ЖД – Дмитрий Быков

В некоторых компаниях иногда бывает трудно не высказать банальность. Просто подбираются иногда такие компании, что если промолчишь – прослывёшь бессловесным нелюдимом. А если скажешь что-то умное, или, наоборот, то, что на самом деле думаешь, то тебя, во-первых, не поймут, а во-вторых – посчитают заносчивым зазнайкой, а то и вообще начнут сторониться и за глаза показывать пальцем. Вот так произошло и с «ЖД». Дмитрий Львович мог бы промолчать, либо мог бы сделать намного лучше. Но вышло то, что вышло. Как справедливо предупреждает он в предисловии: «Наверное, это плохая книга <…> это во многих отношениях неправильная книга <…> Мне не так уж важно было написать хорошую книгу. Мне важно было написать то, что я хотел».Безусловно, для любителей подумать-помусолить горькую думу о стране, да о народе, «ЖД» – просто кладезь начинания беспощадной, бесконечной и бесполезной демагогии на темы «любовь к Родине», «мать Россия», «тоска по Правде», «пробуждение национального самосознания». Безусловно, Дмитрий Львович держит в кармане здоровенную фигу, чтобы ровно у половины любителей помусолить думу о народе исключительным образом бомбануло. Это всё понятно. Жалко одного – Дмитрий Львович не постарался должным образом и высказал в ряду этой бесконечной полемики одну большую семьсотпятидесятистраничную банальность: банальный роман с банальными архетипичными героями, банальным исчезающим сюжетом, банальными приевшимися сюжетными твистами и невыносимо банальным финалом. Мог ли Дмитрий Львович сделать лучше? Безусловно, мог, но, см. выше, задачей было написать не хорошую книгу, а «то, что я хотел».Чего же хотел Дмитрий Львович? Того, чтобы даже заштатный дубоголовый журналистишка-обозревателишка какой-нибудь необратимо-сетевой неосталинской/прославянской/монархической газетёнки вскинул бы буйную головушку и начал обсуждать: а чего это там Дмитрий Львович позволил себе написать о России? В некоторых компаниях иногда полезно бывает высказать банальность: пошутить про евреев, посмеяться над говорящей фамилией, подколоть религию, облить грязью армию. Только художественный текст от этого, простите, страдает и превращается в обычный журналистский памфлет. Дмитрий Львович сознательно приравнивает себя к самым затхлым, низшего пошиба журналистским кругам, которые даже о злободневных событиях боятся писать, а пишут на возвышенно-отвлечённые темы, как то: мировой сионистский заговор, особый путь России, соборная душа, кому на Руси жить хорошо. Любое беспомощное ничтожество может влёгкую понаписать об этом сотни страниц. Понятно, Дмитрий Львович, прикол защитан.Только вот вышел из «ЖД» по большей части прикол очень вымученный, сумбурный, кое-как наспех слепленный из нескольких жанров, нарративов и стилей винегрет. Довольно резко, очень большими кусками чередуются в этом винегрете свекла-матушка – хозяйка грядки, картопля, морква, горошек консервированный ГОСТ 15842-90 и здоровенные шматы лука. Я очень люблю слово «раблезианский», применяю его где ни попадя, но «Гаргантюа и Пантагрюэля» не читал, мне достаточно было урока МХК в школе и эпиграфа к «Голубому салу». А Дмитрий Львович читал, и в каждой главе, в каждом абзаце пытается доказать мне, что читал и то, и это, и сверх того. Ладно, я понимаю и принимаю это стремление. Вот только «ЖД» писался примерно с 2001 по 2006 год, а задумывался, судя по всему, ещё раньше – где-то с 1996, и кроме раблезианских метаний текста в винегрете Дмитрия Львовича намешано ещё о-о-очень много всего.