Дмитрий Дубов
Злоба
– Если бы речь шла о двух неделях, – ответил я, – то, вполне возможно, я смог бы двинуться в путь вместе с вами, хотя и тогда стал бы обузой, но через неделю я не буду в форме.
– Я рад, что ты трезво оцениваешь своё состояние, – сказал Стёпа. – Хочу серьёзно поговорить с тобой.
– О том, о чём я думаю?
– Да. Ты не сможешь поехать с нами. К моему величайшему сожалению. Ты будешь всё ещё слишком слаб для этого испытания.
– Я понимаю.
– Безусловно, мы могли бы дождаться, пока ты нормально выздоровеешь, а потом поехать туда, по весне. Но перец в том, что весной мы можем ничего не найти. В том районе подвижная почва, и к весне от метеорита там даже следа не останется.
– Так езжайте, – сказал я, преодолев себя, – потом всё расскажете.
– И покажем, – подмигнул мне Стёпа, – мы возьмём видеокамеру и заснимем всё интересное, а потом покажем тебе этот фильм.
– Я буду рад, – отозвался я, – а то, право дело, смешно тащить с собой в столь дальний поход человека, который и до сортира-то едва ходит.
Мы посмеялись над этим, а потом Стёпа наклонился ко мне, и на самое ухо прошептал:
– Хочу попросить тебя ещё об одном.
– О чём же?
– Отпусти с нами Лану.
– Так я же её не держу.
– В каком-то смысле – держишь.
– Хорошо, я поговорю с ней, ведь ей тоже будет полезно развеяться.
– Всё так, но она просто может не захотеть оставить тебя больного.
– Так что, я ещё должен уговаривать её ехать вместе с вами?
Стёпа встал и сверху вниз посмотрел на меня. Это был взгляд сочувствия, но, вместе с тем, некой укоризны. Не так он всё это себе представлял: и поход, и разговор со мной. Для меня многое так и осталось тайной.
– Делай, как знаешь, – сказал он на прощание.
7
В этот же день, но двумя часами позже у меня состоялся ещё один разговор. И это притом, что меня и первый-то вымотал, как следует. Смешно: парню в двадцать пять лет утомляться от болтания языком. Но факт остаётся фактом.
Пришла Лана, притащила пригоршню витаминов из аптеки и мой любимый грейпфрутовый сок. Нас оставили наедине, будто знали, о чём пойдёт разговор.
Сначала она ворковала, как всегда, о том, насколько сильно любит меня, что скоро я поправлюсь, и всё у нас будет, как прежде. Потом она как-то странно смотрела на меня, когда я пил сок прямо из пакета. Когда же я отставил его на тумбочку, сказала:
– Они поедут без нас.
– Вы поедете без меня, – поправил её я, и увидел блеснувшие в глазах моей девушки слёзы.
– Я никуда без тебя не поеду! – воскликнула она, а крупные прозрачные алмазы уже катились по её щекам. – Я не брошу тебя! Тем более в таком состоянии!
– Лана, – сказал я уже полушёпотом, поскольку совершенно обессилел, – если ты не поедешь, то я всю свою жизнь буду чувствовать себя виноватым, потому что испытать такое приключение представляется возможным далеко не каждому.
Она что-то хотела возразить, но осеклась на полуслове: мои слова упали в благодатную почву. Девушка разрыдалась. Её буквально разрывало пополам: одна часть просто жаждала поездки, а другая не мыслила жизни без меня.
Угадав эти терзания, я добавил:
– Да и потом, не навечно же ты уезжаешь. Стёпа сказал, что вы должны в три недели вместе с дорогой уложиться.
Казалось, что этот довод её убедил, но, в конце концов, рассудительная часть выдвинула своё последнее основание.
– Пусть даже три недели, – сказала она, – но кто же в эти три недели будет ухаживать за тобой? А вдруг тебе станет хуже? Нет, решено: я остаюсь!
