Дмитрий Чарков
Наше дело
– Мне показалось, вы с ней разговаривали уже… – Антонина Васильевна пристально взглянула Ирине в глаза, скрестив руки на груди.
– Кое-что осталось нерешенным, – Ирина повернулась к выходу, – Вадим, как она вернётся, пусть зайдёт ко мне.
– Хорошо, Ирина Олеговна, – ответил он.
В своём кабинете она достала из бара початую бутылку виноградной водки, которую уважал муж, и плеснула каплю в бокал.
Почти тут же в её кабинет влетела Яна. Она была бледна и еле сдерживала рыдания:
– Ирина Олеговна, там… Галина… она…
– Что, Яна? Что случилось? – Ирина повернулась к ней. – Да говори же!
– Я… она… в туалете… все в коридоре… и вы тоже пойдите… – и с этими словами девушка выбежала из кабинета.
Ирина решительно направилась к выходу. В офисе никого не было, входная дверь стояла нараспашку, а из коридора доносился возбужденный гул. Возле двери бухгалтерии она вдруг остановилась. Открыв дверь, Ирина заглянула внутрь.
– Антонина Васильевна!
Ей никто не ответил, и она вошла в кабинет, оставив дверь приоткрытой. «Зачем я здесь?» – пронеслось в её сознании, но она, несмотря на кажущуюся нелепость своих поступков, машинально прошла через внутреннюю дверь к столу главного бухгалтера и окинула его взглядом. На столе в полном порядке были разложены стопки документов. Справа, под монитором, лежали два остро отточенных карандаша и красная ручка, рядом ножницы, в углу стояли сапоги.
Ира встряхнула головой и быстро вышла из офиса.
В коридоре, возле женского туалета, собралось много народу. Она заметила Вадима, возвышавшегося над прочими, а навстречу ей спешила Антонина Васильевна:
– Ирина Олеговна, это ужасно! Просто ужасно!
– Что? Что там такое?
– Там Галя… она, понимаете… мертва.
– Как так – мертва?
Ирина боялась услышать этой фразы, боялась подтвердить свои наихудшие опасения, но эта фраза, сказанная вслух, была подобна для неё удару в голову. Антонина Васильевна развернула её, взяла под руку и повлекла назад.
– Незачем туда ходить.
Ирина не сопротивлялась, бормоча по дороге:
– Но… как же так? Что значит «мертва»… Я же с ней только что разговаривала – не больше пятнадцати минут назад. Антонина Васильевна, как это… что произошло?
– Не знаю, но… там говорят, что будто бы повесилась.
– Повесилась?! Да ну, бред какой! Она только вот была жива и здорова, и полна энергии, а вы говорите – повесилась!
– Да мало ли чего… случается. Человек ходит, разговаривает, а потом – раз! – и нет его.
Ирина позволила усадить себя на диван в своём кабинете.
– Вы видели её?
– Н-нет, не видела… там людей много, все столпились…
– Но… я не понимаю, Антонина Васильевна…
В офис вошел Вадим и заглянул в кабинет со словами:
– Бригада уже подъехала, разгоняют всех.
Странно, пронеслось в голове у Ирины, он совершенно безразличен к её смерти. И как быстро приехала какая-то бригада. Маляров, что ли?
– Закрой дверь! – скомандовала бухгалтерша, и дверь закрылась.
Она приобняла девушку за плечи:
– Ирина Олеговна, успокойтесь, надо взять себя в руки.
Ирина слегка отстранилась:
– Да я совершенно спокойна! Я не понимаю просто, как это… могло произойти – зачем?
– Мало ли… всякое в жизни бывает. С вами всё в порядке?
– Да, спасибо. Но… Кошмар какой-то… Как вы думаете, к нам придет прокуратура? Или полиция?
Антонина Васильевна неопределенно мотнула головой. Ирина продолжила свою мысль:
– Судя по всему, я была последней, кто разговаривал с Галиной Ивановной. Тут, в офисе.
– Вы же не ругались?
– Почему вы так спрашиваете? Хотя, нет. В том-то и дело, что мы очень… конструктивно пообщались. Как обычно. Я согласилась со всеми её доводами – почти со всеми.
– Странно. Точно могу сказать, что её будет не хватать.