Вспомните, если вы в те времена ещё не пешком под стол ходили, особенности русского литературного процесса конца 90-х – начала 2000-х. Помните, сколько было новых и громких имён? Ну ладно, среднестатистический читатель всего этого не знает и не интересуется и не может вот так вот придраться к наполнению «ЖД». А я вот смогу. В «ЖД» точно есть мотивы из книг Пастернака, Платонова, Пелевина, Пепперштейна (с Ануфриевым), Петрушевской, даже Павича! Помните, у Пелевина был сборник «П5»? А у Дмитрия Львовича выходит, хе-хе, «П6». Идём дальше: отчётливо видны в «ЖД» Татьяна Толстая, Аксёнов, Мамлеев, сам «Ночной дозор» залегает рядом в том же тазике, уверен, что и «Красный бубен» Белоброва-Попова тоже. Уверен, что, когда прочитаю их, найду точки соприкосновения с Прохановым и Кантором. Дмитрий Львович, ну пусть другие не видят, но я-то вижу! «ЖД» – это какой-то ридерс дайджест того самого литературного процесса начала века. Со всеми согрешил Дмитрий Львович, так от кого же ребёнок? Да от всех сразу. Причём каждый случай таких «творческих соприкосновений» в «ЖД» выполнен на худшем уровне заимствования ошмётков чужих тем, мыслей, сюжетов и типажей. И сварочные швы между ними топорны и неряшливы: видны дыры в сюжете и путаница героев, когда их можно различить только по тому, что у одного баба осталась в Москве, а у другого – в Каганате. И вся эта конструкция по пошлости и натужности своей напоминает нам худшие литературные опыты ещё одного старого знакомого – Михаила Иосифовича Веллера.Я знаком с такими ситуациями, как у Дмитрия Львовича. Это когда в голове, как в старой кладовке, остались висеть с зимы 1971 года пронафталиненные польты. И надо бы их уже, польты эти, выбросить, да всё жалко, и рука не поднимается. Сам уже ходишь в модных дублёнках и кожаных авиационных шлемах, а польты всё висят. И тут приходит гениальная мысль: надо сдать польты в ломбард, да подороже. Вот и получили мы такой удивительный роман: поначалу вроде бы притален, да с меховым воротником и хлястиком, а начиная примерно с трёхсотой страницы обнаруживаешь в кармане старый нафталин и истёртые в пыль фантики. И роман с рельс более-менее интересной антиутопии соскальзывает в болото ничего не значащих недомолвок, идиотских прибауток, беспомощных провисаний сюжета и бесконечных однотипных диалогов о судьбах России – суконного отрабатывания обязательных номеров программы «большой русский роман». «Я люблю рыхлую книгу, потому что в ней свободно как в халате», – говорит нам Дмитрий Львович. Ну ладно, мир, может быть, ещё не готов к прозаику такой широкой формы и такого рыхлого профиля, как Дмитрий Львович. Ох, чую, вздрогнем мы, когда нынешним летом или осенью выйдет, наконец, давно заявленный «Июнь» – первая часть новой трилогии. «ЖД» – это как тест на беременность. Можно его не использовать, и тогда ничего не узнаешь и получишь сюрприз – а чего это так тошнит по утрам? А можно использовать – пописаешь на него и узнаешь, беременен ли ты извечными русскими идеями и противоречиями. Ну там, революцией, как нам обустроить, кто виноват, что делать. И если ты не беременен, то спокойно отложишь в сторону «ЖД» и можешь браться за «Господина Гексогена» или «Красный свет», например. А если беременен, то ой-ё-ёй. Сразу же начнутся эти звонки, причём как на мобильный, так и на домашний, сразу появится нездоровый интерес к тем, кто воровски себе присвоил залежи флогистона – ведь они народные, общие! А потом проснёшься однажды утром в одиноком октябре в день столетия Великой Октябрьской Революции, начнёшь чистить зубы пастой «Жемчуг», глядь – а счётчик воды на трубе крутится в обратную сторону. И вот уже не ты должен государству, а оно тебе.