Последнее предложение она уже почти прокричала, поэтому мой шёпот был едва слышен:
– За мной, – сказал я, – будет приглядывать сиделка. Это нам по карману. И потом, кто долгими зимними вечерами будет рассказывать мне о том, что видел?
Она ничего не ответила. Просто закрыла лицо руками и убежала. Это была и радость, и печаль, и гнев на саму себя за то, что желание поехать заглушило всё остальное.
Смотря теперь с высоты прожитых с того момента лет, я говорю себе: если б я знал! Если б я знал…
– Если бы я знал, то ни за что не отпустил бы её туда, – произношу я иногда вслух в тишине своего кабинета. – И никого из них.
8.
День начала Великого Похода, как окрестили это путешествие мои друзья, был назначен на третий, после описанных мною выше разговоров. За это время наняли мне сиделку и выработали конкретный план действий. Рассчитали путь: где на самолёте, где на поезде, а где пешком. Из-за странной и глупой, на мой взгляд, прихоти они не хотели привлекать к себе внимание. В связи с этим, поход их должен был пройти, как можно более скрытно.
Это, однако, не помешало им пригласить в свою компанию ещё одного человека. Так им показалось проще, чем распаковывать седьмой рюкзак, раскидывая его содержимое по оставшимся шести. Новым членом команды оказалась симпатичная девушка, также работавшая в институте. Она была заядлой походницей, и лишь это склонило моих друзей взять её с собой.
Девушку звали Ольга. Я видел её несколько раз, но никогда не подходил, да и зачем? Друзей у меня хватало, а за юбками я никогда не волочился, мне вполне достаточно было общества Ланы.
Кстати, Лана не отходила от меня ни на секунду. В тот момент мне казалось, что таким образом она пытается загладить мнимую вину передо мной, но, спустя годы, мне чудится, что она предчувствовала что-то, а потому была близка мне, как никогда. Ни с того ни с сего, она вспоминала какие-то эпизоды из своей жизни, иногда даже из самого детства, а после заливалась слезами. Мне нередко приходилось успокаивать её, невзирая, что тратил на это все свои скудные силы.
9
И вот настал день отъезда. Как ни странно, я чувствовал прилив сил и бодрости. Я даже встал и оделся, когда начали приходить ребята. Каждый из них приносил мне какой-нибудь сувенир. Я смеялся, говорил, что лучше пусть они мне привезут кусок того самого метеорита. Они клятвенно обещали выполнить мою просьбу.
После того, как все восемь человек собрались на моей кухне, на свет была извлечена жутко дорогая бутылка коньяка. Разлили по пятьдесят граммов, в том числе и мне.
– Мне можно и сто пятьдесят, как провожающему, – усмехнулся я.
– Тебе можно постельный режим, – ответил Стёпа, но остатки пододвинул мне.
– За удачу! – сказал он, поднявшись.
– За удачу! – подхватили все.
Выпили. Воцарилась тишина. Требовалось громкое слово. Поднялся Стас.
– Я понятия не имею, что мы найдём там, куда идём, – сказал он, – и найдём ли вообще. Но, как я понимаю, мы все рассматриваем этот поход, как необычное приключение.
Все согласились.
– Тогда за незабываемые впечатления! И пускай фортуна сопутствует нам.
– Мы не играем, – взял голос Стёпа, – поэтому не можем проиграть. В нашем случае, смысл пути в самом пути. Хотя, найти метеорит и разгадать его тайны тоже будет недурно.
Все снова согласились.
Настала минута прощания. Цепочка из семи человек потянулась к двери. Перед выходом каждый считал своей обязанностью похлопать меня по плечу и что-нибудь сказать. За что я остался им благодарен, так это за то, что никто не поставил акцента на моей болезни.
– Мы его обязательно найдём! – сказал Коля, пожимая мне руку изо всех сил.
– Да, и принесём тебе кусочек, – поддержал его Сёма.
– А ещё мы разгадаем все тайны во вселенной, – почти на ухо шепнула Умница, после чего чмокнула в щёку.
Я увидел, как Лана сверкнула глазами на этот жест, и порадовался в глубине души.
