенала, полностью разрушив его восточную часть и повредив многие близлежащие постройки, включая здание комендатуры, гараж, общежития подразделений гарнизона, складские помещения и здание правительства. Было уничтожено 2 правительственных лимузина ЗиС-101 и 4 ГАЗ М-1, повреждено 3 автомобиля. Еще одна фугасная бомба разорвалась в 25 м от Боровицких ворот, а другая в Александровском саду. Были выведены из строя телефонные кабели, связывавшие Кремль с Домом правительства и с рядом наркоматов, в том числе с НКВД. На территории Кремля погибло 15 человек, 53 было ранено. Кроме того, в столице были повреждены два моста через реку, полностью или частично разрушено 18 жилых домов и одно предприятие.
В эту ночь зенитные батареи расстреляли 12 778 снарядов всех калибров и заявили об одном сбитом самолете (записан на счет 274-го озад), который был сначала поврежден, затем во время снижения налетел на трос аэростата и упал в реку Москву. Однако речь, несомненно, идет о Не-111Н-3 «6N+MH», который был потерян во время предыдущего налета, но был поднят из воды сутками позже. Истребители совершили 85 вылетов и претендовали на еще один сбитый бомбардировщик.
Однако в действительности налет прошел для противника безнаказанно.
Учитывая относительно небольшое число участвовавших бомбардировщиков, можно констатировать, что операция «Клара Цеткин» закончилась удачно для немцев. В ходе только первых трех массированных налетов в Москве были полностью или частично разрушены 85 промышленных предприятий, 147 жилых домов и множество других объектов. При этом, по официальным советским данным, погибли 336 человек, еще 1360 получили ранения и контузии. Общие же потери немцев за три недели операции с 21 июля по 12 августа в ходе 17 налетов составили всего 13 бомбардировщиков, включая совершившие вынужденные посадки и разбившиеся уже на немецкой территории (около 2 % от принимавших участие). Это, разумеется, не шло ни в какое сравнение с потерями, понесенными минувшей весной над Англией.
Бомбардировки Москвы часто сравнивают с налетами на Лондон, Ковентри и другие английские города осенью 1940 г. Дескать, советская противовоздушная оборона не позволила немцам сделать то же самое с советской столицей. В действительности сделать этого немцы и не могли. Следует напомнить, что только за один день 7 сентября 1940 г. немецкие бомбардировщики произвели 625 самолето-вылетов для авиаударов по Лондону. За полуторамесячную операцию «Клара Цеткин» не набралось и шестисот вылетов.
Что же касается целей, поставленных фюрером и Герингом, то они, естественно, не были выполнены. Чтобы действительно сровнять с землей такой огромный город, как Москва, силами 100–120 бомбардировщиков, требовались по крайней мере десятки непрерывных налетов. Однако в условиях продолжавшегося блицкрига немцы просто не могли позволить себе такой роскоши. Самолеты требовались ежедневно по всему фронту для атак самых различных целей. Посему, как это часто бывало, командование люфтваффе и 2-го воздушного флота приняло компромиссное решение: большую часть бомбардировщиков снова привлечь к поддержке сухопутных войск, одновременно продолжая эпизодические налеты на Москву небольшими группами «Юнкерсов» и «Хейнкелей».