200 лет вместе?

Нет, уже 220!

Скоко ещё?

Да кто ж его знает!Книжка имеет 2 контекста: первый, он же и последний: туземно-хазарское сожительство на определенной (спорной с точки зрения Дмитрия Львовича) территории.

Большое видится на расстоянии, поэтому автор счел нужным сообщить, что писал в Арканзасе, заканчивал на местах, на спорной территории.

«ЖД» – книжка русофобская. Точнее – всякофобская (см. мою историю). Русофобия «ЖД» Быкова точно такая же, как и антисемитизм Солженицына. Иначе: кто считает «200 лет вместе» книгой анитсемитской, тот справедливо может определить «ЖД» как книгу русофобскую. А придумки Дмитрия Львовича, коих число в книге – миллиард, нужны ему единственно для выяснения «…что же будет с Родиной и с нами…»Давайте попробуем посмотреть на круг недетских проблем, поднимаемых талантливым писателем и умным человеком. И неравнодушным гражданином.1. Бессилие. Перед неменяющейся, ходящей по кругу, сутью вещей этой земли. Солнце всходит и солнце заходит, столетие сменяет столетие, само время ходит по кругу, ничего то ли не хотящее, то ли не могущее изменить. Называя туземцами тех, кто вместе с возглавившими их некогда варягами, разрушил каганат, завоевал землю, изгнав хазар, автор делает это не случайно. Известно, что идея линейности времени – абсолютно хазарская, до этого же история имела циклический характер. «До этого» – время варварства, состояние которого и есть суть теземства..2. Но ещё больше Быкова если и не сводит с ума, то вызывает очень бурную эмоциональную реакцию иное, решение которого ДЛ не далось и даться не могло. Ни ему, ни Солженицыну, – вообще никому. Это – туземно-хазарский симбиоз со всеми вытекающими. Симбиоз, проблемы которого рассматриваются с точки зрения хазар. В чем дело?

В тексте есть великолепная метафора этой неразрешимой ( в представленной метафизической основе) проблемы. Тля, которая вроде бы кормится муравьями, но не подозревающая для чего ей дают до времени кормиться эти самые муравьи. И вопрос жертвы и бенефициара зависает. Навечно.

Достижения лиц хазарской национальности за эти самые 220 лет великолепны, грандиозны без преувеличения. Что, естественно, ещё более утверждано хазар в их главном концепте – богоизбранности (они – были первыми в этом, но отнюдь не единственные сегодня). Но главная хазарская проблема в исключительно ясном понимании основы великолепных достижений: культурная среда, созданная туземцами. Мощный хазарский гений остался бы просто потенцией, возможностью, если бы не существовало этой протоплазмы хазарских достижений – культуры и цивилизации туземцев.3. Всё бы и ничего, но отуземившийся хазар помнит слова ещё одного полукровки, ставшим для туземцев «нашим всем»: «И угораздило же меня…»

Что гнетет хазара Быкова? Для начала – собственная слабость, раз проявленная: с чего бы это гордому и чистокровному хазару Быкову менять фамилию, четко обозначающую племенную принадлежность – Зильбельтруд на «камуфляжную» (читатель понимает, что я имею в виду в данном контексте) Быков?

Главное – это непрезентативность туземного цивилизационного проекта как такового. Который к тому же оказался лузерским в конце 20 века. Туземцы сегодня не являются референтной группой не только для ближних и дальних «соседей», – для части собственного туземного населения «преданья старины глубокой» – fucking rubbish.4. В чем слабость туземно-хазарского взгляда на представленный в книге предмет?

Собственно говоря, симбиотическая неразделенность туземцев и хазар для окончательного, по замыслу ДЛ, решения хоть туземного, хоть хазарского вопросов – основа неприемлемая, потому как из-за совершенной нечеткости метафизической основы (типа полу-материализм, полу-идеализм) любой вывод будет спекулятивным. Посмотрим на примере?