– Не грусти, старик, – произнёс Стёпа и по-дружески приобнял меня. – Жди нас.
– До свидания, – сказала Ольга.
– Бывай, дружище, – молвил Стас и, задержавшись слегка, добавил, – и не держи на меня зла.
Ответом стало моё рукопожатие. Он до сих пор переживал за инцидент, случившийся после вечеринки. Это тоже меня порадовало.
Последней выходила Лана. Она прижала моё измученное тело к себе и крепко-крепко поцеловала. Я ответил ей глубоким поцелуем, и в итоге наше прощание затянулось минут на десять. Дверь слегка приоткрылась, и из образовавшейся щели послышалось вежливое покашливание.
– Пока, любимый, – сказала Лана, – мы уже очень скоро увидимся.
– Пока, любимая, – ответил я, – очень рассчитываю на это. Постараюсь поправиться к твоему возвращению
– Окей, – сказала она, чмокнула меня в щёку и выскользнула на улицу.
10
Я запер дверь и пошёл в ту комнату, из которой мы с Ланой планировали сделать детскую. Прильнул к окну. За ним, выстроившись в цепочку, одетые, как заправские туристы, шествовали мои друзья.
Мне было печально, что я не смог отправиться с ними, и тут же появилось странное и дурное предчувствие, которое я немедля списал на свою болезнь. Мне почему-то показалось – на миг, на единый только миг, – что я никогда их больше не увижу. Так тоскливо и одиноко стало моему сердцу, что хотелось закричать. Мог ли я тогда предполагать, насколько прав окажусь в своих предположениях?
Но тут сознание прояснило. Вот же они: все семеро! И что с ними может случиться? Ведь они не в горы собрались, не по океану на яхте кататься, так что ж я волнуюсь? Тем не менее, тревожное ощущение не исчезло до конца, хотя и значительно притупилось.
Наконец, группа туристов скрылась из моего поля зрения, и я не нашёл ничего лучшего, чем пойти и лечь в кровать. Вскоре должна была прийти сиделка, а мне страсть, как не хотелось, выслушивать её кудахтанье. Но перед тем я зашёл на кухню и одним залпом допил остатки коньяка. На душе стало легче. Я улёгся в кровать, начал фантазировать на тему, когда они вернутся, и что привезут мне. Придя, сиделка застала меня уже спящим. Так закончился день, в котором я в последний раз по-настоящему был счастлив.
Но, прежде чем продолжить своё повествование, я хочу пересказать вам историю, сочинённую Стёпой специально для нашей вечеринки.
Глава четвёртая. Люди и вампиры
1
Жили-были вампиры. Тихо так жили, никого не трогали. Ну, или почти никого. И жили они тоже почти, поскольку все поголовно уже умерли. Ну, почти умерли.
Но оставим подробности. Жили эти самые вампиры давно, некоторые даже возводили свою родословную к самому Сатане, хотя тому было абсолютно плевать на них. И расселились они по всей земле, и не тужили, а покусывали, посасывали (кровушку, ясное дело) и повизгивали от удовольствия.
Причём, это были очень гордые существа. Например, они считали, что пришли на Землю гораздо раньше человека, а, значит, планетка, вращающаяся вокруг такого неприветливого солнца, по праву принадлежит им.
Как бы там ни было, но без людей они обойтись уже не могли. Прошли те далёкие (и в меру неправдивые) времена, когда кровопийцы могли пить кровь животных. Некогда даже утверждалось, что и не было никогда такого, но всё же было принято, как легенда, или миф тёмных времён. В любом случае, этим славным созданиям требовалась кровушка разумных созданий.
Век перемен не оставил за бортом и наших друзей. Теперь совсем не требовалось умерщвлять жертву, достаточно было загипнотизировать её и отпить грамм двести-триста, после чего бедняжке (хотя вампиры-то считали, что осчастливливают этим человека, поскольку избавляют его от скверной крови) ничего не угрожало.
