Русские верлибры – Дмитрий Данилов

Хороший сборник, которому, правда, не очень идёт предисловие в духе «до этой книжки все верлибры у нас были имитацией американского фастфуда, а вот настоящие верлибры». Да было всё. Может, не в таком количестве, но было. Но это пусть остаётся на совести автора предисловия. В конце концов, это его, Вадима Левенталя, «Книжная полка», так что о книгах на своей полке он может думать и писать что угодно.Главное, что стихи хороши, и да, в них настоящая Русь-Россия, со всей памятью об СССР, со всеми красотами своими и блевотами, так что теперь, по прочтении, думать о России у меня без некоторых текстов из книжки не получится. Это, например, Данилов о том, как умирают машинисты метро, и Караулов о победоголизме, и Смирнов о бабушке. Причем это так, самая верхушка того, что хорошо запомнилось, а вообще сборник понравился весь, что-то больше, что-то меньше, но вообще тут прям редкий случай: ничего не хочется выкинуть, чтобы стало ядрёнее и гуще.

Спорные чувства вызвал этот сборник с первых же страниц. Не знаю, кто придумывал к нему вступление, но оно получилось в отвратно-снисходительном тоне. Читателю, темному и неграмотному, объясняют, что такое верлибр – это такой стишок, но без рифмы, глупенький. И это как бы настроило сразу.Стихи Дмитрия Данилова в основном вызывали тяжелые вздохи, в большинстве своем я продиралась через них. Не чувствуется за ними фигуры автора, не чувствуется лирического героя, это какая-то фиксация картинок, причем работа со словом тоже мне не зашла. Я вот пишу это – и мне немного стыдно, потому что я не так уж хорошо разбираюсь в стихосложении, оцениваю как читатель, на основе вкусовщины – так что извините за мое дилетантское мнение.

Но все же что-то из Данилова удалось выписать.Надо ведь как-то жить

А умирать-то еще рановато

И – да, становится как-то нормально

Нормально так, ничего, ничего

Можно жить, можно жить

В конце концов, иногда светит Солнце

Далее идут стихи Караулова Игоря, и вот с ним становится интереснее. Первое, что у него захватило – это стихотворение «Победители». Оно очень хорошо по мысли и по развитию от ироничной констатации действительности, со всем этим русским тленом и спасибодедузапобеду, со всем этим можемповторить, – до абсурдного памятнику русскому.

Сложно вырвать хоть что-то из этого верлибра, чтобы процитировать, потому что каждое слово – бесценно, надо обязательно читать целиком. Но все же приведу здесь некоторые строфы:Правильное слово – победоголизм.

Русского можно отучить от водки,

но без победы он жить не может.

Так и проводит свой век в обнимку с победой.

<…>

Бывало, на ночь глядя перепобедит

и наутро похмеляется мелкими победками.

<…>

Останутся только люди

в Гималаях, на Килиманджаро.

Постепенно спустятся с гор,

будут жить по новым заповедям.

Родить сына,

построить дом,

поставить памятник русскому.

И из другого стихотворения, тоже очень хорошо:А мы сидим на реках мудозвонских —

Волге, Шексне и Мологе —

и смеемся о потерянном граде

сквозь линзу, наполненную водкой.

У Караулова, видимо, именно и зацепило это ощущение связи с действительностью, у человека есть опыт жизни в этой стране и он его вплетает в поэзию. Или наоборот – в поэзию сыпет свой (наш) горький опыт.Третья часть книги – стихи Юрия Смирнова, и вот это сразу же разрывной в голову. Это яркие стихи по форме – они четкие, слова выплавлены, между собой прочно и четко увязаны, нет ни одного провисания. Это сильные стихи по смыслу, по картинке – ты видишь войну. Сам поэт родился в 73 году в Украине, там же и живет. Я не нашла его биографии, не знаю, участвовал ли он в военных действиях, но его слова так достоверны, что ими проникаешься целиком и полностью. Это очень хорошие, честные, настоящие стихи. У него не только война, но и что-то летяще-легкое, горькое, как в стихах Погрешность, Бабушка.

Но то, что связано с войной, – лучшее. Безветрие, Блокпост, Аллергия, Счастье зацепили сильнее всего.Именно ради Юрия Смирнова и стоило покупать этот сборник – рада, что узнала о таком поэте.Даже враги говорят о ней с нежностью,

Заряжая в 2Б9 кассету

С музыкой черной вечности.*Когда покидаешь дом, где родился,

Это и смертельная грусть,

И суперприз.

Будто бы разрубаешь гордиев узел

Из пуповины и резинок для варежек.*И вылетая в рай ад на предельной скорости,

Ты не подумай, я сейчас не ною,

Каждым носом, каждой когтистой лапой,

Последним выдохом,

Без всякой гордости:

«Спасибо, Господи, что взял мною»

Верлибры – стихи без ритма и рифмы – в России так и не прижились. Основная часть читательской аудитории словно так и не смогла понять, чем они отличаются от прозы. Поэтому книга, куда вошли стихи трех авторов: Дмитрия Данилова, Игоря Караулова и Юрия Смирнова, – это глас вопиющего в пустыне.Впрочем, по крайней мере для одного из них – Дмитрия Данилова – верлибры всего лишь часть его многожанровой литературной деятельности: он и драматург, чрезвычайно успешный, обладатель приза «Золотая маска», и прозаик, книги которого издаются и попадают в списки литературных премий. Его многообразное творчество как раз повод предположить по прочтении книги: если верлибры на русском языке существуют, значит, есть какие-то образы и идеи, которые могут воплотиться только в эту форму, и ни в какую другую. Ему хочется написать «Смерть машиниста в метро» – но для театра этот сюжет может оказаться слишком сложным для воплощения, для романа он не годится, разве что для рассказа, но кому сейчас нужны рассказы, или, точнее, ты не умеешь преподносить их публике так, как это делает Александр Цыпкин, чьи тексты с удовольствием читают со сцены хоть сколько-нибудь известные актеры. Если бы они вместо текстов Цыпкина или в дополнение к ним читали еще верлибры Данилова, Караулова и Смирнова, их и наша жизнь могла бы насытиться метафорами, без которых она рано или поздно становится плоской и неинтересной.Верлибры дают авторам новую степень свободы, они позволяют им вырваться из повествовательных ограничений: их накладывают на поэтический язык рифмы, на ограниченность набора которых в русском языке сетовал еще Пушкин. Классик не только создал русскую поэтическую норму, но и довел ее до такой степени совершенства, что все написанное после него в любом случае или вторично или просто хуже. Поэтому – верлибры.