«Всё гниет» – одна из главных тем книги. «Всё гниет» подразумевает окончательный и бесповоротный трандец. Для кого подобное утверждение – справедливо? Для хазарина? Чушь: время – это линейка, одним концом уходящая в бесконечность. Сегодня гниет, завтра – отгниет или вылечится. Уж хазарская-то история учит этой мудрости больше, чем любая другая. Тогда, может, для туземцев это утверждение справедливо? Ну тут уж ДЛ вообще пальцем в небо попал: туземцы, заточенные своей верой (основой культурного кода цивилизации) на временность здешнего земного пребывания (почему, думаете, здесь такие неухоженные города и веси? Так есть дела и поважнее!) – так им вообще по барабану многие, куда более важные штуки, чем ржавая (гниющая) вертикаль! И в этом туземцы и хазары сходятся, пусть и по разным причинам.5. Разомкнется ли туземный круг? Будем посмотреть, что называется. Это ведь не только хазары отуземливаются. Это ведь и туземцы – охазариваются.Книга читается трудно, как, видимо, и писалась. Книга – очень умная, очень интересная, очень честная. Не думаю, что будет преувеличением назвать книгу явлением в нашей литературе. Написана мастерски, ярко, талантливым писателем-интеллектуалом.

Представляется, что композиционно варяги введены для устойчивости конструкции (треугольник). Видимо, отдает ДЛ старые долги СА и ВМФ СССР, описывая военных начальников ничтожными, мерзкими, тупыми тварями. Каковы же тогда туземцы, находящиеся под их началом?

Перелопачено материала, передумано думушек всяческих – мама не горюй! Быков перепахал не только свою душу, он ещё и нашими занялся. К сожалению, успешно – местами не только трогает – переворачивает душу. Пробивает, что называется, наглушняк. До слез. Респект!

К прочтению! Из подборки «100 книг, которые необходимо прочесть прежде, чем…»