Одно время даже предлагалось изобрести некие метки, невидимые человеческому глазу, чтобы отличать тех, которыми уже полакомились, дабы не кусать граждан дважды, но это предложение встретило неодобрение в вампирской думе. Дескать, человек может быть укушен столько раз, сколько он захочет.
Благодаря протезированию клыков, исключалось попадание вампирской слюны в кровь человеку. Всё было стерильно. Таким образом, стало возможным регулирование прироста вампиронаселения.
Было сделано ещё очень-очень многое, но отвлеклись, – отвлеклись мы с вами от главной истории, которая не стала бы возможной, соблюдай вампиры все свои законы вампирские и приличия.
2
Как-то под утро уже, когда все порядочные вампиры укладываются спать в свои уютные гробики, и даже отчаянные кровососы разбредаются по склепам и мавзолеям, компания подгулявших молодых вампирчиков шаталась по улицам и бессовестно нападала на прохожих.
Можно, конечно, оправдать этих малолеток тем, что был большой праздник: «День Великого Кровопускания», устроенный в честь одной крупной попойки с большим количеством жертв, но, сами знаете, нашей молодёжи только дай повод, а там она сама в разнос пойдёт. Нет, в любом случае, извинить их можно было бы, но они же ходили без протезов! Они кусали людей своими настоящими клыками! Вы представляете себе, что это значит? Сущий кошмар в мире людей и настоящее стихийное бедствие в мире вампиров, где давно уже всё строго регламентировано.
Так вот, эта компания ходила по улицам и направо, и налево кусала, кусала, кусала. Ужас! Видели бы вас мамы. Впрочем, мамы их всё равно увидели.
В специальных выпусках, как вампирского, так и человеческого, телевидения крутили одни и те же кадры, только с разными комментариями.
– Сегодня ночью, – вещал диктор человеческого телевидения, – были убиты несколько десятков человек. Всё это походит на дикое средневековье, но, скорее всего, эти люди стали жертвами древнего, тёмного и чудовищного ритуала. Из них выкачивали кровь! О, Боже! В какой кошмарной стране мы живём!!!
И всё в таком духе.
– Предыдущей ночью, – вторил ему диктор телевидения вампирского, – мы столкнулись с вопиющим актом насилия. Всё это походит на дикое средневековье, когда мы ещё не могли контролировать уровень прироста населения. Тысячи тонн литров крови, потреблённых нашими лучшими умами – всё насмарку, из-за какой-то группки малолетних террористов. О, Дьявол! Как нам существовать теперь?!
И т.д., и т.п.
Виновных, конечно, схватили. Свои. Судили за преступление против общества и приговорили к четырёмстам годам жизни среди американцев.
– Лучше уничтожьте нас, – молили малолетние преступники.
Но малолеток у нас не казнят. А дело это приняло такой оборот, что скоро всем страшно стало.
3
В те времена жил меж людьми такой человек – Василий Мощный. И хоть крови у него всего литра полтора могло набраться, а всех мощей и до пятидесяти килограммов не дотягивало, зато мощен он был разумом своим, как никто в земле той. Объяснялось это просто: состояла у него на службе машина с именем грозным: Пентиум Четвёртый, царским почти. На пару с ней он думал, как десять учёных, сотня обычных людей, тысяча алкоголиков и три наркомана.
Прослышал он о злодеянии том, что вампиры учинили, и поклялся отомстить им местью страшной, доселе и не виданной ещё. Съев для храбрости грибов – даров леса, он даже решил извести весь род вампирский.
Но поклясться-то – он поклялся, а вот, как клятву-то свою исполнить? Пригорюнился тут Василий Мощный, есть перестал, исхудал ещё больше, чем был, но, вкинув ещё грибочков, вспомнил, что есть у него верный конёк-горбунок по кличке Пентиум. Развеселился сразу, припал к клавишам и стал вычислять, как ненавистный род вампирский погубить вместе с президентом их Шайтаном.
Долго ли коротко ли он высчитывал, но год прошёл. А тут, как назло, телефон за неуплату отключили. Но недаром Пентиум был волшебным зверем, и имел он линию выделенную, что позволило Васе, ставшим уж вообще придатком его мозговым, в один прекрасный день воскликнуть:
– Эврика!