– Да, это точно. Кажется, уже не хватает.
Ирина задумчиво стала наматывать на палец рыжую прядь.
За окном на подоконнике сидела ворона и заглядывала сквозь двойной стеклопакет в кабинет.
Антонина Васильевна что-то пробормотала, чего Ирина не смогла разобрать и не стала переспрашивать, поднялась и вышла из кабинета, встретившись в дверях с Вадимом, протиснувшимся мимо неё внутрь.
– Вадим, что там сегодня произошло с Галиной Ивановной? – спросила она после того, как он закрыл за собой дверь и присел на один из стульев возле приставного стола для совещаний.
– Да я сам, если честно, не совсем вник в эту тему: она вышла сразу после разговора с вами, потом вышли вы, потом вернулись, а её… нашли через десять минут в туалете повешенной.
– Я в туалет не заходила, если ты к этому клонишь.
– Я лишь констатировал последовательность событий. Так всё быстро случилось, неожиданно…
– Ты её видел? В туалете, я имею ввиду…
– Народ там толпился, мужик какой-то сказал, что до приезда оперов трогать её нельзя – вот она и висела там, на веревке.
– Ты… сам это видел?
– Ну да. Жутко, правда: только что она мимо меня прошла, и вот – уже в петле.
– Ты как-то говоришь об этом… неподобающе.
Он молча пожал плечами.
– Думаешь, она сама повесилась?
– А вы думаете, не сама?
– Что за манера отвечать вопросом на вопрос. Я твое мнение спрашиваю. Ты сам сказал, что видел, как она вышла – она была похожа на человека, который шел вешаться?
– Нет, я бы так не подумал.
– Она что-нибудь тебе сказала, когда проходила мимо? Посмотрела на тебя?
– Ну, как обычно: чего, мол, Вадик, грушу околачиваешь.
– А ты действительно околачивал?
– Да я в окно просто смотрел – глаза отдыхали от монитора. Воронья развелось…
– Ну, это ты Галине Ивановне втирать можешь про глаза. И что, у неё с собой веревка была?
– Нет, у неё с собой вообще ничего не было.
– Так с чего ты тогда решил, что она повесилась? Или у неё всё было заготовлено заранее, в сливном бачке припрятано – так, выходит? Она только ждала, чтобы решить со мной вопросы по оплате, набить план общения с партнерами, и – быстренько в туалет вешаться.
– Это… у вас юмор такой, Ирина Олеговна?
– Это у меня сейчас истерика будет! – она прикусила губу, чтобы не дать волю своему раздражению. – Ладно, позови, пожалуйста, Сергея.
Вадим, недовольный, молча вышел, и через минуту на его месте уже сидел Сергей. Это был плотненький паренек двадцати двух-двадцати трёх лет, пышущий здоровьем и благополучием, с розовыми щечками и открытым лбом. Ирина не читала еще его личную карточку, но подозревала, что он не служил в армии, и не будет. Как, впрочем, и Вадим.
– Сергей, ты знаешь, что у нас тут… нестандартная ситуация.
– Да, Ирина Олеговна, это ужасно!
– Ты видел, как она выходила… в последний раз?
– Нет, я в этот момент консультировал клиента по телефону, но Яна говорит, что она от вас вышла такая вся задорная, и от этого – еще в большей степени шок.
– Как там Яна?
– Сидит в углу, отходит – Антонина ей накапала чего-то в рюмку, она сейчас в трансе.
– А там, в туалете…
– Я, честно говоря, не нахожу в этом ничего, на что стоило бы глазеть, поэтому вышел просто, за компанию, в коридор, чтобы Яну… это… поддержать.
Ирина сообразила, что Сергей наверняка побаивался покойников, поэтому и не приблизился к женскому туалету. Говорят, дух покойника ещё три дня будет висеть над его телом. Жуть.
– Понятно. Но при этих обстоятельствах фирма всё равно должна работать, ты же понимаешь, и как бы мы ни сожалели о случившемся, наши клиенты, объективно, в этом не виноваты, и на них это никак не должно отразиться.
– Да, конечно.
– Поэтому тебе, как самому опытному сотруднику, нужно будет в эти дни брать инициативу на себя, особенно в вопросах общения с клиентами.