Очень сложно писать отзыв на эту книгу. Так же сложно, как говорить о том предмете, знанием которого владеешь не вполне. На мой взгляд, прежде чем читать «ЖД» и пытаться охватить весь замысел произведения целиком, нужно как минимум проштудировать огромное количество других литературных томов всех времен и народов, но преимущественно отечественного производства, плюс поистерзать себя думами о России на протяжении многих-многих лет так, как терзал себя сам Быков, прежде чем написал свою поэму. В этой книге эпического жанра Быков создал удивительный мир, сотканный из лоскутов разных эпох, мифов, сказок, зарисовок настоящего, образов гражданской войны будущего. Эта поэма похожа на всё сразу – и на Щедрина, и на Мережковского, и на Шолохова, и на Пелевина и на очень многое, что я просто не в состоянии идентифицировать, и заимствования эти у других авторов, конечно, не случайны. По словам самого Быкова в книге сошлись его «любимые сюжеты и главные мысли». В этом сюрреалистичном и абсурдном мире разворачиваются драмы около десятка героев, каждый из которых обладает своими взглядами на происходящее и на жизнь вообще, представляет разные системы ценностей. И если характеры прописаны не так уж чётко, то взгляды, мировоззрение каждого героя продуманы «от и до» и их жаркие споры между собой всегда захватывающи и умны.Вся людская масса, которая так или иначе претендует на земли, называемые нынче Российской Федерацией, делится у Быкова на три нации – варяги, хазары и коренное население. Варяги – это русские, потомки воинственной нордической расы, хазары – это евреи, а коренное население – те же русские плюс все наши многочисленные национальные меньшинства. Противостояние варяжства и хазарства – один из главных мотивов поэмы, однако, я не стал бы понимать его так буквально. Конечно, извечные рассуждения кто виноват в том, что у нас не всё так хорошо как хотелось бы, имеют место быть и обвинения ложатся на самые разные слои нашего населения. И то, что Быков сам является представителем обеих этих наций, не может не играть роли и факт написания такого произведения вполне можно принять за расставление всех точек над i по поводу того, к какому же лагерю относит себя сам автор. Кому-то это абсолютно неважно, а кто-то готов сломать бесчисленное количество копий в споре над этим вопросом. Подтверждение тому – мириады желчных комментариев под каждой статьей Быкова, в которых его подозревают то в русофобии, то в антисемитизме.Но вернемся к образам варягов и хазар. Прибегнем, как и автор, к утрированию и выделим среди нашего народа типаж сурового имперца, озабоченного лишь непрерывным увеличением мощи нашего государства, в мечтах которого Россия – сильная, неподступная держава, мнением которой никто не смеет пренебрегать и хорошо бы, чтоб земли у нас было побольше, а то 1/6 части суши не достаточно. И ради достижения этой цели варяг готов пожертвовать многим, своими свободами в том числе. А есть другой типаж, который не хочет империи, у него во главе угла права и свободы личности, которыми он хочет облагодетельствовать всех, даже тех, кто о них не просит и кому они на определенном этапе во вред. Еще хуже, когда такой хазар только лишь прикрывается благими намерениями, на самом деле проворачивая свои мелкие и крупные махинации, не стесняясь зарабатывать даже на горе смертельно больных детей. Два эти лагеря ненавидят друг друга, они мешаются, усложняют жизнь, их интересы не совпадают. Но кому больше всего достается от дрязг и склок между ними? Тому самому «коренному» населению, которое хотело бы просто жить, чтобы его никто не трогал. Оно без явных имперских амбиций, без желания активного участия в политической жизни, не готово яростно сражаться за свои свободы. Народ просто хочет спокойной жизни.И были бы мы похожи на все другие народы, если бы не эта огромная, преобладающая составляющая «коренного населения». Эта часть народа никогда не отдавалась никаким безумствам, не бросалась строить какие-либо глобальные проекты без оглядки, действуя больше по принуждению. Из-за своей ли лени, или неспешной рассудительности, а может виной тому огромные пространства, которые всегда замедляли передачу идей и распыляли все идеологии попусту на бескрайних нивах. Если немцы с итальянцами болели фашизмом – то все сразу, огромная часть французов поддерживала как революцию, так потом и Наполеона, англичане – давно единая нация, спаянная традицией монархизма. А вот Россия не смогла заболеть в свое время всецело даже коммунизмом, достаточно длительное противостояние красных, белых и зеленых тому порука.Лучше понять образ русского народа помогают две сказочные деревни, описанные Быковом в поэме как два сакральных места на карте нашей страны. Первая – деревня Дегунино. Это воплощение щедрости русской природы, плодородности ее земли, она же хлебосольность и радушие к своим гостям простого народа. На этом месте сошлись все армии, здесь постоем стояли все полки, но для всех всегда находилось пропитание и кров, голодным и холодным не уходил никто. Вторая – загадочная деревня Жадруново, из которой еще никто никогда не возвращался. Лежит она в самой глубине глубин земли русской, в такой глуши, что туда не доходят никакие новости и не знают там ни про то, что немцев побили, ни даже то, что ляхов выгнали с Москвы. Это место, подобно черной дыре, засасывающей воронке, где теряется абсолютно всё, и никакие нововведения или реформы не добираются до Жадруново. Там находится концентрация всей инертности и лености русского народа, его неспешливости. Но кто сказал, что это плохо? Разве для счастья нужно обязательно быть на острие прогресса, вечно гнаться за чем-то, переделывая всё вокруг?Помимо сказанного в «ЖД» можно найти еще огромное количество идей и смыслов, которые прячутся даже в самых кратких эпизодах-зарисовках, повстречать интереснейших второстепенных персонажей. По такой книге можно писать целую статью или диссертацию. Одно можно сказать точно: мир «ЖД» – сложный и многогранный, имеющий все краски реальности и даже больше, в котором грань реального и сказочного удивительно тонка. Каждую строчку поэмы пронизывает щемящий, грустный мотив, а в каждой главе чувствуется напряжение тонкой струны, возвещающей о предстоящем конце всего… и о начале нового, нечто более прекрасного.