Распечатал он свой план (один на принтере, другой из кулька), да и пошёл к министру.
Так, мол, и так, говорит, придумал я, дескать, как род-то вампирский ненавистный истребить. Хотел было министр вышвырнуть героя человеческого, да подумал, вдруг, что может ему прибыток с этого выйти в виде ордена, или на крайний случай квартирки какой захудалой.
– Ладно, говорит, – давай сюда план свой (да не этот, дурень), и катись подальше от дворца моего министерского. А мы уж тут думать будем, что да как.
Василий Мощный расстроенный до жути поплёлся к своему другу единственному – Пентиуму. Выпили вместе горькой, а тот и говорит человеческим голосом:
– Ты, братан, не раскисай, в натуре, всё ещё перемениться может, век нового программного обеспечения не видать.
Послушался Василий машину умную, да и затаился на время.
4
А министр-то и забыл совсем о плане том, как вражину лютую извести. Предавался он работе трудной в оргиях пламенных, да и к нему беда пришла. Попал он в опалу правителя земель тех. Да в такую, что уж думал, – портфеля министерского не сносить. Тут он возьми, да и вспомни, что есть у него оружие тайное, Васей разработанное.
Пришёл он к правителю, упал на ковёр, и запричитал:
– Не вели сместить, вели слово молвить!
– Говори, – сказал тот, поскольку человеком был от природы мягким, идиотом почти.
– Знаю, – плакался министр, – знаю, что прегрешений за мной тьма-тьмущая.
– И то верно, – согласился правитель.
– Но имею средство я искупить вину свою.
– Каким же образом?
– Да вот, посидел я на досуге, подумал, как землю нашу от нелюдей поганых избавить, и нашёл способ верный.
– Нам интересно, – ответствовал на речь эту пламенную правитель.
– Вот, ознакомьтесь, – и министр вручил тому план, разработанный Василием Мощным и коньком-горбунком его Пентиумом.
Весьма понравился план этот правителю, и принял он его, и подписал указ, согласно которому все жители той страны должны были в указанное время снадобье принять. Снадобье это состояло из очень-очень многих компонентов, но благодаря ему теряло племя вампирское власть над людьми. Не годилась теперь кровушка их в пищу, а убивала быстрее яда всякого.
Возвеселился народ, поскольку нападения на простых граждан совсем прекратились, можно было жить – не тужить, совершенно не чураясь прогулок ночных. Возлюбил тогда народ правителя своего пуще прежнего, и поставили ему памятник громадный, а министру орден достался.
А Василия-то поблагодарить совсем забыли. Все лавры между сильными мира сего разошлись. Министр на деле забыл даже, что не он это задумал. Теперь он вынашивал план и мир весь от нечисти этой избавить, тогда и на скромную пятиэтажную квартирку надеяться можно.
5
Смятение и страх царили меж родом вампирским. Многие подались в страны заморские в поисках пропитания, другие гибли от голода. Один пророк их обезумевший кричал, что судный день настал, и что пора за грехи тяжкие расплачиваться.
Но президент вампирский остался, дабы найти способы вернуть спокойствие и мир народу своему зубастенькому. Но вскоре ясно ему стало, как в полнолуние, что не осталось среди подчинённых его голов сообразительных.
И не осталось ему ничего, как призвать из Америки дальней тех, из-за кого весь этот сыр-бор разгорелся. Был среди них один прямой потомок Влада Цепеша, в миру более известного, как граф Дракула. Потомка этого звали просто Клык, и за родовитость свою он даже снисхождение получил. Его одного не на четыреста лет изгнания приговорили, а на триста девяносто девять и девять месяцев.
Предстали молодые преступники во главе с Клыком пред ясны очи президента, и сказал он им:
– Вот видите, что из-за вашей самодеятельности вышло? Граждане наши лишены последней возможности выжить. Что ответите мне на это?
Все потупили глаза, и лишь Клык посмел ответить.
– Мы виноваты, – сказал он, – но и несём своё наказание.
– Сейчас оно уже не имеет смысла, – сказал президент.
– Почему же?
– Да потому, что не остановятся люди на достигнутом, вот и всё. Они увидят, как ловко покончили с нами в одной стране, так и в других странах возьмутся. Попомните мои слова: через пару месяцев мы перестанем существовать, как вид.
Испугали речи эти юнцов.
– Что же делать? – вскричали те.
– Надо каким-то образом помешать людям отраву эту по земле распространять, или…
– Или? – переспросил Клык.
– Или найти противоядие, – закончил президент.
– Хорошо, мы постараемся выполнить это задание, – сказал Клык, – но при одном условии.
– Какие ещё могут быть условия? – воскликнул президент.
– Если всё получится, то нас оправдают и не пошлют больше в Америку.
– Хорошо, это я вам могу пообещать.
6
Тем временем министр наш знакомый готовил переговоры тайные с державами заморскими. Много сулили ему за сыворотку противовампирскую. На средства те и он, и дети, и внуки жить безбедно смогли бы. Но в вечер, когда он должен был передать образцы и состав напитка чудодейственного, случилось непредвиденное.
Явились к министру четыре вампира с кожей цвета бледно-зелёного из-за харчей американских.
– Ша, – сказали они, – пришли мы к тебе по делу важному, президентом нашим одобренному.
– Ничего не знаю, – заверещал министр, как свинка резанная, – ведать не ведаю, со всеми вопросами к правителю верховному, а кровь моя убьёт вас.
– Да не нужна нам кровь твоя поганая, – сказал Клык, – если надо будет, мы тебя так убьём, насовсем.
Ох, и не понравилось министру это самое «насовсем», что-то зловещее в нём было. Да тут и подогнулись коленки министерские, и шлёпнулся он на пол.
– А у правителя мы были уже, – продолжал вампир молодой, внимательно когти свои разглядывая, – За пачку памперсов открыл он нам, что сыворотку ядовитую ты, поганец, изобрёл.
– Я? – изумился министр.
– Вот именно, – ты, – и Клык сделал шаг по направлению к министру.
– Всё, всё скажу, – запричитал тот, – только не убивайте меня! Насовсем.
– Хорошо, – сказал Клык, – не убьём мы тебя, коли честен будешь, и как на духу всё расскажешь.
И принялся рассказывать им министр про то, как пришёл к нему Василий Мощный, да как принёс план свой, да как он выгнал его, а идеи все себе присвоил.
– Теперь-то понимаете вы, что не виноват я ни капли? Не питал к вам дурного ничего, только спастись от немилости хотел, – пролепетал он.
– Понимаем мы, – сказал Клык, – что сволочь ты порядочная, но так уж и быть – живи, а сыворотку с рецептом отдай.
Отдал им министр и сыворотку, и рецепт, лишь бы оставили его в покое.
– И ещё, – оскалился Клык, – а не поделишься ли ты с нами адреском того самого Василия?
– Конечно, конечно, – замирающим шёпотом ответил тот.
Вампиры взяли из рук его дрожащих листочек с адресом и испарились восвояси.
7
А Василий Мощный тем временем горячительные напитки пил изготовления собственного. Совсем голову потерял от горя. Как же так, – думал он, – спас народ свой от вражины лютой, а чем оплатил тот? – забвением!
Василий не хотел славы всенародной, но хоть бы кто-то пришёл, да спасибо сказал за избавление от нечисти поганой. Но никто не приходил, и ничего не говорил. Заслуги все Васины министру приписали. И возненавидел Василий министра того, как только мог человек ненавидеть.
Но вот настал день, когда Пентиум недремлющий вдруг повёл мышью своей и молвил:
– Гости у нас, Васенька. И гости притом жуткие. Но будь ласков с ними, и всё к тебе вернётся.
– Начхать, – только и смог ответить Василий.
В этот момент пространство в квартире его нагрелось, зашевелилось, и прямо из ниоткуда четвёрка кровососов вывалилась.
– Наконец-то, – произнёс Василий, не поворачиваясь даже.
Клык только удивлённо бровью повёл.
– Убейте меня, – человек едва держался в кресле своём. – Убейте меня, ибо опостылела мне жизнь эта противная.
– Мы не собирались убивать тебя, человек, – молвил Клык после замешательства минутного, – мы по делу к тебе.
– Да, какие у меня могут быть дела с нечистью? – воскликнул Василий горестно.
– Ведь это ты сыворотку против укуса сделал? – спросил Клык.
Только тут бедный Вася повернулся лицом к гостям непрошенным. Отвисшая челюсть выдавала терзания его. Пришла, наконец, слава долгожданная, но кто стал вестником её? – Ужас!
– Да, и горжусь этим. И рад истребить вас до последней летучей мыши.
При упоминании о мыши Пентиум невольно дёрнулся, и чуть не «завис».
– Можете покарать меня за это, – продолжал речь свою выспреннюю Василий.
– Ты не виноват, – ответил Клык, – просто находишься во власти мнения общественного, ошибочного очень. Мы не вредим роду вашему, правда, случаются накладочки.
– Накладочки?! Так вы это называете? – и он показал фотографию, из газеты вырезанную, с видом покойников многих, превращённых в вампиров, Клыком и друзьями его верными.
– Не горячись, Василий, – сказал на это Клык, – пойдём сейчас к президенту нашему, там тебе всё объяснят.
– Никуда я не пойду! – вскричал тут Василий.
Клык уже отчаялся, думал, что силой придётся изобретателя тащить к президенту. Так и произошло бы, кабы не вмешался тут в дело конёк-горбунок Васин по прозванию Пентиум.
– Васенька, – сказал он ласково, – а разве не хочешь ты отомстить за имя твоё, при дележе лавров забытое? Не хочешь ли ты министра вздуть, как следует?
– Хочу, – нехотя отозвался Василий.
– Ну, тогда иди с ребятами, они действительно парни неплохие, и зла тебе никакого не причинят.
– Не пойду.
– Ну, Васенька, ради меня.
– Ладно, ради тебя, согласен.
И возликовали вампиры, что справились с большей частью задания, и повели Василия Мощного к президенту. И не как пленного повели, а как гостя дорогого.
8
И вот, предстал герой наш пред ясны очи президента государства вампирского.
– Здравствуй, Василий, – приветствовал его тот.
– Не могу ответить тем же, – пробурчал Василий, – посему, привет.
– Наслышаны мы о подвигах твоих ратных в борьбе с нами, и о славе твоей, к другому ушедшей, и о грусти тебя изводящей.
– Всё так, – ответствовал герой наш. – Вот только не пойму я, к чему разговоры эти со мной ведёте?
– Есть одно соображение. Ведь существует вариант, при котором помочь ты нам сможешь.
– Я не собираюсь помогать вам, потому что вы враги лютые рода человеческого.
– Ошибаешься ты, человече, – говорил на это вампир главный, – да только осознать этого пока не можешь.
– Не собираюсь я осознавать ничего. Говорите, зачем звали.
– Подойди ближе, – сказал вампир, – я хочу показать тебе кое-что.
Василий повиновался, правда, нехотя.
– Вот шар магический на кристаллах жидких, – продолжал вампир тем временем, – останови взгляд свой на нём, и откроется правда тебе неприкрытая.
Глянул Василий и онемел. А шар магический показывал ему страну его и сограждан. Поначалу ничем это не отличалось от того, что видел он глазами своими раньше каждый день. Лица людей были ясными, а помыслы чистыми.
– Так было до того, как испробовали сыворотку твою, – сказал вампир. – А теперь смотри, что стало с соотечественниками твоими.
Изображение в кристаллах жидких изменилось, заставив ужаснуться героя нашего гордого. Лица людей стали цвета пепла и стали. Огонька в глазах не было. Все выглядели разбитыми и уставшими. Ругались. Ругались на углу каждом и жутко ссорились. И умирали, умирали, умирали.
Побледнел тут Василий. Сделалась кожа его с вампирьей цветом схожа.
– Что с ними? – воскликнул он драматично. – Что довело бедных людей, сограждан моих до состояния такого?
– Ты, – сказал вампир негромко, но слово это резануло по ушам, словно скальпель, отточенный остро.
– Нет! Не может быть! – вскричал Василий.
– Может, Вася, может, – мягко ответил вампир.
– Но почему?
– Из-за сыворотки, Вася. Понимаешь ли ты, что всё взаимосвязано в мире этом? И нет такого зла, которое не приносило добра в итоге?
– Понимаю.
– А раз понимаешь ты это, то должен понять и то, что не простые мы небокоптители и кровопийцы, а очень даже нужный обществу вашему элемент. Раньше, когда имели мы возможность пить кровь вашу безбоязненно, то забирали только отработанную, ту, которая несёт смерть и разрушение вашему организму. Таков вечный баланс сил, Вася. Мы старались не брать лишнего, хотя, конечно, не обходилось и без инцидентов. Но теперь лишены мы возможности чистить кровь вашу, а посему погибаем не только мы, но и вы тоже.
– Что? Что я могу сделать для народа своего? – спросил Василий Мощный.
– Создай противоядие для сыворотки своей, и всё будет, как раньше. Мы сможем жить, но и народ твой сохранит счастье своё.
– Хорошо, – ответил герой наш и удалился к другу своему Пентиуму Четвёртому.
9
Создать противоядие оказалось гораздо легче, но тут встала перед Василием ещё одна проблема, пострашнее даже, чем все предыдущие. Не хотел народ его противоядие принимать. Нет, – говорили они, – не видать кровушки нашей извергам этим. Пусть лучше мы так умирать будем, чем от клыков бестий этих. Опечалился Василий, но рук своих не опустил. Сказал себе: буду биться за счастие народа своего даже с ним самим и в ущерб себе самому.
Не нашёл Василий способа лучшего, чем выступить принародно и объяснить народу глупому, чем вампиры-то хороши. Но не стал народ чёрный слушать доводы его. Напротив, разгневалася толпа сильно, да и побила героя нашего камнями да телефонами сотовыми. Побила, да оставила на площади помирать в луже крови собственной, под статуей вождя древнего вампирского и человеческого, дабы другим неповадно было убийц кровососущих обелять.
И готов уже был Василий Мощный дух свой мученический испустить, когда увидел, что рядом знакомец его давешний стоит по прозванию Клык.
– Беда? – поинтересовался тот.
– Беда, – подтвердил Вася, – мне б ещё разок попробовать, да кончаюсь я уже.
– Слушай, могу горю твоему помочь, – сказал тут Клык, – давай, к нам переходи.
Подумал Василий немного и согласился, потому что не видел другой возможности помочь народу своему несчастному, побившему его, но всё равно горячо любимому.
10
И укусил Клык Василия с прозвищем Мощный. И стал Вася вампиром. И придумал он на основе сыворотки своей новое противоядие. Вампиры наши смогли пить кровь любого человека безбоязненно. И всё стало, как раньше. И воцарились мир и спокойствие, как на земле человеческой, так и на стороне вампирской.
И простили юных нарушителей порядка, поскольку доблестью своей искупили они вину свою страшную, и незачем больше было в Америку ужасную посылать их.
А Василий зажил счастливо. Подарили ему замок роскошный, куда и въехал он со своим Пентиумом, и стал веселиться в меру, да и работать на благо человечества, и существ всех нужных. А спустя некоторое время избрали его президентом государства вампирского, и при нём всегда всё было грамотно и законно, благо бросил он горячительные напитки свои, и баловался исключительно грибочками, да и то редко.
Но министру он всё равно отомстил, ибо зол был на него чрезмерно. Пробрался он как-то в жилище его скромное трёхэтажное, надел протезы на клыки свои, и выпил всю кровь его до капельки. Совершенно не мучился министр тот, и умер.
Насовсем.
